Рик Часть2 Ключ.

— Женского пола... — Вот тут я здорово труханул (крайняя степень смущения). — У нас воинами становятся женщины, — объяснил... ла Муля. — Мужские особи оберегают семейный очаг.

— Так это что ж выходит... — пролепетал в замешательстве. — Чернявый к тебе приставал?!

Пот заливал глаза, а словесный поток, посещавший голову казался бредом. Но меня это не напрягало, ибо не мешало, а помогало основному процессу — передвижению к витакамере. Я обязан был доставить Мулю к доктору, чтобы подчинить её. В какой-то момент даже показалось, что на пути выросли внушительные конусообразные фигуры, но я только устало махнул рукой, и этот глюк рассеялся по сторонам. Дождусь, что скоро начнут мерещиться обнажённые красавицы... Ну, действительно, есть в этом нечто пикантное: голая дамочка, так сказать в качестве почётного эскорта. Ладно, я даже не против, я даже за... Пусть их будет несколько! А что?! Я что, какой-то извращенец, делающий вид, будто лицезрение женского обнажённого тела меня не радует, не возбуждает, не вдохновляет, не пробуждает аппетит?! Понятно, смотря какого обнажённого... Но я же не прошу, чтобы меня эскортировали дамы в почтенном возрасте или соплюхи, выползшие из памперсов и использующие бюстгалтер в качестве халата! А если...

Хватит! — раздался в голове тонкий ханжеский голос. Я подумал... и заткнулся. В смысле, в этом направлении. Нужно усыпить внимание этого зануды. Соорудить берлогу в виде этакого прилизанного Эдема, где Адам приносит зарплату домой и ежедневно снимает свежую звёздочку Еве, которая попросту фригидна и не собирается отвлекать его от этого нудного занятия и сидит в чепчике, и лижет умилительным взглядом, от которого даже у постороннего наблюдателя задница слипается; а змей в этом Эдеме — вегетарианец и давится бананами, даже отрыжка от которых в полгрозы — жутко бедняга мучается животом, так что ему не до соседей по лестничной площадке... На чём я остановился? На берлоге? На берлоге. Потом сотворить сладкую лапу, окунуть её в семейные приятности, дружескую и любовную идиллию, начальственное мудрое покровительство, сладость детских соплей, непринуждённость старческого маразма — и прочих иллюзий, дабы неоднозначный индивидуум засунул конечность в свой порядочный рот и заткнулся на неопределённое зимнее время.

— Муля, у тебя дети есть? — родился у меня вопрос не в тему.

— Нет, я ещё молода.

— А... — протянул отсутствующе — впереди, в конце коридора появилась многозначительная дверь без опознавательных знаков, но по предыдущим экскурсиям я помнил, что так выглядит вход в местный медпункт. — А печень у тебя есть? — спросил с любопытством, не отрывая вожделенного взгляда от нехотя приближающегося входа.

— Что это?

— Это внутренний орган, который борется с алкоголем.

— Судя по тому, что алкоголь для нас — яд, печень отсутствует.

— Жаль. А то хотелось посидеть как-нибудь на досуге за рюмашкой, потрещать... А может попросить доктора — пусть поищет в твоём организме свободное местечко...

— Рик!.. — панические нотки явственно прозвучали в голосе Мули.

— Да шучу я, — довольно ухмыльнулся, но стараясь не сбить дыхание, и так напряжённое от чудовищно утомительного пути и радостно подпрыгивающего сердца. — Больно мне надо спаивать каких-то молодых соплюх, не дошедших ещё до деторождаемого возраста да ещё внешностью, отпугивающей от меня порядочных девиц...

— Рик! — вновь настойчиво пронзительно прозвучало моё имя, на этот раз с возмущением и лёгким налётом укоризны. — Насколько я знаю, в земной системе воспитания присутствует не только словесное внушение...

— А что! — весело воскликнул я, бережно опуская приподнятую часть волокуши, а непослушными ногами начиная тарабанить в дверь. — Желаешь пройтись по моей заднице ремнём? Я не против. Щас подлечат тебя. Потом я готов принять массаж... Ну же! — воскликнул недовольно...

Тут меня пронзила отвратительная мысль: а вдруг мои не в витакамере, а где-то... уже не важно где, а все наши...

Вдруг двери стали отворяться и... оттуда выскочили орущий Мишаня, визжащая Фиалка — и вообще, куча приятных во всех отношениях горлопанящих дюлей.

Колени подогнулись. Окончательно вышедшая из строя голова совершила два действия: первое — нацепила на лицо идиотскую улыбку, второе (мысленные комментарии) — "Сил держаться больше нет, точно упаду". Но упасть мне не дали — моментально подхватили под руки. Да и с количеством действий я поторопился. Находясь в полуобморочном состоянии, я как заведённый повторял: "...гадючку Мулю не обижать, её срочно в витакамеру, иначе всех розгами... гадючку Мулю..." — до тех пор, пока меня самого не запихнули в оную камеру. Естественно, в этом невоспитанном обществе никто и не подумал даму пропустить вперёд, и пальмой первенства наградили моё практически бессознательное тело.

* * *

Я был окружён теплом и вниманием, как наседка среди цыплят, утят — и прочих кукушат. Сияющие лица так и старались поделиться радостью, похлестать мои уши благодарственными и превозносительными речами, что я почувствовал, как где-то в голове на мягкой и удивительно уютной постели потянулась и приподнялась на локтях полусонная и раздражённая мигрень. Театральным жестом поднёс к виску правую руку, помассажировал... Даже не пришлось изображать утомлённое лицо — все замолчали.

Обвёл мудрым взглядом своих сподвижников: Отвёртку, Фиалку, Мурло, Гермеса, Розетту, Настю, Капсюля и других, целёхоньких и пышущих здоровьем и энтузиазмом, Мишаню (естественно!), представителя Земли, задержал взгляд на невозмутимой Муле, уже залечившей свои раны (местные доктора поколдовали с камерой, дабы действительно не присобачить к гаду каких-нибудь человеческих органов), находившейся чуть в сторонке от эпицентра словесно-эмоциональных потоков и при этом под бдительным оком нескольких серых — вот так просто взять и убедить свой отряд в лояльности Мули мне не удалось, они ведь не общались в бесконечном кошмарном коридоре и не в силах оценить степень искренности и взаимоответственности, сложившуюся между нами. Ладно, разберёмся. Тем более, в ближайшем будущем я планирую прекратить нашу игровую катавасию. Тут мой взгляд падает ещё на одних участников, запертых в этих же помещениях — расположившихся у стены Бурого и компанию, то бишь, горе-охранников стратегически важного для Замка узла, и взгляд мой проясняется. В общих чертах я в курсе злоключений Бурого, но послушать их ещё раз не против. Правда, фактор времени... Лично мне как бы торопиться некуда, но есть кто-то, не имеющий такого союзника, как убегающая секундная стрелка. И я не собираюсь солью обрабатывать раны. Но хотя бы минут десять — пятнадцать у меня есть?

Внимательным взглядом вновь обвожу сгрудившихся вокруг меня товарищей по команде, решая, кому же дать слово. Мишане? Много ругается, притом использует красочные выражения, в которых придётся долго выпалывать факты, а потом ещё перетянет на себя одеяло — надо же попозировать перед очередной дамой сердца, которая, уверен, уже имеется, но возможно ещё сама об этом не догадывается. Мурло? Этот вложится в одно предложение со словами: тактика, противник, потери, отступление... тошниловка. Хоть бы улыбнулся разочек, гад!.. То есть жаль, что он не работает в этом направлении, а то губы — как ещё один бастион перед зубами. Отвёртка... Неудавшийся Пятница в свете появившегося нового действующего лица (Мули) скорее всего погрязнет в дипломатическом поп-корне. Фиалка?! Боже упаси! Слуховые рецепторы и так на пределе... Хотя какая возможность полюбоваться... фарами, капотом, багажником... Тьфу ты, что за сравнения! Чудесными прелестями — куда ни шло, хотя тоже банально и плосковато... Думаю, не стоит шокировать организм. Розетта... Она только и может пренебрежительно морщить носик и кулаком вправлять мозги, а вот краткое содержание предыдущих серий — нет, сурдоперевод был бы понятней. Гермес? Гермес!

Я поймал взглядом горящие нешуточным вдохновением глаза своего вестника и дружески предложил:

— Расскажи-ка, Гермес, что с вами произошло за время моего отсутствия. Никому не перебивать! — строго нахмурил брови. — Без моего разрешения, — добавил уже тише.

Честно говоря, отряд без меня не скучал и пару раз я даже жалел, что не был с ними, а... занимался не менее важным делом. А некоторые эпизоды в красочных дополнениях Мишани, Фиалки, Отвёртки вообще довели меня до истерики, заставляя напрягать обновлённый пресс и возобновляя губную растяжку. Более того, они достойны отдельного полноценно-бумажного пространства, но в силу того, что читателю в принципе известен конечный результат да и не очевидец я... Ничего, когда-нибудь подобью Мишаню на мемуары (вдруг его потенция начнёт сезонные сбои?) под собственной редакцией (а что? буду сбивать процент с издания! я ведь, как-никак Мишанин Сусанин по замковым дебрям; не получить бы по шапке за подобную экскурсию...) Короче, вот основные события, произошедшие с отрядом после моего вынужденного с ним расставания:

первая отступающая волна серых во главе с Мурло попадает на поджидающих их, перекрывших путь дюлей Русого во главе с их Злодейшеством и Мудейшеством. Последующая обвинительная речь объясняет "несчастным замарашкам" их место в сортире (даже так! на унитазе — льготные места). В ходе обязательных в таких случаях дебатов, отчаявшиеся серые, загнанные в угол, числом в двенадцать человек (частично покалеченные) держали оборону, пока исполосованные, исцарапанные, искусанные и просто пострадавшие русовцы не отступили. Кстати, самого главаря, одним из первых рухнувшего заместо бруствера на подходе к ощетинившимся рычащим серым, с перебитым носом и изрядно истоптанным брюхом, хрипящего матом и ничего не соображавшего, чудом оттащили расстроенные свои же. Находившиеся невдалеке зрители, представители различных формирований и обслуживающего персонала, живо реагировали на перипетии "диалога" и даже порывались поучаствовать, но одёрнутые представителями высшего командного состава (Чернявым!) освистывали бесславный уход дюлей Русого (как вы помните, сам он идти не мог — его несли) и приветствовали "героев Рика" (!). Между прочим, русовцы вовремя ушли, так как к этому времени подоспела вторая волна отступающих, таких же усталых, измождённых и чрезвычайно злых...

желание прославиться за чужой счёт малыми силами, а заодно станцевать на проигрыше более удачливого, сыграли с Бурым злую шутку. Несколько самых безобидных с виду и потрёпанных серых объявились у витакамеры и, якобы являясь одними из последующих уцелевших представителей команды Рика, попросили убежища и покровительства у Бурого. Тот сразу же объявился, даже не скрывая самодовольную улыбку, согласился принять дюлей... но в качестве пленных. При этом он подстраховался парочкой квадратно подобных телохранителей. Каково же было его изумление, когда внезапно объявились ещё одни... уцелевшие представители во главе жутко хмурого и недовольного Мурло... а сзади в случайно попытавшуюся закрыться дверь проникла хрупкая ножка совершенно безобидной Розетты, но с так не идущим ей свирепым и кровожадным выражением на лице, а также намерениями подобного толка. Охрана была сметена. Только яйцеголовые доктора умудрились забаррикадироваться в аппаратной. Но тут же успокоившийся эльф поведал им в красочных тонах, что с ними сделает разъярённый Рик!.. Но вдруг они образумятся, то под честное слово того же Рика им будет позволено даже дышать. Естественно они согласились! Они же не самоубийцы. Умеет Розетта убеждать. Рик Риком, а эта сумасшедшая девчонка так выразительно и убедительно иногда смотрит (сама скромность, как посмотреть в непринуждённой обстановке), что матка трусы отыскать не может. Кстати, идея наколоть Бурого — моя. Может порадовать его задним числом? Ладно, незачем бередить его искусственные раны...

только в витакамере, под бурные ликующие вопли выяснилось, что кого-то не хватает. Всего лишь командира. Как ни странно, первая спохватилась Нуда, которая не смогла отыскать меня по причине очередных жалоб. В оправдание моих подчинённых служит тот факт, что на мои поиски собрались... все. Даже покалеченные, не прошедшие ещё восстановительный курс. Мне потом один товарищ подробно описал эту восхитительную сцену: отбор в поисковую команду. Доходило чуть ли не до кулачных разборок. Мишаня мало не плакал, Мурло скрипел зубами, Розетта успокаивала рыдающую Фиалку и сама роняла скупую слезу, прожигая застывшим взглядом пространство (что, впрочем, не помешало в поисковой бригаде занять главенствующее место, опередив Мурло)... Эх, хотя бы глазочком посмотреть на это действо! А то как-то не верится... Но к сожалению (слава Богу!) с поисковой затеей ничего не вышло. Пока бравые бойцы ругались, под стены витакамеры приполз странный туман (я так понимаю, побочный эффект действия бомбочки) и покидать хорошо укреплённую (фактически неуязвимую территорию!) посчитали неразумным, даже открывать основные двери — опасно...

стоило туману чуть разойтись, как серые стали делать вылазки: две успешные, одну не очень. К счастью, своих всё время вовремя выносили и через не очень большое время, они вновь становились в строй и были тоговы к очередным боданиям с совершенно не страшными гадами. За что и поплатились в последней вылазке, попав в грамотно устроенную засаду. Только чудо помешало противнику на спинах запаниковавших дюлей вломиться в распахнутые двери витакамеры. Чудо и вовремя подоспевший отряд Отвёртки, тоже решившего поучаствовать в дележе добычи. Чудо и малое количество дееспособных гадов (скажу вам по секрету — я потом узнавал — их было четверо; это при том, что на вылазку вышло около тридцати человек; правда, дюли практически в первые мгновения потеряли своих командиров: Мурло, Розетту, Мишаню, которых целенаправленно отстреливал противник; потеряв одного и услышав о приближающейся подмоге, гады решили отступить...). С тех пор и длилась патовая ситуация: гады с одной стороны, мои — с другой. У одних не было никакого желания выходить, у других — возможности зайти, и это при том, что "ходячие" были изрядно измотаны. Полагаю, даже Дрол не сможет нас отсюда выкурить...

— Что ж, — хлопнул я по коленям и встал, — пора ставить завершающую точку в нашем противостоянии! — подмигнул Муле и стал приводить в относительно приличный вид своё изрядно поистрепавшееся одеяние.

— Это какую же точку? — подозрительно уточнил Мишаня.

— Скоро увидите, — бросил уверено, направляясь к выходу.

— Не пущу! — воскликнул дружбан и резво забежал вперёд, растопырил в стороны руки. Ну, ему позволено, остальные же просто ошарашено хлопали зенками после эйфорически — героической повести, что поведали мне. — Что ты хочешь сделать?! — выражение лица было пугающим — действительно не пропустит. — Второй раз я тебя не собираюсь терять! — голос столь пафосно звенел, что у меня аж слезу пробило от умиления.

Тут всколыхнулась вся живая масса и наподобие дрожжевого теста перетекла на сторону Мишани.

— Тихо, тихо, друзья, — успокоительно поднял руки и изобразил располагающе — уверенную улыбку, хотя в душе скрёбся и бил хвостами табун кошек. — Верьте мне, всё будет хорошо, — наклонился к Мишане и произнёс: — Всё нор-ма-льно.