Здесь Русью пахнет (русь 2)

Постепенно гасли последние закатные лучи, и в безмолвном лесу сгущались сумерки. Могучие дубы застыли немыми великанами, под ними горбатыми карликами в засаде притаились кусты, вот-вот накинутся на высмотренную жертву. Наступающая темнота и царящее в лесу безмолвие наводили на Марину страх. Еще немного, и она совсем перестанет видеть в наступившем мраке. И что тогда? Стоять столбом до утра? Блин, да она даже лишний раз зашуметь боялась, опасаясь привлечь хищника! Наконец-то! Марина шумно вздохнула от облегчения, когда увидела обещанный Горяем бурелом и небольшую пещеру, защищенную зарослями терновника, боярышника и ежевики. Марина вошла внутрь, удобно устроилась на ложе из сухих листьев и, стараясь даже не думать о том, кому принадлежит это логово, заснула.

Когда Марина проснулась, солнце уже золотило макушки высоких елей. Вообще-то мельник обещал, что дорогу ей укажет какой-то лесной зверь. Ну и где он? Марина почувствовала, что проголодалась. Она вышла из пещеры, потянулась до хруста в косточках, отряхнула платье и решила умыться. Благо, вода журчала совсем рядом. Однако не успела она сделать и шага, как прямо перед ней возник крупный волк. Как будто из-под земли взялся! Марина оценила габариты хищника (с телка, не меньше!), количество острых, белоснежных зубов в открытой пасти, и ее прошиб холодный пот. Ну, вот и все. Не видать ей ни любимой дочери, ни Ласково.

— Только не визжи! — хрипло пробурчал волк. — Терпеть этого не могу!

— Я и не собиралась, — искренне оскорбилась Марина и замерла с открытым ртом. До нее дошло, что она только что сделала. Разговаривала с волком.

— Небось, Горяй послал за кольцом? — рыкнул хищник.

— Лучше бы он послал меня куда подальше! — нервно призналась Марина. — А что? Он постоянно сюда направляет кого-нибудь?

— Бывает. Только никто еще не дошел. Обычно с полпути сворачивали. Или бежали от меня. Да так, что пятки сверкали.

— Так они, наверное, не знали, что ты говорящий, — предположила Марина.

— А когда я с ними говорить начинал, они еще пуще бежать припускались. Да еще и орать начинали, что демоны за ними по пятам гонятся. А разве ж я похож на демона?

— Нет. Но и на обычного волка тоже не похож. Так ты мне поможешь кольцо найти, или зря меня Горяй сюда направил? — окончательно пришла в себя Марина.

— Коли дошла до пещеры, да переночевала, да меня не испугалась, значит, не зря. Садись на меня, я тебя довезу.

— Тоже мне, блин, нашел Иванушку-дурачка, — пробормотала Марина, пытаясь влезть на волка. — Расскажи кому, не поверят.

— Держись крепче!

Бедные сказочные герои! Несчастные многочисленные Иваны (неважно, дураки они или царевичи)! Как же жестоко покарала вас судьба, заставляя месяцами ездить верхом на Сером Волке! Нет, возможно, на обычном волке ездить было вполне удобно (Марина не пробовала), но вот на волшебном... Ужас! Садизм! Извращение! А в том, что встреченный ею волк был именно волшебным, Марина не сомневалась. Мало того, что он разговаривал, так он еще и прыгал так, что дух захватывало. Что называется, выше леса стоячего, ниже облака ходячего. Словом, с Марины хватило и первых двадцати минут. Когда волк, наконец, остановился, позволяя ей спешиться, она буквально сползла, искренне радуясь, что сегодня не завтракала. Может быть, что в волшебных сказках все иначе, но в реальной жизни кататься на волках могут только законченные экстремалы. И мазохисты. И еще, наверное, на таком хищнике хорошо готовить космонавтов. После волка уже ни один тренажер не покажется слишком сложным.

— Ну и куда мы приехали? — недовольно поинтересовалась Марина, после того как немного пришла в себя. Вокруг был все тот же густой лес. Хотя... нет. Рядом было болото, а сбоку возвышалась довольно высокая гора.

— Тебе нужно подняться вверх. Там все увидишь, — сообщил волк.

— Высоко? — несчастным голосом уточнила Марина. Скалолазаньем она в жизни никогда не занималась. А уж подниматься на гору в баронском платье было вообще самоубийством.

— Высоко, — ничем не утешил ее волк.

— А на тебе верхом нельзя туда подняться?

— И что мне за это будет?

— А что хочешь? — оживилась Марина, поняв, что волка вполне можно уговорить.

— Пяток овец.

— Без проблем, — отмахнулась Марина. — В Ласково появишься, знак мне подашь, и я тебе хоть пяток, хоть десяток, хоть до конца дней прикармливать буду. Главное, кольцо достать.

— Тогда снова садись верхом.

На сей раз все было еще хуже. Подниматься в горы на волшебном волке занятие настолько экстремальное, что даже слов нет, чтобы это описать. Марина зажмурила глаза, изо всех сил вцепилась в шерсть и старалась ни на что не обращать внимания. Наконец, волк снова остановился. Марина открыла глаза. Она находилась на краю небольшой расселины, и перед ней, на небольшом возвышении, было растрепанное птичье гнездо из веток и мха. Орнитолог Марина была абсолютно никакой, а потому угадать, кому сие гнездо принадлежало, никак не могла. Но, судя по размерам гнездышка, а так же по тому, что вокруг него валялись кости, перья и клочья шерсти, здесь обосновался кто-то весьма крупный и хищный. Из гнезда раздался истошный писк. Марина подошла ближе, привстала на цыпочки и заглянула внутрь. В гнезде сидел желторотый, неоперившийся птенец, покрытый серым пухом. Размером он был с крупного петуха.

— Это кто? — решилась поинтересоваться у волка Марина.

— Известно кто, орленок. Чего стоишь? Дожидаешься, когда мать вернется? Действуй!

— А что делать-то надо?

— Шею ему свернуть! Да кольцо из гнезда достать.

— А по-другому его никак достать нельзя? — опешила Марина, совершенно не желая сворачивать кому бы то ни было шею. — Птица-то, наверняка, редкая.

— Редкая, — согласился волк.

— А я, вместо того, чтоб ее в Красную Книгу вносить, шею ей сворачивать должна? Не пойдет. Надо найти другой способ. Спускаемся вниз!

— Зачем это? — удивился волк.

— Рядом с горой болото. Там наверняка лягушки водятся. Накормим орленка до отвала, так он сам нам это кольцо найдет!

— Да ты знаешь, сколько он этих лягушек съесть может? — попытался воззвать волк к здравому смыслу Марины.

— Значит, придется еще и тебе поохотится, — решила она. — Ну? Что ты на меня так смотришь? Пожизненную кормежку баранами отработать надо.

— Чую, дорого она мне встанет, — буркнул волк, но согласился.

Сытый орленок действительно оказался весьма покладистым. Кольцо, конечно, он не отдал (ибо честно не понимал, чего от него хотят), но и протестовать против обыска гнезда не стал. Наконец, пальцы Марины нащупали нечто круглое и она извлекла предмет на свет божий.

— Это оно? — уточнила Марина у волка, вертя в пальцах самое обычное медное колечко без всяких украшений.

— А то сама не видишь! — рявкнул волк. — Садись быстрей, сейчас орлица вернется. Ее мы точно лягушками и парой кроликов не накормим.

Как ни кривилась Марина, не желая ехать на волке, однако пешком идти до мельницы ей хотелось еще меньше. А потому она вновь стоически вынесла неприятную процедуру, пообещав про себя, что больше уж никогда и ни за что верхом на волка не сядет. Горяй, увидев баронессу верхом на хищнике, слегка растерялся, но тут же взял себя в руки и поздравил Марину с благополучным возвращением. Мельник даже взял на себя роль связного между волком и лекаркой, пообещавшей серому постоянную кормежку.

Домой Марина решила ехать через Вемею. Нужно было подкупить кое-что для себя и для обеих девчонок. Все-таки теперь на ее попечении помимо Зоряны находилась еще и Дуся. И хотя последнюю приютили в своем доме страдающие без детей Бермята с Натальей, забывать про нее не следовало. То, что она в ответе за всех, кого приручила, Марине было вдолблено еще с детства.

Столица (как всегда) радовала пестротой, шумом и жизнерадостностью. Даже не верилось, что в Вемее живет и процветает мрачный дьюла Бячислав, лелеющий мысли о мировом господстве. Город радовался жизни, общался и торговал.

— Яблоки садовые. Медовые, наливчатые, рассыпчатые!

— Постричь, поголить, ус поправить, молодцом поставить!

— Патока вареная с имбирем! Варил дядя Симеон, тетушка Арина кушала, хвалила, дядя Елизар пальчики облизал!

— Зелено вино, с коричкой, с гвоздичкой, с вишневой косточкой! Наливаем, что ли?

Марина вслушивалась в гомон толпы и улыбалась сама себе. В Вемее было уютно, тепло и сердечно. Пять лет правления дьюлы еще не сумели изменить характер города. И это определенно радовало.

— Баронесса де Ривароль, дозвольте обратиться! — притормозил ее карету бравый вояка, в котором Марина опознала начальника охраны столицы Горислава.

— Ну обращайся уж, раз остановил, — вздохнула она.

— Слыхали ль вы когда про гусляра Ставра Одихмантьевича?

— Ну?

— Проморгали охранники на южных воротах! Вошел он в столицу! Да учинил петь песни супротив дьюлы. Бячислав обещал, что шкуру с гусляра спустит, да руки ему отрубит, коли тот в Вемее появится. И принесла же Ставра нелегкая!

— А от меня-то ты чего хочешь? — не поняла Марина. — Чтобы я пошла к дьюле за гусляра просить? Так он и слушать меня не станет.

— Да чего уж просить... спустил Бячислав шкуру со Ставра, как и обещал. Правда, рук рубить не стал, огнем их пожег. А Ставра псам кинул, дескать и так сдохнет. А я его вытащил, да схоронил в надежном месте. Не возьметесь лечить, барыня? Насчет денег не сумлевайтесь, всем народом плату за гусляра соберем.

— Привезешь его ко мне в Ласково живым, возьмусь лечить, — решила Марина. — В Вемее это делать опасно. Упаси Бог, Бячислав об этом узнает. А у меня дочь. И людей от меня много зависит.

— Сегодня ж к вечеру в лучшем виде доставим! — просветлел лицом Горислав и махнул рукой, разрешая карете двигаться дальше. Однако никакого настроения совершать покупки у Марины уже не было. Если только трав на местном базарчике прикупить для ожидаемого пациента...

Однако, когда Марина увидела, во что Бячислав превратил насмешника-гусляра, она поняла, что ему не то что травы, вообще ничего уже не поможет. И единственное, в чем действительно нуждался Ставр — так это в священнике, чтоб тот грехи отпустил. Марина оглядела пациента с головы до ног. На щеке рубец от кнута, спина исполосована так, что живого места не осталась, руки обожжены почти до костей, ноги явно перебиты, причем правая в двух местах. Нда... палачи у дьюлы на славу работают. Если уж берутся за дело, то делают его основательно. До конца. От болевого шока и потери крови по логике вещей Ставр должен был умереть спустя час после казни. Однако он боролся, не хотел сдаваться, не собирался покидать этот свет. Неуемная, азартная натура отпихивалась от смерти всеми возможными и невозможными способами. Ставр жил, вопреки всем законам логики и медицины. Что его удерживало на этом свете? Мысль, что он не всех еще князей обхамил в своих песнях? Однако долго это сопротивление продолжаться не могло. В конце концов, даже самый железный организм можно вымотать. Так что гусляра к Марине приволокли зря. Не умеет она такие раны лечить. Тьфу, да тут еще два ребра сломано! И внутренности, наверняка, отбиты. Нет, Ставру только чудо помочь может. А Марина, к сожалению, всего-навсего обычный медик. Причем не самый лучший.

Стоп! Если уж мы заговорили о чуде... вчера же только с Мариной Фьяна связывалась и жаловалась на скуку, ибо василевс не дает ей ввязываться в приключения. Вот он! Шанс себя проявить. Ради кого другого Марина, может быть, и не стала бы дергать василиссу. Но она слышала, как поет Ставр. И понимала, что безбашенный гусляр действительно является национальным достоянием.

Фьяна прилетела буквально через несколько минут (вот что значит иметь своей второй ипостасью ипостась дракона). Видимо, василиссе было действительно скучно, ибо она, увидев гусляра, только потерла ручки, готовясь к действу. Да... а над Данжером она кудахтала как наседка. Хотя василевс на тот момент был абсолютно бессмертным. И раны у него начали затягиваться раньше, чем Марина принялась их лечить. Там всего-то и понадобилось от лекарки, что слегка подсобить. Ставр (к сожалению) такой повышенной регенерацией не обладал. А потому нуждался в немедленной помощи. И не обычными средствами, а магическими. Впрочем, знания Марины были отнюдь не лишними. Напротив. Она руководила магией Фьяны, показывая и подсказывая, как именно соединять мышцы и стягивать кожу. Правда, прежде, чем приступить к действиям, ведьма "отключила" все реакции гусляра, да и его самого тоже. Самыми легкими оказались переломы ног. Хуже обстояло дело со спиной и кровопотерей. Самым сложным оказалось привести в порядок внутренние органы и ребра. А со шрамом на лице Фьяна ничего была сделать не в силах.

— От ран всегда остаются следы. Я могу по кусочкам собрать ногу или руку, но сделать потом кожу гладкой — никак. Да и на костях все равно остаются следы. Может, более умелые маги и смогли бы от них избавиться, но лично я этого делать не умею.

— Жаль, — невольно вздохнула Марина, вспомнив, каким красивым парнем был Ставр.

— Слушай, а ты заметила, у него еще старый перелом в районе плеч? Кости неправильно срослись. У него как вообще руки работали? Ты не в курсе?

— Бермята говорил, что Ставр раньше сотником был. А потом под осадную башню попал. Меч он больше в руках держать не может, а гусли вполне.

— Раз уж мы его тут кроим и ломаем, может исправим положение дел? — предложила Фьяна. — Хотя... ни мечом, ни гуслями он все равно больше никогда владеть не сможет.

— Почему это? — испугалась Марина.

— Ты его кисти рук видела? Такое никакой магией не исправишь. Нечего соединять и наращивать, плоть сожжена.

— Тогда лучше было бы и не браться его лечить, — вздохнула Марина. — Если Ставр поймет, что теперь он и как гусляр никуда не годиться... да еще морда у него... в страшном сне не увидишь... он все равно жить не захочет. Да и жалко. Ты когда-нибудь слышала, как Ставр поет?

— Нет.

— А я слышала. За душу хватает!

— Марин, ну я правда ничем не могу помочь, — жалобно стала оправдываться Фьяна. — Мои магические возможности тоже свой потолок имеют. Я и так в этого гусляра столько сил вбухала, что еле стою.

— Ладно, — вздохнула лекарка. — Спасибо и на этом. Я тебе очень благодарна, что ты прилетела и помогла мне.

— Ну так что, будем исправлять прошлые травмы и ломать неправильно сросшиеся кости? Или ни к чему? — уточнила Фьяна.

— Будем! — решила Марина. — Кто его знает, этого гусляра... больно уж он живучий.

— Но учти, после этого мой магический резерв окончательно иссякнет, и колдовать я еще как минимум часа два не смогу, — предупредила Фьяна, берясь за дело.

— Переживем...

На самом деле у Марины была идея. И какая идея! Фьяна ведь оставила ей фляжку с живой водой. Так почему бы не воспользоваться? Немного, совсем чуть-чуть. Чтобы только подарить кистям Ставра вторую жизнь. Осторожно промокнуть влажной тряпочкой... вот, вот так... а теперь (не пропадать же добру!) и по шраму на лице провести. Правда, эффект наверняка минимальный будет, тряпка почти сухая, но все равно не так страшно. Живая вода оказалась воистину живой. Кисти гусляра начали заживать буквально на глазах, а шрам на лице несколько побледнел и перестал быть рваным. Ну, теперь все зависело от того, как организм Ставра отреагирует на магическое и медицинское вмешательство. Умом Марина понимала, что ничего плохого случиться не должно, но все равно переживала. Жизнь человека — весьма хрупкая штука. И никогда нельзя сказать, из-за чего именно она оборвется. Кстати, когда Фьяна восстановит свои силы, надо ее попросить Бермяту посмотреть. Марина не смогла до конца вылечить ему ногу и руку. Так может, у Фьяны это лучше получится? На пару-то они вон как славно поработали.