— Она взяла на себя командование в общем бою, и потом ушла, как обещала, — развел руками Реки.
— Я предлагал ей вернуться, — заметил Баки, — но она отказалась, заявив, что ее возвращение приведет к конфликту, а крови шиноби Суны и без того пролилось достаточно. И еще она сказала, что спасение Гаары ей важнее, и Лист ей в этом точно поможет.
— Понятно, — вздохнул Джоуджи.
Вздох его был вызван осознанием ответственности. Казекаге мертв, Чиё мертва, половина Совета перебита, практически весь корпус Суны перебит, и это серьезные потери. Не фатальные и не критические, но все же крайне весомые. Суна вступала в войну с пятнадцатью тысячами шиноби, и сколько их осталось сейчас? Тысяч восемь? Джоуджи еще раз мысленно вздохнул, сердясь на самого себя, что не остановил Чиё от влезания в политику. Можно было ожидать, что ее непогасшая ненависть к Конохе даст о себе знать и приведет к последствиям.
Лист предлагал союз, надо было соглашаться, с тоской подумал Джоуджи, но кто тогда мог знать? Коноха выглядела слабой, не сумевшей предотвратить даже нападение Орочимару. И теперь ему, старому и мечтающему о покое придется решать за всю Суну, определять будущее Суны.
Джоуджи ощутил, как он устал, и смерть Чиё внезапно навалилась тяжелым грузом. Решать? И без того понятно, что войне конец, и отказываться от щедрого предложения Листа о союзе нельзя, хоть и непонятно, как Цунаде собирается преодолеть ненависть между шиноби, родившуюся из пролитой крови. Раз союз с Листом неизбежен, то к чему тянуть и дальше эту лямку, пусть решает та, что уже была Казекаге, та, что и без того привержена Конохе.
— Пускай Годайме Казекаге, Сабаку Темари, представляет Суну на встрече Пяти Каге, — сказал Джоуджи после долгой паузы.
Джонины Совета уставились на него, ошарашенные, только Баки удовлетворенно улыбнулся, даже не пытаясь скрыть этого. Он всегда был предан семье Сабаку, подумал Джоуджи беззлобно.
— Вот мое слово, как Старейшины — пускай Сабаку Темари снова станет Казекаге, — откашлявшись, повторил Джоуджи. — Если Совет решит иначе, что же, я не буду спорить с Советом. Прошу извинить меня, мне нужно побыть одному.
С этими словами Старейшина покинул зал Совета, под молчание джонинов.
19 июня 79 года. Ива, страна Земли.
— Куроцучи, — промямлил Акацучи сзади, повысил голос. — Сестра!
— Что тебе, Акацучи? — Куроцучи отвернулась от окна, выныривая из тяжелых мыслей.
Обстановка кабинета Цучикаге давила, навевала тяжелые мысли. Казалось, вот-вот влетит в окно дедушка и что-нибудь проворчит, и тут же всплывали воспоминания, что Третий Цучикаге мертв.
— Шиноби Ивагакуре волнуются, — развел руками толстяк. — Распространилась новость о том, что мы будем помогать Листу, будем восстанавливать Коноху, и будем теперь сражаться вместе, как союзники.
— Понятно, — вздохнула Куроцучи, — дедушка их вдохновлял сражаться с Листом, и теперь им кажется, что их предали.
— Но разве это не так? — спросил Акацучи. — Мы воевали с Листом, напали на Коноху, и вдруг — раз! Мы сидим за одним столом с Хокаге, ты от имени Ивы обещаешь помощь в восстановлении Деревни, и союз шиноби, которые только вчера резали друг друга насмерть.
— Молодец, братец, — усмехнулась Куроцучи, — ты все верно перечислил, только не учел того, что обстановка изменилась. Сильно изменилась, за тот час, что мы сражались в Конохе.
Акацучи задумался.
— Не вижу смысла разводить дипломатию, когда мы тут вдвоем, — прервала его размышления Куроцучи. — Мы проиграли эту войну. Мы — это Камень, Песок и Облако. Помощь в восстановлении — завуалированная дань победителю, и можно только радоваться, что во главе Листа мягкая Сенджу Цунаде. Останься там Сарутоби Хирузен, нас бы раздели догола, дедушка всегда высоко отзывался о политических талантах Третьего Хокаге.
— Но почему бы так и не сказать, что мы проиграли? — растерялся Акацучи.
— Потому что Лист не хочет увеличивать ненависть, видишь, как все мягко подается? И встреча пяти Каге лишь зафиксирует в документах то, что произошло де-факто. Лист победил и диктует свою волю побежденным, и ослабленному союзнику — Туману. Возрадуемся еще раз, что Лист хочет лишь союза и совместного сражения против Акацуки, и поверь, это невеликая цена за проигрыш в такой войне. В смысле, Лист мог бы уничтожить нас всех, теперь это очевидно, но они не собираются этого делать. Разумеется, как победитель, Лист возглавит союз пяти Великих гакуре, и то, что собрание будет проходить на секретной черепахе Облака, лишь подтверждает это лишний раз.
— А ты не думала, что Акацуки... ну, в союзе с Листом? — спросил, смущаясь, Акацучи, добавил поспешно. — Я услышал это в Деревне! Что Лист вступил в союз с Акацуки, и их руками перебил шиноби других Деревень, а теперь мол, Коноха зачищает бывших союзников, чтобы замести следы, и возглавлять.
— Чушь, — фыркнула Куроцучи, — уж ты-то братец точно должен это знать! Дедушка фактически принудил Акацуки к участию в этой войне, платил им меньше за миссии, прикрывая от других Деревень, приказывал им, вынудил осесть в Такигакуре, отдав джинчурики Нанаби, и так далее. Нет, здесь все без обмана, Акацуки и Лист непримиримые враги.
— Так может, не надо было тогда подписывать союз? — спросил Акацучи. — Пусть Лист и Акацуки бы дрались, раз они такие сильные, и те, и другие?
— Эх, братец, — вздохнула Куроцучи, — не учился ты политике, сразу видно.
— Ну да, я больше по боевой части, — простодушно ответил Акацучи.
— Лист то конечно сразился бы с Акацуки и сам, но представь, что было бы потом? Мы отказались помогать Листу и фактически проиграли в войне, последствия были бы намного хуже. Ударить в спину Конохе, пока та занята Акацуки? Возможно, но где гарантия победы? Нет победы — разъяренный Лист стирает Ивагакуре с лица земли. Или еще того хлеще, Акацуки, перед тем как сойтись в схватке с Листом, уничтожили бы остальные великие Гакуре, а Коноха просто смотрела бы и копила силы. Нет союза, они не обязаны нам помогать, а ведь Акацуки пришли бы, за Ханом, раз они собирают джинчурики и биджу. Твое предложение, Акацучи, выигрышно в тактическом смысле, но абсолютно ошибочно в стратегическом. Так что шиноби Ивы, начиная с меня, придется спрятать свою ненависть, забыть об убитых, радуясь, что Лист не спешит напоминать о своих убитых. И абсолютно искренне, от души, без фальши, принять мысль, что мы и шиноби Листа будем сражаться бок о бок, прикрывать и поддерживать друг друга.
— Почему?
— Потому что иначе мы проиграем, и Акацуки уничтожат шиноби, — предельно серьезно ответила Куроцучи. — И то же самое, кстати, вполне могло случиться, откажись мы от союза с Конохой. Акацуки вполне могли напасть еще раз и сокрушить Лист, а потом перебить нас всех поодиночке. Ты же сидел рядом со мной, Акацуки, когда Годайме Хокаге об этом говорила!
— Ну, она так завуалированно говорила, я плохо понимаю намеки, — развел руками Акацучи.
— В политике редко говорят прямо, — вздохнула Куроцучи. — Иди, братец, собирай шиноби, скажи, что я выступлю, часа через два. Пускай я стану Йондайме Цучикаге лишь завтра, перед отправкой на встречу Пяти Каге, но думаю, выступить смогу и сегодня.
— И что ты скажешь им?
— Правду, — отрезала Куроцучи. — Что Акацуки убили Третьего Цучикаге! Убийца будет доставлен в Ивагакуре после встречи пяти Каге и показательно наказан, ибо Коноха согласна выдать нам Хидана.
Акацучи кивнул с высоты роста и поклонился, не как сестре, но как будущей Цучикаге.
19 июня 79 года. Кумо, страна Молнии.
— К нам в гости приедут сиськастые Каге, и это записано у брата на бумаге! — напевал под нос Киллер Би, шагая по улицам Кумогакуре. — Было бы неплохо всех их обнять, но только потом будут меня убивать!
Ниже по улице он увидел знакомые фигуры учеников, направился к ним танцующей походкой.
— и это было просто чудо, — бормотал Омои, — как нас там всех не перебили, вначале Сеннины, потом Акацуки, а потом просто шиноби Листа, но я бы сражался
— Нна! — меткий удар Каруи вбил ему в рот огромный колобок сладостей на палочке.
— Мымыфымымыфы, — замычал Омои, обиженно глядя на Каруи.
— Хватит придумать глупости! — закричала Каруи, размахивая руками, красные волосы ее, казалось, вставали дыбом из-под шапочки. — Я устала от этого! Мы живы! Би-сама жив! Райкаге жив!
— Да, брат мой жив и очень взбешен, исход для врагов теперь предрешен! — заявил Би, подходя к ученикам. — Нии похищена, но мы ее спасем, как только врагов — похитителей найдем!
— Би-сама, можем мы отправиться с вами? — спросила Каруи прямо.
— Покажем им силу наших мечей! — добавил Омои, справившийся таки с колобком во рту.
— Будете показывать ее в Кумогакуре! — раздался голос Самуи. — Би-сан, ваш брат ищет вас, и уже давно! Поторопитесь, пожалуйста, Райкаге и без того в ярости!
— К брату я уже тороплюсь, там мудростью своей с ним поделюсь! — Би ускоренным, но все же шагом, удалялся по улице, по направлению к резиденции Райкаге.
Ученики его вздохнули, посмотрели на Самуи преданными глазами, при этом Омои старательно не смотрел на грудь Самуи. Не то, чтобы помощница Райкаге придавала этому особое значение, так как привыкла, но мозг Омои просто не мог обойтись без генерации наихудших вариантов.
Не выдерживая напора мыслей, Омои начинал озвучивать эти варианты, и тогда ему попадало.
Вот сейчас Омои представил, как он смотрит на грудь Самуи, и та замечает, а он не удерживается и говорит что-то в стиле наставника "Сиськииии!" и Самуи бьет его, забивает практически до полусмерти, а потом приходит навестить Каруи, наклоняется над ним, лежащим на больничной койке, и он видит сиськи Каруи, и та в ярости еще избивает его, а он замотанный в бинты даже не может сопротивляться, и умоляет о пощаде.
Но так как Омои промолчал, то его фантазии остались неизвестны куноичи и его не побили.
— Единственные чунины, что будут на поле боя — ирьенины. Остальные не ниже токубецу-джонина, с боевой специализацией, — сказала Самуи. — Райкаге не хочет, чтобы войско Кумо смели одним ударом, да и толку от вас там будет немного, учитывая, кто наши враги.
— Эх, — вздохнула Каруи, — а мы так хотели сражаться рядом с наставником!
— Учитывая, что Акацуки охотятся за биджу, Киллер Би в двойной опасности, — Самуи сложила руки на груди, от чего Омои заморгал. — Но он опытный, боевой шиноби, прошедший третью войну, и привыкший к работе в паре с Райкаге. Не говоря уже о том, что мощь Хачиби велика, а вы на поле боя станете лишь жертвами для Акацуки.
— И все же, — набычился Омои, — мы готовы сражаться, защищая Би-сама до последнего вздоха!
— Это Би придется защищать вас и отвлекаться! — рассердилась Самуи. — Не думайте, что раз вы ученики Киллера Би и стали чунинами, что вы какие-то особенные! В качестве наказания отправитесь обратно в Коноху, будете помогать им, восстанавливать Лист!
— О нет, — простонал Омои, — теперь куноичи Листа точно доберутся до меня, а я только успел сбежать оттуда, а они
— Хватит, — оборвала его Самуи. — Если вы не согласны, можете пожаловаться Райкаге или наставнику, но сейчас я занимаюсь распределением шиноби, и мое слово — вы отправитесь в Лист. Это поможет вам укрепить дружбу Деревень, особенно если вдруг куноичи Листа и вправду набросятся на Омои. Райкаге нужен мир и спокойствие в Кумогакуре, и уверенность, что условия союза выполняются. Понятно?
— Хай, Самуи-сама, — поклонились оба ученика.
Потом они переглянулись, и Каруи спросила.
— Войско шиноби успеет спасти Нии-сама?
— Не знаю, — тяжело вздохнула Самуи.
Омои, мысли которого продолжали витать вокруг насилия со стороны куноичи Листа, едва не взвыл, от вида качающихся грудей. В обычное время он реагировал нормально, но сейчас был не тот случай. Мысли Омои сразу перескочили, и он представил, как сама Хокаге нападает на него, в качестве мести за поведении Би-сама, а потом, пресытившись, отдает на растерзание другим куноичи Листа, а у него уже нет сил убегать, вообще нет никаких сил, и он лежит, а куноичи дерутся и бьют его, требуя встать и выполнить свой долг.
— Райкаге лично поведет войско в бой, и если Нии можно будет спасти, мы ее спасем. Разведчики уже выдвинулись, а Коноха предоставила информацию, — сказала Самуи.
Потом она прищурилась, посмотрела на Омои и Каруи.
— И если вы, там, в Конохе, хоть чем-то, хоть словом или делом, испортите союз Облака и Листа, и помешаете спасению Нии и мести за погибших, то клянусь, вот этим вот кулаком выбью из вас дух, и никакой наставник вас не спасет! Все понятно? Рэп не распевать, куноичи не задирать, трудиться прилежно, и поддерживать честь шиноби Кумогакуре! Вы же все-таки не вчерашние генины, а ученики Би, так что соответствуйте!
— Хай, Самуи-сама, — стремительно поклонились Каруи и Омои.
Помощница Райкаге ухмыльнулась. От этих двоих урона имиджу Облака не будет, а их наставник будет рядом с братом, тот не даст ему слишком уж выходить за рамки приличия.
19 июня 79 года. Кири, страна Воды.
Первоначальный план прыгнуть сразу в кабинет Мизукаге приходится решительно отвергнуть.
Как бы ни хотелось быстрее полюбоваться пышными формами Теруми Мэй, прыгать прямо в ее кабинет чревато. Какаши-то еще закроется или уйдет вбок, а я точно не успею, даже встроенный Протего не поможет. Да и нет у нас такой задачи, в смысле захватывать Мэй, вот там внезапный десант был бы кстати. Хмм, что-то я туплю после битвы, телепорт не в ее кабинет, в комнату для переговоров, да.
В любом случае нам не туда.
Три телепорта — побережье — страна Волн — страна Воды, а точнее рядом с Киригакуре, на основную дорогу. Какаши сразу зажигает сигнальный огонь, и буквально через секунды на нас наскакивают шиноби Тумана, вежливо берут в кольцо. Грозная слава Какаши нам на руку, во-первых никто не рискует подбегать близко, а во-вторых сразу опознают и дальше уже можно расслабиться. Мы, так сказать, послы Хокаге, Туман и Лист дружат и вообще. Можно было бы и одного Какаши заслать, но видимо решили не портить дружбу признанием, что в Киригакуре стоят порталы Конохи, и скромно подписали меня.
Ну и я сразу согласился, ибо вид Конохи угнетает, очень мягко говоря.
— Конечно, я прибуду, — говорит Мэй, смеется, — раз уж даже идти никуда не надо.
Какаши, вручивший портключ, кланяется, отступает.
