А потом они вошли. Охранное заклинание аккуратно пробежалось по ним колючими пальцами, задержавшись на секунду на склодомасе и на эклитане. Показалось, что сейчас что-то будет, что-то громкое и нежелательное, какой-нибудь крик и скандал, но заклинание почему-то решило, что опасности эти магические штучки не представляют, и безвредно рассеялось. Стёпка выдохнул и покосился на Ваньку. Тот в ответ сделал большие глаза. Вот был бы фокус, если бы им приказали сдать на входе оружие. Сразу-то не подумали. Повезло, что обошлось.
Едва они вступили под слегка трепещущие на ветру своды просторного шатра, как тотчас словно кто-то звук включил, так, что даже по ушам ударило. Громкий смех, нетрезвые споры, звяканье посуды сливались в один назойливо-неумолчный шум. А от буквально висящих в воздухе густых виных паров хотелось зажать нос. И Стёпке сразу стало понятно, что все его предварительные планы и замыслы ничего не стоят и что они, наверное, и в самом деле явились сюда зря.
Не было здесь никаких переговоров, а был самый обычный праздничный пир. Победители беззаботно и с размахом обмывали успех. Столы, поставленные буквой "п", буквально ломились от множества блюд, ваз, кувшинов и бутылей, целиком зажаренных поросят, огромных рыб и фаршированных птиц. Исходили паром какие-то ароматные варева в широких посудинах, горой лежали яблоки, груши и крупные грозди винограда (не иначе из магической замковой оранжереи). И пироги, пироги всех видов и сортов! Наверное, только "икры заморской, баклажанной" не хватало. Неужели всё это они сами съедят и выпьют? Да тут на целый полк выставлено! Глаза разбегаются и пахнет ну очень аппетитно, если не обращать внимания на отчётливый винный дух, от которого даже слегка заслезились непривычные к такому глаза.
На вошедших мальчишек почти никто не обратил внимания. Покосились равнодушно сидящие слева орфинги, один — самый здоровый — оскалился, буркнул что-то соседям. Зыркнул исподлобья тучный боярин, прищурился на княжича, с трудом отвёл взгляд. Смеющиеся молодые бояре пренебрежительно покривились и вновь заспорили непонятно о чём. Пир честной в самом разгаре, эвон сколь ещё не съедено и сколь не выпито, какое кому дело до малолетних отроков?
Маг-дознаватель приглашающе показал на места с краю: садитесь, мол, угощайтесь, вот сюда можно. Даже стул с резной спинкой княжичу подвинул. Боеслав, помедлив, нехотя уселся. Стёпка с Ванькой сели рядом на обычную жёсткую лавку. Проворные слуги тут же поставили перед ними расписные тарелки, подвинули вазы с фруктами, налили что-то похожее на брусничный морс в изящные стеклянные бокалы. Мальчишки приступать к еде не спешили, настороженно разглядывали пирующих, косились на соседей. Обвыкались, осваивались.
Застолье было не сказать чтобы очень уж многочисленным. Человек примерно тридцать, включая не вполне человекообразных вампиров и орфингов. Ещё с десяток снующих туда-сюда слуг. Ну и, само собой, стражи, стоящие вдоль стен. Справа — слегка расслабленные весские дружинники. Слева — неподвижные и безмолвные оркландские рыцари, неприятно напомнившие глухими латами порубленных в Оркулане немороков.
"Многовато" — подумал Стёпка. — Просто так нам с ними не справиться".
И тут же поправил сам себя: не справились бы. Потому что никто на них набрасываться не спешил. Да и зачем? Переговоры закончены, согласный ряд подписан, все довольны, ну, кроме князя Могуты и тайгарей, и теперь можно с полным на то правом и со спокойной душой вкусно есть и сладко пить, отмечая чревоугодием мирное решение весьма непростого вопроса. Вот почему Купыря ничуть не обеспокоился и так спокойно их сюда отпустил, понимал, что ничего у них не получится, что не будет никакой битвы с коварными врагами, никакого изгнания супостатов навсегда. Ничего не будет. Поздно. Всё уже свершилось. Сообразил это Стёпка и слегка опечалился. Зря прилетели. Точно зря. Разве что поесть. Когда ещё придётся за таким богатым столом и в такой представительной компании посидеть.
Он посмотрел на поникшего княжича, на молчаливо сидящего экзепутора, потом взял бокал и отхлебнул. Ну да, обычный морс из демоники. Мальцам хмельное не положено. Да не очень-то и хотелось, откровенно говоря. Попробовали они как-то с Ванькой бражку в Проторе. Щепля откуда-то приволок бутыль. Бражка им не понравилась. Вонючая и невкусная. Как такое можно пить?
И сейчас, разглядывая заставленный бутылями, бочонками и фигурными ендовами стол и потные лица уже изрядно захмелевших людей, Стёпка невольно морщился. Он-то напридумывал себе, что будут споры, ссоры, крики и ругань, может даже сражения, а тут... Пьяные морды, красные носы, нетрезвые взгляды, невнятные речи. О чём с ними сейчас говорить, что ты им докажешь? Посмеются только, а назавтра, протрезвев, о тебе уже и не вспомнят.
Из всех присутствующих в лицо он знал от силы двух-трёх человек. И ни одного такого, с кем хотелось бы лишний раз встречаться. Тем более — за одним столом сидеть.
Места в центре отчего-то пустовали. Ожидалось, что там будут сидеть все из себя довольные и надутые спесью пресветлый князь Всеяр и глава оркландского посольства крон-магистр Д'Варг, но по какой-то причине как раз этих двоих самых тут главных не было. То ли куда-то ушли, то ли ещё не пришли.
Дряхлый и до изумления усохший вампир, сидящий на противоположном крыле стола, сверлил недобрым взглядом мальчишек, отщипывая своими чудовищными когтями кусочки мяса от сочащегося жиром окорока и небрежно бросая их в старческий провал рта. Стёпка, наткнувшись на его взгляд, нарочно смотрел прямо и уверенно, решив зачем-то переиграть высоса, и тот не выдержал, опустил глаза, как будто ему стало неинтересно. Однако оба знали, что в этом поединке демон победил.
Княжича, как показалось Степану, никто не узнал. Или в хмельном угаре просто не заметил. Да и что в нём, скажи-кось, интересного, в этом бывшем наследнике бывшего правителя бывшего княжества, честно и справедливо разделённого между более сильными соседями? Малец он и есть малец, будь за ним хоть три по десять поколений славных предков. Что толку в прадедовых победах, коли нынче нет у тебя ни силы, ни власти? Пустили из жалости за стол — ну и будь доволен... Боеслав пока терпел, но видно было, что это даётся ему с трудом. Будь он постарше и поопытнее, а так... Ну что он может сделать всем этим сиятельным гадам? Правильно, ничего. Вот и молчи. Сиди, жуй, что дали, и молчи. И радуйся, что не погнали в шею. А ещё лучше — напейся до беспамятства, чтобы хмель помог с обидами примириться. Благо, что никто тебе супротив и слова не скажет, разве только посмеются.
Гузгай в Стёпкиной груди тоже молчал. Пыжился-пыжился, кипел-кипел, подгонял, чуть ли не пришпоривал, а как дошло до самого важного, притих, затаился и гонор свой растерял. Вот так вот. Это тебе не с немороками биться, тут одним мечом ничего не сделаешь... к сожалению.
Ванька молчать не хотел. Инерция разбега в нём ещё не кончилась, внутренне он ещё летел вперёд, в бой, в атаку... А тут такой облом. Героическая атака бесславно захлебнулась, напоровшись на заставленный вкусностями стол.
— Ну? — требовательно уставился он на друга.
— Что ну?
— Чё происходит, ты можешь объяснить?
— Что тут объяснять? Сидим, ждём, едим, пьём. Что тебе ещё надо?
— И для этого мы сюда летели, да? Я-то думал, щас как пойдём всех крушить, как дадим всем гадам по рогам... Ты так оттуда сорвался, как будто тебя под зад пнули. Что ты там такое увидел, что в тебе гузгай опять пробудился?
— Ну-у... увидел, да, — неохотно подтвердил Стёпка. — Отчётливо так, словно на самом деле. В общем... как будто бы война началась и всех почти убили. Всех наших. Смаклу, Глуксу, вурдалаков, троллей, — он покосился на княжича и продолжил вполголоса. — Могуту тоже убили, а самого Боеслава заковали и в клеть засунули. Ну и... сидим вот тут теперь, на рожи эти пьяные зачем-то смотрим. И вообще — не дёргай меня! Я сам пока не знаю, что делать!
А ведь как ему представлялось, пока они летели. Ох, как здорово представлялось! Виделось в цвете, звуке и чуть ли не в три дэ.
"...и вот входят они втроём в шатёр и встают прямо перед столом, как хозяева. Потому что княжич и есть здесь самый настоящий хозяин. А все эти знатные, мудрые, и влиятельные недовольно смотрят на Боеслава и на его странно одетых спутников и молчат. И злобно думают, наверное, про себя, что они, понимаете ли, важные взрослые дела обсуждают, договариваются и советуются, а тут мало того, что нежеланные гости незваными заявились, так они ко всему ещё и мальцы, ничего в серьёзных делах не смыслящие и ничем, окромя дитячьего гонора, не владеющие. Послушаем, что они сказать надумали, а потом — в шею их, в шею...
И так они все молча разглядывают друг друга довольно долго. А потом Стёпка решает, что нужная пауза выдержана достаточно.
— Добрый день всем! — звонко произносит он. — Просим прощения за невольное опоздание. Гонец, которого вы отправили к княжичу, где-то заблудился. Так что мы... прилетели сами.
— Гонец? — удивлённо поднимает брови сидящий в центре стола пресветлый князь Всеяр. — О каком гонце речь? Разве вас кто-то сюда приглашал? Или я что-то не знаю?
— Не было никакого гонца, — поворачивается к нему верховный маг-дознаватель Благомысл. — Демон лжёт. Демоны всегда лгут.
— Тогда почему они здесь? — капризно кривит губы пресветлый князь.
— Потому как дерзки не по чину, — поясняет Благомысл, многозначительно косясь на Краесвета. — Не укоротили сему демону язык вовремя-то. А я упреждал. Не слушали меня, не верили. Расхлёбывайте теперь.
Решив, что негоже княжичу стоять стоймя, когда все остальные сидят, Стёпка подхватывает свободный стул и ставит его рядом с княжичем.
— Садись, — приглашает он. — Нечего тут перед ними.
И княжич послушно опускается на стул, изо всех сил пытаясь сохранить гордый вид. На то, что присутствующим это не слишком нравится, Стёпке наплевать. Перетерпят. Щас им ещё и не то придётся стерпеть.
— Говорите, не было гонца? — спрашивает он, обращаясь к Благомыслу. — Надо же! А мы ещё гадали, куда он делся? Неужто заплутал в Предмостье-то? А потом думаем, чего попусту время терять? Вы ведь тут нас уже заждались.
— Что ты плетёшь, демон? — предсказуемо вскипает Благомысл. — Вас тут никто не ждал! По какому праву вы сюда посмели заявиться? Вы кто?
Ванька испуганно косится на Степана. А тот напротив чувствует в себе необходимую уверенность. Сомнения в нём почти пропали, и настоящая хорошая злость кипит внутри, подогреваемая гузгаем.
— Хороший вопрос, — говорит он. — Сразу видно, что вы не местные. Вот это, например, если кому здесь ещё неизвестно, княжич Боеслав, сын и наследник князя Могуты. И между прочим, будущий законный правитель Таёжного княжества.
И говоря это, он смотрит прямо в глаза пресветлому князю Всеяру. А тот слушает молча, только губами слегка дёргает, выдавая негодование и злость.
— И вы все, хочу вам напомнить, находитесь на территории этого княжества, — продолжает тогда Стёпка, очень по-взрослому. Это гузгай помогает ему не сбиваться и говорить связно и чётко. — И теперь возникает вот какой ещё вопрос: кто ВЫ все такие? И что вы здесь, гости не слишком дорогие, втайне от законного правителя и хозяина этих земель делаете? Заговоры устраиваете или, может, подлость какую нехорошую замыслили?
Ванька невольно хрюкает, а Боеслав, чтобы не улыбнуться, сжимает губы, потому что первый страх у него уже прошёл и он вспомнил о том, кто он есть и как ему себя следует держать.
— Довольно! — стучит в великом раздражении по столу тяжёлым кубком пресветлый князь. — Не с руки нам выслушивать невесть кого! Демоны эти наглые, княжичи недорослые... Вывести их вон!
Несколько слуг с решительным видом направляются к мальчишкам, но для начала им необходимо обойти столы. И когда они их обходят, оказывается, что уже поздно. Потому что в ответ на Стёпкин призыв, в шатёр, разрывая его, просовывается огромная и страшная голова дракона. Просовывается, распахивает пасть и оглядывает тяжёлым взглядом жутких глаз всех сидящих. И все сидящие под этим взглядом невольно ёжатся и кое-кто даже притворяется неживым. Слуги тоже оказываются людьми понятливыми и тотчас возвращаются на свои места.
— Продолжаем разговор, — говорит тогда Стёпка. — Кажется мне, княжич, что эти люди и в самом деле о чём-то нехорошем здесь договариваются. А мы даже не знаем, кто они и как их зовут..."
Между прочим, подумал Стёпка, с трудом отвлекаясь от восхитительной воображаемой картины, а в самом деле, неплохо было бы узнать, кто здесь кто. Заодно и Боеслава слегка развлечь, а то он что-то совсем приуныл.
— Княжич, — повернулся он к Боеславу, — ты ведь здесь всех знаешь?
— Не, не всех, — окинул тот недобрым взглядом пирующих. — Токмо знатных да старших. А прочих не знаю.
— Да прочие нам и ни к чему, — отмахнулся Стёпка. — Расскажи нам про тех, кто здесь самый главный, ага. Прямо по порядку.
— Зачем тебе это, Стёпыч? — зашипел Ванька. Понимая, что никому они здесь не нужны, он хотел, чтобы всё так и оставалось. А чё, посидим немного да и уйдём себе потихоньку.
— Затем, — отмахнулся Степан. А потом всё же пояснил: — Врагов надо знать в лицо. Есть такая военная мудрость. А то сразишься с кем-нибудь, а потом даже похвастаться не получится, потому что не будешь знать, кого ты победил.
Шептать он не хотел, говорил обычно, всё равно в шуме, гуле голосов и бренчании посуды никто не расслышит. А если даже и расслышит, какая разница, чего бояться-то? Съесть их не съедят, и нападать никто пока не собирается.
— Ага-ага, — ехидно закивал Ванька. — Смелый он какой... Победами он хвастаться собирается... Тут, скорее нам самим по шапке настучат. И, знаешь, мне почему-то без разницы, как зовут того, кто это сделает.
Боеслав вздохнул, видимо, был солидарен с Ванькой, но всё же указал глазами на сидящего справа от них дородного бородатого боярина:
— Ясеньградский воевода Нинил Горбень.
Княжич говорил вполголоса, но грузный, красноносый боярин, вопреки Стёпкиным рассуждениям, каким-то чудом услышал или понял, что говорят о нём, оглянулся и, помедлив, всё же слегка склонил голову, упёршись пышной бородой в живот. На княжича он смотрел без интереса. Так, показал, что, мол, узнал тебя, сын Могуты, здрав будь, — и опять к своему бокалу приложился.
— С отцом дружил, в верности клялся, коня мне степного обещался подарить, — княжич повернулся к Стёпке. — А посля чуть не первый к весичам переметнулся. А у вас там, в демонском мире, изменники есть?
— Они везде есть, — кивнул Стёпка, глядя на закаменевшее лицо воеводы (расслышал он слова княжича, ишь как набычился-то). — Но хороших людей — и демонов — всё равно больше.
Ванька неопределённо хмыкнул, но промолчал, не стал спорить. Потом подвинул к себе широкое плоское блюдо с длинноносой шипастой рыбиной и принялся тяжёлой двузубой вилкой отковыривать от неё кусочек. Не выдержал экзепутор. И в самом деле — вокруг все жуют и пьют, а мы чем хуже?
