-Откуда ты знаешь? В любом случае, сейчас дискутировать на эту тему уже бессмысленно. Я давало тебе шанс, и не один. Однако, ты предпочёл свой вариант развития событий. Так что, я умываю руки.
-Верни мне её. Хотя бы на пять минут. Больше мне не надо. Только пять минут, а потом делай со мной что хочешь.
-Нет. И прекрати меня упрашивать. Я и так уже разочаровано в тебе. Не усугубляй это.
-Молю тебя, великодушное Хо! Сжалься! Подари мне ещё немного этой иллюзии! Позволь мне напоследок испытать это счастье. Я ведь прошу так мало! -голос Евгения задрожал, и глаза налились слезами.
-Я не меняю своих решений.
-Пожалуйста! Ради всего святого! Осталось же в твоей душе хоть немного сострадания?! -он упал на колени, и пополз к трону, размазывая слёзы по лицу.
-Н-да. Вот уж не думало, что ты опустишься до такого. Я надеялось, что ты найдёшь в себе мужество оставаться человеком до конца. Но ты даже не способен встретить смерть достойно, как подобает мужчине. Жалкое зрелище.
-Умоляю!!! -возопил Евгений, ползая в ногах сумеречника. -Дай мне только одну минуту побыть с ней! Всего одну! Дорогое моё, бесценное! Умоляю тебя!!!
В порыве безумия, он неловко попытался целовать его стопы.
-Отвали, падаль, -Хо бесцеремонно лягнуло его своей когтистой лапой.
Он с воем опрокинулся на спину, и принялся кататься по полу, продолжая по-детски хныкать.
-Ты жалок, -с отвращением произнёс сумеречник, поднимаясь с трона, и поглядывая на него сверху вниз взглядом, исполненным пренебрежения. -Ты даже не представляешь, насколько ты жалок. Мне мерзко даже смотреть на тебя, ничтожество. И стыдно за то, что я когда-то проникалось чувством уважения к такому слизняку. Нет предела моему разочарованию в тебе. Я даже есть тебя не буду — настолько ты мне противен! Всё что нужно, я с тебя получило. Более ты мне не интересен. Проваливай с глаз моих.
-Всего лишь минуточку! Дай мне минуточку! -Евгений полз за ним следом, пытаясь ухватить за щиколотку.
Хо отшвырнуло его хлёстким ударом хвоста.
-Отцепись, кому сказало! Мне не о чем с тобой разговаривать, сумасшедшее ничтожество. Сумерки не примут тебя. Ты сдохнешь естественным путём, в своём собственном мире. Наша игра закончена. Прощай.
-А-а-а-а!!! -истошно завопил безумец, протягивая руки к фигуре, удаляющейся в темноту.
Но его голоса уже не было слышно. Иллюзорное пространство растворило его. Начались галлюцинации. Он вдруг увидел вокруг себя цирковую арену, по всей окружности которой были натыканы высокие остроконечные жерди, с насаженными на них бараньими головами, которые дико вращали глазами, и неустанно блеяли, высовывая длинные языки. А внизу, скрипя несмазанными втулками, по кругу катался ржавый моноцикл с восседавшей на нём голой девицей, разукрашенной клоунским гримом. В её правом боку зияло огромное отверстие со рваными краями, в бескровной полости которого крутились какие-то шестерёнки, и тикал загадочный механизм. Когда механическая клоунесса проезжала мимо, Евгений заметил, что она вращает рукоятку, торчащую у неё из головы, и от этого вращаются оба её глазных яблока.
-Бим-бом! -воскликнул кто-то. -Это всегда так. Бим-Бом!
Бараньи головы тут же замолчали, а девушка с металлическим стуком свалилась с моноцикла. От неё, к ногам Евгения, подпрыгивая, прокатилась какая-то гаечка.
-Сдаваться для приятного, -важным тоном произнёс другой голос.
Над головой с щелчком включился красный прожектор. Женя прикрыл глаза рукой, и зажмурился. Зрение какое-то время не могло привыкнуть к ослепительной красноте. Она заволокла собой всё, и пульсировала вместе с ударами сердца, работавшего как метроном. Из красного тумана неторопливо выплыл сфинкс. Или шеду. Или ещё кто-то древний. Протерев напряжённые глаза, Евгений всмотрелся в этого колосса, и тут же узнал его. Ну коне-ечно же. На темнеющем красном фоне золотистыми контурами выступала фигура красноармейца с открытки из детства. Этот красноармеец был точь-в-точь таким же, каким он его запомнил: горделивым, мужественным, с угловатыми чертами лица, холодными глазами, и плотно сжатыми губами. У него была та же винтовка с чёрным штыком, та же шинель, и та же высокая, остроконечная будёновка, на которой алеет большущая звезда. Он сидел верхом на своём нарисованном скакуне, и как-то странно смотрел на Евгения. Тому стало не по себе от этого пристального взгляда.
Почему он так на меня смотрит? Ишь, уставился, -думал Евгений, настороженно поглядывая на конника.
И тут его словно обухом по голове ударило. -Он же красный! А я только что с аристократического бала. Значит, для него я — буржуй. То есть, классовый враг...
Эти мысли, невзирая на свою идиотичность, не на шутку испугали Женю, и он почувствовал себя мелкой букашкой, на которую вот-вот обрушится массивный валун. Слабый, безоружный человечек ничего не мог противопоставить лихому коннику, вооружённому винтовкой и шашкой. Он ждал, что наездник вот-вот выстрелит в него, или же без лишних церемоний пронзит штыком. Но тот бездействовал. На его героическом открыточном лице оставалась неизменная, загадочная печать какой-то обиды, или разочарования. Было трудно понять. Обычно, так неодобрительно смотрят умудренные сединами старики на неразумных детей, сотворивших какую-то нелепую выходку. Как бы там ни было, убивать Евгения он не собирался.
-Где же я мог тебя видеть? -ломал голову парень. -А! Точно! В ТЮЗе, был какой-то спектакль о гражданской войне. Наш класс туда водили. В каком же я был классе тогда? Во втором, кажется. Или в третьем.
Кавалерист печально покачал головой, развернул своего фыркнувшего коня, и неторопливо поскакал прямо на свет прожектора, превратившегося в заходящее солнце. Было слышно, как он задумчиво напевает себе под нос:
Бой идёт горячий, конь в атаку скачет...
Облегчение, которое испытал Евгений, тут же сменилось новым щемящим чувством тоски, словно скачущий в закат всадник уносит с собой какую-то дорогую частицу его самого. Уносит навсегда.
Сначала он побрёл следом за ним, потом ускорил свой шаг, перешёл на трусцу, и, наконец, побежал. Но человек с открытки удалялся от него всё быстрее и быстрее, несмотря на то, что его конь едва плёлся, а Женя бежал изо всех сил. Он догонял лишь обрывки его затихающей песни.
Цок-цок-цок, слышен стук подков...
Фигура всадника становилась всё меньше и расплывчатее, пока наконец не превратилась в сплошное подёргивающееся пятно.
-Подожди! -кричал вдогонку выбившийся из сил Евгений. -Я с тобой! Я тоже хочу к солнцу!
Но пятно продолжало плавиться в огромном солнечном диске, и вскоре растворилось в нём полностью.
Жар, источаемый светилом, становился всё плотнее. Окутав Евгения со всех сторон душным одеялом, он вдруг начал подталкивать его наверх — в стратосферу.
Словно пузырь воздуха, поднимающийся с огромной глубины, преодолевая чудовищное давление, Евгений рвался на поверхность. Это напоминало выход из глубокого сна. Безумные порывы, разрывавшие его душу изнутри, на какое-то мгновение словно отстали от пробуждающегося сознания, оставив лишь какой-то полубредовый сумбур, и полное непонимание происходящего.
Когда он открыл глаза, то зрение не сразу смогло сосредоточиться на окружающих объектах, заставляя изображение расплываться пролившимся киселём. Заторможенное сознание постепенно брало управление на себя, и словно включало восприятия, сегмент за сегментом. Наконец, абстрактная чехарда перед глазами остановилась, и он увидел перед собой следы на сиреневом песке. Он понял, что сидит на ровной поверхности, уперев руки в рыхлый песок. Проследовав взором по цепочке уходящих следов, он поднял глаза, и увидел Ольгу, стоявшую к нему спиной. Разум всё ещё спал, но что-то внутри, в самом центре рассудка, отчётливо просигналило, что этот момент имеет какую-то великую значимость для него, и необходимо во что бы то ни стало остановить девушку.
-Эй! -окликнул он.
Вершинина содрогнулась, и, медленно повернувшись к нему лицом, спросила:
-Чего ещё?
-Я должен сказать тебе...
-Что ты должен мне сказать? Жень, по-моему, мы с тобой всё уже обсудили.
-Да, да, конечно. Я всё понял. Всё понял, -было видно, что Евгению очень трудно говорить. Что-то словно душило его изнутри.
-Тогда в чём дело?
-Ты должна... Вы должны, -тут он скорчился от какого-то жуткого спазма, и задёргался в судорогах.
-Что с тобой? -Ольга озабоченно подбежала к нему, и присела рядом.
-П-послушай, -Евгений вновь совладал с собой. -Это всё. Это конец. Я п-проиграл...
-Не говори так!
-Но это так. Мне не удалось... В-в об-бщем, вы должны покинуть "Эвридику" сегодня же! Любыми силами сделайте это! Кх-х-х... Любыми, слышишь? Если Генка станет сомнамбулой — убей его. Если ты станешь сомнамбулой — пусть он убьёт тебя. Скажи ему. С-скаж-жи...
-Этого не произойдёт, Жень. Никто не станет сомнамбулой. Мы знаем. Мы подготовлены.
-Т-ты не понима-а-ае-е-шь! Оно уже вырвалось! Оно уже нацелилось на кого-то из вас. И теперь оно знает такое... Теперь оно знает всё! Всё-о-о-о!!!
-Женя!
-Уходи, Оля. Ух-ходи! -он попытался её оттолкнуть, но силы уже оставили его. Рука лишь скользнула по её плечу. -Прости меня.
-Я тебя тут не брошу в таком состоянии. Как мне помочь тебе?
Евгений дёрнулся от мучительной судороги, и закашлялся, отхаркивая тёмно-зелёную слизь.
-Ты не поможешь, -прохрипел он. -Уже.
-Что оно сделало с тобой? -Ольга попыталась схватить его за предплечья.
Но Евгений лишь дёргался в страшных судорогах, закатывая глаза, и кривясь мученическими гримасами. Внезапно его вырвало комком всё той же слизи, прямо на одежду девушки, после чего он сразу затих, опустив голову. Со лба его обильно капал пот.
-Боже мой, -прошептала Ольга. -Что оно с тобой сделало?
Ей было очень страшно. И хоть ей было жалко Евгения, в эту жуткую минуту она готова была броситься сломя голову подальше от этого смертельно опасного места. Проблема заключалась в том, что она не знала, куда ей бежать, и поэтому продолжала держаться за Евгения, как за последнюю ниточку, связывающую её с внешним миром.
На какое-то время Евгений, казалось, лишился сознания. Однако, его мускулы были по прежнему напряжены, позволяя ему ровно сидеть на поверхности, значит отключился он не полностью. Ольга несколько раз пыталась аккуратно его тормошить. В конце концов, он ответил ей таким неестественным голосом, что она тут же отпрыгнула от него в сторону, словно ошпаренная.
-У вас мало времени, -произнёс он.
Говорил он как будто бы двумя голосами разных тембров. Сначала звучал один голос, стонущий и писклявый, а затем, с некоторым запозданием, его дублировал второй — басистый и грубоватый. При этом, оба голоса звучали так, словно фразы произносились на полный вдох, а не на выдох. Начинались с каким-то обратным нарастанием, и захлёбывались под конец.
-Оно уже близко. Оно идёт сюда.
Ольга машинально огляделась по сторонам, но никого не увидела, вплоть до горизонта.
-У меня больше нет сил сдерживать его. Всё, что осталось, я потрачу на то, чтобы вытолкнуть тебя из этого измерения.
-А ты? Что будет с тобой?
-Я — это прошлое.
-Женя!
-Прости, что не сумел...
Тут Евгений как-то странно выгнулся, словно пытаясь оттолкнуть её, раскинул руки, и отклонил голову назад. Из его широко раскрытого рта донеслось тонкое свистящее сипение, точно у начинающего закипать чайника со свистком.
Зловещая чернота выплеснулась из чрева душевного колодца, срывая все заглушки и клапаны, сметая всё на своём пути, фонтанируя чёрными мазутными гейзерами. Ольга с ужасом увидела, как кожа Евгения покрывается тёмными пятнышками. Из каждой поры его тела вытапливалось что-то чёрное, маслянистое. Сначала почернели его руки и ноги, потом туловище, и, наконец, воронёная жидкость, добравшись до лица, начала заливать уши. В этот момент протяжный хрип прервался. Женя высоко отхаркнул пару зеленоватых сгустков, после чего голос его прорезался на миг, превратившись в обычный человеческий вопль, который мгновение спустя уже сменился клокочущим бульканьем.
Чернота вливалась ему в рот, в ноздри, в глаза. Просачивалась в дыхательные пути, струилась через трахею, затапливала альвеолы. С поразительной быстротой эта зараза распространилась по всему его организму. Её было так много, что она не умещалась внутри, плескалась сквозь стиснутые зубы, пузырилась в ноздрях, лилась чёрными слезами из зажмуренных глаз.
Откинувшись назад, Евгений, весь покрытый чёрной жижей, какое-то время сотрясался в конвульсиях, а потом вдруг начал поднимать голову. Веки его мелко задрожали, словно он пытался открыть глаза, но они слиплись от чёрного налёта. Остолбеневшая от шока Ольга продолжала стоять на месте, глядя, как видоизменяется её друг.
Когда трансформация завершилась, и корчи Евгения прекратились, девушка решилась окликнуть его, но не успела. Веки Евгения вдруг раскрылись, и, вместе с этим, Ольгу как будто бы шибануло порывом шквального ветра. Отбросило далеко-далеко назад, прочь от него. Всё, что она успела заметить — две ярко-зелёные вспышки вместо его глаз, которые сверкнули, и тут же превратились в две точки, исчезнувшие за горизонтом.
Пространство вытянулось, образовав некое подобие трубы, по которой Ольгу волокло безудержным потоком, спиной вперёд. Скорость была такой бешеной, что тело растягивалось, как резина. Была ли это обычная иллюзия, или же какой-то энергетический поток действительно утащил её прочь от Евгения за считанные доли секунд — так и осталось загадкой. Сила, вмиг подхватившая девушку, была настолько могучей, что одним махом вышвырнула её, как пушечный снаряд, за эндосферный предел — прямиком в глобальное информационное пространство.
Всё ещё не веря в своё необычайное везенье, она по инерции мчалась сквозь ноосферу, и в её памяти затухали последние отголоски далёкого уханья оставшегося позади кошмара, только лишь чудом не успевшего её догнать.
-Хо! Хо! Хо!
ГЛАВА XXXIV
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Сейчас Ольга ощущала себя микроскопической бактерией, копошащейся в чашке Петри. Ноосфера начинала сжиматься вокруг неё своими причудливыми диапазонами. Девушка хорошо запомнила последние контакты с открытым информационным пространством, едва не закончившиеся для неё плачевно. Но, несмотря на это, страха в её душе не было. Она словно чувствовала маршрут, по которому двигалась, и понимала, что он правильный. Это всё равно что держать в руке верёвку, за которую тебя вытягивают из глубины.
Кроме того, что-то отчётливо подсказывало Оле, что она способна самостоятельно выбирать направление своего пути. Отсюда возникает соблазн свернуть куда-нибудь в сторону — в первый попавшийся портал, за которым скрыт чей-то неведомый мир. Такой же удивительный и неповторимый, как у Кирилла... Стоп. Как вообще она может думать сейчас о подобной авантюре? Нет-нет. Об этом даже и мысли быть не может. Она должна возвращаться в реальность.
С мыслей её постоянно сбивало громыхание информационного мусора. Казалось, что она сидит в тесном помещении с шумной компанией, к которой всё добавляются и добавляются новые участники. Однако, невзирая на умственную перегрузку, избавиться от прилипчивой идеи было не так-то легко. "А ведь это последний мой визит сюда", -мелькнуло в сознании. -"Всё это я вижу в последний раз. И поскольку у меня осталось немного времени перед пробуждением, я должна им воспользоваться, чтобы заглянуть кое-куда напоследок".
