Шагом приближаться напрямую к Итачи побаиваюсь, смещаясь немного в сторону от него. Несколько пущенных вперед игл... Которые Учиха сбивает напитанными футоном кунаями... Не знал, что мои сэнбоны можно сбивать... Отбив мои иглы, Итачи бросает кунаи в меня, и летят эти снаряды быстрее, чем я могу уклониться. Делаю части тела прозрачными, и оба снаряда пролетают насквозь, но тут уже сам глазастик сблизился, атаковав с двух направлений. Удар в голову я блокировал... А вот удар в печень из-за посторонних шумов пропустил. Меняю восприятие, одновременно выпуская дым. Также бью сразу в несколько направлений. Удар руки Учиха отводит, а вот удар колена, попавший в бедро, пропускает... Неудачно попал, признаю, но этот зараза мне еще фору в тай может дать.
Подпрыгиваю, уходя от подножки. Легкий поток воздуха разносит облачко дыма, заставляя меня заглянуть в копирующий вращающийся глаз. Резкая боль в висках от попытки наложения гендзютсу. Наложить не удалось, но еще пара таких попыток, и меня стошнит от головной боли. Биджу! Я в режиме сеннина и едва способен с ним драться, а ведь он даже ниндзютсу особо не использует... Как недавно я валял Гаару, сейчас он практически валяет меня...
Еще одна вспышка дыма, вовремя брошенный кунай, постепенно захлопывающий мою ловушку. Несколько сюрикенов бросаю наотмашь, по металлическому стуку понимая, что он снова их отбивает. Успеваю сблизиться, мимо пролетает воздушная волна, разносящая дым, но я создаю новый. Мой удар коленом налетает на блок, но я наступаю ему пяткой на ступню. Не удар, но все равно больно. Сам едва успеваю блокировать удар руки, но сразу за ним прилетает какая-то огненная техника, врезающаяся мне в грудь. Пламя слабое и не прожигает ткань, а вот последовавший за пламенем пинок отправляет меня в полет до ближайшей стены. Уже в полете формирую технику сенчакры... Неудачно, слишком напряжен, вместо тонкого луча получается какое-то недоразумение, даже не долетающее до противника. Обидно. И это я в режиме сеннина, в обычном вообще можно сразу сдаваться.
Наверно интересно мы смотрелись со стороны. Два бойца, дерущиеся во всплохах дыма. Но ничего. У меня еще есть козыри в рукаве. Пробив спиной стену, сразу отпрыгиваю в сторону, так как вслед мне прилетает техника катона и на этот раз полноценная. Домик, из которого я выпрыгнул, разлетается на части. Все, глазастый, держись, сейчас будет больно.
Складываю печать концентрации, активируя все установленные мной кунаи с печатями. Два десятка взрывов, уничтожают целый квартал... Прости, Темари, весь город уничтожать не буду, честное слово. Итачи предсказуемо успел где-то укрыться, но я и не хотел достать его взрывом. Я хотел создать много дыма. Сближаюсь, выбрасывая за спину одну из пяти лежащих у меня световых гранат. Иммитирую атаку, но Учиха не просто блокирует ее, а, отводя мой удар, бьет мне ногой по ребрам, прижимая к едва не развалившейся от удара крыше... Биджу! Скрипя зубами, использую печати с дымом, одной рукой уже готовя сюрикены с газом. Учиха выбросом футона разгоняет дым вокруг себя, поздно заметив подлетающую к нему гранату. Что будет делать владелец шарингана, если в него летит что-то незнакомое? Первым делом он на это нечто незнакомое посмотрит, шаринган ведь. Вспышка.
— Ар! — выкрикивает Учиха, хватаясь за глаза.
Швыряю ему под ноги сюрикены. Одним ударом пробиваю крышу под собой, вторым бросаю к лицу противника кунай с взрывчаткой. Насколько я представляю его действия...
Итачи убрал руку. Кровоточащие глаза быстро просканировали окружающее пространство, увидев кунай. Оба глаза меняются, активируя мангеке шаринган. Я рывком дергаюсь в проделанное отверстие, а злой Итачи использует свою лучшую защитную технику. Вокруг его фигуры быстро собираются лепестки... В режиме сеннина Аматерасу выглядит... Как черная дыра. Эта дрянь не источает пламя, она поглощает материю в воронку, напоминающую визуально лепесток пламени. Твою мать! Не хочу к этой дряни прикасаться...
Но я уже падаю на нижний этаж. Кунай взрывается, не нанося Итачи никакого ущерба. А затем сюрикены выпускают газ, распространяющийся под броней сусано. Единственное, что он может успеть сделать... Подскакиваю, формируя технику сенчакры. Потолок разбивается, и Итачи летит вниз, зацепляя с собой часть газа... У меня всего несколько мгновений, пока газ не детонирует. Целюсь в сердце, но он успевает заметить меня и отвести удар. Заряд сенчакры врезается в ребра немногим ниже и левее сердца глазастика, вырывая неслабый кусок плоти. Концентрируюсь на защите, успевая напоследок сделать пакость и выпустить ядовитый газ.
— А-а-а! — выкрикивает Итачи...
А затем появляется еще один Акацки. За спиной итачи раскручивается черная воронка, из которой появляется парень в черном плаще с алыми облаками и красной спиральной маской. Второй Акацки хватает Итачи и затаскивает его в воронку, из которой сам вылез. Миг, и воронка закрывается, будто ее и не было... Я тоже так хочу...
А затем газ детонирует... Ой млять...
Глава 199
Биджу...
Первый раз испытал свою взрывчатку на себе. Надеюсь — последний.
В голове колокольный звон, и, кажется, меня тошнит кровью прямо в маску. Нет, не кажется.
Стягиваю треснувшую, но не сломавшуюся маску, отхаркивая все, что организм в данный момент счел лишним. Ой, сколько крови.
Гул быстро затихает, а я снова натягиваю маску, потому что вокруг стоит пыль.
Парой шагов покидаю облако поднятой взрывом пыли, оглядываясь.
Хорошая новость — кроме легкого... или не очень легкого... оглушения... если не сотрясения... со мной все... почти... относительно в порядке. Плохая новость... Сейчас посмотрим.
Бой шел где-то вокруг, но именно рядом с резиденцией Каге бои затихли. Хотя по пламени и столбам дыма было ясно, что сражались буквально только что. И сражался не я один. Руины разрушенного квартала, которые остались от меня. А вон там, судя по влажному песку, порезвился Кисаме. Трупов людей вокруг было относительно немного, но во время боя на такие вещи перестаешь обращать внимание. Мне и так едва хватало сил драться с Учихой, что еще под ноги смотреть. Все действующие лица собрались у резиденции. Темари, Саске и Тера с одной стороны. Кисаме, под ногами которого лежал Гаара, а в вытянутой руке висел сильно потрепанный, но сохранивший конечности и большую часть груди Канкуро. Почему не атаковали? Наверное, потому что Кисаме держал ступню на шее бессознательного джинчуурики. К слову, сам мечник имел обе руки, но та, которую я не так давно оторвал, лежала в повязке на шее, что выглядело немного забавно. Меч его был закреплен за спиной.
Подумал над тем, чтобы зайти к нему со спины, но услышал внутри резиденции еще нескольких синоби, не спешащих показаться. Мне они, вроде, были незнакомы. А когда появилось уже знакомое чувство наблюдения, стало понятно, что пытаться спрятаться сейчас бесполезно. Наблюдатель меня видел, смотрел во все глаза, следил.
— Уингу! Я знаю, ты меня слышишь! — выкрикнул Кисаме. — Выходи, есть разговор.
Неожиданно. В смысле, сложно представляю, о чем нам разговаривать. Но... Не отказываться же.
Приглушив режим сеннина, но не подавив совсем, обычными прыжками приблизился к резиденции на такое же расстояние, на котором стояли и остальные. Саске и Тера были немного потрепаны, костюм местами порван или прорезан чем-то острым, но серьезных ранений я не заметил. Темари выглядела лучше, кроме нескольких опалин на ее одежде, других повреждений я не заметил. Веер замер за ее спиной, ладони лежали на основании. Девушка была готова к бою, но не двигалась.
— Кисаме! — приветливо махнул рукой мечнику. — Давно не виделись! Как рука? Не болит?
Только что на моих глазах один из Акацки вытащил второго прямо с поля боя. У меня возникает закономерный вопрос. Даже сразу несколько. В первую очередь — какие ограничения у возможностей того парня в спиральной маске? Он не вывел из-под удара Кисаме, когда я с ним сражался. Но вмешался сейчас. Способен ли он просто взять и унести отсюда Кисаме вместе с Гаарой? Ведь не на пустом месте возникли слухи, что Акацки интересуются джинчуурики.
Акуломордый оскалился, глядя на меня, но не ответил, вместо этого приподнял висящего у него в руках Канкуро. В кукле начало что-то меняться. Металлические стержни из матовой стали, составлявшие часть каркаса, засветились. Сам Канкуро признаков жизни не подавал. Кисаме убрал руку, но тело продолжало висеть в воздухе. Несколько секунд, и свет из стержней начал видоизменяться, закручиваться, складываться, формировать некий образ. Пара секунд, и образ призрачной фигуры окутал куклу. Еще секунда, и в образе явно сформировался плащ. А еще через несколько секунд появились краски, и пред нами предстал еще один Акацки. Как и у остальных — черный плащ с алыми облаками. Оранжевый ежик волос, перечеркнутый символ Амегакуре на лбу, пирсинг. И глаза... Если брать известное мне описание, то это... Риннеган? Еще один глазастик? У меня, вроде, тоже глаза в режиме сеннина меняются, может, тоже название дать? Правда, сомневаюсь в своей способности дать адекватное название. Не могу серьезно относиться к привычке местных всему давать пафосные названия. Сколько живу, а так к этому и не привык.
Пирсингованный глазастик обводит нас взглядом, останавливаясь на мне.
— Уингу, — голос у него какой-то... потусторонний, не живой, но эмоции вполне выразительны, в голосе насмешка и наигранные возмущение и осуждение. — Ты покалечил еще одного моего человека.
— Сам виноват, нанимаешь каких-то уродов. Ну, посмотри на него, — указываю на Кисаме, — эта морда так и просит кирпича.
А сам напрягаюсь. Его людей? Неужели лидер Акацки собственной персоной? Серьезно? Большая честь, мать его. Ну, допустим, не совсем собственной персоной. Хотелось бы понять, что это, ведь кроме голоса других звуков он не издавал. Нет стука сердца, нет даже звучания механизмов внутри куклы при повороте голове.
— Така! Что за херня с нами разговаривает?
— Проекция. Чакра идет откуда-то издалека, — ответил Саске.
Шарингану видней. Пирсингованный перевел взгляд на него. Лицо ничего не выражало, будто застывшая маска, только движения губ. Вообще никакой мимики, а вот голос играл эмоциями, что выглядело... Странно. Будто говоришь не с живым человеком.
— Учиха, да? Ты ведь младший брат Итачи? Извини, имени не помню, — виновато признался Акацки. — Я их вообще не запоминаю.
Да он же смеется над нами. Пренебрежение. Не выставленное напоказ, а скрытое. Так, такими интонациями взрослый будет разговаривать с ребенком на тему любимого супер героя или обсуждать героя сказки. Без открытого пренебрежения... Но со скидкой на то, что с ним говорит неразумное дитя.
— Значит, предложение о сотрудничестве ты отклонил. Печально, — и столько разочарования в голосе. — Такой потенциал можно было использовать. Не люблю разбрасываться ценным материалом.
У меня мурашки по коже пробежали. Меня только что сравнили с хорошей тканью или качественным металлом. Даже не с вещью. С материалом для вещи. Если вспомнить Орочимару, смотревшего на людей, как на подопытных кроликов, тот еще не так страшен. У того по выражению лица было видно, что перед ним просто еще один интересный образец. Но этот. Одной фразой, несколькими словами передать все полноту собственного ко мне отношения. Он одной фразой опустил меня до разряда дорогой редкой ткани.
— Печально, — он провел взглядом по нашей компании еще раз, отчего остальные явно ощутили себя не в свой тарелке. — Сестра идет против брата. Брат против брата. Порой мне кажется, что не стоит вмешиваться. Отойти, подождать в сторонке, дать вам возможность поубивать друг друга. А уже потом создавать новый мир на руинах старого.
Это не было сказано с насмешкой. Скорее, именно с печалью. Или как размышления на тему. Будто он нечто не от этого мира и может просто постоять в стороне и подождать. Я хотел что-то ответить... Но ощущение, что он разговаривает сам с собой, и мои слова сейчас будут неуместны... Какого Биджу? Не могу придумать, что сказать. Этот парень выбил меня из колеи просто словами.
— Но я отвлекся, а ведь сейчас идет сражение, люди умирают, непонятно только, за что. Девочка, — он перевел взгляд на Темари, которая слегка подвисла, не в состоянии возмутиться или удивиться, — прости, не помню, как тебя зовут. Ты же лидер клана сейчас, верно? У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
Я все же нашел в себе силы для реплики:
— Мне кажется, предложения в разгар боя неуместны.
— Отнюдь. То, что я предлагаю, остановит эту бессмысленную... войнушку. Она уже, по сути, бессмысленна. Ведь вы уже добились того, чего хотели.
Я чувствовал, как теряю нить его мысли. Кем бы он ни был, он был очень странным.
— Добились чего? — первой опомнилась Темари.
— Вы же пришли сюда, чтобы свергнуть Казекаге, верно? Так вот, он мертв.
В подтверждение слов Акацки из-за его спины вышел Баки, волочащий за шкирку труп Джосеки. АНБУшник Суны пренебрежительно бросил тело на песок, встав справа от пирсингованного и невозмутимо глядя на Темари. Что, млять, происходит? С каких пор АНБУ работает с Акацки?
— Он, конечно, — глазастик бросил короткий взгляд на труп, — был неплохим управленцем. Но мразь порядочная. Думаю, без него мир станет только чище.
Темари вопросительно посмотрела на безликого:
— Баки, что происходит?
АНБУшник хотел что-то ответить, но его опередил пирсингованный:
— А это не очевидно? Казекаге мертв. Да здравствует новый Казекаге. Дальнейшее сражение лишено смысла.
— Тогда почему твои люди напали на нас? — спросил я.
Акацки посмотрел на меня:
— Потому что, — и снова на Темари, — мои люди немного увлеклись. Но вернемся к моему предложению. Ты согласна?
Лицо Темари отобразило усиленную мыслительную деятельность. Девушка безуспешно пыталась понять, что происходит.
— Ты еще ничего не предложил.
— Правда? — удивился Акацки. — Постоянно сбиваюсь с мысли. Я предлагаю договор. Мы помогаем вашему клану вернуться в Суну и свергнуть прошлого Казеаге. Как видишь, наша часть уже выполнена. Поэтому можно заканчивать эти бессмысленные сражения.
Темари скептически посмотрела на бессознательного Гаару под ногой Кисаме:
— Ты не озвучил вторую часть сделки. Что вы хотите от нас?
— О! Сущую мелочь. Нам всего лишь нужен биджу. Шукаку.
На этот раз я не удержался:
— Да вы, батенька, наглец.
— Что такого необычного в моем предложении?
— То, что я не отдам вам своего брата, — объяснила Темари.
— Хм, значит, семья для вас все еще что-то значит? Похвально... И я снова забыл упомянуть. С вашим братом...— он указал на Гаару, — не помню... Да и не знал никогда его имени... Ничего не случится.
— Извлечение хвостатого зверя смертельно для джинчуурики, — высказал факт Тера.
— Вовсе нет. Мы можем сделать это без вреда для мальчишки. Вернем его вам, целого и даже без голосов в голове. А?
Вообще-то предложение этого Акацки... Твою мать, да оно гениально, хотя и не без странностей и тонких моментов. Пока сложно понимаю всю комбинацию, которую они разыграли... Или это и не было комбинацией. Все проще.
