Капитан попытался открыть дверь шире, но та не поддавалась. Тогда он протиснулся в проём боком. Под его ногами тут же зашуршали какие-то бумажки, и затрещали пластиковые контейнеры. Что-то бормоча, Осипов неторопливо продвигался вглубь каюты, а затем вдруг позвал Ольгу.

-Оль. Здесь человек.

-Живой? -девушка тут же бросилась протискиваться в узкий дверной проём.

-Кажется, да. Но выглядит не очень... Эй, приятель, как тебя зовут?

Протиснувшись наконец-то сквозь узкую входную щель, Ольга оказалась в душном замусоренном помещении, насквозь пропахшем невыносимым смрадом, от которого щипало глаза. Пола не было видно из-за сплошного слоя грязных салфеток, бутылок, объедков, и перепачканной одноразовой посуды, успевшей обильно покрыться плесенью. Таким же мусором был завален стол. А одна из коек утопала под этой смердящей грудой целиком, напоминая сплошной мусорный холмик. Грязь была повсюду. С трудом верилось, что в этой помойке кто-то мог жить.

Но каюта была обитаема. На койке, возле которой стоял капитан, под грязным, жутко провонявшим одеялом едва заметно шевелилось живое существо, почти потерявшее человеческий облик. Сначала Ольга разглядела лишь его руку, высовывающуюся из-под серого от грязи покрывала. А когда Геннадий брезгливо откинул верхний край одеяла, открыв голову лежавшего, девушка узнала пассажира, и сердце её сжалось от нахлынувшего приступа жалости, перемешанного с отталкивающим отвращением.

-Отец, как тебя звать? -повторил Гена, прикрывая себе нос и рот ладонью от нестерпимого запаха, источаемого человеком.

-Его зовут Евгений, -борясь с приступами тошноты, ответила Ольга. -Евгений Калабрин. И он моложе тебя.

-Моложе меня? -Гена вгляделся в сморщенное, иссохшее лицо, густо заросшее седой бородой. -Вроде выглядит старше.

-Ты бы тоже выглядел старше, переживи то, что пережил он, -подавив в себе отвращение, Вершинина подошла к койке. -Ну, здравствуй, Женя.

Молодой старик разлепил гноящиеся глаза, и мелко заморгал, привыкая к свету.

-О... О-о... О-о-оля? Т-ты? Здесь? -прошамкал его беззубый рот.

-Да, Жень. Я здесь. И Гена здесь. Пришёл конец твоим мучениям. Мы тебе поможем.

-Держись, парень. Мы выберемся отсюда. Ты ходить-то можешь? -добавил капитан.

-Простите... М-меня, -прохрипел Евгений. -Ради всего святого. П-простите.

-После будешь извиняться. Когда домой вернёмся, -Гена попытался поднять его за плечи, но тот вдруг так страшно застонал, что его пришлось отпустить. -Эй! Что с тобой? Болит чего?

-Н-не-на-а-а-адо, -застонал Женя. -Оста-а-авьте.

-Мы тебя всё равно заберём. Ты только скажи, что с тобой? Сейчас я носилки быстренько сооружу... -спотыкаясь об мусор, Гена выскочил из каюты.

Ольга подошла поближе, и склонилась над своим другом.

-И-иллюзии и ре-реальность — это несколько разные вещи, -прошептал Евгений, и попытался улыбнуться. -Там я был другой, а здесь...

-Хватит говорить чушь, -оборвала его Ольга. -Тебе только постричься, помыться, и будешь ещё лучше, чем в иллюзиях.

-Нет. Не буду. Разве лучше я был до этого? Не-ет. Таким же, только внутри. Понимаешь? А теперь всё вывернулось наизнанку, шиворот-навыворот. Теперь я внешне такой, а внутри...

-Сейчас ты болеешь. Когда поправишься, будешь думать по-другому.

-Прости меня, Оля. Прости за ложь. Глупо было надеяться, что ты полюбишь меня таким. Сколько бед повлекло моё заблуждение. И, самое обидное, я до сих пор не знаю, как вам помочь. Я втянул вас в этот ад, и теперь ничего не могу исправить.

-Подожди. Не сдавайся раньше времени. День ещё не закончился. Нам бы только узнать, когда. Когда будет "окно"? Когда Хо будет бессильно?

-Ничто не может помешать Хо.

-Мы можем! Мы!

-Мы опоздали. Хо добилось своего. Вы погибнете. Из-за меня... Из-за меня!

-Ну так помоги нам! Ты ведь определённо что-то знаешь! Так скажи мне! Каждый пустяк, каждая безделица может послужить ниточкой, ответом!

Евгений помолчал, закрыв глаза. В какой-то момент Ольге показалось, что он перестал дышать. Но вдруг его веки задрожали, губы открылись, и он заговорил.

-Я не знаю, как это может помочь. Но есть кое-что.

-Что?!

Его рука ухватила Ольгу за ворот, и подтащила к себе. От смрадного дыхания девушка едва не лишилась чувств, но то, что безумец ей говорил, имело сейчас первостепенную важность.

-Слушай... Когда Хо проникло в мой разум. Когда оно завладело моим сознанием. Оно обрело то, чего не ожидало обрести. Мои чувства. Ведь оно никогда никого не любило до этого. И вдруг познало, что это такое. На первых порах оно будет изучать эти новые ощущения. Именно этим ты должна воспользоваться!

-Каким образом?! Я должна ответить Хо взаимностью?! Ты это хочешь мне предложить?!

-Думай сама. Это козырь в твоём рукаве. Последний козырь. Как применишь его — тебе решать.

-Посоветуй! Я в растерянности!

-Хо готовится покинуть корабль. Я знаю это твёрдо. Скорее всего, оно не будет использовать тебя как промежуточную хозяйку. Для этой цели ему нужен крепкий организм. Как у Генки. Генка будет последним. Поэтому оно и бережёт его. Разум должен быть незамутнённым до конца, чтобы идеально принять волю сумерек. Ты будешь следующей жертвой. Как только Хо поймёт, что любовь — это проклятье, а не дар. Оно уничтожит причину этого проклятья. А потом покинет "Эвридику" в теле капитана. Но это только предположение. Всего лишь предположение.

-Когда откроется "окно"?! Когда мы сможем бежать?!

Глаза Евгения закатились, и он забормотал что-то бессвязное.

-Когда... Когда солнце... Когда у одних солнце стоит в зените... У других... У других оно оказывается в надире...

-Что?!

-Муками лёгкими... Улаххи-суллар. Ишниллау-хо. Фаххетши суллар... Проект "Затемнение"...

-Женя! Не бросай нас! Пожалуйста.

Глаза Евгения раскрылись. Теперь его взгляд был безразличным и пустым.

-Оля... Оля...

-Что, Жень? -Ольга сжала его руку.

-Всё, Оля... Я ухожу.

-Нет, не говори так. Гена сейчас принесёт носилки, и мы тебя...

-Последняя просьба, Оля. Только одна.

-Какая?

-Поцелуй меня на прощанье.

-Жень, нам рано прощаться. Мы ещё...

-Я понимаю. Я мерзок. Но я не прошу касаться меня губами... Достаточно воздушного поцелуя. Пожалуйста.

Ольга вздохнула, дотронулась губами своих пальцев, и приложила их к его губам. Она почувствовала, как его сухие, похожие на деревяшки, губы, коснулись её подушечек, и сквозь них, вместе с последним выдохом, вырвалось слово:

-Любимая...

Глаза Евгения скосились в сторону и затуманились. Дыхание больше не ощущалось. Осторожно пощупав пульс, Вершинина поняла, что сердце не бьётся. Евгений умер. И вместе с ним умерли все его иллюзии.

Глядя на него, Ольга ловила себя на странной мысли. Она с каждой минутой начинает всё больше сомневаться, что перед ней лежит её старый друг. Вместо молодого энергичного человека, которым всегда был Женя, на грязной койке лежал дряхлый старец, больше похожий на жёлтую мумию, с костями проступающими сквозь шелушащийся пергамент кожи. Седой как лунь, с копной грязных, перепутанных волос, и такой же всклокоченной бородищей, в которой догнивали остатки последней трапезы. Ужасное зрелище. Даже врагу не пожелаешь такой страшной смерти. Отпустив его костлявую руку с обгрызенными до мяса ногтями, Ольга всё же пересилила себя, и поцеловала его в лоб, отдавая последнюю дань своему бывшему другу.

На стене, над койкой, она заметила странные письмена, и приглядевшись, различила в них знакомые буквы. Самая чёткая запись гласила:

Мы становимся рабами собственных привычек. Как бурлаки, мы тянем свои лямки непонятно куда, непонятно зачем, и для чего. Ведь итог для всех один — смерть.

Мы всё больше огораживаемся от внешнего мира, замыкаясь на собственном микрокосме. Нам гораздо спокойней жить в крохотном мирке, а не в огромном мире.

Мы не боимся, когда видим в теленовостях кровь своих соотечественников, ведь эта кровь не из нашего микромира. Она где-то далеко, по ту сторону экрана. Она не пачкает наших рук.

Мы — индифферентны. Мы — окукливаемся. Такова архитектоника наших судеб. Обстановка в мире нестабильна.

В коридоре послышались звуки приближающихся шагов, и вскоре в каюту, пыхтя, протиснулся Геннадий, втащив следом за собой пару жердей, кусок брезента и верёвку.

-А вот и я. Принёс всё, что нужно.

-Уже не нужно, -тихо ответила Ольга, повернувшись к нему.

-К-как? Почему? Он что...

Девушка кивнула. Капитан выронил жердь, подошёл к Оле, и мягко положил руку ей на плечо.

-Мне очень жаль.

Помолчав немного, Гена опустил покойнику веки, и вновь заговорил с Ольгой.

-Давно он здесь, бедняга. В этом склепе. Гляди, как исхудал. Кожа да кости. Я такое только в документальных фильмах видел, про фашистские концлагеря. А здесь, в этой клетушке — хуже всякого концлагеря. Ни воздуха, ни еды. И света почти нет. Иллюминаторы вон, заляпаны чем-то. Жуткие условия.

-Судя по глубоким пролежням, он лежал без движения не меньше месяца, -заглянула под одеяло Ольга.

Резкий смрад тут же шибанул ей в нос нашатырной струей, и она поспешно накрыла мёртвое тело, зажимая лицо ладонью.

-Не поднимался. Ходил под себя. Гнил заживо, -сочувственно качал головой Осипов. -Ужасно осознавать, во что может превратиться человек.

-Он сильно ослаб. Видимо, из-за плохого и некачественного питания. Сильно обезвожен. Значит страдал от жажды. Возможно, последние дни пребывал в бессознательном состоянии. И только удар, сломавший перегородку, смог его пробудить.

-Скорее всего, так оно и было. Поэтому мы его и не услышали, -согласился Гена. -Теперь понятно, почему мы нашли так мало питьевой воды. Весь её запас здесь — в его каюте. Смотри сколько бутылок. Меня только одно смущает. Как он умудрялся добывать еду и воду, если не мог выбраться из каюты?

-Еду и воду ему приносило Хо.

-Хо? Но зачем?

-Наверное для того, чтобы он дожил до нашего прибытия. Подкармливало его скупо, чтобы только от голода не умер.

-Может и не со зла, а из-за необходимости? На корабле не осталось продуктов. Мы доели последние крошки. Значит, весь запас оно скормило Евгению.

-Ты плохо знаешь Хо. Доброта и понимание — это не про него. Пока Женька был нужен Хо, оно сохраняло ему жизнь всеми силами. Теперь же, когда надобность в нём отпала, оно выбросило его, как ненужную вещь. Как замученного лабораторного зверька.

-Вся стена исписана. Он постоянно делал какие-то записи. Сначала карандашом, а потом, вон, гвоздиком каким-то царапал. Видимо, карандаш закончился. Какие странные записи. "Путь к вершине разума лежит через три пологих контура. И чем выше контур — тем круче угол его наклона. А значит, чем выше ты поднимаешься — тем труднее взбираться, и тем проще скатываться". Похоже на бред. Смотри, да тут не только на стене понаписано, -Гена поднял с пола клочок бумажки. -Тут этих записей целый ворох. Он писал, пока вся бумага не закончилась, и лишь потом на стену перешёл.

-Изучить бы всё это. Жаль времени нет.

-Изучать бред сумасшедшего?

-Прекрати так о нём отзываться. Он был не сумасшедший.

-Прости. Но мне кажется, что вся эта философия — полнейшая ересь.

-Не спеши вешать ярлык ереси на то, что не можешь понять.

-"Я долго искал в толпе человека, но видел лишь кукол. Сотни, тысячи кукольных лиц. Глупых, пустых, хмурых, но чаще всего озлобленных. Да, внутри каждой куклы живёт зло. Кукла догадывается, что её дёргают за нитки, что ей управляют. Она чувствует это, и поэтому злится. Злится от беспомощности и несостоятельности. Как собака на поводке, она лает и дёргается, но не может укусить того, кто её тащит, потому что не знает, кто это. И тогда она срывает злобу на других собаках, которых так же, как и её, волокут на живодёрню'. По-твоему, такое могло прийти в голову здоровому человеку? А вот, ещё. 'Куклы живут среди нас. Внешне они такие же как мы. Но внутренне — это совершенно иной вид, выведенный специально для сохранения мирового баланса. Homo sapiens, 'человек разумный' — является истинным носителем частицы Высшего Разума. Он наделён пытливым развивающимся умом, а также ставит культурные и духовные ценности во главу угла. Homini similis 'человеческое подобие', а проще 'кукла' — всего лишь жалкая копия homo sapiens. Ничтожная подделка под оригинал. Ходячее мясо, наделённое лишь имитацией разума, основанной на примитивных инстинктах. Пища для сумеречников". Нет, это явный неадекват. Люди, куклы. Маразм какой-то.

-Любая попытка выразить запредельное в той или иной степени напоминает бред. К сожалению, он уже не сможет нам объяснить, о чём делал свои записи.

-Он что-нибудь сказал? Перед тем, как...

-Ничего вразумительного. Боюсь, что его рассудок был уже повреждён, -скрестив руки на груди, Ольга рассматривала исцарапанную решётку маленького вентиляционного оконца, зиявшего над кроватью возле самого потолка.

-Что например?

-Какой-то бред. "Когда у одних солнце стоит в зените, у других оно находится в надире". Где-то я уже слышала подобную фразу. Но где? Не могу припомнить.

-Хм. Со мной парень в яхтклубе занимался. Татарин. Надир Абубакаров.

-Надир — это точка на небосклоне. Обратная зениту.

-Да в курсе я. Просто вдруг вспомнил это имя... А чем тебя озадачила эта фраза?

-Вот, пытаюсь понять. Неспроста же он мне её сказал. Наверняка намекал на что-то. Но вот на что?

-По-моему, ты придаёшь этой бессмыслице слишком большое значение, -Гена накрыл лицо Евгения краем одеяла. -Покойся с миром, человек-загадка.

-Ну, конечно же! -вдруг воскликнула Ольга. -Всё правильно! Максимальную плотность фата сумерек обретает днём. Именно поэтому Хо теряет свою силу. Оно попросту не может пробиться сквозь оптоэнергетическую преграду. Это было доподлинно известно. Оставался вопрос, когда именно наступает этот самый пик плотности. А наступает он именно тогда, когда Солнце входит в зенит, то есть...

-В полдень.

-Сколько сейчас времени?!

-Сейчас же как раз... -Геннадий взглянул на часы, и растерянно произнёс. -Без десяти час.

-Сколько?! Не может быть. Только что вроде было... Боже, неужели проморгали?

-Выяснять некогда. Пора уходить. Пока Солнце не ушло ещё дальше, -капитан потянул Ольгу за руку.

Последние пять минут та сама уже готова была опрометью броситься из душной провонявшей каюты. Сознание у неё мутилось, к горлу подкатывала тошнота. Поэтому решительный рывок Осипова девушка встретила с радостным облегчением. На ходу подхватив с пола горсть исписанных бумажек, Оля последовала за капитаном, боясь что её вот-вот вырвет. Этот неприятный конфуз едва не произошёл, когда она проходила мимо туалетной кабины, и в нос ей ударил резкий смрад из давно засорившегося гальюна.

Протиснувшись в дверную щель, Вершинина выскочила в коридор, облокотилась на стену, и закашлялась. Гена терпеливо ждал, и не торопил её, давая прийти в себя. Пока спутница пыталась отдышаться, борясь с рвотными позывами, он внимательно вглядывался в коридорный полумрак.