Старичок-бодрячок, или хроники попаданца - 2

Часть третья. Делай, что должно и будь что будет.

Глава первая.

В одном из параллельных миров Земли наступила осень: сентябрь 1989 года. Была суббота. Последние денёчки золотой осени были жуть, как хороши: и Григорий Алексеевич Удалов не смог отказать себе в удовольствии прогуляться по осеннему лесу. В это время он находился на даче. Позвал с собой на прогулку своего пса: Арчибальда — молодую длинношерстную таксу — пятилетку, довольно своенравную, невоспитанную, подаренную ему на день рождения. Вообще-то пёс очень любил прогулки с хозяином по лесу, но на этот раз не пошёл, чему Григорий был несказанно удивлён.

Уже два года прошло с момента, как Григорий овдовел. Жену любил и очень горевал, потеряв её.

Он жил с сыном в Ленинграде. Работал на большом объединении, относящимся к электронной промышленности, в должности заместителя генерального директора по науке. Девять лет назад защитил кандидатскую диссертацию, докторская была готова к защите ещё два года назад, но неожиданная смерть жены нарушила все планы. Только в этом году опять стал заниматься этой темой. Как говорят: время лечит. В свои сорок с хвостиком лет не стоило хоронить свои замыслы и начинания. Тем более, что мысли и идеи, изложенные в докторской диссертации, нашли практическое применение и уже были реализованы в современных технологиях производства интегральных схем и создании новых изделий, используемых радиопромышленностью.

Также сын упорно подталкивал отца к возвращению занятиями наукой. Он уже учился на третьем курсе политеха и даже участвовал в работе студенческого научного общества.

* * *

По слухам, все необычайные события начинаются после обеда, от безделья. Как говорят: "Дело было вечером — делать было нечего." Григорий не был исключением. Взял с собой небольшое лукошко: вдруг попадутся подосиновики, и свой охотничий нож — подарок сына-студента на сорокалетие. И отправился в лес. Он начинался в двадцати шагах от забора дачи: надо было только перейти асфальтированную дорогу.

За грибами Григорий ходил редко, но прилежащий к даче лес знал хорошо. Да и сложно было в нём заблудиться: буквально в нескольких километрах напрямую от дачи находилась шоссейка, идущая в Красное Село, которая под острым углом в пяти километрах сходилась с дорогой, идущей мимо его дачи. С другой стороны этого острого угла в десяти километрах находилась большая деревня Горенка. Река Чёрная тянулась вдоль асфальтированной дороги на которой стояло множество дач, в том числе и Григория.

Углубившись в лес, грибник стал искать подосиновики: они хоть и не часто, но попадались на его пути. Буквально за полчаса он набрал половину взятого с собой лукошка. Комары уже пропали, так что идти по лесу было одно удовольствие. Лес в указанном треугольнике был довольно чистый. Он хорошо проглядывался во все стороны, поэтому Григорий даже вздрогнул, когда буквально в трёх шагах от него несколько позади мужской голос произнёс:

— Вот смотрите, ещё два подосиновика под кустом! Вы прошли мимо и не заметили!

Григорий поднял голову и оглянувшись увидел стоящего на вросшем в землю огромном валуне, сильно обросшим мхом, мужчину, навскидку лет тридцати. Он был одет в костюм коричневого цвета, белую рубашку с галстуком и, что Григория почему-то больше всего поразило, в коричневые же зимние ботинки, совершенно чистые, блестящие на мысках в лучах солнца, пробивающегося через ветки деревьев.

Григорий хорошо знал: чтобы добраться до этого места, надо было пройти, с одной стороны через болотце, в котором очень просто увязнуть до колен, с другой — через ручей с топкими берегами, с третьей — с которой шёл Григорий — пройти через грязь, в которой он испачкал свои резиновые сапоги по щиколотку. Этот же мужчина, стоящий перед ним в костюме и совершенно чистой обуви, никак не вписывался в его представления о человеке, способном оказаться здесь в таком виде в этом месте.

— Я правильно иду? — спросил незнакомец грибника. — Глебово уже близко?

"Если этот человек идёт в Глебово с той стороны, откуда я его увидел, то он должен пройти сюда через лес не менее пяти километров! А там и грязь, и болото, ручьи и другие "неприятности", ... да и как можно осенью ходить в лесу в костюме "при параде": в белой рубашке с галстуком и в совершенно чистых зимних ботинках? И это при температуре воздуха градусов четырнадцать?"

Григорию стало как-то тревожно, и он уже пожалел об отсутствии с ним Арчибальда. Хоть пёс был таксой, но характер имел боевой и давно бы уже предупредил всех окружающих своим лаем о появлении в лесу незнакомца.

Григорий решил за благо имитировать присутствие пса в лесу и громко позвал его. Конечно, никто на его призыв не отозвался, а незнакомец тут же сообщил, что никакого Арчибальда поблизости нет. Григорий тут же ответил:

— Наверно, далеко убежал: он любит искать в лесу ежей. Набегается и скоро здесь появится. А тогда уж вволю налается: Арчибальд — большой пустобрех.

Григорию показалось, что незнакомый мужчина насторожился: ему не понравилось упоминание о скором появлении собаки около хозяина.

— А в отношении Глебово: отсюда до него, если идти напрямую по лесу, то километров семь, не меньше. И лес здесь плохой — буреломы и кустарник. Вам лучше всего выйти на дорогу: хоть будет и дальше, но идти удобнее и чище. Тут всего метров триста до дороги, она асфальтирована, так что не испачкаетесь. Идите отсюда прямо на север, — и Григорий махнул рукой, указывая направление, на мгновение на пол оборота отвернувшись от незнакомца.

И тут боковым зрением он заметил, что силуэт стоящего перед ним мужчины изменился: стал как бы расплываться в воздухе, искажаться, колебаться. Необъяснимое чувство ужаса пронзило Григория.

"Недаром говорят, чтобы распознать нечистую силу, маскирующуюся под нормального человека, надо взглянуть на неё боковым зрением, как я только что случайно сделал. И сразу будет видно истинное её лицо".

Он хотел броситься прочь, к даче, но почувствовал, что тело перестало ему повиноваться: оно застыло в неподвижности. Всё вокруг застыло в глубочайшей тишине. Ниоткуда не доносилось ни звука. Григорий стоял недвижимым и наблюдал за мужчиной. Сначала у того исчезла одежда, потом обувь. Вместо неё перед Григорием предстало неизвестное существо серого цвета, тело которого из человеческого быстро трансформировалось во что-то непотребное и вытягивалось в его сторону, ещё более искажая свою форму. Первой вытянулась голова и стала представлять собой тонкий шланг, который тянулся к голове Григория. Наконец он коснулся её и стал втягиваться в голову грибника. Григорий почувствовал ужасную боль и потерял сознание.

* * *

Гралл давно чувствовал, что пришло время просыпаться от глубокой спячки, в которую вошёл двести лет назад в конце восемнадцатого века, когда получил приказ руководителя их экспедиции затаиться на время и ждать дальнейших указаний. Ему уже давно стало ясно, что их прилёт на эту планету закончится неудачей: здесь было очень мало магической энергии. Её хватало только на создание иллюзий, маскировавших чужаков от аборигенов, на изучение этого мира да на организацию связи между пришельцами. Проблему выживания усугубило и значительное похолодание на этой планете, происходящее с периодичностью в несколько сот лет. Даже местное светило, называемое аборигенами Солнцем, уменьшило свою энергоотдачу, что никак не способствовало выживанию чужаков.

Никаких больше указаний Граллу от руководителей их экспедиции в течение последних двух веков не поступало. Стала пропадать даже связь между его коллегами, разбросанными по всей планете для сбора информации. Последние пятьдесят лет Гралл не получил ни одного сообщения от своих коллег и уже не чаял встретиться с ними.

Поэтому, почувствовав в последние годы, что активность Солнца начала возрастать: участились магнитные бури и выбросы энергии из светила, стал копить крохи доходящей до него энергии в собственном накопителе, рассчитывая дождаться удобного момента и, используя накопленную энергию, вселиться в аборигена, оказавшегося в доступности для этого действа. Он рассчитывал захватить сознание аборигена, овладеть его телом и с его помощью выяснить участь своих коллег. А если повезёт, то и добраться до места входа в портал, связанный с межмировой пересадочной портальной станцией Древних и вернуться с его помощью в свой мир, расположенный в галактике, называемой аборигенами Андромедой.

Именно сегодня, в этот осенний день, когда магнитные бури на Солнце достигли максимальной величины за последние пятьдесят лет, Гралл решил, что этот день настал, и стал дожидаться первого приблизившегося к нему аборигена, чтобы вселиться в его разум.

Наконец недалеко от него оказался абориген, который и ранее изредка проходил мимо Гралла, сопровождаемый животным, называемым им псом Арчибальдом. В этот раз пёс отсутствовал, что было очень хорошо и обеспечивало бОльшую вероятность удачного вселения в аборигена.

Гралл натянул на себя иллюзию, которая казалась ему наиболее подходящей для первого контакта с аборигеном, и вступил с ним в разговор. В процессе общения выяснилось, что пёс Арчибальд должен вскоре вернуться к хозяину: на пределе своих чувств Гралл ощущал это животное метрах в трёхстах от аборигена, поэтому медлить с вселением не стал, и магическим посылом обездвижил грибника. После чего произвёл вселение, использовав для этого последние запасы накопленной магической энергии.

И это стало его грубейшей ошибкой: вселение в разум аборигена произошло, но силы овладеть им — у Гралла не хватило. В итоге, абориген потерял сознание, и его воля без особого труда нейтрализовала волю вселенца, захватив часть сознания Гралла и расположив захваченную её часть в особом месте своего мозга. Для своей активации эта часть мозга требовала немалых усилий и определённых условий. Каковы эти условия — при удаче аборигену ещё предстояло выяснить позднее. А когда и как — никому было неизвестно. Он ведь даже не знал, что его мозг стал хранилищем части разума вселенца — чужака, попытавшегося веселиться в него.

Пустое, без разума, тело Гралла упало за валун, на котором оно стояло, и поднявшийся ветер от возмущения магических сил, засыпал его листьями. К следующему лету от тела Гралла на осталось даже косточек: погода и зверьё выполнили его утилизацию на отлично.

* * *

Очнулся Григорий на том же месте. Сразу взглянул на часы: прошло не более получаса после встречи с незнакомцем. Того уже рядом не было. Встал с земли, на которой пролежал всё это время, и не почувствовал ничего необычного. Голова не болела, сердце билось ровно, дыхание не участилось.

"Не привиделась ли мне эта встреча со странным незнакомцем? Необъяснимая потеря сознания, которой ничто не предвещало. Пойду ка я домой. Выпью водки, пожарю грибов с картошкой, высплюсь и забуду ту муть, что мне привиделась в лесу. Только такой чертовщины мне и не хватает для полного счастья!"

Уже спустя десять минут Григорий вошёл во двор дачи. Арчибальд лаем приветствовал его появление, но подбежав, вдруг зарычал и перестал вилять хвостом.

"Всё же даже пёс почувствовал, что со мной не всё в порядке! Значит встреча с незнакомцем в лесу состоялась и в результате её что-то произошло. Не знаю, что, но одно хорошо: на моём здоровье пока это никак не сказалось. А с псом я отношения быстро налажу: стоит только на ужин дать ему мясную косточку, а лучше две."

К концу дня Григорий выпил полбутылки водки и наелся от пуза жареных подосиновиков с картошкой. Арчибальд съел пару косточек и отношения между ними восстановились.

В воскресенье во второй половине дня Григорий с псом на автомобиле вернулись в Ленинград.

Опять работа, подготовка к защите докторской диссертации и сама защита, состоявшаяся в декабре в Учёном Совете ЛЭТИ. Жизнь продолжалась, ничем не напоминая Григорию о встрече с неким незнакомцем в лесу.

* * *

Второй раз в своей жизни (не считая туристической поездки на теплоходе по Дунаю в 1973 году) Григорий попал за границу в Бельгию в январе 1990 года, когда, по счастливой случайности, оказался включённым в состав группы специалистов для изучения в течение десяти дней "Передового опыта капиталистических стран в развитии рыночной экономики" на специальных курсах, разработанных и проводимых для жителей слаборазвитых стран мира Брюссельским университетом, рассчитанным в первую очередь на страны Африки.

Советские специалисты попали на эти курсы благодаря усилиям работников посольства СССР в Бельгии, которые, выполняя поставленные перед ними задачи руководства, подыскали им курсы подешевле.

"Это же надо! Изучить передовой опыт капиталистических стран! Да ещё и по развитию рыночной экономике! В кои-то веки! И даже на беседу в первый отдел никого не тащат!" — размышлял Григорий, знакомясь с документами на командировку.

Именно такая формулировка задания была записана в командировочном предписаний Григория, за выполнение которого он должен был отчитаться в письменном виде после возвращения на родину.

Все претенденты на учёбу в Брюсселе работали на предприятиях электронной промышленности Ленинградской области. В то время любая поездка за границу, в том числе на учёбу, оплачивалась валютой, которая в очень незначительных количествах так или иначе имелась на валютных счетах предприятий, но расходовалась только с разрешения лично заместителя министра.

Один из руководителей предприятий отрасли, чей головной завод располагался в Ленинграде и реально работающий на поставки своей продукции на экспорт, подсуетился, проявил инициативу и организовал эту учёбу. Это был очень известный в отрасли человек, не раз побывавший за границей и отлично понимающий, куда движется наша страна и, в частности, её электронная промышленность. Это произошло скорее всего под влиянием остатков его совести. Он решил облагодетельствовать своих коллег по региону и организовал эту поездку, не впутывая в это дело министерство. Как он позже пояснил своим коллегам на одном из совещаний в министерстве в частной беседе, в числе которых оказался и Григорий:

— Впереди — капитализм! А что это такое — Вы, дорогие коллеги, ни рылом, ни ухом даже не представляете. Мне стыдно стало слушать Ваши рассуждения об этой экономической формации, и я решил Вас хоть поверхностно с этим предстоящим явлением нашей жизни познакомить."

Конечно, это знакомство было не бесплатным. Члены учебной группы из предприятий отрасли должны были оплатить эту поездку деревянными рублями в пропорции 10:1 к действующему на то время официальному курсу рубля к доллару. И это была справедливая цена! Поскольку уже в то время большинство предприятий не имело валюты, а кто её имел — не могли получить разрешение на её использование на эти цели. Также многие не имели возможности делать такие оплаты даже деревянными рублями в результате отсутствия свободных денег на своих счетах. Таким образом, предприятие "благодетеля" оплатила учёбу валютой со своего счёта, которая была возмещена ему рублями по указанному курсу со счетов предприятий, сотрудники которых выехали на учёбу в Брюссель.