— А только пыль столбом до самой выси, а Бонапарт бегом по большаку... А наши танки прибавляют рыси, доставая дулом шелуху!
Гришка, размахивая мечами, также запел, мальчик и пел и рубил как миксер одновременно:
Над несчастной планетой зависла -
Звездных монстров кипящая тьма!
Оккупант свой топор ненавистный;
Заточил и руби голова!
Но в ферзи рвется дерзкая пешка -
Нам не вечно ходит под ярмом!
Обратится орда в головешки,
Пораженье сменится добром!
Человечество это как жила,
Только золото слишком редко!
Наша армия фрицев крушила -
Обращая фашистов в дерьмо!
А теперь перед нами ворота -
В космос путь — там, где купол небес!
Да порой возникает зевота,
Слышать, что наш Спаситель воскрес!
Припев:
Не вы поверьте наш удел не райские поля,
Питаться фруктами и жить, не зная, что есть боль!
Мы лучше к звездам полетим — прощай скорей земля,
Ведь к переменам наша страсть к свершениям любовь!
Но ведь расы различных чудовищ,
Тоже злобных амбиций полны!
Хоть полно в мирозданье сокровищ,
Лучемету мы будем верны!
Принцесс-плазма — великая сила,
Волшебластер погибель несет!
Ты таких Русь бойцов породила,
Что один целый полк разнесет!
Пусть будет во вселенной мир,
За то знай брань идет!
А после знатный, русский пир,
Трофеев щедрый счет!
Далее сон стал настолько сумбурным, что ничего нельзя было разобрать или запомнить. Кавардак-кавардаком!
Утром впрочем, Гришка чувствовал себе достаточно бодро, хотя его завтрак и ограничился стаканом уже слегка подкисшего молока. Но пустой желудок требовал наполнения, и сын олигарха залпом проглотил не самую приятную на вкус жидкость. Рыжику было стыдно, и он подбодрил напарника:
— Ничего, потеря веса будет тебе только на пользу... Ты уже немного сдулся и стал двигаться гораздо шустрее.
Гришка скривил рот и хмыкнул:
— Ловкую оговорку жадности вы себе придумали!
Рыжик не на шутку обиделся:
— Жадность... А мы что обязаны тебя кормить просто так? Да и время теперь военное может даже придется голодать.
Гришка втянул в себя живот и пролепетал:
— Так я уже голодаю...
Бетонные ступеньки еще хранили ночную прохладу и остудили зудящие ступни некогда несметно богатого, а сейчас нищего мальчика.
Молот их встретил на разъезде, и снисходительно заявил:
— Пламя и Уголь свое отработали и два отдыха заслужили... А вот этот Карласон — Пахан-малолетка ткнул пальцем в Гришку. — Он отлынивал и потрудился меньше вас. Посему еще сутки, нет двое суток, поработает на лесопилке. Там как раз вакансия отрылась, Слива получил от немца пулю в ногу, и работать не может!
Гришка тут не на шутку возмутился:
— А с чего это я буду вкалывать, ты инквизитор.
Мальчик размахнулся кулаком и тут получил удар по лицу. Молот пробил вполне профессионально и быстро, а Гришка в гневе не успел отклонится. Удар ослепил пацана и сын олигарха согнулся... Пахан улыбнувшись, произнес:
— Знай свое место чурка... Много себе позволяешь! А не будешь работать вообще, сделаем из тебя петушка... Никаких более базаров — шагом марш!
Гришка разогнулся, на скуле расплылся синяк, занявший полщеки. Губы мальчишки дрожали, он тяжело дышал, но смелости возразить не хватало.
Лесопилка находилась за городом, до неё пришлось топать своим ходом. Гришка шел, склонив голову и, думал; вот теперь он стал, считай самым настоящим рабом в стиле Древнего Рима. И это в середине двадцатого века, а не глубокой античности. Как так можно нелепо влипнуть? Это ведь вопреки всем правилам человеческим.
Мимо их прошла пара гитлеровских солдат, наверно из СС, раз нашивки в виде молний, то это точно СС — решил Гришка.
Возможно, следовал крикнуть фашистам, что, мол, Молот партизан и устроив кавардак скрыться. Но сын олигарха, как дитя двадцать первого и сам побаивался бравых "рыцарей" СС, да и не факт, что сможешь улизнуть с этого городка. Как кстати он называется... Пока Гришка удалось точно установить, что он Белоруссии, а рядом находится Беловежская Пуща. А время то... Самое паскудное, что было в двадцатом веке.
Молот неожиданно произнес:
— Ты когда идешь голову не нагибай так и не горбись. Иначе воспримут тебя как опущенного. Лучше расправь плечи и улыбайся!
— А чему радоваться? — Гришка сердито тряхнул головой.
Молот приветливо произнес:
— Всему... Тому, что стоит отличная погода, теплое лето, что работать ты будешь физически на свежем воздухе... И тому, что рабство твое не будет вечным. Ты ведь еще ребенок... Кстати порадуйся и своей молодости, подумай какая это мука и жалкое существование, что волочат старики. Может даже на старости ты предпочел бы юное рабство, богатой старости!
Гришка пожал поцарапанными плечами:
— Вполне возможно. Юному псу, лучше, чем старому льву. Как говорил кажется Соломон... Но пока нам об это рано думать и нужно наслаждаться жизнью пока она течет.
Молот покачал головой и носком ботинка придавил ползающего по мостовой жука:
— Наслаждаться жизнью, достойны немного, а остальным следует трудиться, трудиться и еще раз трудиться!
Лесопилка была приличных размеров, располагаясь на лужайке рядом с березовой рощей. Вышел на встречу пузатый хозяин, с папиросой в зубах, и передником. Молот весело крикнул ему:
— Вот привет вам смену!
Небрежно бросив взгляд на Гришку, "начальник", выпустил в сторону мальчика колечко дыма и крякнул:
— Маловата смена... Совсем ты обленился.
Юный пахан как-то мерзко ухмыльнулся:
— Других свободных у меня пока нет... Зато этот будет на вас вкалывать бесплатно, лишь за пайку, пока Слива не залечит рану.
Толстяка посмотрел на Гришку еще раз и снисходительно кивнул:
— Ничего, я думаю, что справится... Паренек плотный, здоровый. Пускай потрудится как стахановец.
Мальчишку отвели на работу и указали место... Вместе с другим подростком они переносили бревна. Нехитрая вещь, вполне пригодная для низкой квалификации, но физически очень уж тяжелая.
Вскоре пальцы у Гришки забастовали, и он взмолился о пощаде. Его переставили к доскам, где было попроще.
Мальчик трудился, под ножками приятно хрустела и щекотала голые пяточки стружка. Пахло смолой, древесным соком, лесом... Гришку поставили в пару с более мелким мальчиком, и теперь они могли вкалывать более-менее слажено. Тем не менее, мальчишка-попаданец пару раз вогнал занозы в ладони, после чему ему выдали рабочие рукавицы.
По сравнению с переносом кирпичей доски таскать немного полегче, но весь день приходится проводить на ногах. Да еще для разнообразия поставили на распилку, а это конечно хорошо в смысле работы на пресс, но очень уж утомительно.
Потом мальчишка потаскал на плечах бревна, от такого веса подкашивались ноги, и ломалась спина. Тут его словно проверяли на прочность.
Ночью, его и еще трех пацанов видимо тоже припаханных отвели маленький домик с решетками на окнах, но двери оставили на защелке. Чтобы при случае можно было и нужду справить. Мальчишки также устали, вкалывали по шестнадцать часов в сутки, поэтому задали лишь пару вопросов: сколько лет, кто по жизни, не чмошник ли? Потом пожали на сон руки...
Гришке попасть в интересный сериал не удалось, проспал в сумбуре, а утром опять на работу. Завтрака был молоко, картошка, немного рыбы и лука. В общем не голодали, хотя трудясь по шестнадцать часов в сутки, калорий тратишь множество. Питание простое, пониже энергозатрат...
Гришка худел, а вены и сухожилия выпирали все сильнее и сильнее... По мере того, как усталость и боль в мышцах притупились, пацан все чаще перебрасывался словами со сверстниками.
В целом выяснилось много интересного — народ при советской власти жил бедно, а на самой лесопилка нагло нарушалось трудовое законодательство, особенно для мальчишек — прикрепленных. Они вкалывали пятнадцать-шестнадцать часов( вернее с учетом перерыва на обед, и тех перекуров, что устраивали взрослы немного меньше!), остальные как-то ишачили посменно, не так надрываясь.
Это было жуткое рабство, причем без выходных дней, для прикрепленных. Правда, пацанам постоянно меняли место работы, различные операции, что позволяло равномернее нагружать мускулатуру и быстрее восстанавливаться. Если у Гришки первоначально и были иллюзии, что это временно, то мальчуганы ему разъяснили:
— Нет! Не надейся, мы уже тут второй год работаем. Это такая система, что из нее не выбраться.
Гришка сильно удивился:
— А вы что не жаловались, ведь столько народу кругом, что...
Самый крупный из мальчишек-рабов ответил:
— Мы дети расстрелянных врагов народа. Нас таким образом с помощью трудотерапии наказывают и воспитывают. Если рыпнемся, то будем вкалывать еще больше, но уже не благодатно Родине Белоруссии, а в Сибири, проваливаясь по горло в снег, где реки не вскрываются даже летом, а зимой плевок замерзает не успев долететь до сугроба.
Пацан поменьше утешил:
— Зимой будет легче, четыре часа мы будем сидеть за партами и учится. Так что шанс, тут у нас есть.
Гришка возразил:
— Так ведь уже власть сменилась, нет больше советов?
— А система стала еще хуже!
На лесопилку наведывались из СС. Они что-то кричали по-немецки. После чего произошли перемены — взрослые стали вкалывать чаще, промежутки между сменами сократились.
Новости с востока не радовали, вот сообщили, что взят Минск, что немцы везде наступают.
Гришка спрашивал пацанов, почему они не сбегут ночью. Те со страданием в голосе отвечали:
— Тут вокруг рощи пара собак-людоедов бегает. Их вряд ли обманешь, нюх, слух... Специально натасканы, да и попробуй в стране советов скрыться и жить подпольно.
Гришка яростно ответил:
— А надо и уйду в подполье!
Дни шли по радио сообщали о новых победах Третьего Рейха, о взятии Смоленска и о начале окружения столицы Москвы. А потом заявили, что уже и столицу взяли.
На следующий день в лесопилке было шумно, кто-то подбросил листовку с речью Сталина за 3 Июля. Удивительно, но Гриша пробыл тут всего три с лишним недели, уже было 20 Июля, а с момента попадания в сей жестокий мир не миновало и месяца. А ведь ему казалось, что он на сей каторге целую вечность. Весь жирок спалился, живот впал и даже начали проступать ребра. Зато мышцы и сухожилия окрепли, тело стало на вид сухим, даже какое подобие шарика бицепса на руках появилось.
Гришка, не смотря на труд, чувствовал себя бодро, физически отлично, но зато умом скучал. Рассказать об своем мире он не решался, а чужой спустя уже несколько дней, стал казаться рутинным и не интересным.
Речь Сталина на современного мальчишку не произвела впечатления, иные российские политики, куда большие Цицероны, чем не имеющий среднего образования грузин. А пафос? Кому он нужен, если ты полуголодный в одних шортиках в две трудовые смены вкалываешь наравне со взрослыми?
Но Гришка тут понял, что он больше так не выдержит, нужно бежать. Иначе оскотинишься. Тем более.
У лесопилки уже давно караулило два бойца из охраной дивизии( не путать с эсесовцами!). Услышав, шум они заскочили на двор и заорали:
— Арабатен Шнель!
Рабочий большущий дядька Артем показал кукиш:
— Будет вам шнель когда придет Красная армия!
По-русски охранники не понимали, но то, что жест обидный врубились сразу. Из дула пистолет-пулемета полыхнуло, и несколько свинцовых гостинцев вонзилось в рабочему в грудь.
Тот тихо застонал, пару раз дернулся и затих. Остальные работяги, охнули:
— Вот как!
— Шнель! Шнель! — Орала охрана.
Никто не посмел больше пикнуть, трудяги, бросились ишачить бегом, в лихорадочном темпе.
Когда их уже вечерело, словно в траур по убитому разрыдались небеса. Стоящая уже несколько недель теплая, сухая погода сменилась ливнем. Потоки прохладной воды позволили Гришке наконец-то очухаться от кошмарного видения убитого, добрейшего дяди Артема. Впервые сын олигарха видел смерть не в кино, и это конкретно шокировало. А Артем были и в самом деле добр, давал им поесть колбасы, да предлагал грубые сигареты. Гришка, правда, терпеть не мог противный табачный дым, и отговаривался, тем, что пионерам не к лицу столь вредная привычка.
Ливень успокаивал стекая от отросшему ежику светленьких , густых волос. Пацаны с удовольствием шлепали по лужам и брызгали друг на друга. Когда их довели до домика закрыв, Гришка без обидняков предложил бежать:
— Так скоро и нас пристрелят, да и сколько можно вкалывать на этих подонков?
Старший пацан заметил:
— Я тоже в последнее время, только об этом и думаю, но вот собаки. Ты выдел, какая это крупная пара, больше матерого волка каждая. Их палками не отгонишь!
Гришка хитренько усмехнулся:
— Да они, конечно же, велики, но при этом животные. А сейчас смотрите, какой ливень. Дождь смывает все запахи, а шум от потоков воды заглушает все звуки. Мы имеем шанс на побег, только сейчас!
Старший мальчишка-трудовик согласился:
— Да ты прав! Бежим немедленно!
Четверка пацанов открыв щеколду( замок милосердное не вешали, чтобы можно было ночью сходить по нужде, а был расчет на собак, и неумолимы сыск НКВД), бросилась бегом. Мокрая трава хлестала мальчишек по ногам, а тела обмывали потоки холодной воды, что впрочем лишь прибавляло им бодрости и резвости.
А дождь и становился все холоднее, видимо притянуло циклон с севера Атлантики. Юные беглецы старались держаться вместе, не терять друг друга с вида, но при этом молчали. Собака может еще не поймет, разницу между шлепанием босых ножек по лужам и травам, но человеческий голос отличит однозначно.
Конечно, после тяжелой работы во время, когда свободные люди спят бежать тяжко... Гришка вспомнил один из фильмов, о беглых рабах. Какого им там приходилось во время побега? А после поимки... Лучше не представлять.
А вдалеке послышался протяжный вой крупной псины. Он словно кого-то зазывал. Гришка пробормотал под нос:
— Царствие Аида.
Во тьме мальчуганам мерещились оскалы злобных псов, но они не замедляли свой бег. Несколько под ногами Гришки хрустели сломанные веточки, от чего холодело в душе. Шишки, коряги цепляли пальчики ног, но это казалось чем-то мелким и не значительным.
Мальчишки бежали уже больше часа, у них привычно открылось второе дыхание. Наконец старший из них подал голос:
— Ну, с такого расстояния нас не то, что пес, даже демон не услышит. Давайте перейдем на шаг обсудим дальнейшие планы.
Гришка, замедляя движение, согласился:
— Конечно, ибо надоели гонки на выживание. А планы...
Мальчишка с крупной родинкой на лопатке предложил:
— Давайте переберемся в другой район и там свяжемся с подпольем....
Старший вполне резонно возразил:
— Коммунистическое подполье, может проверить нас и выяснить, что мы беглые дети врагов народа. Это не лучший путь.
Гришка тут тоже предложил:
— А что у вас совсем родственников нет? К ним можно прийти!
Старшой и тут не согласился:
