В такой войне не было переговоров. Вы просто наносили сильный удар и быстро.
На Земле остаточное сопротивление быстро ослабевало.
Наиболее удаленные колонии на других планетах и спутниках были покорены еще проще. Домашняя аркология Гарри в Сидонии раскололась, как яйцо. Оказавшись на Земле, он так и не узнал об этом.
И полеты людей в космос были приостановлены. Где бы ни приземлялись огромные межпланетные грузовые ВЕС-корабли, они были разобраны, а маршруты быстрого транзита через червоточины Пула, вновь открытые после Звездопада, были разрушены. Часть человечества, родившегося в космосе, сбежала или спряталась. Пилоты не выносили, когда их сажали под домашний арест. Получавшая антивозрастную терапию двоюродная бабушка Гарри Анна, пилот тихоходного грузового судна, работавшая на рейсах Порт-Сола, сумела вообще покинуть Солнечную систему. Гарри об этом тоже никогда не знал. На самом деле он больше никогда не видел никого из своей семьи.
Гарри Гейдж, осиротевший в первые несколько дней вторжения, был марсианским мальчиком, оказавшимся на Земле.
При режиме скримов его заставили работать. В первые недели ему приходилось помогать таскать тела жертв чумы к огромным погребальным кострам. Он всегда задавался вопросом, был ли кто-то из них его собственным отцом. Позже он работал в трудовых лагерях, созданных на руинах разрушенных городов человечества.
Он стал старше и сильнее, усердно работая на скримов и их сотрудников-людей, поскольку инопланетяне начали эксплуатировать завоеванные ими миры. Скримы не интересовались человеческими технологиями, которые были слишком примитивны, чтобы быть полезными, и еще меньше — продуктами человеческой культуры. Но Земля была залежью сложных углеводородов, высоко ценимых межзвездными торговцами. Последние запасы нефти и угля на планете были добыты человеческими усилиями и вывезены с планеты. Гарри работал в шахтах, пробираясь сквозь слишком узкие для взрослого человека пласты.
Самих людей тоже стоило экспортировать, хотя они были дорогостоящими и хрупкими. Транспорты с рабами покидали планету, разделяя семьи, увозя своих пленников в неизвестном направлении. Даже после окончательного изгнания скримов никто так и не узнал, что стало с большинством из них. Однако, Джонс, последний освободитель человечества, был среди них, пленный работник с другого мира.
А на Земле люди продолжали умирать от переутомления, голода или без должного ухода.
Скримы даже закрыли технологию АВТ. Они не были заинтересованы в продлении человеческих жизней; им было достаточно быстро размножающихся поколений слуг и рабов. Из-за последних АВТ-лекарств велись войны уровня каменного века, не привлекавшие внимание скримов. Некоторые из получивших АВТ ушли в подполье, вычеркнув себя из истории человечества. Жизни других, длившиеся столетия, были прерваны в кратких муках самоизоляции.
Среди всего этого Гарри рос, как мог. Никакого образования не было, кроме того, что можно было почерпнуть у других работников, и обрывков пропаганды коллаборационистов о том, что это было вовсе не завоевание, а необходимая интеграция человечества в галактическую культуру. Гарри мало что слышал и еще меньше понимал.
— Но, — прошептал Карл Хьюм, — Гарри так и не простил скримам убийства его матери и отца. И он начал налаживать контакты с другими, которые были столь же неумолимы. Это было опасным делом. Коллаборационистов было много, и в группы диссидентов было легко проникнуть.
Но постепенно сформировалась сеть сопротивления. Совершались небольшие акты саботажа. Каждое действие каралось сторицей. Но они все равно сопротивлялись, несмотря на трудности, несмотря на цену. Это было героическое время.
Множество нерассказанных историй, с тоской подумала историк Рода.
— Затем, — сказал Летописец, — Гарри перевели на Великие озера.
Озеро Верхнее имело самую большую площадь поверхности из всех пресноводных озер в мире. Это был грандиозный жест скримов — колонизировать этот огромный водоем, символизирующий их порабощение человечества. Гарри работал над обширными проектами по корректировке минерального состава воды озера Верхнее по вкусу скримов, попутно уничтожившими большую часть местной фауны. Когда озеро было готово, скримы спустились с неба на китоподобных челноках.
Именно колония на озере Верхнее дала сопротивлению реальный шанс навредить скримам.
Рода Войнет заинтересовалась еще больше. Наконец Летописец заговорил об инцидентах, о которых она никогда раньше не слышала.
Убить скрима было легко, если удавалось подобраться к нему поближе, так же просто, как убить золотую рыбку. Но все скримы были связаны в массовом сознании. Таким образом, смерть одного скрима влияла на всю совокупность, но лишь незначительным образом, как потеря одного нейрона в человеческом мозге даже не была бы замечена. Чтобы нанести существенный вред скримам, нужно было убить их ужасно много.
И это было то, что удалось сделать ячейке сопротивления Гарри. Это произошло незадолго до двадцатипятилетия Гарри.
— Это была самоубийственная миссия, — сказал Летописец. — Волонтер позволила накачать свое тело специфическими для скрима токсинами и патогенами. Гарри не был убийцей, и он также не был достаточно образован, чтобы изготовить токсины. Над этим трудились подпольные ячейки из пятидесяти с лишним человек, последнего поколения ученых до вторжения. Но Гарри был звеном в цепи, которая доставила токсины убийце, и он помог обеспечить отвлекающий маневр, позволивший женщине завершить работу.
Женщина просто прыгнула в озеро Верхнее одним ясным утром, ее тело было нагружено мешками с камнями. Она перерезала себе вены и позволила своей алой крови пролиться в воду.
— Все порожденные Летой скримы в этом озере погибли, — сказал Карл Хьюм. — Они чувствовали эту потерю всю дорогу до своего родного мира. И я серьезно говорю, все эти групповые ублюдки чувствовали это.
Пока Хьюм рассказывал эту историю, Рода увидела, как Редж Кейзер сжал кулак, остальные члены ее команды переминались с ноги на ногу и перешептывались. Едва заметные признаки триумфа. Это была история, которую никто из них раньше не слышал; Рода, сама историк, понятия не имела, что жители Земли эпохи вторжения были способны организовать такую эффективную атаку на завоевателей.
— Но, конечно, это не имело никакого значения для оккупации, — сказал Хьюм. — У скримов все еще была Солнечная система. У них все еще была Земля. Они арестовали всех, кто хотя бы отдаленно был связан с убийством.
— Они схватили Гарри, — подсказал допрашивающий.
— О, да. И они отправили их всех в лагерь для военнопленных, где Гарри ждал наказания для Земли.
— Чтобы понять, что последовало за этим, — мрачно сказал Хьюм, — вы должны попытаться представить мировоззрение скримом. Во-первых, они не являются инстинктивными убийцами, как мы. В их основе лежит экология сотрудничества, а не конкуренции, как у нас. Вот как они в конечном итоге стали групповым разумом. Когда они все-таки убивали, как при ударах по городам, количество жертв было минимальным, если это можно так назвать. Ровно настолько, чтобы достичь своих целей, в данном случае сломить сопротивление и подчинить население.
— Мы, с другой стороны, "убили" озеро Верхнее, по их мнению. Мы сделали целый водоем непригодным для жизни. Они водные существа, помните. Для них это было таким же большим преступлением, как если бы мы уничтожили целый мир.
— И поэтому они спланировали наказание, соответствующее тому, что они сочли преступлением.
В безмолвном небе над тюрьмой Гарри корабли заняли свои позиции. Лучи розоватого света соединили их и устремились вниз, в землю. На сборку сети ушел целый год.
— И когда все было готово...
— Да? — спросил допрашивающий.
— Вода — забавная штука, — сказал Летописец. — Вы когда-нибудь слышали про горячий лед?
На следующем перерыве Рода попросила своих инженеров экстраполировать то, что произошло, исходя из намеков в рассказе Хьюма.
Лед образуется естественным образом, когда из водоема извлекается тепло, молекулы воды оседают в заполняющую пространство твердую решетку. Но скримы обнаружили, что с помощью электричества можно создавать особый вид льда, называемый полярным кубическим льдом, даже при высоких температурах.
— Мы тоже знаем об этом, — сказал Редж Кейзер. — Вы пропускаете через воду электрическое поле — сильное, миллион вольт на метр. Два атома водорода в молекуле воды имеют небольшой положительный заряд, а атом кислорода — отрицательный, поэтому электрическое поле заставляет молекулы выстраиваться в линию, как столбы забора. И вот он, лед, при такой высокой температуре, какая вам нравится. Это происходит в природе, хотя и в микроскопическом масштабе, везде, где есть достаточно сильные электрические поля, например, через мембраны нервных клеток или в полостях белков. Мини-айсберги катаются внутри ваших клеток. Удивительно. Скримы были мастерами такого рода технологий. Мастерами воды.
— И вот, — подсказала Рода, — на оккупированной Земле...
— Они заморозили воду.
— Какую воду?
— Всю ее.
Океаны Земли покрылись льдом вплоть до экватора, а затем примерзли к своему дну. А затем твердая белизна поползла вверх по речным долинам.
Гарри и его единомышленников заставили наблюдать на огромных софт-экранах. Действительно, скримы заставили всех наблюдать, всех, кто был способен понять.
— Замерзли даже водоносные горизонты глубоко под землей. Даже влага в почве, — прошептал Хьюм. — Все ходили по вечной мерзлоте вплоть до экватора.
— Скримы каким-то образом контролировали это. В конце концов, люди — это просто большие мешки с водой. Мы не замерзли, как и травы, животные, птицы, сохранилась влажность в воздухе. Конечно, дождей не было ни черта, потому что из океанов ничего не испарялось.
— Они поддерживали это в течение целого года. К тому времени люди умирали от засухи и холода. И Земля засияла белым, как символ господства скримов, видимый даже всем внепланетным беженцам и убежищам, находящимся на расстоянии световых лет.
— Затем они отключили поле.
— Было много разрушений, когда весь этот лед растаял, по большей части внезапно — это не было обычной оттепелью. Береговые линии разрушены, речные долины размыты, наводнения талой воды, климатические ужасы. Как обычно, погибло много людей.
— И океаны остались стерильными. О, скримы позволяли постепенно пополнять запасы из образцов в старых хранилищах генов, пострадавших от климатических катастроф, и тому подобное. Океаны не оставались мертвыми. Но, тем не менее, на какое-то время они будут истощены, и восстановленная биосфера всегда будет искусственной. Связь человечества с глубочайшим прошлым жизни на Земле прервана навсегда.
— Это был худший поступок, который могли придумать скримы, водный вид, — сказал Хьюм. — Уничтожить океаны. Они думали, что это сломит сопротивление людей раз и навсегда. И это сработало. Но не по тем причинам, которые они себе представляли.
— Когда это было сделано, они просто отпустили Гарри и его коллег. Гарри вышел из того лагеря для военнопленных близ Тандер-Бей и оказался в обществе последствий. Это был, безусловно, худший акт террора, когда-либо совершенный на Земле человечеством или кем-либо еще.
— И это разорвало какую-то глубокую пуповинную связь. Все просто ошеломленно бродили вокруг.
— Я не удивлена, — сказала Рода. Она оценила реакцию своей команды на это забытое преступление. Гнев, шок, жажда мести.
— И, — сказал теперь Хьюм, — скримы забеспокоились. Они не ожидали подобной реакции. Думаю, они знали нас еще хуже, чем мы знали самих себя. Значительная часть человечества страдала от воспоминаний, парализующего страха. Производительность падала. Рождаемость падала. Они не хотели уничтожать свою дешевую рабочую силу. Возможно, они поняли, что зашли слишком далеко.
— Мировые лидеры были созваны на своего рода саммит. Я говорю "лидеры". После двух десятилетий оккупации скримов не было ни избранных президентов, ни монархов, ни модераторов глобальных советов. "Лидерами" были профсоюзные организаторы, выдающиеся ученые, такие как врачи, несколько религиозных деятелей.
— И скримы предложили не восстановление — ибо то, что они сделали, исправить было невозможно, — а своего рода лечение.
Большая часть человечества страдала от глубокого посттравматического стресса.
Воспоминания о заморозке глубоко запечатлелись в мозгу каждого человека. Как и все травмы, это событие вызвало выброс адреналина и норадреналина, которые затем заставили мозговые центры, называемые миндалевидными телами, очень глубоко запечатлеть воспоминания в гиппокампе, центре памяти. По сути, это был механизм выживания, так что любое напоминание о событии вызывало глубокие воспоминания и быструю реакцию. Иногда воспоминания, подобные этому, постепенно угасали, пути памяти перекрывались, если не стирались. Но в этом случае у большинства человечества механизм угасания работал плохо. Событие было слишком травмирующим, слишком глубоким, слишком широкомасштабным. И результатом стал глобальный посттравматический стресс.
Но это можно исправить.
— Есть способы контролировать формирование памяти, — пробормотал Роде Редж Кейзер, извлекая очередную информацию из своего информационного планшета. — Такие препараты, как бета-блокаторы, которые подавляют действие адреналина и норадреналина и, таким образом, снижают их способность формировать память. Гормон кортизол, связанный со стрессом, может препятствовать восстановлению памяти. Существуют препараты, которые высвобождают химическое вещество мозга под названием глутамат, которое улучшает обучение, ускоряя нормальный процесс стирания памяти. И так далее.
— Ты говоришь об изменении воспоминаний с помощью наркотиков, — пробормотала Рода.
— Начиная с двадцатого века, когда нейронаука утвердилась как дисциплина, человеческие общества всегда с осторожностью относились к технологиям изменения памяти, — сказал Кейзер. — Редактирование памяти использовалось в качестве терапии и для лечения преступников. Например, в эпоху Майкла Пула. Но есть очевидные этические проблемы. В конце концов, память — это часть вашей личности. Имеет ли кто-нибудь еще право отнять часть вас? И предположим, преступник намеренно стирает все свои воспоминания о своем преступлении. Если он этого не помнит, несет ли он все еще ответственность? Это использовалось в качестве защиты в уголовном процессе во время...
— Неважно, — сказала Рода.
— Дело в том, что такие технологии существовали в прошлом. И после пары десятилетий оккупации скримы, предположительно с помощью людей-коллаборационистов, смогли придумать подходящее лечение...
— Это то, что они предложили нам, — говорил Хьюм. — Сконструированный вирус, который распространился бы среди человечества, по всей Земле. В конечном итоге носители заразили бы и население других планет. Это было бы неудобно. Вам приснился бы кошмар, вы бы в последний раз пережили травму. Но это снова сделало бы память неустойчивой на короткое время. И поэтому это можно было бы вылечить.
