Ускользающее счастье

Дамблдор заметил его колебания и взмахнул палочкой, создавая вокруг непроницаемую для звука и взгляда стену. Шум ветра сменился гробовой тишиной.

— И какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя Смерти?

— Это пророчество... предсказание... Трелони...

— Ах, да, — иронично кивнул Дамблдор, оглаживая бороду. — Ты ведь ничего не упустил, пересказывая его Волдеморту, не правда ли? Должно быть, он вознаградил тебя за столь ценные сведения.

Снейп ничего не ответил на последнее предположение — лишь опустил голову.

— Да, я всё рассказал ему... И теперь... он думает, что речь идёт о Лили Эванс!

Дамблдор безразлично пожал плечами:

— В пророчестве говорилось не о женщине. В нём говорилось о мальчике, рожденном в конце июля...

— Вы знаете, о чём я! Он думает, что речь шла о её сыне, он будет охотиться за ней... убьет их всех...

— Если она тебе так дорога, — глядя на него сверху вниз, вымолвил Дамблдор, — разумеется, Лорд Волдеморт помилует её. Чем не награда — живая мать в обмен на мёртвого сына? Разве ты ещё не просил его об этом?

— Просил... уже просил... — глухо, сквозь зубы.

— Ты отвратителен мне, — голос Дамблдора источал презрение, и Снейп сжался, не находя в себе сил возразить ему. — Значит, тебя не волнует смерть её мужа и ребёнка? Они могут умереть, если ты получишь то, что хочешь?

Следующие слова дались Снейпу с трудом:

— Тогда спрячьте их всех, — хрипло выдохнул он. — Чтобы они были в безопасности. Пожалуйста.

— А что я получу взамен, Северус?

— Взамен? — Снейп никак не ожидал от директора Хогвартса, почитаемого всеми почти святым, такого вопроса, но посмотрев на него, понял, что старик не шутит. Тогда он сказал тихо: — Что угодно.

— Вот и отлично. Мне нужны глаза и уши среди Пожирателей смерти. Твои глаза и уши.

— Вы хотите, чтобы я шпионил для вас? — изумился молодой маг.

— Именно.

— Но я же... Лорд заподозрит предательство и убьёт меня в первый же день. Вам не будет в этом никакого проку...

— А это уже не моя забота, — жёстко ответил старик. — В твоих интересах выжить и снабжать меня сведениями втайне от Лорда, иначе, боюсь, Лили умрёт. Ты же понимаешь, что я не могу укрывать её от Тёмного Лорда, не имея ни малейшего представления о его намерениях!

— Да, — прошептал Снейп, — конечно...

— Ладно... — Дамблдор, кажется, сжалился над своим бывшим студентом. — Я помогу тебе. Вот адрес человека, лучше всех в Англии владеющего искусством читать чужие мысли и скрывать свои, — он протянул молодому магу клочок бумаги. — Он способен обучить даже попугая.

От подобного сравнения Снейпа слегка передёрнуло, но он побоялся подать вид. Только взглянул на знакомый адрес и сказал:

— Спасибо, профессор.

* * *

Альбус Дамблдор ворвался в дом Поттеров словно вихрь, что никак не вязалось с его обычными манерами степенного старца.

— Лили, Джеймс! Мне надо с вами поговорить. Дело не терпит отлагательств.

Рассказ главы Ордена потряс супругов. Пророчество Сибиллы Трелони не только стало достоянием Тёмного Лорда; Лорд избрал того, кто, по его мнению, более всего соответствовал предсказанию — маленького Гарри Поттера, их обожаемого сына — и теперь намеревался отыскать и уничтожить его.

Лили побледнела и опустилась в кресло, Джеймс сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Обоих занимал один и тот же вопрос: что теперь делать?

— Вам надо спрятаться. Скрыться — на время, — сказал Дамблдор.

— На время? — с негодованием переспросил Поттер. — Как долго? Пока Гарри не вырастет и в одиночку не победит Волдеморта? А мы до тех пор будем отсиживаться в подвале, как крысы? Мы должны бороться, профессор!

— Пока это ни к чему не приведёт, — терпеливо пояснил тот. — Мы будем думать, искать выходы, но пока — вам необходимо укрыться от его ищеек. Он слишком могущественен сейчас.

— Профессор! — Поттер взглянул в глаза старику. — Кто предал нас? Вы так и не сказали нам об этом в прошлый раз, когда упоминали о пророчестве и намекали о том, что оно могло достигнуть не тех ушей. И сейчас — откуда у вас сведения о том, чего хочет Тёмный Лорд? Вы знаете что-то, о чём не хотите говорить? Но теперь нашему сыну грозит опасность, и я считаю, что мы имеем право знать всё!

— Возможно ты прав, Джеймс... Возможно... А может, и нет. Сейчас я вынужден просить тебя об отсрочке. Не потому, что не доверяю тебе или скрываю от тебя что-то. Просто... у меня тоже есть своё маленькое право на тайну, — он говорил извиняющимся тоном, но хитроватая искорка блеснула на миг из-за очков-половинок. — А сейчас у меня есть ещё одно дело. Лили, позволь мне поговорить с тобой наедине.

— Наедине? — Поттер не поверил своим ушам.

— Да, Джеймс, наедине. Но пусть тебя это не беспокоит. Речь у нас с твоей женой пойдёт о магии, что доступна только матерям. Это древнее и очень тонкое искусство. В семье его может знать только один — таково его свойство. Так ты извинишь нас?

Поднявшись с Лили на второй этаж, в детскую комнату, Дамблдор тщательно запер и заколдовал дверь.

— Вот теперь мы можем поговорить, — он испытующе посмотрел на женщину.

— Что это за магия, профессор?

— Всему своё время. Сначала я должен сказать тебе то, что скрыл от Джеймса по причине его излишней горячности и поспешности в принятии решений. Уверен, что стоит ему узнать о том, что я собираюсь открыть тебе — он наделает глупостей и поставит под удар не только вас, но и весь Орден, и все наши будущие планы. Поэтому я попрошу тебя до поры сохранять в тайне мои слова.

— Конечно, профессор, — нетерпеливо кивнула Лили.

— Так вот, Джеймс хотел бы располагать сведениями, относительно того, кто именно сообщил Тёмному Лорду о пророчестве... — Дамблдор сделал паузу. — Это был Северус Снейп.

— Как? — Она замерла с раскрытым ртом, не смея вздохнуть. — Но... За что? Неужели за то, что я — с Джеймсом? Неужели он способен так подло мстить? Как же это?.. Убивать моего ребёнка? Моего Гарри!.. — на неё было жалко смотреть. — Ведь это почти то же самое, как если бы он сам убил моего сына, Альбус! О Боже, нет!

— Лили, не горюй так. Я имею основания думать, что Северус мог не знать, о каком именно ребёнке идёт речь в пророчестве. Вероятно, он не желал бы смерти маленькому Гарри...

— Профессор! О чём вы говорите? — негодование её превышало все пределы. — _Он сдал ребёнка Неназываемому!_ Моего ли или чьего-то ещё — уже не столь важно, как само то, что он передал в лапы чудовищу судьбу невинного младенца! — теперь, когда речь шла о жизни её малыша, Лили вдруг перестала называть Тёмного Лорда по имени. — Я сама уничтожу его, Альбус! Убью своими руками, если что-нибудь случится с моим сыном! — в зелёных глазах разгоралось тёмное пламя гнева. Материнский инстинкт, ощетинившись, встал на четыре лапы, выпустил когти и выгнул спину. Зрелище было устрашающее. — Ненавижу его! Как я раньше не поняла, кто он такой! Продажная тварь! Чёрная продажная тварь! — она вдруг закрыла лицо руками и завыла — глухо, без слёз.

Дамблдор чуть заметно кивнул: теперь его дело было наполовину сделано. Даже если Лили с ребёнком останутся живы, а Джеймс погибнет — она уже никогда не вернётся к Снейпу — слишком глубока будет разбуженная им ненависть. Теперь оставалось лишь позаботиться о маленьком Гарри, которому предстояло сыграть не последнюю роль в задуманной полсотни лет назад пьесе. Для этого предстояло научить кое-чему его мать.

...Если бы Снейп знал, что спасение этой женщины совсем не входит в планы старого волшебника, вряд ли он пришёл бы к нему просить для Лили защиты, вряд ли успокоился бы его обещанием помочь, и, быть может, у неё остался бы ничтожный, микроскопический шанс выжить... Но он снова совершил ошибку — очередную из бесконечной вереницы просчётов, наполнявших его жизнь.

Директор Хогвартса некоторое время молча взирал на женщину, но поняв, что сама по себе она не успокоится, сказал довольно жёстко:

— Не время для стенаний, Лили. Слишком многое надо успеть.

Лили с трудом отвела от лица руки. Взгляд у неё был как у невменяемой.

— Я научу тебя, как противостоять Тёмному Лорду и спасти Гарри, — продолжал маг, — если ты, конечно, можешь меня слушать.

Она сделала над собой усилие и судорожно закивала:

— Да... да... профессор... я готова... конечно... я слушаю...

— Успокойся, — голос Дамблдора смягчился. — Малышу, без сомнения, грозит опасность, но в наших силах её отвратить. Ты и вправду готова?

Она энергично растёрла ладонями лицо. Дыхание её выровнялось.

— Да, готова, — голос звучал почти спокойно.

— Вот и хорошо. Теперь я должен спросить тебя, чем ты готова рискнуть ради спасения своего сына?

Её зрачки расширились.

— Всем! Всем, чем угодно! Я жизнь свою отдам, лишь бы...

Дамблдор остановил её жестом.

— Да, Лили. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Как я уже упоминал сегодня, Волдеморт могущественен, и мало кто из волшебников современности способен противостоять ему. Но! Существует магия более сильная и древняя, чем даже он способен себе представить. Это магия жертвы. Только человек, способный на искреннюю и преданную любовь, готовый не пощадить себя ради ближнего, может овладеть ею. Потому чары эти недоступны Тёмному Лорду и его приспешникам. Но, Лили, я хочу, чтобы ты в полной мере осознала, что решившись применить магию жертвы для спасения сына, ты будешь обречена. Жизнь покинет тебя в тот самый миг, как ты произнесёшь заклятие.

— Но Гарри будет спасён? — прерывающимся от волнения голосом спросила она.

— Да, — кивнул Дамблдор.

— Тогда я согласна. На всё согласна!..

Когда Дамблдор ушёл, она всё ещё оставалась в детской — совершенно разбитая, но теперь хотя бы несколько успокоенная за судьбу Гарри, безмятежно спавшего в колыбельке. За всё время разговора, за время почти двухчасовой тренировки, когда Джеймс упорно пытался пробиться в комнату, чтобы посмотреть, что они там делают, но получал от директора Хогвартса непреклонный отпор, мальчик ни разу не проснулся, хотя его уже давно пора было кормить. Уходя, Дамблдор попросил Поттера не беспокоить жену некоторое время и обещал прийти завтра, чтобы продолжить занятия и принести новые вести, а заодно запретил супругам покидать дом.

Оставшись наедине с сыном, Лили, наконец, дала волю чувствам. Из последних сил закрыв детскую звуконепроницаемым заклятием, она разрыдалась в голос, призывая проклятия и кары на голову Снейпа, так подло ударившего её в спину. Младенец проснулся и удивлённо глядел на мать. Он был изумительно спокойным ребёнком — даже сейчас, слыша её крики, не испугался и не заплакал; просто смотрел на неё своими чистыми зелёными глазами, а она вновь и вновь захлёбывалась рыданиями, вспоминая и проклиная себя за те краткие моменты, когда ей мучительно хотелось, чтобы глаза эти были _чёрными_. Наконец, устав плакать, она вскочила и, распахнув дверь, бросилась в спальню напротив, рывком раскрыла секретер, вырвала из шкатулки для украшений потайное отделение и двумя дрожащими пальцами, как ядовитую гадину, вынула из узкой коробочки хрустальный кулон с чёрной розой, чьи лепестки обрамляли стремительно таящие алые каёмки. Она до боли сжала камень в руке и, уже слыша шаги мужа на лестнице, вылетела из спальни и влетела в детскую, захлопнув дверь почти перед самым носом Поттера. Раскрыв окно, она с размаху швырнула украшение в темноту вечера, крикнув: 'Пропади ты пропадом, мразь! Убийца! Ненавижу... как же я тебя ненавижу...' — и без сил опустилась на пол, закрыв руками заплаканное лицо.

Гарри захныкал. Естественно — он хотел есть. Маленький, беззащитный зеленоглазый малыш, любимый до сумасшествия. Она не смогла долго выносить его плач. Встала, склонилась над колыбелькой, хлюпая распухшим носом.

— Сейчас, сейчас, мой дорогой. Сейчас будем кушать...

Для этого надо было выйти из комнаты. Она подошла к зеркалу, вгляделась почти незрячими от слёз глазами в своё отражение. Нельзя, чтобы муж видел её такой. Она давно научилась скрывать от всех свои слёзы. Медленно приложив ладони к лицу, она что-то прошептала и, когда минуту спустя отвела руки, из зеркала на неё смотрела красивая молодая женщина — чуть более бледная и взволнованная, чем обычно, но без каких-либо следов недавних рыданий. Ещё раз склонившись над Гарри и убедившись, что плакать он больше не намеревается, она вышла из комнаты.

— Ну наконец-то! — встревоженный и недовольный Джеймс ждавший её у дверей, тут же ворвался в детскую, чтобы убедиться, что с ребёнком всё в порядке. Потом вернулся к жене, взял её за руку. Рука оказалась холодной, как лёд. — Что вы там делали? Я чуть с ума не сошёл! Почти три часа!

— Всё будет хорошо, — устало сказала она и мягко высвободилась. — Я позже расскажу. Сейчас надо накормить Гарри.

— Хорошо, но... — он спускался за ней по пятам, — что тебе сказал Дамблдор? Он запретил тебя расспрашивать, но я же не могу ничего не знать! Он ведь рассказал тебе, кто нас предал, я уверен!

Жена обернулась и как-то странно просмотрела на него, однако промолчала.

— Он не хотел, чтобы я знал. Почему? — не унимался Поттер. — Это кто-то из общих знакомых? Или... — он остановился как вкопанный, — или кто-то из _твоих_ знакомых? — Лили зашла в кухню, и он бросился следом, схватил её за руку, развернул к себе. Глаза его горели. — Скажи, это тот, о ком я думаю?

— Откуда я знаю, о ком ты думаешь? — устало отозвалась она, не глядя на него. — Отпусти, мне больно.

Он разжал пальцы.

— Просто скажи 'да'. Это Снейп?

Она усмехнулась. Даже на пороге гибели он думает о старом враге.

Несколько секунд они взирали друг на друга. Он — с мстительным ожиданием ответа, она — с бесконечной усталостью. Ненависть свою, вспыхнувшую сегодня адским пожаром, она запрятала глубоко в душе — там, где всего несколько часов назад теплилось, не разгораясь и не затухая, совсем иное чувство. Ей потребовалось сделать усилие, чтобы сказать это:

— Нет. Это не Снейп. Ни ты, ни я не знаем того, кто это сделал.

Она не солгала: этот Снейп — предатель, некогда прятавшийся под маской любящего и любимого человека, — был ей незнаком.

Альбус Дамблдор, выйдя из дома Поттеров, ещё долго стоял поблизости, глядя на освещённое окно детской. Вот окно распахнулось, и вниз полетел какой-то предмет, звякнув о землю почти у самых его ног.

Старик нагнулся и поднял хрустальную подвеску со сморщенным и почерневшим, словно побывавшим в огне, цветком. Повертел в пальцах, провёл над ней волшебной палочкой, произнёс несколько слов и, словно услышав что-то в ответ, пробормотал:

— Ах вот даже как? Ну что ж, тогда я, пожалуй, найду тебе применение, — и, сунув подвеску в карман, зашагал прочь.

Глава 26

Лили и Джеймс не могли прятаться вечно. В конце концов, они совершили роковую ошибку, доверив тайну своего убежища человеку, которого долгие годы считали другом. Кто же знал, что Питер Петтигрю — тихий и трусоватый молодой человек, которого никто и никогда не принимал всерьёз — окажется Пожирателем Смерти?