Заповедник людей. Новая версия.

— Такова жизнь, — опускает взгляд Антон, а в глазах появляется злость. — Большие деньги — безграничная власть.

— К счастью не у кого сейчас денег нет, — произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.

— Будут, — хмыкает Антон. — Когда-нибудь всё вернётся на прежние места.

— Не вернётся, уверенно произносит Виктор. — Деньги, конечно, появятся, но они станут эквивалентом труда, а не наживы.

— Каким образом? — в глазах Антона неприкрытый скепсис.

— Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя станет делать деньги.

— Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена! — юродствует Антон.

— А ведь это идея, — Виктор с глубоким уважением глянул на парня.

— Ты чего? — внезапно пугается Антон. — Я шучу!

— А я нет, — и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.

— Шутишь, — хохотнул Антон.

— На кол, конечно, сажать не будем ... акулам, на прокорм отдадим.

— Понятно ... шутишь, — улыбается парень.

— Тебе что, ростовщиков жалко? — в упор спрашивает Виктор.

— Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои проценты?

— Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.

— Тогда он не будет давать взаймы.

— И ладно.

— Но ведь это неправильно! А вдруг эти деньги, могут спасти чью-то жизнь.

— Так дай без процентов, — улыбается Виктор.

— Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь, — заявляет Антон. — Мне кажется, должны быть разумные проценты.

— Разумных процентов не бывает, это обыкновенная нажива со всеми вытекающими из этого последствиями. И всё покатится как прежде, возникнет дикий перекос в распределении благ. Вновь производитель окажется в жо..е, а предприимчивый делец на его шее.

— Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия, — осторожно произносит Антон.

— Если быть наивными и жадными, то утопия, — кивает Виктор.

Антон замыкается в себе, что-то думает, под черепной коробкой извилины становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?

— Хватит лоб морщить, меняемся, уже мышцы занемели, — слышится насмешливый голос Виктора и опускает его на грешную землю.

Антон пересаживается, хмурится, умело опускает вёсла в воду: — Я присягнул тебе на верность, но скорее всего под давлением товарищей, а вот сейчас понял, пойду за тобой до конца.

— Спасибо, — серьёзно говорит Виктор, — но тяжело тебе будет со мной.

— Это мои проблемы, — с упрямством заявляет Антон, — я для себя всё решил.

Зыбкую, в светлом небе, луну сдувает за горизонт, а солнце уверенно перебирается на небосвод и щедро пускает тёплые лучи, согревая продрогшую за ночь землю и людей.

Антон скидывает куртку, на его разогретом молодом теле перекатываются сильные мышцы, он без труда взмахивает вёслами и с радостью налегает на них, словно не знает, как распорядиться своей силой. Раны от укусов одичавших собак срослись, и шрамы на их местах странным образом украшают тело, а на его шее болтается медальон — куриный бог на кожаном ремешке, подарок Яны из группы тренера Николая Андреевича.

Эта девушка своеобразная, независимая, гордая и достаточно приземлённая. В ней нет места для воображения и фантазии, её ум расчётлив, она в меру эгоистична, но главная её черта — готовность на самопожертвование ради неких возвышенных идей. Яна чётко определила в Антоне родственную душу и в силу характера не стала скрывать своего влечения к нему. Антон с интересом отнёсся к её вниманию, но не бросился на неё как изголодавшийся молодой лев, а с невероятной тактичностью поддержал её чувства, предпочитая здоровые отношения мимолётному шквалу эмоций.

— Наш старый лагерь, — с ностальгией произносит Виктор, подносит к глазам бинокль. На берегу виднеется свежий след от костра, а у ближайшего дерева срезаны все нижние ветки. — Кто-то здесь есть или был, может даже люди Идара, — замечает он.

— Подойдём? — Антон вёслами притормаживает ход лодки.

— Обязательно. Но только зайдём за мыс, там есть небольшое укрытие, а тут мы как на ладони, — Виктор внимательно осматривает знакомый берег, душу кольнули воспоминания, ведь именно здесь он спасся с Ниной. Затем сообща боролись за жизнь, голодали, мёрзли, потом как-то наладили быт, но самое главное — полюбили друг друга. А вот сейчас, знакомые места, несут скрытую угрозу.

Лодка втискивается вглубь погибающего от морской воды кустарника, тыкается о шершавое дно, проскрипев толстой резиной по неровностям, наползает на берег и вязнет в мешанине из колючих веток и мёртвых листьев.

Антон быстро выпрыгивает и привязывает лодку к корявому корню: — Местечко, я тебе скажу, — оглядывается он.

— Мрачноватое, согласен, но нас в нём непросто найти.

Виктор, стараясь не ломать сухие ветки, уверенно протиснулся в самую глубь кустарника, а за ним, сжимая в руках копья, двинулся Антон. Очень скоро они выходят из зарослей к провалу в земле.

— Что за пещера? — удивляется Антон.

— Она недавно образовалась. Видно морская вода проникла в подземную полость и свод рухнул.

— Занятно. Посмотреть бы её, — с жадностью заядлого спелеолога изрекает Антон.

— Потом, — усмехается Виктор. — Левее сворачивай, там есть проход между скалами.

— Запах какой-то, — напрягается Антон, крутит шеей и с неудовольствием морщится.

— Издох кто-то, надо сходить, глянуть что это, — Виктор тоже ощущает слабое зловоние, волнами доносящееся издалека.

Они выходят в редкий лесок, заваленный каменными глыбами. В своё время здесь был проложен маршрут для спелеологических групп и экспедиций, тропа всё также чётко виднеется на земле. По ней не раз и Виктор с Ниной ходил к соседней бухточке. Там, на склонах крутых холмов, растёт тёрн. Его выкапывали, и Нина высаживала на своём поле, в надежде как-то окультурить и облагородить.

За нагромождением из камней тучами взметнулись зудящие мухи, смрад безжалостно проникает в лёгкие, сбивает дыхание. Виктор копьём раздвигает ветки и в ужасе отпрянул, на камне лежит труп женщины, а в центре грудной клетки — сплошное кровавое месиво, всё тело в рваных ранах и многочисленных ссадинах.

Антон невольно вскрикивает, хватается за рот, сдерживая рвотные позывы: — Что за чёрт! — выругался он.

Виктор со страхом всматривается в мёртвое лицо, что-то знакомое виднеется в изуродованном тленом лице: — Это Марина, она меня спасла, — уверенно произносит он, — странно, я мог всё что угодно ожидать от Идара ... даже иголки мне под ногти ... но не это. Очень не похоже на него. Зачем он это сделал? Неужели это воспитательный момент для своих рабов?

— Мне кажется, он очень хотел, чтобы ты это увидел. Наверное, по этой тропе часто ходил? — проницательно замечает Антон.

— Бывало. А он, как профессионал, это понял. А ведь нам объявили настоящую войну, — кривая усмешка передёргивает лицо, Виктор оглядывается. Тишина, лишь противно зудят мухи. — Похоронить надо, — он вытаскивает нож, ищет подходящее место, замечает молодой бук, уверенно стремящейся к небу, отмечает контуры будущей могилы, с хрустом вонзает лезвие в каменистую землю. Пустота и горечь заполняют душу, словно он виноват в смерти этой жизнерадостной женщины. Виктор, обдирая руки в кровь, работает с лихорадочностью обречённого и, Антон с озабоченностью и даже страхом поглядывает на него, стараясь поспевать за ним. Яма готова, тело женщины укладывают на дно, припорошили душистыми листьями и засыпают землёй. Затем Антон царапает на дереве надпись: "Марина".

— Теперь эта тропа будет называться в её честь — Тропою Марины,— Виктор смотрит на свежий холмик и добавляет: — А прощать это нельзя, Идару осиновый кол в живот всажу, его прихвостней акулам швырну, а его поселение сожгу.

Словно в подтверждение его гневных слов, темнеет, порыв ветра с усилием продирается сквозь заросли и освежает разгорячённые лица, в небе змеится молния, похожая на артерии и вены человека, как выстрелы из корабельного орудия срываются громовые раскаты и катятся по небу, словно обвал с гор.

— Уходить надо, сейчас будет такой ливень, мама не горюй, — Антон почтительно трогает Виктора за плечо.

— К старому лагерю пойдём, — встрепенулся Виктор, отбрасывая из сознания оцепенение.

— Опасно. Вдруг там засада?

— Там никого нет, — уверенно заявляет Виктор.

— Как скажешь, — пожимает плечами Антон, — но я пойду впереди.

Виктор внимательно поглядел на парня и быстро двинулся вперёд, часто бросая взгляд на небо. Ливень ожидается не рядовой, впрочем, как и всё на этом плато.

Молнии пока в сухую пляшут в небе, надрывается гром, сгоняя чёрные тучи, которые каким-то чудом сдерживают скопившуюся воду.

— А Марина красивая была? — всё ещё под впечатлением от ужасного события, выкрикивает Антон.

— Красивая. Зачем ты это спрашиваешь? — оборачивается Виктор.

— Я её нарисую.

— Ты что, художник?

— Нет, но рисовать умею.

— Ты же не видел её настоящего лица.

— Странно, но у меня перед глазами стоит её образ. У неё ведь глаза с голубым оттенком, верно?

Виктор судорожно вдыхает воздух и неожиданно вспоминает её взгляд, а ведь он действительно был какой-то льдистый: — Всё верно, ты правильно её видишь.

Первые тяжёлые капли плюхаются в траву, прогибая стебли своим весом почти до земли, мужчины ускоряют шаг и переходят на бег. Наконец-то появляется знакомое поле, поросшее густой травой и вот они озираются на месте прошлой стоянки. От грубых хижин, когда-то построенных Игнатом и Сашей, остались одни обугленные головешки, а дом, с таким трудом построенный Виктором, развален и изгажен.

— М-да, достаточно низко и подло, — замечает Антон.

— Идар определённо делает нам вызов. Он даже не догадывается, что я его давно принял. Только на такие мелочи размениваться не буду, я затушу его амбиции как сигарету о плевок, — несколько раздражённо произносит Виктор, ему до боли в душе тягостно смотреть на все эти разрушения. Именно так поступали варвары на заре становления своих цивилизаций и странно видеть, что так же поступают и современные люди. Неужели ничего не поменялось за прошедшие тысячелетия? Как это по-детски наивно, взять и сломать то, что с таким трудом сделали другие. Даже для разнообразия ничего нового не придумали.

— Где теперь нам от ливня спрятаться? — с озабоченностью в голосе спрашивает Антон.

— Здесь есть укрытие ... если его не засыпало, — Виктор откидывает камни, и с облегчением вздыхает: — Славу богу они не догадались, что под полом пещера.

Мужчины вовремя освобождают от камней деревянный люк, поспешно протискиваются в узкий лаз, прикрывают за собой крышку и, с неба срывается настоящий водопад.

В узкой пещере сыро и холодно, начинает бить озноб. Виктор тянет за собой Антона: — Чуть ниже небольшой зал, я туда кое какие вещи скинул, пару одеял найдём.

Некоторое время он шарит в темноте, с недоумением хмыкает: — Не пойму, они были здесь. Куда всё подевалась? Такое ощущение, что кто-то их забрал, но это исключено, люк был хорошо замаскирован и засыпан камнями и его, понятное дело, никто не обнаружил. Но где вещи? Или всё же здесь кто-то был? — у Виктора нехорошо становится на душе, он внезапно вспоминает, ведь Идар, бывший ГРУшник, такая мелочь, как замаскированный ход, для него словно семечки щёлкать. А вдруг это ловушка?

— Что-то не так? — встревожился Антон.

— Пока не знаю, но вещей нет.

— Значит, здесь уже были, — обыденным тоном произносит Антон. — Что и следовало ожидать, сейчас любое тряпьё на вес золота. Так может Нина забрала? — со смешком высказывает он догадку.

— Она боялась сюда спускаться, тут домовых пауков развелось во множестве, — Виктор с раздражением смахивает рукой липкую паутину и хладнокровно давит ладонью выскочившее из неё членистоногое существо.— Меня удивляет, зачем ход вновь замаскировали? Для какой цели? Так ... давай выбираться! — неприятный, какой-то липкий страх выплывает из глубины сознания и выбрасывает сгусток адреналина в кровь. Виктор поспешно протискивается назад, пытается отбросить крышку люка, но она словно залита свинцом.

Гл.14.

— Сами себя поймали, как бестолковые овцы влезли в западню, — Виктор всё ещё пытается откинуть люк, но это не реально, на нём горы камней. Кто-то основательно подсуетился, закладывая крышку. — Нас давно заприметили, еще, когда я кострище увидел, — с горечью диагностирует он, — а ведь чувствовал, кто-то за нами наблюдает, Идар пост оставил ... на всякий случай. Вот подарок мы ему! — в сердцах восклицает Виктор.

— Что делать будем? — голос у Антона встревоженный, но страха в нём нет, он привык к пещерам, они для него — что дом родной.

— Люк не выломаем, там, наверху, хорошо постарались ... чтоб их дождём смыло.

— А ты эту пещеру хорошо знаешь? — вкрадчиво спрашивает Антон.

— Да она не совсем пещера, чуть ниже спуск запирает озерцо.

— Это сифон, — уверенно произносит Антон.

— Да уж, наверное, — не сдерживает горький смешок Виктор, — и толку, я не знаю, насколько заполнен ход водой, может там не один десяток километров.

— На Караби яйле короткие сифоны, — гнёт свою линию Антон.

— Даже если мы переберёмся за него, а дальше что? — Виктор пытается скрыть раздражение, но голос дрожит и гневно вибрирует.

— Этот лаз не естественный ход в пещеру, он образовался от подвижек в земной коре, а настоящий ход не здесь и его следует поискать, — звучит неунывающий голос Антона и Виктору внезапно становится стыдно за свою минутную слабость и уже вполне нормально произносит: — Что ж, сейчас любая идея — идея. Ждать смерти под крышкой люка глупо, лучше сгинуть где-нибудь в лабиринтах пещеры ... так интереснее, — пытается шутить он.

В кромешной тьме слышно как Антон снимает себя рюкзак, роется, что звякает, щёлкает: — Как знал, авто-фонарь с динамо подзарядкой прихватил, — слышится его довольный голос.

— У тебя есть фонарь? — не верит Виктор.

— Есть. Чем чаще крутишь ручку, тем дольше светит. Хорошая модель, можно под воду с ним нырять и как молотком пользоваться. За самый быстрый проход отрицаловки в качестве приза получил, — со смешком говорит Антон и несколько минут жужжит ручкой, затем вспыхивает яркий свет.

В молочно белом свете стены пещеры словно смыкаются, бегут тени, будто спешащие спрятаться злые гномы, колыхнулась ближайшая паутина, её хозяин спешит забиться в щель от греха подальше. Геккон ловко протиснулся в щель люка, и он свободен. Счастливец, он знает много путей, пещера его дом родной.

Виктор с интересом осматривает стены давно знакомой пещеры, при мощном освещении они воспринимаются иначе, нежели от чадящего факела. Луч фонаря решительно пробегает по натёчностям и задерживается на едва заметном рисунке.