Дрожа от холода, выскакиваем на берег, принимаемся растирать друг друга полотенцем. Затем наблюдаем, как в море убегают крабы, что ночью промышляли на песке в поисках съестного. Как по команде, бросаемся ловить, и вскоре набиваем
все сумки. А чуть позже к морю спускается Катерина с группой ныряльщиков — у них начинается рабочий день.
Так не хочется нырять в деловую суету, вот бы, целый день, нежиться у моря, забыть обо всём. Может выходной сделать? Я со вздохом отгоняю заманчивую мысль, нас не поймут, гайки закрутили, а сами отдыхают. Нельзя! Нагружаемся крабами, ползём в город.
Практически все спят, утро очень раннее, пол пятого. Недолго думая, ныряю под тент, в надежде забыться с часик, в последнее время у меня хроническое недосыпание.
Будит солнце, безжалостно метнув в глаза молнии лучей. Приоткрываю веки, рядом сладко сопит жена, сонно зевает и трёт глаза Ярик. Мать с тёщей возится у костра, пытаются сообразить завтрак, на земле дымятся сваренные крабы. Тесть, чисто выбритый проводит инструктаж. Игорёк пытается грызть кость, но Светочка вытягивает её изо рта, мальчик не огрызается, покорно принимает из её рук кусок копчёной оленины, вонзает в мякоть зубы, сияет от удовольствия, значит понравилось. Исай, с лучниками, крепит осколки обсидиана на стрелы. Братья Храповы храпят под колючим кустом. Игнат воспитывает хохотушку Надюшу, она, как обычно, забыла постирать рубашку. Стасик и Ирочка приводят себя в порядок, умываются в ледяной воде, попискивают и вскрикивают. Егор идёт с пляжа, за спиной болтается шипастая камбала. Стасик и Ирочка с восторгом кидаются к нему. Егор отдаёт рыбу сыну, чмокает Ирочку в лоб, направляется Геннадию, тот, с рыбаками, заканчивает плести сеть.
Народ практически весь проснулся. Слышится негромкая речь, вспыхивают костры, у коптильни оживление, Катерина с командой подводных охотников приволокли трёх двухметровых белуг и вновь собираются на охоту, а на земле лежат целые горы устриц, в тени сушится морская капуста.
С сожалением просыпаюсь, вытряхиваю в пустоту остатки сна, тяну за руку упирающуюся жену, даю команду Ярику мыться. С заспанной Ладушкой направляюсь к водоёмам — начинается новый день.
У обрыва вижу Семёна в окружении толпящихся детишек. Мой друг корчит страдальческие гримасы. Олеся прижимается к его плечу и так же вторит ему. Не удержался, подхожу с Ладой. Оказывается полоз, не рассчитав сил, напал на жирную мышь, а проглотить не может. Она застряла со стороны хвоста в его пасти и не туда и не сюда. Змей почти весь забрался в нору и только виднеется мордочка ещё живой мыши — глаза чёрные как бусинки, рот будто улыбается. Появляется князь Аскольд с Яной.
— Что у нас тут?
— Видишь мышь? Жалко! — всхлипывает Семён, вытирая пудовыми кулаками слёзы.
— Да, действительно, — бурчит Аскольд и уверенным движением затыкает мышь прямо в глотку змею. — Мог задохнуться, — с состраданием в голосе замечает он.
Ближе к восьми утра народ полностью очнулся от сна, привели себя в порядок. Завтрак. В девять довёл до всех о Великом переселении на новое место. Площадки я не собираюсь бросать, укрепим оградами, поставим охрану, изготовим систему оповещения с новым городом. Если разобраться, это совсем близко, по прямой линии не более часа.
Игнат наотрез отказался переселяться. Он уже поставил фундамент под дом, вокруг него лепит оградку, а во всём ему помогают человек десять мужиков. Мне очень хотелось его сделать управляющим, но, скрепя сердце, назначаю братьев Храповых. О, какой взгляд, полный ненависти получаю от дяди! Но иначе поступить не могу, было бы большой ошибкой оставить его здесь и дать все рычаги власти. Вот не ожидал, что так сложатся с ним взаимоотношения, мать переживает, но она больше меня знает своего брата, поэтому не вмешивается и принимает мою сторону.
За один раз переселиться не сможем, многие успели обрасти хозяйством, изготовили необходимый инвентарь, да и вообще, привыкли к этому жилью, хотя понимают, места мало, людей прибыло много, были даже предложения ограничить приём, но это было бы весьма неосмотрительно, в народе сила.
В лагере, на постоянное жительство, решаю оставить Катерину с Геннадием и часть подводных охотников — коптильня получилась удачно, до десяти тонн загрузка, с перспективой на тридцать. Катя со своей командой за пару дней заполняет её доверху, да ещё баню начали возводить, стройку решил не замораживать, цемент поступает, правда не в промышленных масштабах, но на небольшие строения хватит. Я решил построить санаторий, источники, что здесь журчат, имеют невероятную лечебную силу, подлечиться, отдохнуть — дело необходимое. Как врач, я понимаю — всё будет востребовано в высшей степени, и клумбы разобьём, деревья посадим, Светочка грецких орехов везде натыкала. Я с удовольствием наблюдаю, как она играет с Игорем. Он оказался общительным пареньком, весьма живой, без комплексов, добрый, но если кто задирает, спуску не даёт. Смотрю, вокруг него уже носится малышня, а взрослые ребята наблюдают за ним с опаской, может стычка была, а Игорёша мальчик бесстрашный, определённо, цапнул кого-то.
Забор из брёвен полностью изготовлен, концы заострили и обожгли, подвесили платформы для лучников, и можно немного вздохнуть, теперь не грозит нападение хищников, да и от людей легче отбиться. Пляж, как бы нейтральная территория, днём мы им владеем без всяких ограничений, но по ночам по нему шастают кому не лень. Целая семья была похищена, и я догадываюсь, то люди Вилена Ждановича запасаются рабами. Появляется нестерпимое желание напасть на него и растоптать как змеиное гнездо, пока он не набрал мощь, но я сознательно не тороплюсь, можно и впросак попасть, я не знаю, насколько они сильны. По некоторым сведениям, Вилен Жданович не теряет время зря, поэтому у нас полным ходом идёт обучение военному делу. Уже укомплектовали взвод лучников и копьеметателей, проводим тренировки по рукопашному бою с применением ножей и топоров — наступают серьёзные времена, враг, в лице Вилена Ждановича, засел где-то далеко на склонах и мечтает взять наш лагерь силой. А ещё, появляются одиночные группы, они не подчиняются никому и живут по своим понятиям, для них — что людей Вилена Ждановича ограбить, что наших, а случались и убийства, меня это страшно беспокоит и дал приказ уничтожать их без суда и следствия — в общем, жизнь становится всё интереснее и интереснее.
В условиях строжайшей конспирации, не дай бог об обнаруженном месте узнают наши враги, я веду первую группу к городу Титанов.
Люди потрясены, развалины города богов вызывают небывалые эмоции. Ещё большее впечатление получили, когда приблизились к исполинским воротам, а водопад, в мире пещерных органов, совсем придавил грозной красотой притихших людей.
Далее, подъём по оплывшим ступенькам на плато — огромное пространство, покрытое кристальной водой, словно ослепило людей, они в восторге и испытывают трепет, они словно попали в волшебную страну.
— Озеро Лады, — ненавязчиво произносит князь Аскольд. Моя жена удивлённо приподнимает изящные брови, я застенчиво отвожу взгляд, Лада порывисто прижимается ко мне: — Спасибо, — в смущении произносит она, — но мне так неудобно.
— Красивое название, — Аскольд мягко улыбается, чмокает в щёку Яну и разводит руками: — Он первый нашёл это место, — оправдывается он, уловив в глазах жены претензию. — Зато я нашёл за городом бездонную пропасть.
— И что, — Яна напрягается, — назовёшь её пропастью Яны?
— А чего, хорошее название, — Аскольд охнул, получив в живот чувствительный удар острым локотком.
Потихоньку, люди принялись заселяться в пустующие развалины. Благоразумно назначенный Аскольдом лесник, ведёт мужчин для заготовки брёвен — всюду слышатся возбуждённые голоса, стук топоров, детские восторженные вопли и писк.
Ближе к вечеру князь Аскольд приводит ещё одну группу. Правда не обошлось без эксцессов, в ней присутствует "звезда" московской попсы, Миша Шаляпин, в окружении многочисленной свиты. Впервые, за всё время, проведённое в новом мире, я вижу на лицах всёпоглощающую скуку вперемешку с брезгливостью и страхом. Я давно слышал о нём, радовался, когда он стремительно ворвался на эстраду. Миша весьма одарённый парень, с хорошим образованием, великолепными вокальными данными, пророчили ему быть одним из ведущих оперных певцов, способным собирать полные залы во всех странах мира. Но однажды, на одном эстрадном вечере, исполнил попсовую песенку, украсил её великолепно поставленным голосом и его едва не разорвали на сувениры от восторга — вмиг обрушилась слава, деньги и ... зависть.
Он быстро понял, становиться мировой известностью — огромный, титанический труд, а здесь, всё просто, по крайней мере, так казалось. Не напрягаясь, популярную песню, незатейливо облечь в классическую форму исполнения и — визг в зале! Можно на таком уровне исполнять всё, проглатывают и визжат. Он перестал трудиться, слава за него работала, стал капризным и ... оглупел. Вначале с ним цацкались, подкидывали песни, но он уже не мог работать в прежнем режиме, безголосая, но трудолюбивая попса, принялась его теснить и ... вытеснила в конферансье. Вот он и крутился на эстрадных подмостках, веселил публику пошлыми высказываниями и редко исполнял "протухшие" от времени, бывшие шлягеры. Но его усохшие мозги отказываются принимать реальность, и он, по-прежнему считает себя "звездой".
— Говорят ты за главного, — снисходительно глянул на меня парень, который меня значительно младше, такое чувство, что он считает, сейчас я сорвусь с места и буду с восторгом лобзать его пухлые руки и умолять дать автограф. Я смотрю на молодого парня и мне, его искренне жаль. Очень скоро нежный жирок на щёчках рассосётся, глаза потухнут и, если мозги смогут завестись, после стольких лет застоя, может, чего-то достигнет. Но для этого необходим упорный труд, а главное стать вровень с окружающими людьми.
— Да, Миша, это так. Что хочешь спросить?
— Кто-нибудь может нам объяснить, что происходит, где мы? — он смотрит на меня с высокомерием, но в его глазах я вижу плохо спрятанный страх, граничащий с паникой.
— Что именно? — я оборачиваюсь к Аскольду, за это время все давно поняли куда попали и мне непонятно его недоумение.
Мой друг наклоняется ко мне: — Помнишь берег, где мы встретились с Росомахой? Так вот, каждую ночь там происходит нечто непонятное, некие катаклизмы, всё меняется, перемалывается, искажается, одним словом — хаос. У меня есть ощущение, там место соединения прошлого с будущим. Так вот, Миша с этими козла ... в смысле, со своими друзьями, появились здесь сегодня утром ... они свеженькие, — Аскольд сам удивлён до невозможности, но старается скрыть свои чувства.
— Значит можно вернуться! — во мне вспыхивает радость и одновременно горечь с печалью, я успел полюбить новый мир, хотя он страшен и непредсказуем.
— Не думаю, мне докладывали, что некоторых счастливцев, кто случайно попал туда ночью, утром находили мёртвыми и сильно изувеченными ... нет, тот процесс работает в одну сторону, — без особого сожаления говорит Аскольд.
— Вы о чём? — поднимает ухоженные брови Миша.
— Всё о том, Миша, ты попал, — мягко произносит Аскольд.
— Куда попал? Вы мне угрожаете?! — Миша пытается изобразить гнев, оборачивается к своей свите, но те словно отсутствуют, открыв рты, наблюдают за построением копьеносцев и лучников.
— Я понял, здесь массовка, готовитесь к съёмкам фильма! — радуется он. — Кто режиссер, Говорухин, Бондарчук, или ... неужели Михалков?
— Никита Васильевич, — хмыкает Аскольд.
— Не знаю такого, — хмурится Миша.
— Он перед тобой, Великий князь Никита Васильевич, — мой друг едва сдерживается от смеха. Я укоризненно глянул на Аскольда, зачем издеваться над людьми, попавших в непростую ситуацию. Как можно доходчивее пытаюсь донести до них мысль, что на дворе первобытное время.
— Короче, — Миша в великом раздражении достаёт мобильный телефон, тыкает толстым пальчиком в кнопки.
— Мы уже пробовали, — говорит кто-то из его свиты, — какой-то абсурд, ни дозвониться никуда не можем, ни выйти в интернет.
— Что это значит? — Миша смертельно бледнеет, на лице появляется пот.
— Сдаётся мне, то было не лазерное шоу, — мужчина с выпуклым животиком в белой панаме, увешанной массой разнообразных значков, нервно грызёт ногти.
— Ты хочешь сказать, что те огромные слоны живые? — округляет глаза Миша.
— О, вы уже познакомились со степными мамонтами? — с интересом спрашивает Аскольд, в глазах лукавство. — Как первое впечатление?
— Хотели ближе подойти, чтобы рассмотреть лазерную установку, — мужчина в белой панаме переключается на другой ноготь.
— И что дальше?
— Не по себе стало, такая реальная картинка, — откровенно произносит лысый парень с серьгой в ухе. — Потом на вас наткнулись.
— Что ж, вы просто счастливчики, — серьёзно говорю я.
— Да, нет, здесь какой-то обман! — Миша вновь пытается позвонить, затем с растерянностью осматривается: — А это что?
— Развалины древнего города, отреставрируем дома и будем здесь жить, — я с сожалением смотрю на звезду из будущего.
— Допустим, гипотетически, я тоже раньше читал всякую фантастическую дребедень, мы оказались ... в ином мире, — Миша демонстративно фыркает, — но в любом случае, нам надо пока где-нибудь перекантоваться. Я бы поселился у того милого озера, я вполне готов принять участие в этом розыгрыше. Ведь так? — с насмешкой смотрит он на меня. — В любом случае, звезда такого уровня как я, должна иметь некоторые привилегии, относительно people. Можно домик построить, не откажусь от фонтанчика, клумбочки всякие — по красочнее, ещё пару построек для прислуги ... да, портниха нужна, куртку порвал. И вот ещё, долго задерживаться не собираюсь, у меня гастроли, и прошу снять глушилки с мобильников, — он требовательно глянул на меня.
— Я думал ты умнее, — с грустью говорю я.
Неожиданно женоподобный парень из его свиты завизжал и тыкает тонким пальцем: — Мужчины, что за ужас, какой противный! — он указывает на группу людей, несущих на палках матёрого смилодона, с огромными как сабли клыками. Охотники проходят мимо, почтительно здороваются, с любопытством смотрят на странную для этих мест публику, я их останавливаю: — Удачная охота, но я бы не рекомендовал бы с ними связываться, людей и так мало.
Старший из группы с согласием кивает: — Это не наша заслуга, мы его обнаружили у разлома, надышался ядовитыми газами, был едва живой, копьями добили.
— Тогда конечно, но к разлому близко не подходите, там опасно, — напутствую я охотников.
— Это саблезубый тигр? — Миша покачнулся, едва удержался на ногах.
— Можешь клыки пощупать, — улыбается Аскольд, поглаживая бородку. — А есть ещё и махайроды, те размером с лошадь, смилодоны, по сравнению с ними — котята.
Миша и его свита в диком потрясении, они ещё надеялись, что участвуют в розыгрыше, но теперь всё разбивается в осколки, в их глазах муть и ужас.
— Так, что там по поводу домика? — ухмыляется Аскольд.
