| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я не понимаю, госпожа стаи, — сказал Хэймар, сосредоточенно хмуря уши.
— Вы еще не понимаете, — сказал Дворак, и Хэймар снова перевел взгляд на него. — Я думаю, вы поймете. — Он оглянулся через плечо на двух инопланетян, которые, по-видимому, сопровождали его повсюду, и приподнял бровь.
— Мерал? — пригласил он.
— Шатира, — сказало существо, к которому он обратился, — Вы, наверное, заметили, что я и моя пара, присутствующие здесь, тоже не более люди, чем вы. — Выступающие носовые складки дрогнули, что, как подозревал Хэймар, было смешком. — Я думаю, тот факт, что мы не такие высокие, как они, тоже может выдать нас.
Носовые щитки задвигались более энергично, что, как теперь был уверен Хэймар, было смехом. Но затем они замерли.
— В самые ранние дни нашей цивилизации на Сарте наши социальные модели были почти такими же монолитными, как и ваши сейчас, — продолжил сартиец гораздо более серьезным тоном. — Практически везде развивались одни и те же общества, хотя их физическая среда имела тенденцию формировать их в определенных направлениях. Общество моих собственных предков возникло из кочевий на обширных равнинах, и в конце концов мы построили могущественную империю, которая господствовала над половиной мира. Обычаи и законы наших соперников за господство, дайантийцев, выросли из гораздо более оседлого общества фермеров, которое развивалось среди гор и рек. Насколько я могу судить, мы, дворакийцы, хотя в то время и были квернийцами, — он бросил на Дворака насмешливый взгляд, — были гораздо более близки вашему народу, чем когда-либо были дайантийцы. И все же, несмотря на то, что наше общество управлялось в основном на основе обычаев, а не законов, а дайантийцы были невыносимыми законодателями, наши фундаментальные институты были очень, очень похожи. Я подозреваю, что со временем наша империя развивалась бы по тому же пути, что и Республика Дайанто, хотя это заняло бы много времени, если бы не вмешательство людей.
— Но к чему клонит правитель клана, так это к тому, что весь Сарт был вынужден совершить — и до сих пор вынужден — огромные изменения с тех пор, как люди появились на нашем пороге. И по мере того, как мы их создаем, мы обнаруживаем, что еще более близки с ними, что различия между нами гораздо меньше, чем когда-либо признавала бы любая из старших рас Гегемонии. Вот почему мы смогли понять друг друга так хорошо, как сейчас.
— И это не то, в чем Гегемония когда-либо была по-настоящему заинтересована, — сказал Дворак. — Они говорят об этом на словах, но на самом деле вся Гегемония — это просто конструкция, предназначенная для защиты и укрепления положения и безопасности ее основателей. Не поймите меня неправильно. Когда у видов есть технология, способная уничтожать планеты, беспокоиться о том, что эта технология выйдет из-под контроля и посеет хаос по всей галактике, — это всего лишь здравый смысл. Мы это понимаем. Но решение Гегемонии состояло в том, чтобы навязать свою собственную структуру, свой собственный негибкий и нерушимый бюрократический контроль для достижения этой цели. И есть еще одна человеческая поговорка: "Когда у тебя есть только молоток, любая проблема кажется гвоздем".
Он замолчал, склонив голову набок, и уши Хэймара дернулись. Эта конкретная метафора никогда бы не пришла ему в голову, но на самом деле она была очень удачной, и он отложил ее для последующего использования.
— Это и есть Гегемония. — Дворак по-человечески пожал плечами. — Для Гегемонии каждый биологический вид — особенно "младший биологический вид" — это гвозди, и Гегемония создана для того, чтобы забивать их к чертовой матери, пока они не станут частью системы, которая контролирует опасности технологий. И по ходу дела они стали прекрасным примером еще одного человеческого клише: "преуспеваешь, делая добро". Бескорыстная преданность основателей благополучию галактики, — горький сарказм в его переводе на шонгейри был просто убийственным, — делает их абсолютными хозяевами всего, что они видят. И они не позволяют ничему нарушить такое положение дел. В конечном счете, желание вашего народа создать свою собственную империю — такую, в которой вы бы контролировали свои действия и решения, определяющие вашу судьбу, — привело бы к тому, что Гегемония сокрушила бы вас, потому что иначе это поставило бы под угрозу абсолютный контроль, который статус-кво предоставляет в руки основателей.
Уши Хэймара задумчиво закивали. Шонгейри всегда знали об этом. Это была одна из главных причин, по которой их усилия в этом направлении были столь... осмотрительными.
— Ну, если бы они были недовольны тем, что задумал ваш народ, они были бы в ужасе от того, куда мы, люди, неизбежно попадем ... если они нас не остановят. — Дворак оскалил зубы. — Во многих отношениях мы представляем собой худший кошмар Гегемонии, и мы поняли это, как только получили доступ к ее базе знаний. Основатели рассматривали шонгейри как молоток, которым можно забить наш особый гвоздь на место, прежде чем мы начнем нарушать их душевный покой. Поскольку это не сработало — и особенно потому, что провалилось так эффектно, — у нас нет сомнений в том, что человечество в конечном счете приговорено Гегемонией к смертной казни. Основатели не могут позволить нам выжить и достичь звезд, поэтому, как только они выяснят, что случилось с Тикейром, они начнут искать молот еще большего размера и, в конце концов, найдут его.
— Если мы им позволим.
Улыбка хирсары Хэймара стала намного шире, намного ... более голодной, и Хэймар почувствовал, как в поле зрения появляются кончики его собственных клыков.
— Это одна из причин, которая так сильно продвинула наши исследования и разработки, одна из причин, по которой мы стали еще более инновационными, чем когда-либо прежде, — продолжил Дворак. — Вот уже почти пятьдесят лет мы находимся в постоянном цикле экстренных исследований и разработок военного времени, а даже наши обычные темпы прогресса в мирное время в несколько раз превышают галактические нормы. Наше намерение — стать настолько большими и опасными, что Гегемония подумает два или три раза, прежде чем снова попытается нанести удар в нашем случае. Но для этого потребуется нечто большее, чем просто оборудование, что и является настоящей причиной, по которой мы здесь.
— Судя по вашим действиям, я подозревал, что у вас на уме нечто большее, чем простое возмездие, повелитель стаи.
— Мы действительно хотим большего. — Губы Дворака дрогнули в легкой улыбке, не показывающей зубы. — И я намерен объяснить, что еще мы имеем в виду, но прежде чем мы это сделаем, вам необходимо ознакомиться с некоторыми вещами, которые мы извлекли из базы данных Гегемонии, и получить более полное представление о состоянии нашего оборудования на данный момент. Вот почему мы разговариваем с Мейгрид.
— Прошу прощения, повелитель стаи?
— Я сказал, что она и Моргэйна тесно сотрудничали с доктором Рамосом, но у них довольно разные специальности, и понимание психологии инопланетян — лишь одна из сфер его интересов. Моргэйна — психолог, и это та часть ее работы, над которой она работает. Но Мейгрид — доктор медицины, и она была глубоко вовлечена в разработку аппаратного обеспечения в одной из других областей его интересов. — Уши Хэймара понимающе кивнули, затем он снова посмотрел на Мейгрид.
— Помимо всего прочего, шатира, мы усовершенствовали полностью функциональную двустороннюю нейрокомпьютерную связь, — сказала она, и Хэймар удивленно навострил уши. — Сначала мы разработали ее для людей, но смогли без особых трудностей адаптировать к сартийцам. И, как вы знаете, у нас есть полная база данных по физиологии шонгейри. Поэтому, прежде чем отправиться в систему Шонг, мы создали нейронную связь, которая должна быть полностью совместима с вашим народом.
— Это... замечательно, — сказал Хэймар.
— Как вы понимаете, у нас еще не было возможности протестировать ее, — продолжила Мейгрид, — и мы не намерены имплантировать ее в какой-либо другой аппарат, пока не сможем провести более качественное моделирование, клинические испытания и внешние аппаратные тесты в сотрудничестве с вашими врачами. Но я не ожидаю, что возникнут какие-либо проблемы, и хотя необходимая сеть нейронных подсетей и подпроцессоров достаточно сложна, внедрение реального оборудования — это довольно простое нанотехнологическое приложение, на выполнение которого уходит меньше дня.
— Тем временем, однако, мы также внесли некоторые изменения в нейронные системы обучения Гегемонии. По сути, мы установили нейронную связь — у нас есть ее внешняя версия, для которой не требуется никаких имплантов типа шонгейрских, — которая обеспечивает двустороннюю сознательную связь между мозгом реципиента и преподавателем. По ходу дела мы обнаружили, что это чрезвычайно помогает интегрировать новые знания, новые данные с существующими знаниями. Это позволяет нам распределять новую информацию по соответствующим "картотекам" и присоединять ее к знаниям, которыми мы уже обладаем поначалу. Одной из самых неприятных вещей, когда мы впервые начали использовать нейронные сети, было то, что информация и знания, которые мы получали, на самом деле не были "нашими" до тех пор, пока мы не смогли извлечь их из памяти и сознательно интегрировать в наш ментальный арсенал, фактически используя их. Довольно часто мы даже не осознавали, что "узнали" что-то, потому что это было спрятано слишком глубоко, без какой-либо связи с тем, что мы уже знали, без когнитивной "ручки", чтобы вспомнить это, когда нам это было нужно. Внесенные нами изменения устраняют почти все эти трудности.
Уши Хэймара теперь стояли торчком. По-своему, это новое, более компактное технологическое чудо было даже более впечатляющим, чем огромные размеры звездолетов людей.
— Что мы предлагаем сделать, — сказал Дворак, вновь привлекая его внимание, — так это использовать преподаватель для предоставления базы знаний, которая поможет вам понять нашу цель без многодневных или недельных дискуссий, которые все равно могут — почти наверняка — оставить пробелы в нашем взаимопонимании. И Мейгрид здесь для того, чтобы убедиться, что изменения, которые мы внесли в преподаватель, работают с мозгом шонгейри так же хорошо и безопасно, как и с человеческим или сартийским мозгом. Вы мой тукарас, Хэймар, и я серьезно отношусь к своим обязанностям вашего хирсары.
Хэймар мгновение смотрел на него, затем снова склонил голову.
— Я верю вам, повелитель стаи, — просто сказал он и снова посмотрел на Мейгрид. — Когда вы будете готовы начать, госпожа стаи.
— Это был... замечательный опыт, — сказал Хэймар некоторое время спустя.
— Я знаю. — Дворак ухмыльнулся, и уши Хэймара улыбнулись в ответ. К огромному объему новых знаний и информации, которые он приобрел, прилагалось полное руководство как по человеческим, так и по сартийским физическим и тональным способам выражения, и доктор Мейгрид была права, говоря о том, насколько быстро эти знания станут доступными.
— Я помню, как мы впервые обратились к преподавателям, которых нашли у Тикейра, — продолжил Дворак. — Это было похоже на волшебство! Скорость, с которой мы могли осваивать новые вещи, казалась совершенно удивительной для людей, которые выросли без этого. Нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что мы на самом деле ничему не научились, пока не применили новые знания, новые навыки. И я думаю, что это, вероятно, еще больше расстроило нас, потому что мы добавили такую огромную платформу знаний к той, которая у нас уже была. Мы знали, как обойти старые знания — простите за выражение — со скоростью мысли. Поиск связей между этим и новыми знаниями был настоящей занозой в заднице. Той, которая иногда была немного... более разочаровывающей.
— О, боже мой. — Рыжеволосый человек, в котором Хэймар теперь узнал генерал-лейтенанта Уилсона, брата супруги повелителя стаи Дворака, закатил глаза. — Помнишь Карахалиоса? Он был образцом такого рода "разочарования". Вот почему он был такой занозой в заднице у всех остальных!
— Все по-честному, Роб. Мы все пробовали себя в этом деле. На самом деле, я, кажется, припоминаю одного космодесантника, который организовал серию учений, чтобы проиллюстрировать, насколько рискованно полагаться на нейронное обучение, когда речь идет о военных навыках.
— Да, в этом смысле я был довольно умен, не так ли? — ответил генерал Уилсон.
Его тон был довольно самодовольным, и Хэймар смеялся своими ушами. Но в то же время он прекрасно понимал, о чем говорят люди. И тот факт, что теперь он мог распознавать такие тонкие оттенки человеческого юмора так же легко, как распознал бы их у другого шонгейри, был еще одним свидетельством того, насколько они улучшили процесс обучения нервной системы.
Но его уши слегка прижались друг к другу, когда он подумал о других новых знаниях, которые он накопил.
Он оглядел помещение. К Дейву Двораку присоединились его супруга, еще два его шерхины, генерал Уилсон, адмирал Маллард и еще почти двенадцать его старших советников и подчиненных. И — Хэймар на мгновение скосил глаза в сторону — лидер группы... существ, "вампиров", которые действительно разбили силы вторжения Тикейра. И которые, если подозрения Дворака были верны, были продуктом...
— Теперь, как я считаю, понятно, что у вас на уме, повелитель стаи, — сказал он серьезно. — Вы явно человек, которому нравятся грандиозные испытания.
— Во-первых, вы понимаете, что, хотя я и могу быть вашим хирсарой, я определенно не правитель вашего народа и что вы, как мой тукарас, подчиняетесь тем же законам, что и я? И что мы хотим включить шонгейри в качестве полноправных партнеров в альянс, который создаем сейчас?
— Конечно, я понимаю это, повелитель стаи, — сказал Хэймар и увидел, как Дворак слегка поморщился.
Очевидно, что человек понимал, как он использовал это конкретное название. Это выражало личное уважение Хэймара к Двораку. Подчинение — хотя он подозревал, что теперь, когда преподаватель научил его говорить на языке хирсара, как на своем собственном, человеческое слово "верность" могло бы быть более подходящим для всего, что это влечет за собой, — которое заменяло любые простые обязательства по писаному закону. Со своей стороны, Хэймар понимал, что Дворак рассматривает себя только как представителя Планетного союза, а подчинение Хэймара ему — как подчинение правительству этого Планетного союза. К сожалению, несмотря на все то время и добросовестные усилия, которые Дворак потратил на то, чтобы понять шонгейри, он был разочарован в этом отношении. Что, по мнению Хэймара, имело определенный иронический резонанс с тем, что, как он теперь знал, произошло, когда люди впервые вступили в контакт с Сартом.
— Тогда, я думаю, вы можете понять, о чем мы говорили ранее, — решительно продолжил Дворак.
— Думаю, что да, — сказал Хэймар. — Однако, даже с учетом замечательных модификаций, которые вы внесли в нейронный обучающий аппарат, мне еще многое предстоит переварить, прежде чем я смогу сказать это с абсолютной уверенностью.
— Но, исходя из вашего нынешнего понимания, считаете ли вы с точки зрения шонгейри, что это выполнимо? — очень серьезно спросил Дворак.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
