Республиканец-2

— Капитан! Займите оборону в здании.

Сопровождавший Кагершема командир флотского батальона взял под козырек и заспешил из зала, на ходу раздавая приказы подчиненным. Зал понемногу очистился, остались только сам Кагершем, его адъютант, связист и сержант-спецназовец. Вольдемар предположил, что сержант назначен телохранителем адмирала. Прежде чем приступить к торговле, Кагершем решил узнать, что делают гвардейцы.

— Браво один, что наблюдаете у "друзей"? Браво один, Браво один, ответьте Альфе. Браво один, браво один...

— Что, не работает? — фальшиво посочувствовал Дескин. — Похоже, гвардейцы врубили, наконец, свою шарманку.

Связист отложил в сторону свою винтовку, скинул с плеч переносной комплекс связи, откинул панель с клавиатурой и попытался восстановить связь. Безуспешно. Комплекс был новейшей разработкой, обеспечивающей более сотни различных каналов связи. Но он не смог пробиться через помехи, создаваемые двумя мощными глушилками роты радиоэлектронной борьбы из гвардейского полка. Машины заранее спрятали во дворах ближайших домов. Между тем разговор продолжил сенатор Тасселер.

— Связь со Стенером Вам не поможет. Гвардейцев еще ночью вывели с территории полка и сейчас они уже заняли позиции в окружающих площадь и здание Сената домах. А их артиллерийский дивизион и выводить никуда не надо. Он прямо из парка сюда достанет. Командир дивизиона обещал, что ни один дом в округе не будет разрушен, разве что стекла побьет или фасады поцарапает.

Кагершем решил, что пора брать инициативу в свои руки.

— Пусть только попробуют вывести технику из боксов. Стенер накроет их и без моего приказа.

Заявление сенатора вызвало только смех Вольдемара. Тасселер неодобрительно взглянул на Дескина и пояснил Кагершему реакцию капитана.

— Если это Ваш главный козырь, то считайте, что он бит. Неужели Вы думали, что офицеры планетарной обороны позволят Стенеру стрелять по городу? У многих в нем живут семьи, а они будут молча следить за "точечными ударами" по столице? Или Вы рассчитывали на генерала Иглина и полковника Пирса? Надеюсь, они уже арестованы, а Стенер получил соответствующее предупреждение. У Вас есть что-нибудь еще в рукаве, адмирал?

Никаких других козырей ни в рукаве, ни за пазухой у Кагершема не было, не рассчитывал он на организованное противодействие своим планам, да и сил у него было немного. Все было построено на эффекте неожиданности, что требовало повышенных мер предосторожности, а, следовательно, ограничения круга посвященных в планы. Известие о том, что раскрыты его люди в штабе планетарной обороны Астгартуса, было полной неожиданностью. Планетарная оборона центральной планеты республики была достаточно сильной, чтобы успешно противостоять эскадре Стенера. Генерал Иглин мог предотвратить ее вмешательство в события, но его кто-то предал.

— Кто? — спросил Кагершем.

Тасселер правильно понял вопрос.

— Адмирал Коллинз.

— И на чем Вы его взяли?

— На том же, на чем и Вы. На безопасности семьи. Только в отличие от Вас мы свои обещания выполняем. А еще мы предложили ему пряник — Ваше кресло, адмирал. Он согласился.

— Сволочь!

В этот момент, переговоры были прерваны влетевшим в зал космодесантником. Задыхаясь от быстрого бега в полном снаряжении, он выпалил.

— Господин адмирал, гвардейцы! Связь не работает, меня послали...

— Где они?

— Патруль столкнулся с ними на проспекте Конституции. Два танка, самоходка и до взвода пехоты. Идут сюда, медленно. Наши отошли. Комбат спрашивает, какие будут приказы.

Штурмовые группы гвардейского полка тяжелой пехоты начали сжимать кольцо вокруг мятежников.

— Остановите гвардейцев! Передайте третьему: пусть занимает оборону в прилегающих к площади зданиях, если там будет противник — стреляйте...

Так и осталось неизвестным, почему адмирал Кагершем отдал именно такой приказ. Может, хотел показать решительность своих намерений и выторговать более выгодные условия капитуляции. А может, на что-то надеялся. Это так и осталось неизвестным. Сержант-спецназовец действительно оказался телохранителем адмирала. Он первым заметил опасность и успел на нее отреагировать, пока остальные вникали в смысл отдаваемых Кагершемом приказов. Воспользовавшись тем, что внимание всех присутствующих было сосредоточено на Кагершеме, Дескин достал из кармана пистолет, одновременно снимая его с предохранителя.

Вскидывая винтовку, сержант перекрыл директрису, но сам выстрелить не успел. Вольдемар целился в голову, так как опасался, что пистолетная пуля не пробьет армейский бронежилет. Будучи не очень хорошим стрелком, даже с расстояния трех метров, попал ниже. Пуля прошла через шею сержанта, он выпустил винтовку и вскинул руки, тщетно пытаясь остановить фонтан крови. Вторая пуля попала в спину адмирала. Бронежилета на нем не было, и Дескин предпочел с гарантией попасть, чем с гарантией убить. Ранение оказалось смертельным, пуля попала в позвоночник, перебила спинной мозг, и Кагершем мгновенно умер от болевого шока. Третий выстрел навсегда сделал инвалидом адмиральского адъютанта. Незачем ему было за винтовку хвататься, если несколько лет не брал ее в руки. Получив пулю в плечо, адъютант упал и в дальнейшие события не вмешивался. Связист после первого же выстрела нырнул в проход между креслами, даже не прихватив свое оружие.

После третьего выстрела Вольдемар упал за кресла, избегая лазерного луча, в отличие от адъютанта, десантник-связной новичком не был. Выстрелив в сторону десантника, Дескин на четвереньках начал менять позицию, прикрываясь креслами. Грохот солдатских ботинок звучал все громче, привлеченные грохотом выстрелов спецназовцы ворвались в зал.

— Прекратить! Слышите, все, прекратить!

Голос Тасселера сорвался на визг, но его послушали. Сработало с детства внушаемое к сенаторам уважение, и в первые секунды никто не выстрелил.

— Остановитесь! Что вы делаете?! Еще не поздно остановиться!

Среди вбежавших в зал, был и командир батальона спецназовцев. Он не присутствовал при переговорах, но о подходе штурмовых групп гвардейцев уже знал. Подойдя к лежащему лицом вниз телу Кагершема, комбат перевернул его и убедился, что адмирал мертв. Только после этого он повернулся к замолчавшему Тасселеру.

— Остановите гвардейцев, мы сдаемся.

Раненому лейтенанту оказывали помощь медики, а сержант уже затих в огромной луже собственной крови. Взявший себя в руки Тасселер, подошел к столу технического персонала, откинул панель, под которой оказался коммуникатор и набрал номер.

— Полковник, остановите свои танки. Да, они сдаются. Осталось только обговорить условия. И еще, отключите глушилки, теперь от них только вред.

Убедившись, что стрельбы и новых трупов не предвидится, из-за кресел вылез Вольдемар. Пистолет из руки он не выпустил, хотя понимал, что от расправы над ним спецназовцев удерживает только присутствие командира батальона и сенаторов. Ни адмирала, ни сержанта ему не простят. После сегодняшних событий, батальон наверняка расформируют. Тех, кто не сильно замазан, просто выкинут на улицу без пенсии и с "волчьим билетом", а тех, кто сильно отправят на нары. Но рано или поздно кто-нибудь попытается свести с ним счеты за все.

Вскоре заработала связь, прибыли оба командира десантных батальонов, а чуть позднее и гвардейский подполковник. Переговоры о порядке сдачи и дальнейшей судьбе мятежников длились еще минут тридцать, после чего спецназовцы начали покидать здание Сената. На несколько минут в огромном зале остались только двое сенаторов и Вольдемар. Тасселер обратился к Нейману и Дескину.

— Вы, пожалуйста, не распространяйтесь как я тут визжал. Как поросенок, точнее как старый недорезанный свин. Впервые в жизни испугался так сильно, думал поджарят нас как свинину барбекю к праздничному столу.

— Буду нем как рыба, — пообещал Нейман. — Я чуть не умер от страха, своим ви... криком Вы нас спасли.

— Хорошо, сенатор, — согласился Вольдемар. — Только услуга за услугу, не очень приятно вспоминать, как я тут скакал по рядам пятой точкой кверху.

Все засмеялись, но как-то натянуто.

— Пора открывать убежище. — вспомнил Нейман. — Ой, что сейчас начнется...

— Да, да, — заторопился Тасселер. — Сегодня нам еще многое предстоит сделать. Или вы думаете, что достаточно разогнать солдатню по тюрьмам и казармам? Нет! Еще надо разобраться с вдохновителями заговора. Так разобраться, чтобы еще на тысячу лет у них подобных мыслей не было. Жаль адмирала уже не спросишь, но ничего, ничего, всех найдем.

— Вы только не очень увлекайтесь, — притормозил его Нейман. — А то не заметите, как сами окажетесь диктатором.

— Я?! — возмутился Тасселер. — Никогда! Впрочем, Вы правы, увлекаться не стоит, нам все-таки нужна реальная, а не опереточная оппозиция. А Вы сейчас чем займетесь?

Вот об этом Вольдемар не подумал. Теперь, когда все, или почти все, закончилось, делать ему было совершенно нечего. Мятежниками займутся военная полиция и прокуратура. А что делать ему? Заметив колебания Дескина, Тасселер предложил.

— Если Вам куда-то надо добраться, то могу Вам дать свой лимузин с шофером. С моим пропуском Вас никто не остановит, даже гвардейцы и военная полиция.

Хорошее предложение, только куда поехать? В штаб флота? Или в офицерское общежитие? Очень его там ждут после сегодняшних событий. Для многих офицеров он предатель, пошедший против своих, против касты флотских офицеров и вряд ли ему найдется место среди них в дальнейшем. Дескин тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли.

— Спасибо за предложение, сенатор, но ехать мне некуда. Лучше я попрошу у господина Неймана ключ от его приемной и до утра задержусь там. Посижу, подумаю, может до чего-нибудь и додумаюсь. А диванчик там вполне удобный.

— Конечно подумайте, — поддержал его Тасселер. — Но если надумаете уйти в отставку, то место в гражданской жизни мы Вам найдем. Очень хорошее место, я обещаю.

— А может, все-таки останетесь, еще не поздно отыграть назад. Необязательно в штабе, такие офицеры как Вы сейчас очень нужны, особенно в виду предстоящих чисток.

Олвиц еще не привык к новому мундиру с контр-адмиральскими погонами.

— Нет, с меня хватит, — отказался Вольдемар. — Я ничего не должен республике, а республика ничего не должна мне. Попробую начать все с начала.

— Жаль, очень жаль. Тогда возьмите.

Олвиц протянул Вольдемару его удостоверение личности уже без всяких военных отметок. Увольнение с флота капитана второго ранга Дескина было оформлено в течение одного рабочего дня, да еще и в его отсутствие. Вольдемар покрутил карточку в руках.

— Трудно было?

— Нет, я ведь в теперь в штабе главный. К тому же все напуганы, в том числе и кадровики, все ждут предстоящих увольнений, поэтому готовы сделать для меня все, что угодно, а уж такую мелочь, как увольнение капитана второго ранга без его личного присутствия...

— Спасибо, господин контр-адмирал.

— Не за что, Вы сделали для нас всех намного больше. Желаю удачи.

Олвиц направился к выходу, но уже в дверях обернулся.

— Еще один момент. Пока Вы были офицером, на наличие летального оружия смотрели сквозь пальцы. Сейчас Вы гражданский и это уже уголовное преступление.

— Спасибо, я учту этот момент. С пистолетом в кармане полиция меня не поймает.

Дверь за Олвицем закрылась, Дескин положил карточку в карман мундира и подошел к окну. На площади гвардейцы загоняли БМПД на трейлер-танковоз. Машина была на ходу, но городская администрация потребовала вывезти гусеничную технику на трейлерах. Машины десантников и танки гвардейцев здорово покоцали покрытие столичных дорог, несмотря на специальные резиновые подушки на гусеницах. Тягач сдернул трейлер с места и потащил его с площади. Дескин задумчиво проводил его взглядом. Надо было где-то найти гражданскую одежду. Впрочем, эта проблемы не была самой большой.

— Держи!

Пухлый пакет с одеждой плюхнулся на стол перед Вольдемаром.

— Я смотрю, ты хорошо устроился — сенаторов себе за шмотками гоняешь.

— Ладно, ладно. Можно подумать ты сам за ними ходил.

Дескин засунул нос в пакет.

— Да твой размер, не волнуйся, — успокоил его Нейман.

— А тенденциям современной моды соответствует?

— Еще как! Наденешь — увидишь.

— Непременно. Где здесь у вас примерочная?

— Наглец! Марш в приемную, там переоденешься.

— А если кто-нибудь войдет?

— Ничего нового он не увидит. Да и некому входить, заседание закончилось, все разъехались.

— И что решили? — заинтересовался Вольдемар.

— Национализации не будет, но перышки Биллу Кагершему повыдергивают основательно. Ты представляешь, у них уже было готово параллельное правительство!

— Черт с ним, с этим правительством. Это уже история. И не перышки надо щипать, а зубки ядовитые выдергивать, чтобы кусаться потом было нечем.

Вольдемар скрылся за дверью приемной и через несколько минут нарисовался в новеньком костюме. Туфли остались прежними, Дескин решил, что никто не обратит на них внимание, а уж опознать в них часть формы флотского офицера смогут немногие. Аккуратно сложенную форму он держал в руках.

— Ну как?

— Красавец. — усмехнулся Нейман.

Вольдемар убрал форму в пакет.

— Сохранишь?

— Конечно, вдруг еще пригодится.

— Не думаю, — Вольдемар нахмурился. — И еще вот это.

Достал пистолет, запасные магазины, выгреб из кармана полтора десятка тупорылых патронов россыпью. Все что осталось.

— Законсервировать бы надо...

— Сделаю.

— А сумеешь?

— Я все-таки инженер, разберусь.

— Тогда спасибо, — Вольдемар прбежал взглядом по кабинету. — Вроде все, пора.

— Подожди.

Нейман вытащил из ящика стола карточку — электронный кошелек и протянул Дескину.

— Возьми, на первое время хватит.

Вольдемар обратил внимание, что кошелек был не именным, а так называемым номерным. То есть не привязанным к конкретному владельцу. Такой карточкой мог воспользоваться кто угодно.

— Теодор, неужели ты начал брать взятки? — ехидно поинтересовался Дескин

— Да я бы начал, но почему-то никто еще не догадался мне предложить.

— Тогда твое дело дрянь. Если тебя даже не пытаются купить, ты — выжатый лимон.

— Все взятки идут в партийные фонды. Оттуда партийным сенаторам кое-что перепадает, а нам независимым ловить нечего.

— Тогда оставь себе, я обойдусь.

Нейман выбрался из-за стола.

— А может, все же примешь предложение Тасселера?

— Нет, — отрезал Вольдемар. — Наши интересы случайно совпали, и мы были союзниками. Но работать на него... Увольте.

— Пойдем, выведу тебя из здания. Там и попрощаемся.

Несколько минут спустя отставной офицер окунулся в атмосферу теплого столичного вечера. Хотел направиться к входу в метро, но передумал — там слишком много камер. Решил прогуляться пешком, благо погода располагала. Столица начинала привычную вечернюю жизнь и изредка попадавшиеся военные патрули повлиять на ее привычное течение никак не могли. Правильно, что решил переодеться, мундир флотского офицера вышел из столичной моды.