К счастью, терзания мага продолжались лишь один день. Тошу посчастливилось заметить пылающие джунгли и вовремя прийти на помощь горстке выживших. Когда все они были доставлены в лагерь, гонец первым делом успокоил Винстона, а через несколько часов к нему заявились потрепанные, но живые Торстен и Тайми.
На некоторое время радость затмила все другие чувства, потеснив правившие бал тоску и отчаяние, но вскоре они нанесли ответный удар. Винстон смотрел в такие пронзительные и прекрасные глаза Тайми и видел в них лишь жалость. Сочувствие Торстена его нисколько не задевало, в его душе, наоборот, становилось чуточку теплее от мысли, что друг за него переживает, но сострадание волшебницы резало по живому...
Винстон помнил каждый взгляд Тайми, пойманный им. Иногда повелительница пламени смотрела на него с яростью, порой с удивлением, чаще с интересом. В ее широко распахнутых или прищуренных глазах он одинаково легко читал радость и печаль, гордость и стыд, решимость и страх. Но до сих пор маг ни разу не видел в них жалости.
Волшебница не обращала внимания ни на хромоту, ни на шрам на щеке. Винстон верил, что она воспринимает его как настоящего мужчину, сильного мага, достойного не жалости, а восхищения. И это заставляло юношу чувствовать себя увереннее, шире расправлять плечи и светиться от счастья.
Но теперь Винстон знал, что в глазах Тайми он стал ущербным, достойным лишь сочувствия. У юного мага был не такой уж богатый опыт взаимоотношений с противоположным полом, но одно он усвоил накрепко — не было на свете чувства хуже, чем жалость. Не ненависть, не гнев, даже не презрение были главным врагом любви. Жалость, вот что он всегда страшился увидеть в глазах девушки.
Как Винстон сейчас завидовал себе прежнему. Каким же он себе казался болваном, не умеющим ценить то, что имел. Мучения и переживания по поводу хромоты теперь виделись просто смешными. Только сейчас юноша начал понимать, что на нее никто всерьез не обращал внимания. Даже смех и насмешки по большей части являлись плодом его воображения, не более. Но повернуть время вспять были бессильны даже самые могущественные маги.
Потянулись однообразные дни мучительного ожидания. Потрепанные части гвардейцев пока не спешили кидать в новое пекло, поэтому Торстен и Тайми могли проводить много времени у постели друга. Была бы воля Винстона, он бы запретил волшебнице приближаться к нему и видеть его в таком состоянии, но приходилось терпеть и стараться не замечать жалости в ее глазах.
Винстон не только не мог пошевелиться, у него не получалось создать даже самое простейшее плетение. Маги воды терялись в догадках, но никто так и не смог объяснить, как проклятый хамелеон этого добился. Сам юноша был уверен, что его беды как-то связаны с ментальным воздействием, но он был не способен ни с кем поделиться своими догадками.
Зато за эти дни у Винстона необычайно обострилось истинное зрение и чувство стихии. Лежа в деревянном бараке, он ощущал колебания воздуха во всем лагере, заранее предвидел появление новых воздушных потоков, улавливал малейшие нюансы творимых вокруг плетений. Сам маг мысленно сравнивал себя с человеком, потерявшим зрение, но получившим взамен резко обострившиеся другие чувства.
Все эти дни Винстон много думал. Он анализировал каждое свое действие, пытаясь понять, где допустил роковую ошибку, и постепенно пришел к неутешительному выводу. Ошибкой была вся его жизнь. Маг так гордился силой своего разума, но его действиями по-прежнему руководили чувства, а точнее — самое разрушительное и иррациональное из них — страх.
Винстон больше не мог себе врать. За последние годы он слишком много трусил, каждый раз находя этому какое-то оправдание, но сейчас они кончились. Страх отравлял его душу и туманил разум, заставлял играть по чужим правилам. Маг с необычайной ясностью осознал, что так больше продолжаться не может. И дальше плыть по течению, избегая любой опасности, означало оставить мечту о величии, распрощаться с тщательно скрываемым и лелеемым чувством превосходства над окружающими.
И Винстон поклялся себе, что больше никогда не пойдет на поводу страха. Пускай он не сможет полностью вытравить испуг и сомнения из своей души, зато в его силах с ними бороться, действовать им вопреки.
Но пока страх прочно удерживал юношу в своих тенетах. Винстон одновременно исступленно мечтал и боялся прибытия великого мага воды. Этот целитель был его последней надеждой, решающей ставкой в игре под названием жизнь. При этом юноша прекрасно понимал, что самого адепта волнует не столько излечение его не слишком значимой персоны, сколько изучение воздействия магии жизни.
Небосвод уже окрасил розовый закат, и Винстон уверился, что еще один день мучительного ожидания прошел, когда в комнате кто-то появился. В полумраке Винстон разглядел высокого, поджарого старика с холодными глазами расчетливого убийцы. Следом за ним в дверь протиснулся коренастый, но совсем не полный парень с изуродованным ожогами лицом.
Винстон с недоумением, постепенно переходящим в страх, смотрел на эту странную парочку, а те уже вовсю хозяйничали в комнате, выкладывая на столы содержимое просторной кожаной торбы, которую притащил крепыш. В комнату заглянула Тайми. Девушка ободряюще подмигнула Винстону, а по углам вспыхнули масляные лампы и лучины.
Волшебница скрылась, а Винстон принялся всматриваться в незнакомцев, пытаясь разглядеть татуировку мага воды и угадать, кто второй прибывший. Но его сомнения быстро развеял парень с изуродованным лицом.
— Не гадай, это вот он у нас светило целительской науки, — крепыш указал на высокого старика.
— Хоть кто-то догадливый появился, — благодарно подумал Винстон. — А то, что Торстен, что Тош, что Тайми — хоть полчаса им моргай, не в жисть не угадают, что сказать хочешь.
— Ты еще не представляешь, насколько я догадливый, — рассмеялся крепыш, заставив Винстона удивленно распахнуть глаза.
— Хватит тебе издеваться над молодым человеком, — добродушно усмехнулся старик с холодными пронзительными глазами. — Это невоспитанный чурбан мой помощник и ментальный маг, а твои мысли сейчас лишены даже естественной защиты, так что он их читает не напрягаясь.
— Парень немного удивлен, — крепыш зачем-то начал привязывать и так неподвижное тело юноши к кровати.
— Твой случай требует вмешательства далеко не только целительской магии, — серьезно ответил старик, доставая из деревянной коробочки какие-то склянки с подозрительного вида жидкостями.
— Нет, этого паренька больше удивляет такое внимание к его персоне, — ментальный маг открыл Винстону рот и влил какое-то зелье.
— А вот насчет этого расспроси лучше своего наставника — скайрэ Рут'аэра. Я здесь по его просьбе. И предвидя твой следующий вопрос, знакомы мы с ним изрядно. Еще когда он был ненамного постарше тебя, довелось нам полазить по этим зловонным джунглям, да и с Сийяри пришлось пару раз сойтись накоротке. Я вообще удивлен, что он тебя сюда отпустил, — великий маг воды испытывающее посмотрел на юношу.
— Да, ты был прав, это малец без спросу в джунгли полез, Рут его, наоборот, предостерегал, — усмехнувшись, крепыш всунул Винстону между зубов обвитую кожей палочку, заставив юношу мысленно вздрогнуть от плохих предчувствий. — Не боись раньше времени, это так, на всякий случай.
— Ладно, пора приступать, — великий целитель встряхнул руками, словно разминаясь.
Винстон мысленно попросил его не усыплять. Почему-то ему казалось, что если он сейчас провалится в беспамятство, то упустит свой единственный шанс и очнется в мире, где уже не останется надежды. Юноша понимал, что это абсурд, но верил, что, будучи в сознании, сможет на что-то повлиять, чем-то помочь.
Но ментальный маг был другого мнения, и его рука коснулась лба мага, погружая в глубокий наведенный сон. Последним, что Винстон увидел, были заструившиеся вокруг целителя плетения. Перепутать морскую синеву энергетических нитей силы воды было нельзя ни с чем, но среди них в тугой клубок сплеталось уже знакомое юноше изумрудное свечение. Он еще хотел о чем-то подумать, но мир вокруг проглотила пелена забвения.
Проснувшись, Винстон широко зевнул и тут же испуганно замер, боясь поверить в реальность происходящего. Он осторожно пошевелил рукой, и она отдалась вспышкой боли. Уже давно юноша не испытывал ничего более прекрасного.
— Не спеши двигаться. Мне и так пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести твои мышцы в тонус. Дай им немного оправиться, — великий маг воды устало потер глаза.
— Это... — хрипло начал Винстон и закашлялся.
— Тебе говорят, не спеши, — крепыш складывал разложенное на столах назад в торбу.
Винстон замер и попытался собраться с мыслями. У него возникло ощущение, что перед тем как его усыпили, он заметил что-то важное и хотел о чем-то спросить, но проклятая мысль постоянно ускользала. Так ничего и не вспомнив, юноша решил вернуться к этому позже. Ментальный маг в углу чему-то довольно усмехнулся.
— Вы меня вылечили, — неверяще пробормотал Винстон, уставившись на целителя широко распахнутыми глазами, полными благодарности и восхищения.
— Насколько смог, — маг воды разом посерьезнел и опустился на табурет рядом с кроватью.
— Что это значит, — хрипло спросил Винстон, покрываясь холодным потом.
— Мой помощник убрал все последствия ментальной атаки, плетения можешь творить как прежде. Все твои внутренние органы как новенькие. По девкам тоже ходить не возбраняется. Мускулы я твои в тонус привел, так что чуть-чуть поболят и можешь вовсю двигаться. Но вот ноги... — целитель замолчал и сочувственно посмотрел на юного мага.
— Нет, — Винстон затряс головой, судорожно пытаясь пошевелить ногами, но они оставались неподвижны. В отчаянии юноша со всей силы ударил себя кулаком по колену, но ничего не почувствовал.
— Да. Я сожалею. Поработавший над тобой хамелеон хотел лишить тебя возможности ходить. По сути, все остальное это не более чем побочные эффекты после воздействия на позвоночник. Их я убрал, но контроль над ногами тебе не вернуть никогда, — целитель сочувственно кивнул, но Винстон уже не обращал на него внимания. Он обхватил голову руками и раскачивался, что-то беззвучно шепча губами.
— Знаешь, я могу убрать твой шрам на щеке. Жизнь и так достаточно на тебе отметин оставила, — целитель попытался поймать взгляд Винстона, но тот лишь сильнее стиснул зубы.
Несколько секунд постояв у постели юноши, маги вышли из комнаты. Их работа здесь была закончена, а выступать в роли сиделок и утешителей для калеки они не собирались.
— Винс, — в комнату вошла Тайми. Юноше хватило одного взгляда, чтобы понять, что волшебница уже все знает.
— Дай мне побыть одному, — с трудом сглотнув комок, пробормотал маг.
— Винс, я... — Тайми попыталась взять его руку, но юноша ее одернул, словно обжегшись.
— Уйди. Прошу, — Винстон из последних сил сдерживал рвущиеся наружу слезы и старательно прятал уже наполненные предательской влагой глаза.
Несколько секунд нерешительно помявшись, Тайми развернулась и быстро вышла из комнаты. Винстон остался наедине, и больше не было смысла сдерживаться. Первые влажные дорожки побежали по его щекам, а руки стиснули тюфяк. От отчаяния хотелось выть, но он лишь без сил откинулся на перине. Чувство одиночества и собственной неполноценности стало нестерпимым.
— Хм. Я сделаю вид, что я это не видел, — появившийся на пороге Торстен поставил на пол холщевый мешок.
— Тор, оставь меня, — Винстон с трудом подавил совсем уж детское всхлипывание.
— Зачем? Чтобы ты тут мог вдоволь наплакаться о своей горькой доле? — голос Торстена был преувеличенно бодр, но в его глазах Винстон видел все ту же жалость.
— Свали отсюда я сказал! — внезапно взорвался маг. Его рука угрожающе поднялась, готовая метнуть в незваное гостя боевое плетение
— Вот такой ты мне больше нравишься! — довольно осклабился норд, спокойно вглядываясь в наполненные гневом глаза друга. — Не переживай, я тебя утешениями прочей лабудой доставать не буду.
— Тогда зачем пришел? — все еще зло выпалил маг.
— Выпьем, — лаконично ответил Торстен и достал из мешка пару бутылок.
— Да будь все проклято, — внезапно хрипло рассмеялся Винстон. — Давай сюда свое пойло, наверное, самое гадкое вино во все лагере выбрал.
— Вот еще, буду я из-за тебя бегать. Первое попавшееся и прихватил, — улыбнулся Торстен, усаживаясь рядом с другом.
* * *
Ливень уже утих, но воздух все еще был насыщен влагой. Затянутое серыми тучами небо равнодушно взирало на копошащихся далеко внизу людишек. Под ногами противно хлюпала раскисшая земля, а лагерь окутала отвратительная пелена испарений. Тайми пробиралась между палаток, шатров и временных бараков, упорно стараясь не увязнуть в грязи, но это у нее получалось плохо. На кожаных башмаках налипли целые комья глины, а холодные порывы ветра так и норовили забраться под легкую льняную тунику, которую волшебница обычно носила на этом жарком, но дождливом материке.
Тайми не привыкла к такому количеству влаги, ведь она выросла в Фирском княжестве, где почти половину страны занимали заснувшие вулканы, заставшие лавовые поля, засушливые и бедные на растительность равнины. Многие места и вовсе были негостеприимны для людей. Чего только стоили безумно прекрасные ночью, но не менее и опасные резервуары раскаленной лавы, серные озера, знаменитый кислотный вулкан, украшенный попавшими на поверхность солями в желто-красно-сине-зеленые цвета, удушливая фирская пустыня, населенная воинственными племенами, безжалостно расправлявшимися с любыми чужаками, посмевшими приблизиться к их единственному источнику жизни — священной реке...
Отец Тайми был выходцем из купеческой семьи, но не пошел по стопам родителей. Ему претили занятия торговлей, раздражал постоянный риск и необходимость принимать самостоятельные решения. Он нашел себя в другом и сумел дослужиться от простого писаря, до личного советника одного из приближенных великого князя, и был пожалован дворянским титулом. Его семья больше ни в чем не нуждалась, но оставалась еще одна мечта, осуществить которую должна была единственная дочь.
Жизнь Тайми была распланирована родителями сразу после рождения. Великолепное образование, изысканные манеры, тонкий ум и привлекательная внешность должны были послужить одной цели — заключить брак с потомственным дворянином и обеспечить титул всем своим потомкам. В детстве у Тайми почти не было подруг, а вся ее жизнь превратилась в один бесконечный урок хороших манер. Родители искренне любили дочку и просто желали ей хорошего будущего, но тогда она этого еще не понимала.
Сидящая внутри юной Тайми бунтарка долго ждала своего часа, но ее появление стало для родителей полной неожиданностью. Спокойная и послушная девочка в день своего тринадцатилетия просто попыталась сбежать. Естественно, беглянку быстро поймали и вернули в родной дом, но с той поры семейная жизнь превратилась в кошмар.
