Третий фронт

Саня

Олег укатил куда-то на немецких танках, а я собрал свободные бортовые грузовики и снова посетил МТС. Выгребли все, до последней лампочки и напильника. Набралось на целых два четырехтонных "Мерседеса". Оставшееся в кузовах место забили бронелистами с совсем разбитых танков, зачастую даже не поддававшихся опознанию. По приезде на базу на меня набросилась Ника:

— Ты зачем металлолом притащил?

— Петровичу для развлечения...Может, что на танки прикрутит — жить-то хочется.

Змей

После перебазирования мне досталась почётная обязанность — обойти ближайшие объекты и посмотреть, что с них можно добыть полезного. А также осмотреть те точки, к которым невозможно, по разным причинам, подъехать на машине, и поискать к ним дорогу. Всего таких точек оказалось тринадцать. На первой было пусто, на второй вовсю хозяйничали немцы. Третий объект тоже был пуст, но не совсем. В сарае стояла зенитка, похоже, восемьдесят пять миллиметров, двух колёс справа у неё не было. Зато рядом с ней был штабель ящиков, похоже, со снарядами, весь опутанный проводами. Какие-то верёвки тянулись и к пушке, и к воротам сарая. Всё это я разглядел в щель в стене — Тэнгу рычал на ворота, и я решил внутрь не лезть. По возвращении на базу, я сразу пошёл к Степану, рассказать о находке.

Степан вздохнул, буркнул что-то про "эскадрон бронированных хомяков" и отправил меня к Петровичу, который подозрительно хорошо, для водителя разбирался в минно-взрывном деле.

Дальше был аттракцион под названием "обезвреживание кустарной минной ловушки кустарными же методами". Как я понял из объяснений, неизвестный доброжелатель сконструировал сие приспособление для уничтожения любопытных с таким расчетом, что открыв ворота супостат успел порадоваться трофею, перед вознесением на небо. Причём, учитывая заряды в снарядных ящиках, вознестись незадачливый трофейщик должен был очень высоко.

Петрович, облизнулся с выражением кота, увидевшего возможность поживиться сметаной, и, взяв с собой помощников с инструментами, выдвинулся со мной в качестве проводника к объекту. А дальше было "разминирование сложной минно-взрывной ловушки". Очень осторожно дырка, через которую я углядел "сюрприз", была расширена и внутрь засунута палка с прикрепленным к ней зеркалом. Когда Петрович убедился, что на стене растяжки не стоят, её начали медленно и осторожно разбирать. В еще больше расковырянную дырку была вставлена ножовка, которой сделали метровый пропил вниз. Потом еще одна дырка и еще один пропил, потом третья и два пропила, замыкающих квадрат.

В это "технологическое отверстие" аккуратно и пролез Петрович, который, очень медленно и осторожно осматриваясь, стал изучать содержимое сарая. Потом был перерыв на обед, и осмотр продолжился. И только когда была выявлена вся система минирования со всеми "первичными и вторичными контурами", наступило время разминирования. Причем на каждом этапе Петрович показывал помощникам, что и как было сделано, и объяснял, почему это так сделано.

Минно-взрывная ловушка была относительно примитивной, но действенной. От ворот сарая тянулась веревка к запалу от гранаты, который должен был подорвать заряд, засунутый в камору зенитки, чтобы разворотить казенник, и ко второму запалу от гранаты, который должен был "завести" брусок тротила. От которого, в свою очередь, детшнуром была сделана разводка по подрывным зарядам в штабеле снарядных ящиков. И, на сладкое, ещё и под ящиками была сделана растяжка "на расслабились".

В общем, всё было рассчитано так, чтобы при открытии ворот сработали запалы, а взрыв зарядов произошел, когда вскрывшие уже войдут в сарай, пока горят замедлители. "Мастера народной самодеятельности" же после минирования покинули строение через снятые доски в задней стене, которые они потом и приколотили снаружи. "Типа, так и было".

Таким образом нашей добычей стала восьмидесятипятимиллиметровая зенитка, у которой были скручены два колеса с правой стороны, и десять ящиков со снарядами, взрывателями, ключами для выставления "трубки" на детонаторах и прочими причиндалами к ней. Замок пушки и оптика, на удивление, не были сняты и утащены неизвестно куда. Колеса от зенитки мы так и не нашли, наверное, они "ушли" еще до войны.

На зенитку поставили запасные колёса от "ЗиСов" и приволокли в лагерь.

Олег

Ну, а после того, как очередной шухер у фрицев приключился, решил я Нику водить учить. Командир все-таки, а без машины. Ну, в смысле, машину-то мы ей тоже нашли с Саней, а водить её она не умела. Убеждать её пришлось долго и с матом. И выглядело сие убеждение таким образом:

— Товарищ командир, мы вам машину пригнали? Пригнали. А ездить на ней кто будет? Пушкин? Учиться надо.

— Та ты что?! Я ж лево и право путаю! Нет, не буду.

— Что значит "не буду"? Не можно командиру в грузовике с бойцами ездить. А личного шофёра у нас для тебя нет! Так что давай.

— Не. Я ж передавлю тут всех!

— Не передавишь. Места хватит.

— Но я...

— Никаких "но" мне! Надо, значит, надо!

Загнал я Нику за руль. Показал, что нажимать и куда в каком случае руль крутить. Сели, поехали... Правда, не вперёд, а назад... А там болото... В общем, занятие отложилось на час по техпричинам — машину вытягивали. Потом был второй дубль. Поехали, наконец-то, в нужную сторону. И чуть в танк не врезались... Я вовремя руль дернуть успел.

— Ты .... какого .... не повернула??? — выдал я.

— Боюсь. А вдруг не туда поверну? И вообще, хватит уже. Сломаю я машину, — выдала Ника. — Вдруг врежусь?

— Хм... — я задумался. — Ну, раз так, то... СТАЖЁР, за мной!

Подвел я ее к "тридцать седьмому" и говорю:

— Значит, на нём учить буду. Его-то так просто не сломать!.. А когда бояться перестанешь, тогда и на машину перейдем.

Еще через час мне было надо выпить. Такого я не ожидал. То есть пока объяснял что и как, вроде кивала, говоря, что всё понятно. Но когда поехали... Вместо медленно вперед и направо танк понесло на максимальной скорости назад и влево. Прямо в воду. Где посреди этого полуозера-полуболота он благополучно заглох.

— ..... ... .... .....! — выдал я. — Куда ж тебя несёт-то? Да уж. Ты за рулем, как обезьяна с гранатой — никогда не знаешь, когда и куда она её бросит. Одна польза — узнали, что танк таки плавает...

Вот после того, как нас выудили, меня к стакану и потянуло.

Однако попыток я не прекратил, и через неделю Ника таки могла ездить на подаренном ей "мерине"... Со скоростью не выше десяти километров в час, правда. Но и то хлеб.

Ника

Олег решил меня научить на подарке ездить. Боги! Лучше бы он этого не делал! Я ведь не могу сказать, что боюсь. Кто мне поверит?! Хотя... кажется, всё-таки поверят, после того, как я чуть не утопила машину.

С танком получилось... ещё хуже. Я его тоже чуть не утопила!

Но Олег оказался ещё более настырным, чем мой инструктор по рукопашке. Через пять дней я, наконец, проехала из одного конца поляны в другой! И главное — никого не сбила!!! Ура-а-а!!!

Док

Саня не успокоился и в один прекрасный день заявился в лагерь на "Коминтерне", тянущем за собой гаубицу Б-4 — ту самую, двухсоттрехмиллиметровую, на гусеничном ходу. Он с самого начала нашей истории всё грозился её найти и вот — нашёл-таки. После этого к его словам пришлось прислушиваться посерьезнее, а то вдруг чего ещё найти захочет... И ведь найдёт, чёрт везучий!

После этого Саня с Олегом, объединяя усилия, ушли в набег на МТС, куда Сергей так и не доехал. Вернулись с приличной кучей всего, включая один Т-28 на ходу и даже КВ-1 — правда, без мотора. Это не помешало мне оккупировать "кавэшку" и даже довести Саню до белого каления своими просьбами найти "достойное сердце для этого зверя". Нет, что ни говори, люблю я тяжёлые танки!

Кроме всего прочего, парни пригнали с собой и подарок для Ники — "мерс". Олег по такому случаю решил научить Нику рулить, и все её отказы и упирания ей не помогли. В первый же день обучения Ника едва не утопила машину. Пришлось поработать, вытягивая "мерса" из болота. Тогда Олег решил схитрить и пересадил Нику на Т-37. Типа, пусть научится сначала на танке, его так просто не угробишь. После этого неделю мы постоянно оглядывались, проверяя, не принесёт ли этот непредсказуемый танк куда не надо не в тот момент. Но Олег не сдавался, и где-то через неделю Ника уже рулила на "Мерседесе" под аплодисменты всех обитателей лагеря. Единственный человек, который не принимал участия в этом веселье, был генерал. Уж очень тяжело ему было привыкнуть к нашим хохмам и постоянной готовности пошутить друг над другом. Война кругом же....

А потом всё прекратилось. В смысле, пришлось нам браться за ум. В один прекрасный день Олег вернулся от железки на 7ТР с гнутым стволом и огорошил нас известием о взрыве "Доры". Правда, уверенности, что это именно она, у него не было, просто очень уж здоровый ствол, кувыркаясь, огрел 7ТР. Да и снаряды в подорванном им составе рванули уж очень сильно.

Немцы же после этого совсем озверели. Выйти из лагеря становилось всё тяжелее. Немецкие авиаразведчики постоянно крутились в небе, дороги патрулировались и преграждались блок-постами, по лесам шастали егеря. В один из дней Сергей отпросился у генерала смотаться на довольно близкую базу, где, по слухам, было много имущества связи. А когда вернулся, набросился на Олега. Оказывается, немцы всерьёз принялись за карательные операции и, не найдя нас, отрывались на мирном населении. На одно такое село, где поработали эсэсовцы, и набрёл Сергей. Ну, этого следовало ожидать.

Олегу в ответ сорвало начисто крышу, и он, забаррикадировавшись в Т-26, пытался его выгнать из капонира... На что он рассчитывал — не знаю. Мы с парнями загнали лом между гусеницей и катком. танк крутанулся на месте, гусеница лопнула, и танк со всей дури протаранил стену капонира.

Сергей Олегович

С вечера я пошёл отпрашиваться у генерала отправиться на очередную вылазку, узнав от кого-то из бойцов, что совсем неподалёку есть много брошенного имущества связи. Со связью у нас, скажем так, было плоховато, кое-как наладили только телефонную с удалёнными секретами на подходах к нашему убежищу. С радиосвязью же было вообще хреново. Карбышева я застал читающим с моего ноутбука мемуары фельдмаршала Кессельринга и что-то внимательно конспектирующим. План моей вылазки он одобрил, уточнив кое-какие детали. И, рано утром, погрузившись с Петровичем на машину и взяв несколько бойцов из пограничников да милиционера в качестве проводника, мы выехали. В последнее время с вылазками приходилось всё тяжелее и тяжелее, после первоначального бардака немцы, наконец, взялись за наведение порядка. Тем более, действия нашей группы их, скажем так, обозлили. По слухам, специально для наведения порядка на оккупированной территории из Франции и Югославии были переброшены дополнительные силы. "Костыли" и "Рамы" шныряли в небе над лесами целыми днями, на дорогах было усилено патрулирование, увеличены гарнизоны в населённых пунктах и организовано некое подобие блок-постов в ключевых точках. Поэтому приходилось пробираться по заброшенным лесным дорогам и постоянно прятаться от авиаразведчиков, да и вообще ото всех, кто мог нас увидеть.

— Здесь деревенька должна быть, — сказал милиционер мне, когда мы в очередной раз прятались от назойливого "небесного ока" в лице "Хеншеля", он же "костыль". — Можно попробовать продуктами разжиться, а то крупа с консервами уже поперёк глотки стоят.

— Давай попробуем, — сказал я. — Только осторожно, нам только фрицев не хватало встретить для полного счастья.

— Лады, — ответил милиционер. — Я сейчас с Синченко вместе и смотаюсь, разведаю, что да как.

— Только смотрите там, в бой не вступать, в случае обнаружения уводите погоню в другую сторону и пытайтесь оторваться. Понятно? — сказал я ему

— Ну, ты нас, Олегыч, совсем за дураков не держи, — улыбнулся милиционер. — Мы сейчас потихоньку, незаметненько....

...В убежище я приехал уже поздно, выскочил из машины и первым, кого увидел, был Соджет, ковыряющийся возле очередной трофейной железяки.

— Аааа, вот он, стрелок наш.... — протянул я, как мне казалось, тихим и спокойным голосом, от которого все, кто был рядом, почему-то шарахнулись в разные стороны. — Соколиный глаз ты наш... Пострелять, значит, любим, да?.. По вагончикам немецким... Ну, пошли, посмотришь интересную вещь, очень завлекательную... Пошли-пошли... не надо от меня шарахаться.....

— Олегыч, ты чего? Олегыч, не надо! — услышал я голос Степана.

— Не бойся, я ничего такого не буду... пока... — попытался ухмыльнуться я, но вместо улыбки вышла чудовищная гримаса...

....Вошли мы в штабной блиндаж, я сразу достал из кармана с "афганским сюрпризом" свой мобильник, который "Сони Эрикссон", и ткнул в руки Соджету:

— Подсоединяй к компу и смотри... Папка "видео"... Внимательно смотри... к чему меткая твоя стрельба привела... Стрельнул ты метко и укатил, радостно гыгыкая... а там деревенька была неподалёку... Смотри теперь и думай... хорошо думай... — с этими словами я налил себе стакан немного разведённого спирта и жахнул его залпом... как вода пошло...

...После просмотра видеозаписи все были подавлены... Такого развития событий никто не мог предвидеть...

— И кто такое сотворил? — спросила Ника

— Каратели... — ответил я. — Хорваты...

— Кто?!

— Хорваты. По крайней мере, на руке красно-белые шашечки и надпись — "Hrvatska". Создают "мёртвую зону" вокруг железки... — с этими словами я протянул трясущиеся руки. Под ногтями была бурая кайма...

— Восемь раз мыл, с мылом... не отмывается... — и вырубился...

Олег

Просмотрев запись на мобильнике, я достал сигарету и вышел из блиндажа. Покурить. Закурил и двинулся в сторону капониров с техникой.

— Ах, так... Так, значит... Я... Я виноват?! Значит, я сидеть должен и молча смотреть, как они тут распоряжаться будут??? И лишнего немца не тронуть?! Ну, уж... Шарахаться?! Да я... Ну, раз так... Тогда... Раз вы все так... ТОГДА МНЕ С ВАМИ НЕ ПО ПУТИ!!! Я их, гадов этих, бил и бить буду! А раз я такой плохой... То и воевать сам буду!!! — шептал я себе под нос.

— А хорваты, — на моем лице появилась улыбка, от которой, если б кто её увидел, передернуло бы. — Вот ими-то и займусь!

После чего рванул в сторону ангара, в котором стоял ОТ-26.

"Ну что ж, — вертелось в голове, — значит, это мой последний и решительный..."

И с этими мыслями я занял место за рычагами.

"Эх... Одному неудобно и жечь, и ехать... Ну, ничего, стоя отработаю, — я криво ухмыльнулся своим мыслям. — Да какая разница — стоя или в движении-то? — одернул я себя, захлопывая люк и заводя двигатель. — Всё равно, это будет мой последний бой".

Перед глазами у меня при этом стояла кровавая пелена. Руки на рычагах управления я сжал так, что костяшки пальцев аж побелели. Из прокушенной от злости и обиды губы по подбородку стекала кровь. Куда ехать, я не знал, мысль была только одна: кого-нибудь убить. Убить и... погибнуть...