| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Воронёнок молчит с одобрением.
— Что тот дурачок может? Попросит прекратить — плюнет ему в лицо автор и будет прав. Сам начнёт писать о том, что всё мол хорошо у героев— сотворит он новый мирок, а старый лучше не станет. Убьёт автора — умрёт следом за творцом своим и мир его. Но дурачок он-то на то и дурачок, что может позволить себе то, что иные позволить не могут.
Понимаю, конечно, что в галерее всё в порядке (на этой неделе уже убирался там), но всё же решил заглянуть. Так, на всякий случай.
Оно ведь так бывает. Идёшь, а пистолет в кобуре. И деваться ему вроде из той кобуры некуда, а всё равно нет-нет, да и коснёшься его рукой или глаза скосишь, проверишь. В кобуре он, как и предполагалось.
— Дурачок он на то и дурачок, чтобы всех своими поступками удивлять, поэтому становится он частью истории, что автор пишет. А там, глядишь, и пара-тройка героев к автору наведается да и объяснит, что к чему. Правда, про героев это я, так, к слову. Не в том дело, кто там к кому будет в гости ходить, а дело в том, что мирок-то авторский с дурачком схарчил и часть реальности, к которой и сам автор принадлежит, оттого и потерять свою власть автор может а может даже совсем наоборот это уж от дурачка зависит
Как и предполагалось, галерея радовала образцовым порядком. Даже пыли на рамах было чуть меньше, чем предполагалось. Так, местами едва заметный налёт: дунешь, и не станет его. Дуть не хотелось.
— Вот чьему бы автору я бы руки-то поломал да кисти в одно место запихал. Вместе с мольбертом.
Печально известная картина. Та самая, что дурной славой пользуется.
Каждый раз я у неё останавливаюсь. Каждый раз изгаляюсь, выдумывая: что бы с автором сделал, попадись он мне.
С автором непревзойдённой по детализации картины. Картины, смотря на которую, ты видишь реальности застывшее мгновение. Отчаяние в глазах поверженных воинов почти материально. Реальность оторванных конечностей и разорванных грудных клеток ужасает, побуждая найти хоть кого-то способного выжить, если время вновь обретёт власть над этим полотном. Безошибочно выбранный ракурс: ты стоишь перед картиной, а взгляды умирающих героев направлены на тебя, будто бы и ты часть реальности, сотворённой на полотне. Нет, не часть больше будто бы ты и есть то чудовище, что разверзло перед ними бездну абсолютного отчаяния.
Кстати, об абсолютном отчаянии. Картина так и называется: Абсолютное Отчаяние. Авторство приписывают Анатолю Винчи, который якобы за возможность сотворить этот шедевр продал Дьяволу душу и, как говорят, только свою. Вполне возможно, что оно так и было, ведь в документах, которые мне попадались, упоминалось, что Анатоль Винчи отравил больше полусотни гостей, приглашённых к нему на день рождение, а последние штрихи на картине он сделал на рассвете, прямо перед казнью.
— Я опять отошёл от темы — легко хлопнул я себя по лбу.
Мне нет никакого дела до того, кто эту картину рисовал. Меня вообще не волнует, кому и что он продал за возможность нарисовать эту картину. И уж тем более мне безразлично мнение других людей, видевших эту картину. Возможно дело в том, что я слишком много в жизни этой видел. А может, наоборот, всё дело в том, что я ещё ничего в этой жизни не видел. Может, но и это меня не очень-то заботит.
Просто я не люблю просто не люблю, когда вытаскивают на свет одни из самых отвратительных аспектов бытия и ставят его в рамку, называя произведением искусства. Не люблю, когда смертные восхищённо цокают языками, искренне наслаждаясь видом умирающих в агонии воинов. Почему-то сразу вспоминается круг арены, подобный адской сковороде. Песок, чёрный от пролитой крови. И горожане, орущие с трибун. Им хорошо. Они смотрят представленье. Посмотрят и пойдут домой. А ты маленький и жалкий стоишь на раскалённом песке. Стираешь пот тыльной стороной ладони со лба и прикидываешь: как бы так извернуться, чтобы вперёд ногами не тебя сегодня вынесли, а кого-то другого.
— Нет, я не беглый гладиатор, который решил скрыться в северных снегах. — поймав взгляд Воронёнка, решил немного прояснить ситуацию я. — Я просто бродяга, у которого волей случая в кармане оказалась история о песке арены и безразличном солнце, висящем высоко в небе. Но не о них речь.
— Говорят, что люди, которым нечего рассказать о себе, рассказываю о других. Наверное, так оно и есть.
Воронёнок молча согласился. Впрочем, не соглашался он со мной тоже молча.
— А ещё говорят, что нет в этом Мире такой вещи, как Случай. Наверное, так оно и есть.
С укоризной поглядел на меня Вороненок:
— К чему это ты клонишь?
— Задай тот же вопрос свежим всходам. — улыбнулся я.
Всходы золотые поля пшеницы дорога великих ветров голубая планета
— Спроси, а я потом добавлю: наверное, так оно и есть.
— Скучаешь? — входя в зал, поинтересовался Лоренцо.
О том, что у меня гости я понял секунд тридцать назад, когда стали слышны шаги. Недели две назад о приближении людей можно было узнать минуты за три: некоторые из ступеней лестницы, ведущей ко мне, на второй этаж, невозможно громко скрипели. Скрипели прошедшее время. Теперь не скрипят. Повозиться, правда, пришлось изрядно, ведь плотник из меня аховый.
— Наверное. — пожал я плечами.
Пузатый бутыль вина в руках библиотекаря говорил о том, что старик, видимо, тоже наверное скучавший, нашёл способ развеять скуку.
— Я так и думал, — кивнул старик, — ты ведь, скорее всего, даже не удосужился узнать, что сегодня за праздник такой. Так ведь?
— Так. — соглашаюсь я и откладываю в сторону книгу, которую незадолго до прихода Лоренцо, решил полистать.
— Откровения Паука?.. — бросив взгляд на обложку, улыбается старик. — Хорошая книга.
— Откровения Паука? — переспросил я, ведь заглавие у книги было совсем другое.
— Пауль Карта, — проводя свободной рукой по обложке книги, пояснил библиотекарь, — ПАУль Карта хотя даже зовись он не Карта, а Джофсон, всё равно был бы Пауком.
Паук хорошее прозвище. Как раз для человека, заметившего, что верёвка, цепь, либо же обыкновенная нить определённым образом сплетённая и наброшенная на представителя потустороннего мира, сковывает его движения не столько благодаря физическим своим свойствам, сколько из-за возникновения сложного комплекса связей, приводящих к формированию заклинания.
— Паук был гений,— продолжает Лоренцо, опускаясь на кресло, что стоит здесь именно для него,— книга, что ты сейчас читал, перевернула этот мир, дав всем людям, а не только избранным представителям знати, оружие с которым они могли противостоять чудовищам. Паук переломил ход истории и теперь чудовищ, которые когда-то уничтожали целые города, а иногда и страны, можно найти лишь в самых отдалённых частях этого мира.
— Это я знаю, поэтому и решил заглянуть в оригинальные Основы теории сетей. — улыбаюсь я.
— И что же ты там хотел найти? — тоже улыбается, хитро. — Современные справочники куда более простым языком написаны, да и узлы там намного проще.
Всегда он так: каждую мелочь пытается выяснить.
— Хотел поглядеть я на старые узлы и сети, которые с их помощью плелись. — честно ответил я.
— Интересно, значит, стало? — ещё хитрее улыбнулся Лоренцо, пододвигая к себе две кружки.
— Можно и так сказать, — кивнул я, — только, честно говоря, это так, баловство одно всё равно ни одного мало-мальски интересного узла не то что запомнить, просто сплести, по инструкции, не получается.
— Вот только зачем тебе это? Не на чудовищ же ты собрался в наших краях охотиться. Или всё же
Многозначительно так замолчал. Даже вино перестал наливать. Смотрит так, с подозрением.
— К картине это никакого отношения не имеет, — поспешил я успокоить старика, — просто действительно стало интересно. Оригинальное ведь решение этот Карта нашёл для старой доброй задачки, как не-магу победить мага. И я склонен считать, что высказанные им теории являются наиболее общими из тех, на которые я натыкался в своих странствиях.
— Теперь понятно почему ты взялся именно за труд самого Паука. — согласно кивает Лоренцо, возобновив наполнение кружки. — Паук смотрел на мир как раз под этим углом. Те, кто обладает магией, не важно люди это, нелюди или же чудовища какие-то, против тех, кто магией не обладает. Именно по этой причине в современных справочниках узлов поменьше и в основном мелочь всякая, но против чудовищ и этого с лихвой хватает.
Принимаю кружку с вином.
— Так почему же оригинал можно без проблем достать, раз такое дело? — удивился я.
— Кто сказал, что её просто достать? — хитро усмехнулся старик. — Эта книга у Охранки проходит по второму списку, для служебного пользования книга. Магам ведь тоже надо изучать методы, которые могут быть использованы против них.
Охранка?.. второй список?.. даже не зная, что конкретно под этими словами подразумевается в этих краях, было понятно, что дело серьёзное.
— А не сильно ли ты рисковал, доверяя эту книгу такому проходимцу, как я?
Лоренцо прежде чем ответить отставил в сторону бутыль с вином, и откинулся на спинку кресла:
— Да не очень, если учесть два факта. Во-первых, шанс, что кто-то обнаружит у тебя эту книгу ничтожно мал в виду того, что очереди из посетителей в этот музей не наблюдается.
Не спеша так ответил и пригубил вина.
Я последовал примеру старика.
Хорошее видно, грех не испить.
— А во-вторых?..
— А во-вторых, — вздохнул Лоренцо, — во-вторых, согласно данным Библиотеки следователь Охранки должен прибыть сюда только завтра утром.
Я аж хрюкнул от неожиданности.
Шутка такая что ли?
Ну для первой шутки, что я услышал от этого седого старичка, неплохая шутка.
— Лоренцо, если это была шутка, то ты забываешь: я не местный, я в ваших заморочках не разбираюсь. — ухмыльнулся я и сделал ещё глоток.
Лоренцо улыбнулся и кивнул, то ли мне, то ли какой-то из своих мыслей.
Кивнул, улыбнулся и, прильнув к кружке, одним залпом осушил её, чтобы уже пустой поставить на стол, рядом с полупустой бутылкой.
— Одиннадцать серебряных империалов, — произнёс Лоренцо, ставя на стол рядом с кружкой и бутылкой, башенку из монет, — выходить рекомендую через главные ворота, стража уже должна была распить ту бутыль, что я им принёс.
— Стой, стой, стой. Не с того ты начал. Давай с начала, а то я ещё подумаю, что у тебя разум на старости лет помутился.
Моя кружка присоединилась к своей товарке, заняв место на столе, рядом с монетами.
— Я Библиотекарь.
— А я бродяга. И я уже говорил, что не разбираюсь в ваших заморочках.
— Неужели ты никогда не слышал о Библиотеке?
Приятно было видеть искреннее удивление на лице Лоренцо.
— Много чего я слышал, ещё больше о чём рассказывал сам. Библиотека могу сходу припомнить пару историй о боевых библиотекарях, хотя бы о тех, что с острова Батнор, на котором собраны истории жизней всех великих людей вот только не тянешь ты на библиотекаря с Батноры ты вообще не тянешь ни на одного героя из тех, что я могу припомнить
— Не стану с тобой спорить, но, если я не тяну на героя историй, о которых только что упомянул, это ещё не значит, что я потяну роль героя в данной конкретной истории.
— Какой истории, Лоренцо? Это же не история это даже завязкой назвать можно лишь с большой натяжкой
— Ты прав, это ещё не история. История начнётся завтра с прибытием следователя Охранки.
— Всё-таки сообщили кому нужно о том, что тут происходит, а то я уже скоро начал бы думать, что это такое у местных развлечение: предлагать бродягам работать в музее, а затем делать ставки на то, когда же он покончит с собой.
— Начал бы думать нет, не начал бы, — покачал головой Лоренцо, — ты бы сегодня умер.
Странные дела творятся. Вроде бы и говорит Лоренцо вещи понятные, да только с реальностью они как-то не вяжутся. Списать бы это на пьяную болтовню, да трезв он. И я трезв. Оба трезвые, да только разговор какой-то странный выходит. Библиотека эта его опять же.
— Умер бы то есть теперь не умру?
— Если мне удастся тебя убедить бежать, то не умрёшь.
Серьёзно. Он действительно это серьёзно.
Впервые за время разговора скосил взгляд на Воронёнка.
Тот был полностью уверен в том, что Лоренцо пытается меня спасти от реальной угрозы для моей же жизни. Мне бы его уверенность.
— Давай будем считать, что уже убедил. Вот только какая тебе выгода от моего спасания? Одни растраты. — сказал я, показав пальцем на башенку из монет. — И немалые, мне столько и за несколько лет не скопить.
Воронёнку мои слова не понравились. Мне, впрочем, тоже. Вышло гораздо грубее, чем рассчитывал.
— Выгода моя, разумеется, немалая. — грустно улыбнулся в ответ старик. — Мир, в котором я теперь живу, не обеднеет на одного бродягу, у которого из друзей в это мире один Воронёнок, да и тот вырезан из дерева неизвестно когда.
Улыбаюсь.
Я всегда улыбаюсь. Из всех масок я оставил себе только эту. Оставил и не жалею: настоящему актеру не нужно сто масок для ста ролей, сгодится и одна.
— Я уеду, Лоренцо. — потирая кончик носа, произнёс я. — Прямо сейчас уеду, мне собраться только подпоясаться.
Наверное, тут и нужно было закончить, но я продолжил:
— Вот только серебро своё убери не опускай меня до жалкого бродяги, который готов продаться за одиннадцать серебрянников. Одиннадцать, это не тридцать, но вдруг и их хватит, чтобы свой окончится в петле? Убери.
Всё, что должно быть сказано, я уже сказал.
Чего сидеть? Пора подниматься. Подняться я не успел.
— Дурак ты. — бросил мне в лицо Лоренцо.
С сочувствием так бросил. Отчего это прозвучало ещё обидней.
И чего это я дурак-то? Сам говорит глупости, деньги суёт, ну может не слышал я о его Библиотеке, не слышал и об Охранке, ну так и что из этого?
— Дурак ты, раз решил, что тебя я покупаю. Я совесть свою заставляю замолчать.
— А совесть твоя тут при чём? Ты ж меня не только от смерти спасаешь, да к ещё и денег даёшь. — спросил я, вдруг передумав вставать.
Молчит Лоренцо. Глаза опустил. Не водилось этого ещё за ним. Всегда в лицо говорил, что думал.
— Да при том, что этот твой Лоренцо не сказал ещё об одном, что ждало тебя. — вмешался в наш разговор молодой мужчина, материализовавшийся прямо перед столом. — О люблю, о великой и трагичной люблю, читая о которой молодые девушки будут утирать слёзы.
Маг. Только мага тут и не хватало. Будто бы без него этот разговор не был достаточно безумен.
Нет, маги, конечно, всегда отличались экстравагантной внешностью, но этот оказался вообще уникумом. О стрелки его брюк, казалось, можно порезаться. Белая рубашка с накрахмаленным воротником. Галстук, жилетка и пиджак, из кармана которого выглядывает золотая цепочка часов. Руки скрещены на груди. Волосы зачёсаны назад. Уверен, привстань я из-за стола, и увидел бы туфли, на которой трудно было бы сыскать и пылинку.
Странный маг. В это мире так не одеваются.
— Уважаемый, вы что-то путаете. Если я сегодня должен был умереть, то как же я
Удара я не заметил, да и не почувствовал. Просто, так и не договорив, оказался лежащим на полу.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
