"Звездный ястреб" (Академия 0)

Если губернатор может смотреть на эти потрясающие снимки и все еще спрашивать, почему мы отправились к звездам, тогда всем должно быть ясно, что для него нет надежды. И если избиратели отправят его в Новый Белый дом, возможно, не останется надежды у нас.

— Вашингтон Пост, 12 января 2196 г.

ГЛАВА 27

Присцилла была в своем кабинете и просматривала финансовые документы, когда позвонил Фрэнк. — Чтобы вы знали, — сказал он, — завтра к нам заглянет губернатор Макгрудер. Я сомневаюсь, что он появится здесь, но никогда не знаешь наверняка. В любом случае, если он появится, мы хотим быть начеку.

Конечно. Я буду внимательно следить за расходами за прошлый месяц. — Хорошо, Фрэнк, — сказала она. — Спасибо за предупреждение.

— И вот еще что, Присцилла. Сегодня вечером мы устраиваем вечеринку для нескольких важных персон. Вы приглашены.

Она не была в восторге от такой перспективы. Но если она надеялась когда-нибудь оторваться от своего рабочего места, ей придется поиграть в эту игру. — Конечно, Фрэнк. Где и во сколько?

— В зале Гагарина, — сказал он. — Сможете быть там в восемь?

* * *

Патриция Маккой умела хорошо выглядеть, когда хотела. В тот вечер на ней были сверкающие кобальтовые брюки и серебристая блузка. Ее волосы, обычно собранные сзади, ниспадали на плечи. Она разговаривала с горсткой посетителей в зале, заполненном в основном незнакомцами.

Фрэнк увидел, как вошла Присцилла, и подал знак директору, которая повернулась и жестом пригласила ее подойти. Разговоры в зале стихли. Все взгляды внезапно обратились на нее. — Леди и джентльмены, — сказала Патриция, — я хотела бы представить Присциллу Хатчинс. Это та самая молодая леди, которая несколько недель назад благополучно доставила учениц домой от монумента Лаланда.

Гости аплодировали, одобрительно кивали и тепло улыбались. Несколько человек подошли к ней, пожали руку, поздравили с ее действиями и выразили надежду, что она будет рядом, если у них когда-нибудь возникнут серьезные проблемы. Это был восхитительный момент, и она смогла прийти к выводу, что, возможно, все-таки внесла свой вклад в достижение результата.

Патриция предложила ей присоединиться к ее группе. — Присцилла, — сказала она, — это Александр Ошенко. — Она знала это имя. Ошенко был российским физиком, который несколькими годами ранее получил премию "Америкус".

— Для меня это большая честь, — сказал Ошенко.

— И Мария Капитана. Из Памплоны. Мария — правозащитница. И Никлас Ляйтнер. Никлас из Гейдельбергского университета. Если у вас есть какие-то серьезные надежды прожить еще три столетия, он — тот человек, с которым вы хотели бы познакомиться.

Она также познакомилась с писательницей-лауреатом, президентом Оксфорда и, что самое важное, с Самантой Кэмпбелл, директором проекта Академии.

Кэмпбелл было за шестьдесят, у нее была приятная улыбка и черные волосы, которые резко контрастировали с ярко-голубыми глазами. — Прекрасная работа, Присцилла, — сказала она. — Завидую вам. Вы, безусловно, успешно начали свою карьеру.

— Спасибо, доктор Кэмпбелл...

— Надеюсь, — сказала Патриция, — вы не будете пытаться украсть ее у нас.

— О, нет. — Она сверкнула улыбкой, давая понять, что ничего подобного не сделала бы. — К сожалению, мы не смогли бы даже приблизиться к той сумме, которую вы, должно быть, платите ей.

— На самом деле, — сказала Присцилла, — я подавала заявление.

— Действительно? И мы упустили эту возможность? Что ж, — она пожала плечами. — Наша потеря.

Патриция передала ее Фрэнку, но перед этим предположила, что ей нужно имя, которое звучало бы более героично. — Присцилла на самом деле не подходит, не так ли, Фрэнк?

— Да, — сказал он, — не совсем. Если вы собираетесь серьезно продвигаться вперед, нам нужен более звонкий вариант вашего имени. Присцилла — это слишком модно.

— Моя мама называла меня Присси.

Патриция рассмеялась. — О, это было бы здорово.

— Что-нибудь вроде Сандаун подошло бы, — сказал Фрэнк.

— Уже занято.

— Знаю. Но Бэкуотер может сработать.

— Великолепно, — сказала Присцилла с невозмутимым видом. — Когда я была маленькой, то пыталась заставить всех называть меня Хатч.

— Жаль, что не получилось, — сказала Патриция.

— Все эти люди, — сказал Фрэнк, — поддерживают проект Академии. Если они добьются своего, это может привести к проведению серьезных исследований. Мы пригласили их сюда, чтобы укрепить их настрой и дать им возможность познакомиться друг с другом. Некоторые из них заработали себе репутацию организаторов. Так что кто знает, что из этого может получиться?

— Вы пригласили губернатора Макгрудера? — спросила она. — На него не помешало бы немного повлиять.

— Мы ни в коем случае не могли этого сделать. Если бы он узнал об этом, то использовал бы это против нас. Вечеринка стала бы еще одним примером расточительного расходования средств. На самом деле, когда мы услышали, что он приезжает, то задались вопросом, узнал ли он о ней. Но я думаю, что это совпадение. Надеюсь на это. — Он оглядел зал. — Мне нужно пообщаться, — сказал он. — Развлечься. А вам, Присцилла?

— Да?

— Не уходите раньше времени, ладно?

* * *

Она не ожидала VIP-обслуживания. То, что Фрэнк даже на мгновение допускал мысль о том, что она может уйти преждевременно, когда у людей сложилось впечатление, что она героиня, продемонстрировало, как мало он знал ее. Она почувствовала себя немного неловко, когда Патриция начала представлять ее, но по мере того, как они продвигались по залу, и все гости, казалось, принимали ее за знаменитость, беспокойство исчезло. Теперь она чувствовала себя королевой.

В условиях неравномерной гравитации танцы могут стать испытанием для тех, кто к этому не привык. В результате Присцилла обнаружила, что гости с некоторой неохотой выходят с ней на танцпол. Но в конечном счете они были готовы попытать счастья. Биолог из Амазонии Леандро Сантана сказал ей: — Как только вы увидите улыбку крокодила, больше ничто вас не испугает. — Тем не менее, он лениво последовал за ней на люсинду. И тут загорелся.

Она танцевала почти со всеми мужчинами в этом заведении, обменивалась шутками с женщинами и даже рассмешила Патрицию. Музыка, конечно же, звучала из аудиосистемы. — Если бы мы пригласили группу для чего-то подобного, — сказал ей Фрэнк, — это было бы освещено во всех средствах массовой информации.

Она подумывала о том, чтобы изложить свое мнение доктору Кэмпбелл, но, возможно, это могло бы показаться поспешностью. Кэмпбелл теперь знала, кто она такая, и, возможно, на данный момент этого было достаточно. В любом случае, она чувствовала бы себя неудобно, уволившись с работы после того, как Патриция и Фрэнк сделали для нее все возможное.

Обычно она была осторожна в выпивке. Но все хотели выпить за нее, и тогда они поднимали тосты друг за друга. К концу вечера она и сама была изрядно навеселе. Причина, по которой некоторые гости задержались допоздна, заключалась в том, что станция работала по Гринвичу. А два часа ночи по Гринвичу были всего лишь девятью часами вечера на восточном побережье Нью-Йорка.

* * *

Она проспала, проснулась с головной болью и, наконец, добрела до офиса. Фрэнк заглянул к ней и предположил, что она, возможно, захочет отдохнуть остаток утра. — Выглядите немного измученной, — сказал он.

Он ушел с вечеринки незадолго до нее, и Присцилла не хотела, чтобы он думал, что он круче ее. В конце концов, этот парень был всего лишь бюрократом. — Я в порядке, Фрэнк, — сказала она. — Не переживайте.

Он долго смотрел на нее. — Ладно. Вам лучше знать. Но дайте мне знак, если решите уйти, хорошо?

— Я буду здесь, — сказала она.

Она налила себе кофе, вывела на дисплей файлы по техническому обслуживанию операционной зоны и подперла подбородок правой ладонью. — Никки, — сказала она, закрыв глаза.

— Да, Присцилла.

— Дайте мне знать, если увидите, что Фрэнк направляется в эту сторону.

— Конечно, Присцилла.

* * *

Она задремала на несколько минут. Но заснуть было невозможно. Она встала, пошла в ванную и обтерла лицо холодной водой.

Помогла еще одна порция кофе. Она нормально провела утро, пропустила обед и просидела час в гостиной. Вторая половина дня тянулась бесконечно долго. Больше никаких вечеринок, решила она. Только не так. Только не в будний день.

Она уже собиралась уходить, когда позвонила Никки. — Присцилла, мистер Айраско спрашивал, здесь ли вы еще. Я сказала ему, что здесь. Надеюсь, все было в порядке. В любом случае, он хочет видеть вас в своем кабинете.

* * *

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— О, я в порядке, — сказала она. — Что вам нужно, Фрэнк?

Он посмотрел на нее с сомнением. — Губернатор Макгрудер хочет встретиться с вами.

— Губернатор хочет встретиться со мной, Фрэнк? — У нее перехватило горло. — Опять "Гремлин"?

— Приятно провести время в центре внимания, Присцилла. Я уже видел такое раньше. Это может продолжаться неделями. Но как только это пройдет, все исчезнет.

Господи. — Когда?

— Обычно пару недель. Но сейчас это продолжается немного дольше.

— Нет, я имею в виду, когда он хочет меня видеть?

— О. — Он взглянул на часы. — Как только мы сможем прибыть.

— Шутите.

— Я никогда не шучу, Присцилла.

Ее глаза закрылись. Ей хотелось закричать. — Как я выгляжу? — спросила она.

— Вы выглядите нормально. — Он колебался. — Я мог бы сказать ему, что вы заболели.

Было очевидно, что он не хотел этого делать. — Нет. Идемте. — Он повел ее к двери, но не повернул, как она ожидала, к кабинету Патриции. — Куда мы направляемся?

— Он направляется к причалу. — Когда они добрались туда, лифт был открыт. — Послушайте, — сказал он, — вы ведь знаете, как этот парень относится к нам, верно?

— Конечно. Он хочет закрыть нас.

— Не давайте ему повода, который он мог бы использовать.

— Не буду.

— Просто скажите ему правду, о чем бы он ни спросил, но не приукрашивайте. Хорошо?

* * *

Эндрю И. Макгрудер — для своих избирателей "Большой Энди" — не зря назывался этим прозвищем. В нем было около шести с половиной футов, и на "Юнионе" он, вероятно, сбросил 260 фунтов. Его черные волосы начали седеть на висках и редеть на макушке. На нем были брюки цвета хаки и белый пуловер. Присцилла достаточно часто видела его на головидении, чтобы знать, что он не похож на обычного политика, который говорит избирателям все, что угодно, лишь бы они остались довольны. Он был способен к обучению и продемонстрировал это, изменив свое мнение по некоторым вопросам, таким как налог на общие цели. И, казалось, был готов признать, что совершал ошибки. Это были не те качества, которые она ожидала увидеть в политическом деятеле. Он дорого за это заплатил. Его оппоненты постоянно обвиняли его в легкомыслии. Тем не менее, ей не нравился этот парень. И дело было не только в его отношении к исследованию космоса. Что-то в его глазах подсказывало ей, что ему нельзя доверять.

Он стоял у одного из порталов в окружении примерно сорока человек, половина из которых были техниками. "Сидни Томпсон" был пришвартован снаружи, его нос был виден репортерам, которые фотографировали его и задавали вопросы. — Приятно быть здесь, — сказал он. — Не поймите меня неправильно. Эти люди совершили несколько невероятных подвигов. Я имею в виду, вы смотрите туда и думаете о том, чего мы достигли, и... — Он покачал головой. — Я горжусь этим.

— Тогда почему, — спросил один из репортеров, — вы пытаетесь их закрыть?

— Я не собираюсь. — Он непреклонно покачал головой. — Я пытаюсь спасти программу. Но вы не хуже меня знаете, что страна не может нести текущие расходы. Как и другие члены ВКУ. В нынешнем виде космическая деятельность является обузой для всех.

— Я знаю аргументы: Космик, Силестьел, Стеллар Экспресс и другие частные корпорации преуспевают. Но это происходит за счет налогоплательщиков. Если корпорации хотят космических путешествий, это прекрасно. Но они должны платить за это.

— Послушайте, мы еще толком не научились, как это делать. Мы теряем людей и ресурсы. Несколько недель назад у нас погиб пилот. Нам не нравится это признавать, но мы должны смотреть правде в глаза. Мы можем продвинуться еще на несколько шагов вперед. Но если мы это сделаем, все рухнет. И я уверяю вас, если ВКУ рухнет, если нам придется закрыть "Юнион", это будет конец. Мы больше не вернемся сюда. По крайней мере, при жизни любого из нас. Поэтому я предлагаю прислушаться к здравому смыслу. А теперь давайте подведем итоги. Мы можем подождать, дать этому немного времени, и в конце концов, — он поднял обе руки, обводя доки, "Томпсон", операционную зону, саму станцию, — в конце концов, возможно, сможем восстановить и оживить все это.

Патриция Маккой стояла в стороне и наблюдала. Фрэнк направился прямо к ней. — Как дела? спросил он шепотом.

— Могло быть и хуже. — Она посмотрела на Присциллу. — Вы в порядке?

— Я в порядке, Патриция.

— Хорошо. Будьте осторожны в своих словах. — Она подвела ее к парню, который, очевидно, был членом команды губернатора. — Вот она, Клод.

Клод был пожилым афроамериканцем. Он взглянул на Присциллу, очевидно, оценивая ее, и выразил одобрение. Их взгляды так и не встретились. Он поднял левую руку так, чтобы Макгрудер мог ее видеть, и показал, что это та самая.

Макгрудер никак не отреагировал. Он закончил свою речь, что-то о том, что ресурсы, которые мы экономим сейчас, будут расти и в конечном итоге спасут космическую отрасль в будущем. Затем он замолчал. — Только что вошла молодая леди, с которой я хотел бы вас всех познакомить. Присцилла Хатчинс, не могли бы вы подойти и поздороваться, пожалуйста? — Он одарил ее улыбкой, которая из-за своего обаяния стала важным фактором в предвыборной кампании. Этот парень, по ее мнению, получит значительную долю голосов женщин. Репортеры расступились, освобождая ей место. Клод легонько подтолкнул ее.

— Я уверен, что все здесь присутствующие, — сказал губернатор, — знают Присциллу Хатчинс. Это та молодая леди, которая в прошлом месяце благополучно доставила домой учениц после гибели "Гремлина". — Он протянул ей руку. — Привет, Присцилла. Приятно, что вы зашли, и приятно познакомиться с вами.

— Спасибо, губернатор. И мне приятно.

— Всегда приятно провести время с настоящей героиней.

— Я не героиня. Просто случайно оказалась там, когда появились герои.

— А еще вам посчастливилось лететь домой с этими детьми. Мы все благодарны вам за это. — Он ухмыльнулся и посмотрел на репортеров, затем на "Томпсон". — Я рад, что не понадобился им, чтобы доставить одну из этих вещей домой.

Присцилла не знала, что сказать, поэтому просто стояла, глядя на толпу и чувствуя себя глупо.

Глаза Макгрудера сузились. — Вы выглядите усталой, Присцилла.

— Я в порядке, — сказала она.

Он снова повернулся к аудитории: — Посмотрите на нее. Она делает все, что в ее силах, чтобы держать глаза открытыми. — Он вздохнул. — Именно такой эффект я всегда произвожу на красивых женщин.