— Ты моему Николаю не отказывай, если замуж позовёт, — быстро сказала она и склонилась к уху Нины, чтобы страстно зашептать: — Не отказывай. Знаю, что насчёт любви тут у вас пока не светится даже. Рано ещё. По времени-то. Но ведь... Привыкнете друг к другу — глядишь, и любовь появится.

— Марья Егоровна, — решилась после долгой паузы ошеломлённая Нина. — Я не понимаю. Николай — видный мужчина. Так почему же... я? С детьми?

Та снова вздохнула и объяснила:

— Он всегда деловой был, в отличие от братьев. Сколько мы ему девок знакомиться водили — не счесть. Он на них... чисто как на манекены смотрел. Смотрел, да будто не видел. А когда я ему недавно голову решила намылить разок, что меня без внуков оставляет, он мне вроде как свою эту... позицию высказал. Сказал — мол, собирается сначала крепость построить. Ну, в смысле — дом. А потом — деньжат поднакопить, чтобы основа для семейной жизни была. А в конце признался: мол, девки те ему неинтересны. Не то — вроде как. А тут... Он как тебя увидел, так ему уже никакой основы не надо, хоть и не скажу, что он нищий у меня. Никогда не видела, чтобы он так на женщину смотрел, как на тебя смотрит. Из-за тебя же в бараке торчит, как приклеенный. И детишки твои ему по сердцу — сама небось видела, как он с ними... Нина, ты уж не отказывай ему...

— Но... — неловко начала Нина. — Я ведь его совсем не знаю. Мы несколько вечеров погуляли — и всё. Помогает он мне в комнате — спасибо ему огромное, но... слишком уж всё это неожиданно, Марья Егоровна. Может, не спешить?..

— Так я и говорю! — обрадовалась управдомша. — Погуляете, поговорите, друг дружку узнаете. А там, глядишь, и слюбится! Давай-ка я тебе сейчас печку затоплю, а дальше ты уж сама. Пусть детишки в тепле спать будут!

Нина, нервно хохоча про себя, успокоенно осела. Первые слова Марья Егоровны о замужестве она восприняла так, что Николай вот прямо сейчас предложит ей руку и сердце... И только сейчас-то и выдохнула. Время есть. А там...

Марья Егоровна и в самом деле растопила печь, ещё немного поболтала, расхваливая своего младшенького, а потом, пожелав спокойной ночи, вышла. А Нина посидела чуток, ошарашенно улыбаясь — вспоминая первые слова управдомши о том, чтобы сыну её не отказывала. Наконец пришла в себя и вошла в большую комнату, чтобы переодеть детей в домашнее.

Оба сидели у коробки с котятами и двигались как-то замедленно. Присмотревшись, Нина хмыкнула. Вместо того чтобы переодевать обоих, наоборот — принялась готовить их ко сну. Заставила подойти к умывальнику, а затем переодеться в пижамки... Когда устроила на обоих, лежащих и дремлющих, котят, звякнул мобильник. Новое сообщение. Открыла "Входящие" и улыбнулась: "Посидим на скамейке?" Взглянула на детей. Санька уже посапывал. Анюта всё ещё возилась, устраиваясь поудобнее, чтобы и самой вольготно раскинуться, и Плюшке спокойно лежалось. Наконец и эти затихли, хоть Нина и боялась, что после такой энергичной прогулки долго не заснут.

Осторожно выглянула в окно. На скамье, кроме него, сидели ещё несколько человек. Ничего. Он пригласил — значит, ему среди своих знакомцев с нею вместе тоже комфортно посидеть.

Быстро написала: "Выхожу".

И вышла. Когда подошла к скамье, Николай подвинулся так естественно, что остальные тоже потеснились, как будто не впервые освобождать место для его подруги. Нина и села, поначалу смущённая, но затем легко втянулась в общий разговор.

Сидели, болтали — кто о чём. Обсуждали новости, погоду, гадая, будет ли новый, обещанный дождь. Кто-то пересказывал спортивные сводки, кто-то — делился впечатлением от просмотренного фильма. Его, невидимого в темноте, кстати, выслушали со вниманием, а потом Николай спокойно склонился к уху Нины и вполголоса спросил:

— В кино пойдём?

— После работы? Да, — уверенно ответила она.

Потом дождь принялся накрапывать. Мелкий, но упорный. Недовольно охая на него и ворча, жильцы стали потихоньку уходить со скамьи, причём у Николая спросили, в самом ли деле он хочет поставить над скамьей навес от дождя. И тот пообещал сделать.

Он проводил Нину до двери в комнату, возле которой они ещё немного постояли, вспоминая виденное и рассказывая о впечатлениях от прогулки в парке... Распрощались, и Нина зашла к себе.

Дети спали.

Она слушала, как уходил Николай в комнату матери.

И понимала: пора всерьёз заняться теми делами, которые касаются лично её.

И это даже не преследование бывшего.

Это — дело Матрёны. Что-то подспудно подсказывало, что призрак успокоится лишь тогда, когда кто-то... поможет ему. И Нина собиралась стать авантюристкой. Она продумала кое-что, чтобы понять призрака.

И первые шаги сделала сама. Легла спать в одежде, готовая к прогулке, если та, конечно, будет. Рядом положила мобильник с настроенным на подъём будильником. У входной двери дожидались прорезиненные полусапожки и плащ — на этот раз не одноразовый, а хороший, чтобы дождевые капли, если что, стекали, но она не успела бы промокнуть. С зонтом посомневалась, но решилась взять в качестве оружия. Сложенным. А там — посмотреть, стоит ли его раскрывать.

...Без пяти минут двенадцать она, одетая для долгой, если что, прогулки и вооружённая зонтом, прильнула к краю покрывала в ожидании.

Может, и не ровно в полночь, но Матрёна появилась. Как всегда, во главе своего призрачного воинства... Нина мгновенно задёрнула краешек покрывала и бросилась к входной двери. Дверь заперла и чуть не на цыпочках помчалась к выходу. Внутри — нервное хихиканье: интересно, что подумал призрак при виде неё, сбежавшей от окна?

Выскочила из барака и тут же свернула к окну своей комнаты. Зонт, в сложенном виде, сжимала в руках, несмотря на чуток усилившийся дождь. Замедлила шаги при виде множества смутных теней, но подошла ближе. Постепенно призрак Матрёны появился перед ней из этого призрачного сонма.

Сегодня Нина не собиралась сомневаться и размышлять обо всём, что уже знала. Она резко, хоть и негромко сказала:

— Веди!

И шагнула к Матрёне, показывая, что готова прийти туда, куда её поведут.

И замерла, когда призрак не сразу, но повернулся к ней "спиной". Счастье, что лицом Матрёна тоже "развернулась". Было бы страшновато следовать за призраком, чьи чёрные глаза впиваются тебе в лицо.

И снова — вниз, к дороге. Быстро, почти бегом. Под дождём, который лил как-то равнодушно, словно ему самому надоело... Мимо магазина и вдоль автомастерских, а потом — и монастырской ограды. Перешла дорогу между монастырским садом и опушкой лесопарка. Время от времени призраки застывали в воздухе, и Нина лихорадочно готовилась читать "Отче наш", если они вдруг на неё нападут. Но враждебности от них, как пару раз ощущала от Матрёны, не чувствовала. И шла за ними далее. Матрёна всегда держалась рядом — разве что на шаг впереди.

Если Нина думала, что её приведут на кладбище, то ошиблась. Её завели в лесопарк — как она поняла, на ту же полянку, где она нашла споткнувшегося и упавшего Санечку в окружении призраков. Матрёна и призраки замерли на той полянке, "глядя" на Нину настолько выразительно, что и она сообразила: вот то место, которое для них важно. Но чем и почему?

Матрёна отплыла чуть подальше от неё и будто осела на землю. В землю. И отчётливой рукой, нет — даже ладонью коснулась земли.

Нина постояла немного, а потом присела на корточки, насторожённо глядя на призраков. Всё ли она поняла правильно? Надо коснуться земли? Но... зачем?

Надо — так надо. Коснулась земли. Ещё подумала: а вдруг здесь что-то такое всё-таки обронено, что в прошлый раз не нашла, но сейчас-то найдёт? Что-то, что поможет ей узнать нечто, открывающее тайну призрака Матрёны? Но так и не нашла ничего, проведя ладонью по травам, да и по земле.

Когда убедилась в том, что под рукой ничего важного — даже мало-мальски интересного предмета, подняла голову — и растерялась: ни одного призрака рядом! Даже самой Матрёны! Да что ж такое!

Вернулась домой промокшая и сердитая. По дороге злилась и ругала себя ругательски что решилась на этот поход. Знала же, что от призраков ничего не добьёшься! Нет же, побежала следом...

Дома развесила мокрый плащ и джинсы на верёвке вокруг горячей голландки, проверила, как дети. Спят. И забралась под одеяло, через минуты отчаянно жалея, что не приготовила себе горячего чаю. Ноги здорово мёрзли... Но постепенно согрелась и твёрдо решила, что больше с призраками общаться не будет. Ни на добровольной основе, ни под принуждением. Хватит. Поиграла с ними в загадки-отгадки...

И, сжав холодные плечи ладонями, постепенно уснула... Ушла в сны, которым поражалась, но проснуться из-за которых не могла, а только смотрела, по впечатлениям, даже во сне открыв рот на то, что происходило в совершенно невероятных сновидениях.

Глава шестнадцатая

Утром выяснилось, что Нина забыла поставить обычный будильник на сигнальный звонок. Всегда она вставала в шесть утра, детей будила в половине седьмого. И вот — на тебе! Глаза открыла только тогда, когда детей должна будить!

На цыпочках, прихватив с собой охапку одежды, удрала на кухню, где быстро привела себя в порядок. И, поставив на плитку кастрюльку с кашей, побежала будить детей и одновременно прибираться у котят.

Со всеобщей побудкой комната оживилась и зазвучала перекличкой брата и сестры, а также писком их котят.

Именно дети и заметили, что мама сегодня слишком задумчивая — настолько, что порой её необходимо несколько раз окликать, чтобы она пришла в себя.

— Мама! У тебя каша на плитке ругается! — звал её на кухню Санька. — Булькает! А можно — я её уберу? Или лучше плитку выключить?

— Не надо! — отзывалась брату Анюта. — Я чайник потрогала — он холодный! Надо его на плитку поставить. Мама, что мне сегодня надеть?

До Нины не сразу дошло, что сегодня все словно специально вознамерились отвлекать её от важных вопросов, которые возникли с последними снами. Но дошло. Пришлось сообразить, что в одиночестве будет легче думать, а значит — надо заняться выводом детей к няне Галюшке, благо та вот-вот должна появиться в общем коридоре... Так что Нина волевым усилием отрешилась от раздумий и принялась энергично командовать детьми и котятами. На новой волне стремительных действий мамы и дети принялись в темпе завтракать и одеваться для улицы.

А когда услышали голосок няни Галюшки, торопить уже их не надо было. Сами собрались и помчались к ней и сотоварищам по "группе".

Выпроводив сына и дочь, Нина вернулась в комнату и закрылась в ней, то есть: и в самом деле задвинула щеколду, а потом и вовсе завесила покрывалами окно. С Николаем она уже виделась — в общем коридоре: успели приветственно перекивнуться, пока Нина стояла возле няни и слушала её певучую скороговорку. Так что сейчас она хотела только одного — уединения, в котором надо бы ещё и крепко подумать.

На всякий случай, не доверяя "шторам" на окне, она включила электроплитку, сварила себе большую чашку кофе и устроилась там же, на кухоньке, совмещённой с прихожей, — на стульях возле одёжного шкафа.

Во сне ей объяснили кое-что.

Но с этим объяснением решила подождать.

Сначала о другом.

Интересовали три мысли, которые надо было бы продумать.

Итак, неизвестно, как остальные призраки, но Матрёна умела проходить стены — ну, или двери комнат. То, что Нине вчера и позавчера, как она подумала, почудилось, происходило на самом деле. Призрак побывал в её комнате. И явно не один раз.

Что делать? Ну, чтобы больше никто (даже из потусторонних сил! Или тем более — из них!) сюда не попал? Воспользоваться собственным советом для Дениса и попросить божественной помощи? Окропить стены и дверь, например, святой водой? Что-то Нине совсем не нравилось, что, кроме неё и детей, в комнату может попасть кто-то ещё!

Обдумав и твёрдо решив сбегать позже с банкой в церковь (например, пойти туда вместе с няней Галюшкой — типа, провожая её вечером домой!) и запастись святой водой, Нина переключилась на сон и те объяснения, которые она получила в нём.

Когда призрак Матрёны погрузился в землю и похлопал призрачной ладонью по почве, Нина подумала, что Матрёна требует от неё что-то найти. Но продолжение этого действа с похлопыванием она увидела ночью, едва свалилась спать.

И теперь, кстати чётко знала, что дурацкие и раздражающие сны про то, как она кокетничает с Савелием, — это сны, наведённые призраком!

Ведь в последнем сне Нина шла, ведя Савелия к месту, указанному призраком.

Причём этот сон её взбесил не меньше, чем предыдущие! И не потому, что пришлось держать Савелия за руку, к чему она отнеслась не то чтобы брезгливо, но уж точно с премерзким отвращением... Брр — в общем...

Нет, последний сон взбесил тем, что едва не сделал из Нины сумасшедшую: он повторялся и повторялся, словно призрак Матрёны старательно закреплял в её памяти, что именно она должна сделать: привести Савелия сюда! Сюда!

Отпивая горький напиток (любила без сахара), Нина только тем и держалась, что баюкала в руках чашку, наполненную кофе чуть не краёв, а то бы то и дело ёжилась, вспоминая, сколько ей пришлось пересмотреть одних и тех же кадров.

И вспоминала те сны. Вот что она недосматривала: кокетничая с Савелием, она манила его в лесопарк. Призрак Матрёны, видимо, подумал, что первый насланный на молодую женщину сон слишком непонятный для неё и долгий по действию. Поэтому сейчас наслала краткий и однозначный.

Да ещё шантажировала! Приставания призраков к подросткам — это именно был шантаж! Не сделаешь, как требую во сне, детишкам плохо будет!

Вспомнила те странные неприятности с ноутбуком и электричеством в комнате, которые напугали её во время работы...

Когда она выдохнула, с нервов выдув с остатками кофе и не вполне мягкие кофеинки, осталось продумать последнюю, третью мысль: как это сделать? Ну, привести Савелия в лесопарк? Предложенный Матрёной вариант не годился. Это только призраку могло показаться, что Савелий доверится новой жиличке и пойдёт с ней развлекаться в лесопарк. Нет, он обрюзг и ленив, как свин, свалившийся в жидкую грязь и не желающий вылезать из неё. Идти куда-то, где нет пусть грязной, но мягкой постели... Неа. Не пойдёт. Придётся думать...

Нина понимала, что Матрёна, по сути откликнулась на её вопрос: как избавить барак от блокады зловредными призраками. И соглашалась, что баш, предложенный на баш, равноценен. Но, если призракам было легче: взяли и ушли, то что делать ей?

Взгляд на прихваченный будильник. Полчаса до работы. Вряд ли она сумеет за эти полчаса придумать что-то полезное. Пока в мысли и в воображение лезло только одно: она проникает в комнату Савелия, её кулак летит ему в челюсть, он падает, и приготовленной верёвкой она по-шустрому связывает его, а потом тащит волоком в лесопарк. Хотя... Тоже не очень осуществимо: ещё несколько метров она ещё сумеет протащить этого вялого борова, то весь тот путь просто не для неё — для отощавшей бабы. Во-первых, сколько пройдёт времени, пока она его волочет? Во-вторых, первые же повстречавшиеся прохожие вряд ли не будут интересоваться, почему женщина куда-то тащит связанного мужика... Да и кулаком ему в челюсть...