Упс

"А вот это уже интересно. Уилкис, значит..."

Гарри невольно погрузился в себя, ошарашенный догадкой — целитель Уилкис запросто мог из одного только чувства мести за погибшего другого Уилкиса "придержать" выздоровление авроров Лонгботтомов. Если предположить, что эти Уилкисы связаны каким-то родством, что в тесном волшебном мирке неудивительно. А то, надо признаться, как-то слишком непринуждённо он вылечил родителей друга. Работа была скорее кропотливой, чем сложной.

Под впечатлением от мелькнувшей догадки удалось "позабыть" о Святочном бале и достаточно прохладно описать возрождение Тёмного Лорда.

Потом плавно перевёл рассказ на пятый курс. Ругнул Амбридж и обрисовал формирование ОД — преподавал там Гарри, но вся организационная часть была именно на Грейнджер, которая наложила хитрое проклятие на список отряда, в результате чего Мариетта Эджкомб и в следующем году щеголяла попорченной физиономией. Но апофеоз повествования наступил, когда Поттер поведал о том, как за минуту состряпанной, но брошенной наверняка дезой Гермиона отправила Амбридж к кентаврам, вломилась с их весёлой компанией в Министерство Магии и знатно там покуролесила, уничтожив Зал Пророчеств и хранилище Маховиков Времени. О её ранении он упоминать не стал.

На шестом курсе любимая преподавателями почти пай-девочка, только и сделала, что спёрла из кабинета Дамблдора книги с информацией о крестражах, в чём созналась лишь на седьмом курсе, который провела в партизанском отряде, скрываясь от властей, которые фактически всю троицу объявили террористами первой категории опасности. Заодно нагло грабанув Гринготтс.

Бедная террористка всебританского масштаба сидела с выпученными глазами — довольно большими и выразительными, на взгляд потенциального жениха — и почти не моргала, уйдя глубоко в себя.

— Так получается — я просто оторва какая-то, — она вопросительно посмотрела на товарища, откровенно наслаждающегося зрелищем. Дождалась кивка и продолжила, явно находясь мыслями ещё немного не здесь:

— Так, хорошо... Ты ступай к этим своим... кустам, мне надо всё обдумать... Да, как стемнеет, не забудь отправить ко мне Хедвиг, — напомнила ничего не забывающая мисс Грейнджер.

Ни к каким кустам Гарри не пошёл. Ему тоже очень многое нужно было обдумать. "С одной стороны, версия несколько притянута за уши: при той паранойе, что была в Аврорате во время войны, проверять должны были всех, хоть сколько-то причастных, и родственников, конечно, тоже. А с другой, имеем яркий пример мистера Малфоя, который подтверждает — определённое количество жёлтого металла, вовремя оброненное где надо, открывает любые двери. Стало быть, мог этот кадр и от судимости отвертеться, и на ответственную должность попасть." Доверившись тревожно сигналящей чуйке и заражённому манией преследования рассудку, он сел писать письмо Невиллу, делясь с товарищем мелькнувшей у него догадкой о причинах "неизлечимости" потери разума, постигшей его папу и маму. Разумеется, отдельной строкой шла настоятельная просьба обмозговать проблему совместно с родителями — у них опыт в этой части поболе будет.

Глава 17. Семейная

Появление Поттера у Дурслей осталось незамеченным — он просто аппарировал в свою комнату, чего никто, конечно, увидеть не мог. Когда написал Невиллу, то отправлять письмо не стал, потому что до наступления темноты выпускать Хедвиг не хотелось. Переоделся в обноски Дадли и вышел на участок, где продолжил наводить красоту. Как-то хорошо пошло, с настроением, улучшившимся после осознания факта, что день рождения кузена он в этом году пропустил. Да ещё и попытка вспомнить, почему в первые каникулы Вернон запер его и даже вделал в дверь кошачью дверцу для подачи узнику еды, успехом не увенчалась. Не из-за беспокойства же, которое доставляла сова! Там ещё решётка была поставлена на окно.

"М-да, старею, видимо. Вот и склероз потихонечку наступает." Как-то стёрлись из памяти мелкие детали семилетней давности. А тут ещё и есть захотелось, поэтому вернулся к себе наверх, оделся прилично и отправился на поиски кафе — в былые годы он этим не особо интересовался, но что-то подобное вблизи магазина вроде примечал.

Едва спустился вниз, напоролся на вернувшегося с работы дядю:

— Ты куда это собрался, негодный мальчишка? Для чего так вырядился? — заорал Вернон сразу в полный голос без какой-либо подготовки вроде простенького приветствия.

— Добрый вечер, мистер Дурсль, — меланхолично ответил подросток, аппарировал за спину этого жирного борова, вышел на крыльцо и затворил за собой дверь. Насколько он помнил, орать на него в местах, которые просматриваются соседями, родственники избегали. Даже Дадли с дружками подкарауливал его поодаль от дома.

Но на этот раз получилось иначе — Вернон вылетел на крыльцо и схватил племянника за плечо. Поттер резко вырвался, снова аппарировал за спину разъярённого родственничка и оказался в одном шаге от его необъятной задницы. Сам же толстяк продолжал движение вдаль — он ведь преследовал мелкого наглеца. От которого и получил подсечку, выполненную ногой, а не заклинанием. Ну и толчок в спину обеими руками от племянника самую капельку прибавил к скорости.

Всего две ступеньки избыточной высоты оказались достаточными для набора вертикальной составляющей движения, в то время, как горизонтальная составляющая тоже оставалась существенной — лицо Дурсля соприкоснулось с шершавым покрытием дорожки, о которую ободрало себя другое покрытие — кожное, потому что вертикальная составляющая обеспечила должный прижим в нужный момент.

Где в это время были дядины руки? Так и оставались вытянутыми вперёд, намереваясь удержать исчезнувшую добычу.

— Тётя! Дядя упал и поранился, — не меняя пофигистического тона, крикнул Гарри в сторону кухни и пошёл своей дорогой — поднимать трёхсотфунтовую тушу у него даже в мыслях не было.

* * *

Кафе отыскалось без труда. Готовили здесь нормально, то есть сытно. Поужинал плотно, скомпенсировав пропущенный обед, да и двинулся в обратный путь. Вечерело. Банда кузена ожидаемо появилась неподалеку, приметила очкарика и, словно рефлекс сработал, помчалась вдогонку.

Гарри, естественно, пустился наутёк по дорожке, огибающей детскую площадку. Хорошо бежалось, легко и в охотку, несмотря на набитое брюхо. Тропа, едва закончилось ограждение, нырнула сквозь кустарник в сторону давно заросшей канавы, провела по берегу до мостика, а на противоположной стороне разветвилась.

Выбрал поворот в обратном направлении, то есть побежал навстречу погоне, но с другой стороны топкой ложбины с водой на самом дне. Пирс попытался срезать, перемахнув через препятствие, что у него отлично получилось. Да вот беда, в момент приземления его челюсть встретилась с кулаком Поттера. Нокаут. Сложение двух импульсов — не шутка.

Вторым попытку прыжка предпринял Дадли, но не долетел — его ноги скользнули по склону и увязли в грязи, скопившейся на дне. Вязкой, липкой и вонючей. Разумеется, преследуемый не остался безучастным, ещё бы — такой подарок! Подбежал и, пользуясь тем, что толстяк размахивал руками, удерживая равновесие, носком кроссовка заехал кузену в солнечное сплетение. Младшего Дурсля мгновенно скрючило, отчего тот резко наклонился, ударился лбом о земляной склон, отразился назад и плюхнулся задницей в ту же грязь.

— Пирса домой отведите, — скомандовал Гарри оставшимся на противоположной стороне ещё двоим парням. — Его нужно доктору показать. А Дад сам отдышится и вылезет.

"Наверное", — добавил он уже про себя, глядя на оставшуюся от ботинок кузена колею, — "если грунт выдержит."

На Тисовой всё было тихо, если не считать забинтованного на всё лицо Вернона, пытающегося протолкнуть ложку через мешающие есть повязки. Подождав немного, чтобы за окном стало совсем темно, отправил Хедвиг к Невиллу с письмом, наказав вернуться к Гермионе, где и остаться на днёвки, свободно летая ночами. А потом внизу зазвучали громкие голоса — вернулся сынуля.

— Поттер! — заорал Вернон. И Поттер аппарировал прямиком в гостиную, где грязный, как свин, Дадли жаловался на то, что Гарри на него напал.

— И в другой раз нападу, если вовремя не уберёшься с дороги, — с танковым спокойствием заявил подросток: оправдываться смысла не было, а сдавать позиции нельзя. — Папенька твой тоже встал у меня на пути, за что и получил. Или вы уже забыли, что я ненормальный? — не дожидаясь обвинений, заявил тщедушный взлохмаченный очкарик. И аппарировал обратно в комнату раньше, чем последовала реакция на его выходку. Если он не может приложить родственников магией — посредством палочки, разумеется — то за счёт вёрткости и неуловимости всегда вырвется и найдёт способ больно ударить. Пусть знают и не нарываются. Кстати, если даже Гарри и не вырвется из лап недоброжелателя, аппарация выйдет парной — вместе со схватившим, непривычным к протаскиванию через поливочный шланг. Отчего в точке финиша состояние преследователя окажется настолько плачевным, что сделать с ним будет можно решительно всё. Даже отпинать. Не забыть бы о подобной возможности в случае, если его подкараулят!

Утром Поттер, как обычно, встал пораньше и занялся приготовлением завтрака на одну персону.

— Гарри, — произнесла неожиданно появившаяся Петунья. — Ни я, ни Вернон не потерпим в этом доме ненормальности. Тебе стоит очень хорошо подумать, хочешь ли ты оставаться здесь, или мы откажемся от опеки.

— Я не колдовал, тётя. Просто стал заниматься спортом и сделался быстрым и вёртким. Да и вообще, я ведь на самом деле их не трогал. Ну, мужиков твоих. Но и не спустил им обиды. И в дальнейшем не спущу.

— Как же быстро ты повзрослел, — вздохнула тётка и ушла.

"Оказывается, если не психовать, то получается и втолковать кое-что, — подумал Гарри. — Но обольщаться не стоит — за годы практики привычки имеют свойство укореняться. Ведь десять лет гоняли меня и в хвост, и в гриву. Наверняка снова попытаются накостылять".

В Лондон Гарри аппарировал в то же укромное место неподалеку от "Дырявого Котла", куда переносился за покупками. На этот раз отыскал книжный магазин, где и купил томик Шекспира в карманном издании, ориентируясь на упомянутое подружкой произведение. Устроился на скамеечке в тенистом сквере и принялся за чтение. Стиль изложения и язык поначалу слегка напрягали, однако постепенно приспособился и даже начал получать удовольствие. Да и история юных влюблённых невольно тронула.

Ну и главного для себя Поттер не пропустил — героиня отдалась любимому в возрасте тринадцати лет. А этого возраста подруга достигнет как раз нынешней осенью, то есть месяца через три. И вполне возможно, что ей начнёт срывать крышу точно так же, как и страстной итальянке, о которой писал Шекспир. Хотя, почему — возможно? Её уже и сейчас штормит. Вот откуда столь необъяснимая реакция на Локхарта! Вопреки логике, наперекор знаниям. Просто истошный визг девичьей души.

"Вид красивого самца оказался сильнее влияния отточенного разума. В прошлый раз. А как будет в этот? — размышлял юноша в позе роденовского Мыслителя. — Всё-таки девочки острее чувствуют. И природа на них влияет сильнее. Хотя, если не кривить душой, в нашей прошлой троице именно Гермиона мыслила по-мужски холодно и ясно, пытаясь направить бурлящие в них с Роном эмоции в конструктивное русло.

Будет ли она снова восхищаться этим павлином? И как к этому отнестись, если история повторится? А никак. Зачем плевать в душу дорогому человеку? Тем более, маленькой девочке, рядом с которой всегда чувствовал себя спокойно и уверенно.

Лучше просто проявить к ней внимание, которого в прошлый раз не проявил."

Гарри неспешно прогулялся до "Дырявого Котла" и прошёл в Косой переулок, где обстоятельно изучил ассортимент аптек. Запасся жаброслями. Потом вернулся в нормальный мир, чтобы купить себе плавки, и аппарировал к Грейнджерам — теперь у него была возможность предложить подруге подводную прогулку. И на обед её пригласить прямо сейчас — как раз время подходящее. Ведь вчерашний анализ ясно указал — суетиться не следует. А следует проявить внимание к девочке, которая раскатала на него губу. Ведь как-то почуяла, мелочь лохматая, что он её обхаживает! Хотя, конечно, столь положительной реакции на подобную "заявку" даже предположить не мог.

Дома была — удача! — только подруга, расположившаяся в гостиной и выполняющая летнее задание по трансфигурации. Картина сидящей в кресле с одной подвёрнутой под себя ногой сосредоточенной Гермионы, обряженной в футболку и коротенькую джинсовую юбочку была столь милой, что невольно вызывала улыбку. Поприветствовав подругу, пригласил её прогуляться до какого-нибудь кафе и пообедать, а не сидеть в столь солнечный день дома.

Пообедав там, куда привела его Гермиона, рассказал о жаброслях и предложил смотаться на море — понырять. Подруга с энтузиазмом согласилась, но потребовала возвращения домой за её купальным костюмом.

Аппарировали на пустынный каменистый берег неподалеку от Плимута, где бывали во время странствий в поисках крестражей. Хоть Гарри и рассказал Гермионе о первоначальных ощущениях после проглатывания жаброслей, но, видно, он и сам уже порядочно подзабыл, каковы они, так как ребятам они точно не понравились. Но всё же неприятные ощущения были мимолётны, по сравнению с тем, что им открылось потом — целый подводный мир и полная свобода. Нанырялись и наплавались они до одури, до дрожи в мышцах и синих тел, поэтому после окончания действия жаброслей с превеликим удовольствием устроились греться на горячих камнях под ласковым летним солнышком.

— Гарри! Ты ведь видел меня будущую. Какой я стану, когда вырасту? — вдруг спросила Гермиона, скосив взгляд на паренька, игравшего подобранной галькой.

— Изящная, с длинными стройными ножками, — ответил, прикрыв глаза, подросток.

— А... Э... Ещё какая? В остальных местах? — чуть краснея, продолжила допрос подруга. "Ну вот, начинается... Не зря меня предчувствия мучили."

— Попка будет подтянутая, кругленькая, на вид упругая, — всё так же, с прикрытыми глазами и полностью расслабившись, ответил Гарри, и вдруг, размахнулся, и кинул гальку в набегающие волны.

— А впереди? — не отставала уже заметно порозовевшая Гермиона.

— Грудь? — догадался Поттер. — Какая она в точности, я не видел. Но вполне заметная даже под тёплой одеждой. А про номер не скажу — я в них не разбираюсь.

— То есть, в прошлом у нас с тобой не было... этого самого? — насыщенно красный цвет заливал уже не только щёчки девочки, но и сполз на шею и грудь.

— Не было. Мы крепко дружили и не раз выручали друг друга, даже если это было рискованно, — честно ответил мальчик.

— То есть, страсть не вспыхивала, — огорчённо констатировала Гермиона. — Может быть от того, что привыкли друг к другу, сжились?