Ничто из этого не повлияло на тот факт, что его наблюдения очень точно подытожили впечатление Эдди от Магдебурга.
— Называть это беспорядком — значит оскорблять любой другой беспорядок, — сказал он через минуту, и Симпсон снова удивил его сухим смешком.
— О, я видел и похуже. Не очень часто, заметьте, но видел и похуже. И, учитывая, с чего они начинали, я на самом деле удивлен, что они так быстро с этим справляются.
Эдди задумчиво посмотрел на него. Он был более готов к тому, что Симпсон отпустит какое-нибудь язвительное замечание о примитивных строительных технологиях и никудышных архитекторах семнадцатого века. Вместо этого тон пожилого человека был просто вдумчивым. На самом деле, это могло бы вызвать одобрение, хотя Эдди и казался ошеломленным такой возможностью.
— Что ж, — продолжил Симпсон через минуту, — полагаю, нам следует связаться с местными властями и передать по радио сообщение о том, что мы прибыли. Думаю, сюда, мистер Кантрелл.
Он пришпорил своего скакуна, и Эдди снова оказался рядом с лошадью Джона Чандлера Симпсона.
Улицы Магдебурга, какими бы они ни были, были полны оживления. На самом деле, они были настолько оживленными, что Эдди быстро решил поступиться своей гордостью, спешиться и вести лошадь в поводу. Путешествие из Грантвилла было достаточно долгим, чтобы даже его навыки верховой езды заметно улучшились, но он знал свои пределы и понял, что достиг их, в первый же раз, когда из-за перекрестка неожиданно выехала одна из грохочущих деревянных телег. Ему удалось пережить протест своей лошади, поднявшейся на дыбы при внезапном, пугающем вторжении, но предел был очень близок, и он выпрыгнул из седла скорее поспешно, чем грациозно.
Симпсон же, напротив, просто сидел в седле, глядя на него, приподняв бровь. Его лошадь, само собой разумеется, едва заметно дернула головой. Эдди с удовольствием приписал бы это спокойствие ее врожденному миролюбию, но он знал, что гораздо больше оно связано с рукой, держащей поводья, и всадником в седле.
Симпсон подождал, пока не убедился, что Эдди крепко держит поводья, затем легонько цыкнул на своего скакуна и повел его сквозь суетливую толпу рабочих, повозок, фургонов с товарами, случайных отрядов шведских солдат и уличных торговцев. Эдди последовал за ним, сердито глядя на прямую, как шомпол, немолодую спину и чувствуя себя полным кретином.
Первоначальные булыжники мостовой перемежались грязными дорожками — на самом деле, обычно это были скорее лужи, чем грязь, — и Эдди был рад, что надел ботинки, а не кроссовки. Кроссовки "Найк" были не совсем подходящей обувью, когда приходилось пробираться по щиколотку в ямах, полных воды и вязкой грязи.
Эдди не видел столько людей в одном месте за пределами самого Грантвилла, с тех пор, как прибыл в семнадцатый век. И активность кругом была почти такой же, как в безумной индустрии, с помощью которой Грантвилл расширял свои жилые помещения, чтобы справиться с требованиями только что прошедшей зимы. Запах дыма, лязг инструментов, крики мастеров и невероятные запахи, исходящие от слишком большого количества людей, столпившихся на слишком маленьком пространстве.
Запах беспокоил Эдди еще больше, потому что он сильно отличался от того, к чему он привык. К своему удивлению, он обнаружил, что представления немцев семнадцатого века об общественной санитарии были гораздо лучше его ожиданий, учитывая его ограниченные познания в истории. Мелисса Мэйли объяснила ему, что это произошло потому, что он предположил, будто британская история была синонимом слова "история"". На самом деле, как правило, общественная санитария в Британии семнадцатого века была именно такой, как предполагал Эдди, — Эдинбург был особенно известен во всей Европе своей грязью, и Лондон не слишком отставал от него. Но в большинстве немецких городов существовала давно устоявшаяся система уборки общественных отходов, включая отходы жизнедеятельности человека, и исключительно для этой цели нанимался определенный класс людей. Это была система, которую американцы презирали, поскольку она низводила касту мусорщиков до социального статуса изгоев, почти как в кастовой системе индуистской Индии. Тем не менее, обычно это помогало удерживать наихудшие аспекты общественных отходов на разумном уровне.
Проблема заключалась в том, что Магдебург был, с практической точки зрения, совершенно новым городом. И он подозревал, что этот город уже был достаточно "заражен" американскими социальными и политическими идеями, чтобы стандартная система общественной санитарии функционировала в лучшем случае бессистемно. Не в первый раз со времен "Огненного кольца" Эдди открывал для себя, что социальные перемены в промежуточный период часто имеют столько же недостатков, сколько и преимуществ.
Поэтому он был не просто благодарен, когда Симпсон наконец остановился у стен наспех возведенного здания в двух кварталах от временной ратуши Магдебурга.
Полдюжины шведских мушкетеров стояли на страже у входа в американское "посольство" в сопровождении единственного американца в камуфляжной форме охотника на оленей, вооруженного полуавтоматическим дробовиком "Браунинг". Разница между изящным, современным оружием и неуклюжими шведскими фитильными замками была почти столь же заметной, как разница между хладнокровной настороженностью шведов и очевидной небрежностью американца.
Симпсон медленно спешился и передал поводья конюху, который выбежал из-за угла наспех собранного строения, чтобы забрать их. Тот же конюх забрал и лошадь Эдди, и Эдди был рад отдать ее ему. На самом деле он надеялся, что никогда больше не увидит эту остроухую клячу.
Но Симпсон почти не обращал внимания на конюха. Он задержался, чтобы снять седельные сумки, прежде чем позволить конюху взять его лошадь, но его поведение сильно отличалось от того, которое он продемонстрировал, когда они с Эдди остановились в одной из гостиниц по пути. Тогда он приложил немало усилий, чтобы убедиться, что о его скакуне позаботятся должным образом; на этот раз его внимание было полностью сосредоточено на часовых перед зданием.
Нет, — понял Эдди. — Не на всех часовых — только на Мэтте Лоури, американце.
Смотреть на хмурое выражение лица Симпсона было неприятно. Эдди подумал, что он похож на человека, который внезапно почувствовал запах сдохшего три дня назад скунса, и его собственное негодование непроизвольно возросло.
Очевидно, что богатая шишка из Питтсбурга с трудом сдерживал свое презрение к деревенщине, стоявшей перед ним. Вероятно, потому, что Мэтт не преклонялся должным образом перед врожденным превосходством Симпсона!
Эдди ждал, что Симпсон что-нибудь скажет, но пожилой мужчина только плотно сжал губы и кивнул солдату, который, очевидно, был старшим из шведских охранников. Затем он перекинул седельные сумки через плечо и вошел в здание.
— Для чего вы здесь? — спросил Пит Макдугал.
До "Огненного кольца" Пит возглавлял комитет по охране того же местного отделения организации объединенных шахтеров, президентом которой был Майк Стернс. Теперь он был личным представителем Майка Стернса в Магдебурге, по крайней мере до тех пор, пока восстанавливающаяся столица не будет готова к более широкому американскому присутствию. Находился ли он там в качестве посла в КШЕ или для того, чтобы служить интересам "генерал-капитана Гарса", было интересным вопросом, но Макдугал обладал врожденной дипломатичностью, необходимой для выполнения обеих функций одновременно.
Однако на данный момент эта дипломатия, по-видимому, была приостановлена.
— Надеюсь, мое письменное разрешение было достаточно ясным, — холодно ответил Симпсон.
— Ну, наверное, так оно и есть, — признал Макдугал. Он посмотрел на Симпсона с явной неприязнью, но его тон был достаточно вежливым. — Оно просто застало меня врасплох. Никто не предупредил меня о вашем приезде.
— Почему-то я не удивлен, — сухо заметил Симпсон. — Должен ли я понимать, что это также означает, что мистер Хейгуд тоже еще не прибыл?
— Нет, он здесь. По правде говоря, Джер приехал сюда вчера вечером, но, очевидно, произошла какая-то ошибка. Он получил сообщение, но никто не объяснил ему, почему именно он должен был это сделать. — Макдугал пожал плечами. — Одна из проблем с радиосообщениями заключается в том, что вы не можете напрямую поговорить с человеком, который их вам отправил.
— Такого рода путаница — это то, с чем нам лучше справиться, — заметил Симпсон. — Но, по крайней мере, он здесь. И надеюсь, что вы сможете оказать нам помощь, которую, как заверил меня президент Стернс, мы получим, несмотря на путаницу?
— Я попробую, — сказал Макдугал. — Но если бы Майк предупредил меня, что вы приедете, я бы сказал ему, что у нас и так не хватает людей. Не знаю, кого можно назначить местным гидом. Джер знает Магдебург не лучше, чем вы.
— А как насчет Мэтта Лоури? — спросил Эдди. Он знал, что должен был держать рот на замке, но взгляд, которым Симпсон наградил Лоури, действительно вывел его из себя. Идея назначить Мэтта гидом Симпсона, чтобы утереть нос старому высокомерному ублюдку его зависимостью от деревенщин, которые его окружали, очень понравилась подростку.
— Не могу без него обойтись, — быстро ответил Макдугал. — Фрэнк, я имею в виду, генерал Джексон, — поправился он, искоса взглянув на Симпсона, — издал постоянный приказ, согласно которому у нас здесь должен постоянно дежурить по крайней мере один старший офицер. А Мэтт выучил шведский лучше, чем кто-либо другой из моих знакомых.
— Это разумная предосторожность со стороны генерала Джексона, — сказал Симпсон, и Эдди увидел удивление на лице Макдугала. Но затем Симпсон продолжил холодным бесстрастным голосом. — Я могу понять, почему способность мистера Лоури говорить на местном языке делает его особенно ценным специалистом. Жаль, однако, что этот язык, похоже, единственное, чему он научился у шведов.
— Что это значит? — спросил Макдугал, и выражение его лица напряглось от гнева, когда он уловил тон Симпсона.
— Это значит, что шведские солдаты у вашей входной двери, по крайней мере, в пять раз более бдительны, чем он, — решительно заявил Симпсон. — Это печально. У него в два раза больше огневой мощи, чем у всех остальных, но если бы не шведы, которые присматривают за ним, любой, кто захотел бы, прошел бы мимо него. Или того хуже.
— Подождите минутку! — с жаром воскликнул Макдугал. — Мэтт работает здесь уже больше трех месяцев, и никто даже близко не подошел к тому, чтобы пройти его! И в отличие от некоторых людей, — он очень тщательно старался не смотреть на Симпсона в упор, — он был с армией при Альте Весте и Вартбурге. И там он тоже проявил себя чертовски хорошо.
— Возможно, так оно и было, — признал Симпсон, по-видимому, совершенно не обращая внимания на замечания Макдугала по поводу его собственного отсутствия в обоих этих боях. — И не похоже, что я выразил какие-либо сомнения в его мужестве или готовности сражаться. Но есть разница между мужеством, готовностью и дисциплиной, а дисциплина — это то, что помогает человеку быть начеку в таком скучном деле, как караульная служба, быть эффективным... и оставаться живым. У шведов это есть, а у него нет.
Он посмотрел прямо в глаза Макдугалу, и, к удивлению Эдди, именно Пит отвел взгляд.
— Ну, в любом случае, я не могу обойтись без него, — пробормотал Макдугал. Затем он встряхнулся. — Попробую найти для вас кого-нибудь из местных. Насколько хорош ваш немецкий?
— Сносно, — ответил Симпсон, — но у мистера Кантрелла лучше, чем у меня. — Спокойно произнесенный комплимент — если это был именно комплимент — застал Эдди врасплох, но Макдугал только кивнул.
— В таком случае, наверное, смогу кого-нибудь найти. Однако это может занять некоторое время. Вам есть где остановиться, пока вы здесь?
— Нет.
— Тогда, похоже, я смогу подыскать для вас комнату. Мы здесь все еще работаем над жилыми помещениями нашего "посольства". Уверен, что все это доведем до конца... когда-нибудь. Но пока здесь есть что-то вроде пансиона для тех, кто из нашего времени, и некоторых более высокопоставленных шведских и шотландских офицеров. На самом деле это больше похоже на казарму, но зато всего в паре кварталов к востоку отсюда. Можем поселить вас там.
— Это будет прекрасно, учитывая состояние местных строительных работ, — сказал ему Симпсон. — Полагаю, мы с мистером Кантреллом должны отправиться туда и устроиться, пока вы не найдете нам гида. Не могли бы вы связаться по радио с Грантвиллом, чтобы подтвердить наше прибытие?
— Я позабочусь об этом, — сказал Макдугал.
— Спасибо. В таком случае, я буду с нетерпением ждать встречи с мистером Хейгудом и нашим гидом. — Он кивнул Макдугалу, затем взглянул на Эдди.
— Идемте, мистер Кантрелл, — сказал он.
Будучи гражданином Соединенных Штатов семнадцатого века, Эдди гораздо больше привык ходить пешком, чем когда-либо, будучи американцем двадцать первого века. Что оказалось очень кстати, поскольку он следовал за явно неутомимым Симпсоном, Джером Хейгудом и их местным гидом Дитером Шванхауссером.
Хейгуд был обветренным мужчиной лет сорока пяти, со светло-каштановыми волосами и карими глазами. На нем была рабочая одежда и высокие ботинки на шнуровке, которые, несомненно, носились задолго до "Огненного кольца", а на поясе в гладкой черной нейлоновой кобуре висел старый армейский револьвер Кольт одиночного действия. Он был худощав и поджар, и двигался с такой стремительной, безграничной энергией, что Эдди уставал от одного взгляда на него. Симпсон, конечно, просто принимал все это как должное.
Эдди не очень хорошо знал Хейгуда — они никогда не встречались до "Огненного кольца", — но с самого начала было очевидно, что инженер не был поклонником Симпсона. Он был достаточно вежлив, но это было все, что можно было сказать о его отношении.
Шванхауссер, с другой стороны, был совсем другим человеком. Он не жил в Магдебурге до его разрушения, но большинство его родственников жили там, и он потерял их всех. Очевидно, это было частью того, что привлекло его в возрождающийся город, восставший подобно пыльному, дымчатому, хаотичному фениксу из собственного пепла. Тот факт, что он более чем сносно говорил по-шведски и уже немного владел английским, делал его чрезвычайно ценным для местных властей новой столицы, но Макдугал переманил его у них. Как именно он это сделал, оставалось для Эдди загадкой, но два компьютера, которые Макдугал получил из ценного запаса настольных компьютеров Грантвилла, похоже, имели к этому какое-то отношение.
Какой бы ни была причина, Шванхауссер стал одним из главных связующих звеньев Макдугала с городским правительством, и его знакомство с бесконечными строительными проектами, характерными для Магдебурга, оказалось весьма полезным. Тот факт, что они с Симпсоном поладили, как в горящем доме (Эдди признался себе, что здесь, на пепелище Магдебурга, это, пожалуй, не самая удачная метафора), тоже, похоже, ничему не мешал.
Эдди еще больше, чем когда-либо, чувствовал себя полузабытым придатком, когда следовал за остальными тремя спутниками.
