Ремус встал, Гарри все еще был в его объятиях.
— Я понимаю, к чему ты клонишь, Петуния, но... все мои друзья, вся моя семья ушли. Гарри — это все, что у меня осталось. Я бы хотел найти место в его жизни. Будь для него дядей, которым я должен был стать.
Петуния пристально посмотрела на него, уперев руки в бока.
— Тогда ты можешь забрать его у меня. Это единственный способ связаться с ним
— Я не могу взять его с собой, — в отчаянии сказал он.
— Если ты не возьмешь его, тогда все. Попрощайся.
На глаза Ремуса навернулись слезы. Он понял, чего она хотела. Для Гарри было бы безопаснее, если бы у него не было контактов; если бы никто из волшебников даже не знал, где он находится. Дамблдор был прав насчет этого. Это была семья Гарри, и они позаботятся о нем. Но мысль о том, что ему придется расстаться с этим маленьким мальчиком, разбивала ему сердце.
Но разбитое сердце было тем, к чему Ремус Люпин привык. Он уже потерял все, что имело значение в его жизни: родителей, лучших друзей, свою семью. Потеряв Гарри, он был заинтересован в том, чтобы Гарри был в безопасности, и это то, что действительно имело значение.
Он поцеловал Гарри в щеки, а затем в порез в форме молнии у него на лбу, крепко обнял его и сказал:
— Если я напишу тебе, ты будешь держать меня в курсе того, как у него дела?
— Нет, — строго сказала Петуния. — Либо возьми его с собой, либо попрощайся.
Ремус кивнул, в его глазах стояли слезы. Он крепко прижал Гарри к себе. Гарри потянул его за волосы и запечатлел на губах влажный поцелуй, прежде чем усадить его на землю.
— Ты будешь хорошо заботиться о нем? Оберегать его? — Спросил ее Ремус, когда Гарри попытался подняться на ноги.
— Я воспитаю его нормальным, — сказала ему Петуния.
Ремус кивнул, вытирая слезы.
— Спасибо. — Он наклонился и поцеловал Гарри в макушку. — Я люблю тебя, Гарри. Будь добр к своей тете Петунии. Когда-нибудь мы снова встретимся, я уверен в этом.
Гарри заплакал, и Ремусу потребовалась вся его воля, чтобы направиться к двери, а Гарри кричал ему вслед, и слезы лились из его глаз.
— нет! Му! Давай, Му! Иди! Уф, Му!
Когда Петуния закрыла за ним входную дверь, он остался стоять на крыльце, по его щекам текли слезы.
Гарри был бы в безопасности. Ничто другое в мире не имело значения, особенно разбитое сердце оборотня.
Гарри уставился на отца, в глазах Ремуса блестели непролитые слезы.
— Она даже не разрешала тебе писать или навещать меня?
Ремус покачал головой.
— Это была одна из самых трудных вещей, которые я когда-либо делал, Гарри. Теперь я понимаю, что произошло... Я должен был схватить тебя и убежать, но я понятия не имел, что они будут плохо с тобой обращаться.
Он кивнул. Он знал это, но понимал, что, очевидно, что-то все еще гложет Ремуса. Гарри отодвинулся от Джинни и крепко обнял отца.
— Но потом вы с дядей Сириусом подарили мне лучшую жизнь, о какой я только мог мечтать.
Ремус поцеловал его в макушку, крепко прижимая к себе.
— Я все равно всегда буду сожалеть, что оставил тебя в тот день, Гарри. Я очень сильно люблю тебя
— Я тоже тебя люблю, — сказал Гарри, уткнувшись в плечо отца.
Сириус обнял Гарри сзади, втискивая его между двумя отцами.
— Я тоже хочу тебя обнять!
Гарри рассмеялся, когда они, наконец, отпустили его, и, обернувшись, увидел, что Джинни улыбается ему. Он отодвинулся, чтобы сесть рядом со своей девушкой, а Сириус отложил воспоминание и выбрал другое.
— Есть еще два, которые, я думаю, нам стоит посмотреть сегодня, если ты не против?
— Конечно, — сказал Гарри, поворачиваясь к Джинни, Зи и Тонкс. — Вы двое не возражаете?
— Нет, если вы хотите поделиться этим с нами, — сказал Зи.
Ремус уселся в кресло и улыбнулся, когда его жена удобно устроилась у него на коленях.
— Давай посмотрим на них, Сириус
Сириус мысленно перенес эти два воспоминания.
Сириус протянул Гарри мягкую игрушку в виде олененка, которую он купил для него в тот день, и улыбнулся.
— Гарри, есть кое-что очень важное, о чем я хочу с тобой поговорить.
Гарри прижал олениху к себе, не сводя с Сириуса серьезных зеленых глаз.
— хорошо.
— Твои родители сделали меня твоим крестным отцом, а это значит, что они хотели, чтобы я позаботился о тебе, если с ними когда-нибудь случится что-то плохое.
— Автокатастрофа? — Спросил Сириус, и его глаза затуманились от смущения.
Гарри кивнул.
— Тетя Петуния сказала, что мои мама и папа погибли в автокатастрофе, и меня доставили к ним.
Сириус поджал губы.
— нет! Нет, Гарри, все было не так. — Он провел пальцами по волосам, заправляя их за уши, и повернулся боком на диване, чтобы оказаться лицом к своему крестнику. Он и представить себе не мог, что Гарри даже не знал, что случилось с его родителями. — Твои мама и папа были самыми храбрыми людьми, которых я когда-либо знал. Но был один плохой человек по имени Волдеморт. Он был злым волшебником, Гарри. Он причинял боль людям и пришел за твоими мамой и папой.
Глаза Гарри расширились, а рот приоткрылся, но он ничего не сказал.
— Джеймс и Лили, твои родители, пытались спрятаться от него, чтобы обезопасить тебя, но он нашел их. Твой отец, он пытался защитить тебя и твою маму, но злой волшебник убил его, а затем отправился за тобой и твоей мамой. Твои мама и папа пытались спасти тебя, и любовь, которую они питали к тебе, защитила тебя от злого волшебника. Но это не спасло их, и твоя мама тоже погибла. Этот шрам, — сказал Сириус, нежно прижимая палец к молнии, — это все, что у тебя осталось, когда злой волшебник пытался тебя убить. Только этот шрам.
— О, — тихо сказал Гарри. — Как я попал в дом тети Петунии и дяди Вернона?
Сириус улыбнулся, нежно убирая волосы с глаз Гарри. Ему было приятно видеть, что мальчик больше не вздрагивает, но его глаза по-прежнему настороженно следили за ним, как будто он не был до конца уверен, что полностью доверяет ему. — Я была так зол, когда узнал, что твои мама и папа умерли. Я знал, что кто-то сделал что-то плохое, чтобы найти их, потому что никто, кроме их друзей, не знал, где они прячутся. Итак, Хагрид, наш друг, отвез тебя в безопасное место, и я попытался выяснить, почему погибли твои родители. Но меня обманули, и потом меня посадили за решетку. Итак, Дамблдор привел тебя к сестре твоей мамы, Петунии, и попросил ее присмотреть за тобой.
— Тебя заперли? В чулане, где нет света и полно пауков? — Спросил Гарри более высоким, чем обычно, голосом.
— В некотором роде, да, но это моя близкая подруга, твоя тетя Минни, — сказал Сириус, усмехаясь, когда эти слова слетели с его губ. — Она помогла мне узнать, что меня обманули, и добилась моего освобождения. Итак, я решил найти тебя, чтобы узнать, нравится ли тебе жить с твоими тетей Петунией и дядей Верноном или, может быть, ты хочешь переехать жить ко мне?
— Жить с тобой? — Спросил Гарри, широко раскрыв глаза. — Жить здесь?
Сириус кивнул, улыбнулся Гарри и усадил его к себе на колени.
— Ты бы хотел остаться здесь, со мной, Гарри?
Гарри улыбнулся ему, его ясные глаза были полны доверия, когда он кивнул.
— Да, пожалуйста. Я постараюсь не быть неблагодарным.
— Тсс, я не хочу слышать, как ты это говоришь. Я так благодарен, что ты здесь, со мной. — Он поцеловал Гарри в макушку и улыбнулся, когда тот прислонился к нему спиной. — Гарри, ты можешь хоть что-то для меня сделать?
Гарри повернулся к нему, широко раскрыв глаза, и кивнул.
Сириус нежно провел пальцами по его густым спутанным волосам.
— Ты можешь рассказать мне, откуда у тебя эти отметины на спине? Те, которые никто не должен был видеть. Гарри задрожал, и Сириус притянул его ближе, обнимая. — Сириус пообещал, что никто и никогда больше не причинит тебе такой боли, Гарри. — Здесь ты в безопасности. Но ты должен рассказать мне, что произошло, чтобы я мог быть уверен, что никто и никогда больше не причинит тебе боли.
Гарри обнял Сириуса за шею и не отпускал, а Сириус нежно гладил его плечи и верхнюю часть спины. Они сидели так так долго, что Сириус уже решил, что тот не собирается с ним разговаривать, но тут он услышал шепот у своего уха.
— Я сожг бекон, потому что Потрошитель загнал меня на дерево.
— Кто такой Потрошитель?
— Пес тети Мардж. Он плохой пес. Не такой, как ты. Ты хороший пес. Он не любит никого, кроме тети Мардж. Она велела ему съесть меня, и я убежала, потому что он хотел бекона. Я залез на дерево, а дядя Вернон так сильно тряхнул дерево, что я упал. Я поранил руку, — сказал Гарри, держась за нее так, словно она все еще болела.
Сириус взял Гарри за руку и нежно поцеловал в то место, которое Гарри потирал, а Гарри одарил его милой улыбкой.
— Тетя Мардж схватила меня за ушибленную руку и потащила в дом. Она сорвала с себя ремень и отдала его дяде Вернону. Она сказала, что меня нужно научить, как быть хорошим мальчиком, как правильно себя вести. Затем она усадила меня на стул, и дядя Вернон ударил меня. Я заплакал, а она ударила меня по щеке, — со слезами на глазах сказал Гарри, когда Сириус нежно поцеловал его в щеку.
— Я старалась не плакать, но было так больно. И тетя Мардж сказала дяде Вернону, что он бил меня не очень сильно, поэтому он бил меня снова и снова, а потом вошла тетя Петуния и закричала. Она оттолкнула тетю Мардж, стащила меня со стула и повела в ванную, промыла мои порезы и заставила пообещать, что я никому не расскажу о случившемся. Она сказала, что дядя Вернон очень разозлится, если я расскажу. Затем она заставила меня подойти к чулану и заперла внутри. Она не разрешила мне выйти на завтрак. Мне пришлось пойти пописать на свою кровать, — сказал он, краснея и со слезами на глазах. — Тетя Петуния была сумасшедшей.
— Кто такая тетя Мардж, Гарри? — Спросил Сириус, испытывая некоторое облегчение от того, что Петуния, по крайней мере, увидела ужас в том, что сделал ее муж, по крайней мере, с точки зрения смущения, а не реальной озабоченности, но все еще злясь, потому что она ничего не сделала, чтобы остановить это, и заперла своего племянника в чулане, чтобы уморить его голодом и заставить сидеть в своей комнате. Мерлин знал, как долго он был в грязи, как будто это он был виноват в том, что его избили.
— Сестра дяди Вернона. Она говорит, что я неблагодарная маленькая дрянь, которая заслуживает всяческого дерьма. Тетя Петуния разозлилась, когда я спросила, что это за дрянь.
Сириус кивнул, надеясь, что Гарри не почувствовал исходящего от него гнева.
— Это не очень-то приятно, Гарри. Тетя Петуния и дядя Вернон часто запирали тебя в чулане?
— Ага. Дядя Вернон каждый вечер после ужина запирает дверь, и я никогда не выхожу, пока не наступит время завтрака. Тетя Петуния дает мне пять минут на то, чтобы сходить в туалет, а потом я должен приготовить завтрак. Только когда не подгорает бекон или нет тостов для меня, — серьезно сказал ему Гарри. — Мне грустно, когда я не получаю тост, и тогда у меня болит живот.
— У тебя было много еды, Гарри? Я имею в виду, что ты ел в доме тети Петунии и дяди Вернона?
Гарри пожал плечами.
— Если у меня подгорела еда, я должен ее съесть, потому что я мусор, поэтому могу есть мусор. Иногда с теплым хлебом и кусочками сыра. Однажды я ел клубнику, — сказал Гарри таким удивленным голосом, словно клубника была самой волшебной вещью, которую он мог себе представить. — А когда я упал в школе и ушиб колено, мисс Эмили подарила мне красный леденец на палочке.
— Цветочек, посмотри на меня, — сказал Сириус, дождавшись, пока взгляд Гарри упадет на него. — Ты не мусор. Ты совершенно особенный, невероятно любимый маленький мальчик, который заслуживает в жизни только самого лучшего. Я хочу, чтобы ты это запомнил,
Гарри кивнул.
— хорошо.
— Гарри, дядя Вернон больше никогда не обижал тебя после того дня с тетей Мардж?
Гарри сморщил нос.
— Иногда, когда я задаю вопрос, он вот так обнимает меня за шею. — Он потянулся вперед и положил свою маленькую ручку на шею Сириуса, пытаясь обхватить ее. — Он держит меня, и мне больно, и я не могу дышать. Иногда он просто отпускает меня или швыряет в чулан или об стену. Это всегда причиняет боль, поэтому я не задаю вопросов.
— Ты можешь задавать мне миллион вопросов каждый день, если захочешь, — сказал Сириус, целуя Гарри в лоб.
Гарри потянулся, чтобы коснуться губ Сириуса кончиками пальцев, и вздрогнул, когда Сириус поцеловал кончики пальцев.
— Почему ты касаешься меня губами?
Сердце Сириуса слегка дрогнуло, когда он снова поцеловал его в лоб.
— Это поцелуй, — он поцеловал Гарри руку и улыбнулся ему. — Это значит, что я люблю тебя. Иногда это помогает избавиться от боли, иногда это просто означает "привет" или "прощай", но всегда означает, что я люблю тебя.
Гарри улыбнулся и нежно коснулся губами щеки Сириуса.
— Вот так?
На глаза Сириуса навернулись слезы, когда он вспомнил, с какой легкостью Гарри, будучи ребенком, осыпал их всех крупными влажными поцелуями. Ремус, Джеймс, Лили и Питер — бездельники, — говорил он, прежде чем запечатлеть на твоем лице или губах большой влажный поцелуй. И теперь бедный мальчик даже не знал, что это такое.
— Точно так же, Гарри, слюнь, — сказал он, улыбаясь. — Так ты называл их, когда был маленьким.
— почему? — Спросил Гарри с глазами, полными недоумения. — Слюнь?
— Чмок-чмок, — с улыбкой ответил Сириус. — Это еще одно слово, обозначающее поцелуи, и твоя мама всегда говорила, что хочет чмок-чмок, а ты не мог этого сказать, поэтому говорил "слюнь". — Сказал он ему.
Гарри нежно поцеловал Сириуса в щеку и улыбнулся.
— Молодец, дядя Бродяга.
Сириус в свою очередь поцеловал его в щеку.
— Спасибо, Сохатик.
Камин засветился зеленым, и Гарри крепче сжал его шею. Сириус нежно провел рукой по его спине.
— Все в порядке, это просто камин, помнишь, как он крутился?
Гарри улыбнулся воспоминаниям, держась за Сириуса, когда тот встал, и из камина вышел высокий худой мужчина с длинной белой бородой.
— Альбус! — Сириус удивленно воскликнул: -Я не ожидал тебя увидеть.
Дамблдор кивнул, аккуратно отряхивая пыль со своей мантии.
— Я знаю, но я хотел лично рассказать тебе о своем дне в министерстве. Привет, Гарри.
Гарри уткнулся лицом в плечо Сириуса.
Сириус нежно погладил его по спине и осторожно усадил на диван, слегка польщенный тем, что Гарри попытался удержаться, прежде чем согласился сесть сам.
— Гарри, это профессор Дамблдор. Он директор Хогвартса. Это школа, в которую ходили я, твои родители и дядя Лунатик. Можешь передать привет?
— Здравствуйте, сэр, — тихо сказал Гарри, хватая плюшевую лань и снова прижимая ее к себе.
Дамблдор тепло улыбнулся, его глаза светились таким дружелюбием, что Гарри улыбнулся в ответ.
— Привет, Гарри, приятно видеть вас снова. И что это ты так крепко держишь в руках?
— Лань. Ее зовут Лили.
Сириус улыбнулся и пожал плечами, глядя на Дамблдора.
— Патронусом Лили была лань, а Джеймса — олень, я подумал, что он хотел бы иметь мягких игрушек в качестве напоминания, понимаешь? — Когда Дамблдор кивнул, он скрестил руки на груди. — Итак, что происходит? Ты ходил в Министерство магии?
