— Точно.
Ремус на мгновение уставился в зеркало, прежде чем улыбнуться.
— Я знаю, в чем дело.
* * *
Гарри наблюдал, как Джинни занимается с лошадьми. Он знал, что у него на лице глупая улыбка, но ничего не мог с собой поделать. Она была такой красивой. Ее волосы блестели на солнце, веснушки выделялись на алебастровом фоне. Он знал, что стоит ему прикоснуться к ней, и ее кожа станет нежной, как шелк. То, как ее шоколадно-карие глаза заплясали от счастья, когда лошадь уткнулась в нее носом, было просто прекрасно. Когда их взгляды встретились на другом конце паддока, любовь захлестнула его с такой силой, что он забыл, как дышать. Он не мог представить, что бы он делал без нее.
Она запрыгнула на Эбони, как можно естественнее, и то, как напряглись мышцы ее ног под красивой попкой в форме сердечка, заставило его вспомнить совершенно другой образ, промелькнувший в его голове... где-то в одиночестве, где эти ноги оседлали его, а не лошадь. Он понял, что ему тоже этого не хватало: прикасаться к ней. Мерлин, прошла целая вечность с тех пор, как он прикасался к ней, по-настоящему прикасался. Конечно, они целовались, но ничего более страстного не было со времен Сириуса...
Мысль об отце пронзила его сердце болью. Мерлин, он скучал по нему. В такие моменты, когда он забывал о нем, он чувствовал себя виноватым, как будто это неправильно — быть счастливым, когда Сириуса нет рядом. Но потом он слышал в голове слова Сириуса: "Не будь идиотом, иди и обними свою девушку", — и на его губах появлялась улыбка. Он скучал по нему больше, чем мог объяснить.
Наблюдение за Джинни помогло ему успокоиться. То, как ее волосы, собранные в конский хвост, подпрыгивали на ветру, как солнечные лучи отражались от каждой пряди, посылая в его сторону огненные золотые отблески. Она была так прекрасна. Мысль о том, что ее сейчас нет с ним, была чем-то, о чем он даже думать не хотел.
Он хотел прикоснуться к ней.
Эта мысль нахлынула на него так быстро, что он был вынужден наклониться и приподняться, когда его член затвердел.
Он хотел, чтобы его руки были на ней. Он хотел, чтобы ее руки были на нем.
Он вспомнил, как в последний раз, по дороге на встречу с Тео и Финном, эти руки обхватили его, а его член дернулся в джинсах. Как эти руки гладили и ласкали его, как ее большой палец скользил по его головке, под ней, щекоча и поглаживая... Блин, теперь он был полностью возбужден. Дыши, сказал он себе. Но наблюдение за мышцами ее задницы, когда она сидела верхом на Эбони, никак не улучшило его положения.
Когда она, наконец, спрыгнула на землю и оставила Эбони пастись, Гарри в считанные секунды оказался рядом с ней.
— Ты видел, как... ммм, — простонала она, когда он прижался губами к ее губам.
Джинни встала на цыпочки, обвив руками его шею, и он просто подхватил ее на руки, отнес к низкой ограде загона, усадил на нее верхом и поцеловал. Ее мягкие губы встречались с его губами снова и снова, и он наслаждался ощущением ее в своих объятиях, вкусом ее губ, и его руки скользнули вверх по ее спине, чтобы поиграть с кончиками ее длинного хвостика. Когда ее теплый язык встретился с его, он застонал и жадно углубил поцелуй, словно пытаясь стать частью ее.
Когда он, наконец, отстранился, чтобы перевести дыхание, то увидел, как затрепетали ее прекрасные золотистые ресницы, прежде чем его встретили эти теплые шоколадные глаза.
— Что это было? — спросила она его.
Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— Потому что ты — самое прекрасное видение, которое я когда-либо видел, и мне нужно было прикоснуться к тебе.
Ее глаза потемнели от желания.
— Гарри...
Гарри прижался лбом к ее лбу и поцеловал в кончик носа.
— Я люблю тебя, и я невероятно счастлив и благодарен за то, что ты здесь, со мной, не только в Джорджии, но и здесь, со мной.
Джинни улыбнулась ему.
— Я бы предпочла оказаться в другом месте.
Он наклонил голову, чтобы снова поймать ее губы в долгом страстном поцелуе, его руки лежали на ее пояснице, ее груди прижимались к нему, а их губы встречались снова и снова.
— Вы что, никогда не выходите подышать свежим воздухом? — Спросил Кэлвин, и они оба отстранились друг от друга.
Джинни прижалась к Гарри, положив голову ему на плечо.
— Иногда.
Гарри усмехнулся.
— Когда приходится.
Кэлвин ухмыльнулся.
— Что ж, считай, что тебя вынудили. Пора собрать лошадей и отвести их в конюшню, пока не началась гроза. Он с беспокойством посмотрел на небо. — И она приближается быстро.
Гарри кивнул, поворачиваясь и предлагая Джинни запрыгнуть к нему на спину, как на коня. Она так и сделала, и когда они направились через паддок за лошадьми, Гарри отчетливо ощущал, как она прижимается к его спине.
К тому времени, когда он поднялся к себе в номер, чтобы принять душ и переодеться к ужину, он все еще был напряжен как скала. У него было тридцать минут, чтобы принять душ и переодеться, прежде чем встретиться с семьей внизу. Сегодня вечером они планировали поужинать в ресторане "У Фло", и Гарри не терпелось показать Джинни это заведение, но в данный момент ему не терпелось заняться чем-нибудь другим.
Когда он встал под душ, то обхватил себя руками, даже не успев осознать, что сделал это, думая о Джинни. Он представил себе ее волосы и тело, и когда он подумал о ее фигуре, то вспомнил тот сексуальный черный пояс с подвязками, который она носила под школьной формой, и застонал. Ему стало интересно, какое нижнее белье она носила под одеждой теперь, когда они не были в школе. Он представил себе что-то кружевное и стал ласкать себя быстрее. Он потер большим пальцем головку, представляя, как это пальцы Джинни касаются его, как руки Джинни обхватывают его, как она стоит перед ним на коленях, одетая в пояс с подвязками и лифчик в тон... Вода стекает по ней каскадом...... ее розовый сосок обнажился...
Его рука задвигалась быстрее, и когда он представил, как ее рот обхватывает его, его захлестнула волна удовольствия. Он застонал, прислонившись лбом к кафелю, чтобы удержаться на ногах, и кончил себе в руку. Когда он наконец отдышался, то быстро умылся и оделся, чувствуя себя намного лучше.
Он встретил Джинни в коридоре и увидел, что она переоделась в черный сарафан на бретельках-спагетти с ярко-желтыми подсолнухами и кружевной отделкой по низу. Ее волосы были заплетены сзади в две косички, и когда она шла перед ним, он не мог не задаться вопросом, не требует ли ее платье подвязки, и почувствовал, как его член снова дернулся.
Ему действительно нужно было взять себя в руки. Но когда она обернулась, чтобы улыбнуться через плечо, он понял, что это маловероятно.
У него было предчувствие, что сегодня вечером перед сном нужно будет еще раз подрочить, и он задумался, сколько времени пройдет, прежде чем он сможет остаться со своей девушкой наедине.
* * *
Зи проснулась от ощущения трепетания и прикрыла живот руками, словно защищаясь. Это было нереально, как будто бабочки порхали у нее под кожей.
— Я чувствую вас, мои дорогие, — сказала она, потирая живот. Там уже появилась заметная выпуклость, которая начала формироваться, хотя ее все еще было достаточно легко скрыть под громоздкой одеждой. Но сейчас, лежа одна в своей постели, она для пробы провела по ней руками.
Она все еще чувствовала его запах. Запах леса и кожи. Он разнесся по спальне, как будто он только что был здесь, и она сглотнула, садясь. Сон казался таким реальным.
Они лежали в постели, она прижималась к его груди, кончиками пальцев водя по его татуировкам. Одна его рука лежала у нее на животе, теребя кольцо. Другой он успокаивающе поглаживал ее плечо.
— Ты назовешь девочку Минервой?
— Если один из детей будет девочкой, то да, — сказала она, улыбаясь ему.
Ее серые глаза встретились с его, и он улыбнулся.
— Мальчик определенно должен стать звездой.
— Я не знаю, кто здесь, Сириус.
Сириус погладил ее по животу.
— По одному от каждого, я знаю это. Наши дети. Один будет назван в честь богини, которой она станет и в честь которой ее назовут, а другой — звездой, как его папа...
— Надеюсь, не такой тщеславный, как его папа.
Он озорно ухмыльнулся.
— Ему, должно быть, очень повезло. Они там становятся маленькими человечками.
Зи кивнула, выводя имя Гарри на груди Сириуса.
— Я бы с удовольствием подарил тебе второго сына и дочь. Я не хочу спрашивать целителя, я думаю, что хочу удивиться, когда они родятся.
Свободной рукой Сириус взял ее за руку, проводя по своим татуировкам.
— Я бы написал их имена прямо под именами Гарри, у себя на сердце, там, где вы все должны быть. Он нежно поцеловал ее пальцы. — Богиня и звезда, поверь мне, — сказал он, прежде чем поцеловать ее. Ощущение его губ на своих заставило ее вздохнуть вместе с ним, и когда эти серые глаза встретились с его глазами, она почувствовала исходящую от него любовь.
— Сириус...
Он снова поцеловал ее, а затем наклонил голову, чтобы поцеловать выпуклость ее живота.
— Я люблю тебя. Всех вас.
Затем она проснулась в своей постели одна, чувствуя себя невероятно любимой и счастливой, прежде чем ее испугало шевеление внизу живота.
— Вы тоже почувствовали его, мои дорогие? Он наблюдает за нами. За всеми нами, и он любит вас так же сильно, как и я, ваш папа. Наша богиня и наша звезда, — сказала она с улыбкой.
Джинни уже встала и ушла, и Зи знала, что она с Гарри занимается утренними делами, связанными с лошадьми. Она заставила себя встать с постели и направилась в душ, чтобы подготовиться к предстоящему дню. Одевшись, она спустилась вниз, на кухню. Фло готовила на кухне, и ее глаза загорелись при виде родителей, сидящих за столом.
— Мама!
Сорча вскочила на ноги и обняла ее, прижимая дочь к своему плечу.
— Привет, моя малышка. — Она поцеловала ее в щеку. — Как тебе спалось?
На глаза Зи навернулись слезы.
— Он мне снился. Это было так реально, мне казалось, что он был прямо здесь, и когда я проснулась, я почувствовала его запах, мама. потом я... Я почувствовала, как дети зашевелились.
Сорча откинула волосы с лица дочери.
— Он здесь, прямо здесь, — сказала она, положив руку на сердце дочери. Она опустила руки на живот Зи, когда Миша подошел и заключил дочь в объятия.
Он нежно поцеловал ее в щеку.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Зи кивнула, поворачиваясь в объятиях отца.
— да. Я почувствовала, как малыши зашевелились, папа.
Миша улыбнулся ей.
— Я помню, когда твоя мама впервые почувствовала, что ты двигаешься, она сказала, что это было пугающее и волнующее чувство. — Он поцеловал ее в лоб. — Твой папа сейчас здесь.
От слов, которые он говорил ей в детстве, когда она нуждалась в нем, к горлу подкатил комок. Зи позволила ему заключить себя в его сильные объятия и вздохнула, прежде чем отстраниться.
— Когда вы двое приехали?
— Сегодня рано утром, — ответила Сорча, жестом приглашая ее присесть. — Извини, что это заняло так много времени. Миша кое-что перестраивал в отделе.
Зи приподнял бровь.
— Реорганизация?
— да, — сказал он, садясь рядом с дочерью. 0 Я беру отпуск, и мне нужно организовать все так, чтобы все шло гладко, пока меня не будет.
— Отпуск? Почему? У вас с мамой все в порядке?
Фло поставила перед ней дымящуюся тарелку с окрошкой на завтрак.
— Конечно, Захира! Твой папа не позволит тебе рожать детей без него.
Глаза Зи расширились, а Миша улыбнулся.
— Мы с Сорчей переедем в ваш коттедж в декабре, до окончания пасхальных каникул. Я просто хотел кое-что уладить, прежде чем приеду в Джорджию.
— Папа...
Он поцеловал ее в щеку.
— Тебе нужна помощь, папа? И мы будем рядом, чтобы помочь тебе. Твой папа здесь.
Зи снова обняла его, расчувствовавшись от этой мысли.
— Спасибо тебе, папа. Ты уже видел Гарри?
— Папа, и я помогали ему убирать навоз в конюшне. Они с Джинни должны были с минуты на минуту зайти в дом, чтобы принять душ.
Задняя дверь открылась, и вошел Колт, оставив ботинки на крыльце, а за ним Гарри и Джинни. Колт поцеловал Фло, прежде чем отправиться наверх переодеваться. Джинни пожелала ему доброго утра, прежде чем отправиться наверх в душ, а Гарри вымыл руки, прежде чем сесть за стол.
— Выглядит потрясающе, — сказал он, указывая на тарелку Зи.
— Бабушкина окрошка на завтрак, одно из моих любимых блюд.
Гарри улыбнулся Фло, когда она поставила перед ним миску.
— Спасибо, бабушка.
Фло поцеловала его в щеку.
— Яичница-болтунья, тертые картофельные оладьи, красный и зеленый перец, грибы, помидоры, бекон, ветчина и сыр с небольшим количеством хлопьев чили и свежего перца. Ешьте!
Гарри немедленно набросился на еду.
— Гарри, папа только что сказал мне, что в декабре они с мамой собираются временно переехать в мой старый коттедж, чтобы помогать мне с детьми.
Гарри сглотнул и потянулся за апельсиновым соком, прежде чем заговорить.
— хорошо. Мне не нравилось, что ты остаешься одна.
Зи одарила его обожающим взглядом.
— Ты такой милый. Как поживают лошади сегодня утром?
— Отлично, — сказал им Гарри. — Кажется, Эбони действительно любит Джинни.
— Знаешь, — сказал Колт, ковыряясь в своей тарелке с завтраком. — Ты ведь говорил, что твой бизнес как маркиза принес тебе кучу собственности, не так ли? У тебя есть конюшни?
Глаза Гарри расширились.
— Нет, но для них определенно найдется место.
— Посмотрим, как пройдет оставшаяся часть лета, но Эбони, возможно, лучше выступит в Англии.
Он ухмыльнулся.
— Я мог бы завести своих собственных лошадей, не так ли?
Зи усмехнулась.
— Ты мог бы. Блэк-коттедж — не самое подходящее для них место, но Сириус всегда говорил, что в Поттер-Хаусе обширная территория.
— Да, это так. Я бы хотел показать его тебе. Добби действительно хорошо о нем заботился, но он говорит, что ему нужен ремонт, что бы это ни значило.
Зи улыбнулась ему.
— Я могу помочь тебе с этим, когда мы вернемся домой.
Миша улыбнулся.
— Чем вы трое занимались с тех пор, как приехали сюда?
— В основном катались верхом и занимались домашними делами, — сказал ему Гарри. — Вчера вечером мы ходили ужинать в ресторан "У бабушки", и Зи упомянул, что мы могли бы как-нибудь сходить на пляж.
— Мы просто занимаемся этим каждый день, — ответил Зи. — У нас пока нет никаких конкретных планов.
Миша кивнул, поворачиваясь к Гарри.
— Я бы хотел еще поработать с тобой, потренироваться.
Гарри равнодушно пожал плечами.
— Может быть.
Миша пристально посмотрел на него.
— Мы будем больше тренироваться.
Когда Джинни спустилась, Фло тут же приготовила ей на завтрак свежую порцию окрошки, а Гарри поднялся наверх, чтобы принять душ.
Миша тут же повернулся к Джинни.
— Вы хотите тренироваться со мной и Гарри? Он, кажется, равнодушен к этому.
Джинни кивнула.
— Я бы с удовольствием, пожалуйста. Он неравнодушен, мистер Захариас. Он злится на себя.
