| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Мужественно сражался против врагов Христа на Святой Земле, терпел там оскорбления за имя Иисуса, покончил с земной жизнью, чтобы без конца побеждать во Христе, как сказано, вознесся как Божий воин в Небесный чертог в 1249 году нашей эры; душу его леди Эла, его мать, тогдашняя настоятельница Лакока, увидела в своей келье входящей в Рай, и сообщила о часе этого видения остальным сестрам"33.
Подобно Марии Магдалине у Гроба Господня пасхальным утром, графиня Эла дала устное свидетельство, которое обрело силу благодаря тому, что было записано мужчиной (Мэтью Пэрисом)34.
Женщины также лично писали о событиях крестовых походов. Сохранилось письмо, которое якобы было отправлено Беренгелой Кастильской своей сестре Бланке в 1212 г., в которой сообщалось о победе их отца, короля Кастилии Альфонсо VIII, над халифом Альмохадов при Лас-Навас-де-Толоса. Письмо было отправлено "с сестринской любовью" и содержит много упоминаний о "короле, нашем отце", но стиль обращения странный (в этом письме Беренгела называет себя королевой Кастилии, хотя обычно она называла себя королевой Леона) и подробности в письме отличаются от писем Альфонсо VIII, сообщающих о победе. На самом деле это письмо, вероятно, было подделкой, составленной Бланкой Кастильской для своей внучатой племянницы Марии де Бриенн по поводу ее брака с Балдуином II Константинопольским в 1234 г. Это письмо свидетельствовало о том, что семья Марии участвовала в крестовых походах: оно должно было продемонстрировать, что Мария была не только дочерью короля Иерусалима, но и правнучкой героя битвы при Лас-Навасе. Тем не менее, тот факт, что такое письмо было сочтено заслуживающим доверия, позволяет предположить, что Беренгела могла написать своей сестре, но оригинал ее письма не сохранился 35.
Бланка Кастильская, возможно, также написала письмо своей двоюродной сестре Бланке Наваррской, графине Шампанской, приложив копию письма с известием о победе при Лас-Навас-де-Толоса, которое доставил ей "посланник из Испании". В письме, сохранившемся под ее именем, описываются переговоры между христианскими королями Кастилии, Наварры и Арагона перед битвой, состав противоборствующих армий, ход битвы и преследование христианами побежденной мусульманской армии, но, опять же, детали описания битвы отличаются от собственных писем Альфонсо VIII. Главной фигурой в письме является король Наварры Санчо VII, брат графини Бланки Шампанской, а не король Альфонсо VIII, что позволяет предположить, что это письмо на самом деле исходило от наваррского двора, а не из Кастилии. Адрес в письме также неверен, поскольку в нем Бланка названа королевой Франции; она стала королевой только в 1223 г.36 Независимо от того, были ли эти письма подлинными или написаны позже, они продемонстрировали заслуги семьи в крестовых походах.
Некоторые подлинные письма сохранились или, как известно, были написаны. Бланка Кастильская информировала своего кузена, короля Англии Генриха III, о ходе первого крестового похода ее сына Людовика IX, а жена Людовика Маргарита Провансальская писала с Востока своей сестре Элеоноре Провансской и ее мужу Генриху III в 1252 г. о "состоянии Святой Земли"37. Беатрис Вьенская, жена графа Амори де Монфора (сына Симона де Монфора и Алисы де Монморанси), отправила графу Ричарду Корнуоллскому письмо, полученное ею с Востока, в котором сообщалось о пленении графа Амори в битве при Газе в 1239 г.38 Мария де Бо писала папе Клименту VI во время своего крестового похода вместе со своим мужем Гумбертом II Вьенским, сообщая новости о событиях 39.
Но когда дело доходило до написания истории, лишь немногие женщины-писатели известны по имени 40. Тем не менее, одна из самых известных женщин-историков того периода включила крестовый поход в свою работу: Анна Комнина в биографии своего отца, "Алексиаде". Анна объясняет, что ее книга была основана на записках ее мужа Никифора Вриенния, который умер в 1137 г., так и не успев завершить ее. Поскольку ее муж участвовал в некоторых военных событиях Первого крестового похода, это придало работе Анны авторитет очевидца. Сама Анна, возможно, была свидетельницей некоторых из тех событий, которые она описывает, например, прибытия западных армий в Константинополь и прибытия предводителя крестового похода Боэмунда ко двору ее отца; и она могла обращаться за информацией к другим, кто принимал непосредственное участие в них. Она также писала, что позже, во время правления ее отца, она, ее сестра Мария и их мать часто путешествовали с императором, когда он возглавлял византийскую армию, и присутствовали в его шатре, когда он принимал правительственные решения, так что она имела представление о военных кампаниях и их организации 41.
Рассказ Анны о крестоносцах был написан спустя четыре десятилетия после событий, и, поскольку его основной целью было восхваление Алексея, он не мог быть объективным. Тем не менее, в нем представлена уникальная интерпретация Первого крестового похода с точки зрения византийского двора: христианский рассказ христианки нелатинского вероисповедания, которая считала христиан-латинян стоящими ниже себя в культурном отношении. Тот факт, что Анна называет крестоносцев "Keltoi" или "кельтами" — название древних врагов-варваров римлян — свидетельствует о ее отношении к ним. Она описала их "бесчисленные" армии, двигавшиеся по Европе и Азии, которым предшествовало нашествие саранчи, уничтожавшей виноградники, "и вместе с этими воинами шло множество женщин и детей, которых было больше, чем песка на морском берегу или звезд в небе": как если бы они были бессмысленной массой разрушения, а не людьми. Она, как известно, заявила, что атакующий "кельт" верхом на лошади может пробить стену древнего Вавилона, и была шокирована тем, что франкский священник принял участие в военном насилии, стреляя из лука, сравнив его с "диким животным". Она признала, что кельты были "неукротимы в первой кавалерийской атаке", но из-за отсутствия дисциплины их можно было легко победить, и как только они спешивались, то становились беспомощны. Она также дала живое описание Боэмунда, одного из предводителей сицилийских норманнов в Первом крестовом походе, который предстает как физический гигант, впечатляющий на вид, опасный в общении:
"Весь облик Боэмунда был суров и звероподобен — таким он казался благодаря своей величине и взору, и, думается мне, его смех был для других рычанием зверя".
Она изображала его, по сути, варваром, который, хотя и был хитер и неутомим, лишь немногим отличался от разумного животного. Настоящим мужчиной Анна считала своего мужа Никифора Вриенния, физически совершенного, интеллектуально развитого, великолепного солдата, ученого и прекрасного писателя. Ее отношение к крестоносцам в целом и к Боэмунду в частности сформировалось в результате десятилетий конфликтов между норманнами, которые вторглись на Сицилию и завоевали ее, и византийцами, которые претендовали на Сицилию и видели в норманнах опасную угрозу своему контролю над западными Балканами 42.
На другом конце Средиземноморья окситанская трубадурка Гормонда де Монпелье также писала о крестовых походах, в данном случае в защиту альбигойского крестового похода. Трубадуры (в Окситании) или труверы (на севере Франции) сочиняли песни и стихи для публичного исполнения, специализируясь на сатирах и стихотворениях-дебатах, а также песнях о любви. Большинство их сочинений анонимны, а большая часть известных по имени авторов были мужчинами, но имя Гормонды сохранилось в этом образце ее творчества. В начале 1229 г., незадолго до заключения договора, положившего конец войне, она сочинила сирвенту, или политическую сатиру, в защиту политики папы в крестовом походе и в ответ на сирвенту трубадура-мужчины Гильема Фигейры. Фигейра нападал на папство, обвинял его в том, что оно является корнем всех зол, критиковал политику папы в отношении короля Англии Иоанна и греков, обвинял папство в провале Пятого крестового похода и осуждал его за поддержку альбигойских крестовых походов и убийство христиан. Отвечая строфу за строфой на песню Гильема, Гормонда защищала папство в связи с Пятым крестовым походом и альбигойскими крестовыми походами, утверждая, что еретики были хуже сарацин. Она подвергла критике графа Раймунда VII Тулузского, называя его предателем и осуждая за "сомнительную веру", и призывала своих слушателей взять крест против "лживых еретиков", то есть присоединиться к крестовому походу:
Тот, кто желает спастись
должен сразу взять крест,
чтобы сокрушить
лживых еретиков,
ибо Господь наш
пришел сюда, чтобы раскрыть свои объятия
своим друзьям;
и поскольку Он принял на себя такие страдания,
тот, кто не желает Его слушать
или верить в Его учения, заведомо грешен.
Песня Гормонды, возможно, была написана для исполнения перед монашеской аудиторией или другой религиозной общиной, например, доминиканцами. Это были чувства, которые доминиканцы могли бы использовать в проповеди крестового похода против еретиков 43.
Культурное меценатство
Женщины также покровительствовали литературе и искусству, отражавшим крестовые походы. Например, Бланка Кастильская, королева Франции, заказала до четырех "нравоучительных" Библий для своего мужа, сына и невестки Маргариты Прованской. "Нравоучительные" Библии включали в себя наряду с библейским текстом комментарий, интерпретирующий текст для читателей, с роскошными иллюстрациями; комментарии и иллюстрации в нравоучительных Библиях Бланки изображают ветхозаветные войны между израильтянами и их врагами, как если бы они были альбигойским крестовым походом между французами и еретиками-катарами, а на иллюстрациях изображены французы, сражающиеся с "совершенными" катарами (иногда держащими в руках белую кошку, поскольку катары якобы поклонялись кошкам) и арабами-мусульманами 44. В этих библиях войны Капетингов в защиту веры стали продолжением войн Бога в древнем прошлом.
Литературное покровительство со стороны женщин-крестоносцев не всегда столь явно пропагандировало крестовые походы. Французский перевод военного руководства Вегеция "De re militari", которое заказала Элеонора Кастильская для своего мужа Эдуарда, вероятно, был создан, когда они находились в Акре во время крестового похода Эдуарда, поскольку иллюстрации к нему, по-видимому, были созданы в мастерской иллюстраторов рукописей в Акре; хотя, если не считать темы войны, она не имеет прямого отношения к крестовым походам 45. Было высказано предположение, что "Histoire Universelle" или "Всемирная история", написанная в Акре в 1287 г., в которой амазонки изображены в очень положительных ролях "защитниц общественного порядка", была заказана покровительницей — возможно, графиней Алисой Блуаской, которая, как мы уже видели, прибыла в Акру в 1286 или 1287 г. и умерла там в следующем году 46. Но даже там, где в произведении искусства изображена женщина-жертвователь (как на иконе Святого Сергия в монастыре Святой Екатерины на Синае, с просительницей, стоящей на коленях у его ног), личность этой жертвовательницы не всегда известна 47.
Хотя женщина могла и не быть названной покровительницей произведения, она, тем не менее, могла сыграть определенную роль в его развитии 48. Ученые сходятся во мнении, что так называемая "Псалтирь Мелисенды" была изготовлена для королевы Мелисенды Иерусалимской. Переплеты из слоновой кости с замысловатой резьбой почти наверняка являются оригинальными обложками этой книги. На передней обложке представлена история царя Давида с помощью изображений в шести медальонах, между которыми изображены такие добродетели, как смирение и стойкость: поскольку латинские названия этих добродетелей являются существительными женского рода, они показаны в виде женских фигур, и возникает соблазн увидеть саму Мелисенду в венценосном женском образе в центре, олицетворяющем смирение. На шести медальонах на задней обложке изображен царь в современном византийском одеянии, совершающий акты милосердия, изложенные в Евангелии от Матфея 25:35-36: кормящий голодных, поящий жаждущих, дающий приют бездомным, одевающий нагих, помогающий больным и посещающий узников. Между медальонами изображены дерущиеся животные и птицы, а вверху в центре изображена птица с надписью "Иродиус", кречет, также называемый на латыни falco или fauco. Она может представлять собой мужа Мелисенды, Фулько Анжуйского, и, следовательно, этот фолиант мог быть заказан самим Фулько для Мелисенды 49.
Календарь святых дней в Псалтири включает в себя некоторые значимые для иерусалимской королевы даты: дату взятия Иерусалима в Первом крестовом походе и даты смерти родителей Мелисенды (Морфии Мелитенской и короля Балдуина II), но не более поздних правителей Иерусалима. Однако он не основан на календаре, созданном для августинских каноников в Иерусалиме, а, по-видимому, является светским и составлен по английскому образцу, что указывает на то, что он не был заказан Мелисендой или уроженцем Иерусалимского королевства. Заказчиком мог быть Фулько благодаря своим связям с Англией: его сын Жоффруа женился на Матильде Английской, а их старший сын Генрих стал королем Англии Генрихом II. Однако, поскольку сам Фулько не был родом из Англии, непонятно, зачем ему понадобилось использовать английский календарь для этого псалтыря. Тексты псалмов с литургическим календарем, символами веры, песнопениями и другими молитвами и службами предваряются прекрасными иллюстрациями в стиле современного византийского искусства, каждая из которых выполнена на подложке из сусального золота. Все это сочетало в себе разнообразные культурные традиции в искусстве, включая французские, английские и итальянские особенности, а также византийские, что отражало мультикультурное общество королевства крестоносцев. В целом, иллюстрации и содержание псалтыря соответствуют тому, что он был создан между 1131 и 1143 гг. в скриптории храма Гроба Господня в Иерусалиме. Личные молитвы и добавление дат смерти ее родителей в календарь указывают на то, что Мелисенда внесла значительный вклад в содержание этого псалтыря, хотя ее муж Фулько, возможно, заплатил за него 50. Однако ее участие в самих крестовых походах ограничено включением в календарь даты завоевания Иерусалима в ходе Первого крестового похода.
Королева Кипра Шарлотта, печальная история которой была рассказана во второй главе, владела прекрасно иллюстрированным греко-латинским псалтырем, на оборотной стороне листа 1 которого указано, что "эта книга принадлежит королеве Кипра и Армении Шарлотте Иерусалимской". Возможно, это была одна из книг, которые она подарила папе Иннокентию VIII, когда пыталась заручиться военной поддержкой, которая помогла бы ей вернуть свое королевство в 1474-1475 гг. Рукопись была создана еще до Шарлотты, судя по ее палеографии и стилю, где-то около 1300 г. Ее содержание и качество изготовления указывают на то, что в скриптории, где она была создана, латинские и греческие писцы и рубрикаторы работали бок о бок. Она демонстрирует мультикультурную природу кипрского общества начала XIV в., но не отражает священную войну крестовых походов так, как, например, нравоучительные Библии Бланки Кастильской 51.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
