Обрисуем ситуацию в схеме: Ник, весь такой таинственный, галантный и сексуальный, и влюбленная в него Алёна, которой после первой ночи указали на дверь. Девушка не обижается, а решает приблизиться к нему через друга. Так, вроде пока все понятно... Не понятна теперь позиция Марианны.

— Ладно... Допустим я тебе поверю, — проговорила я, внимательно следя за реакцией парня. Ник промолчал, словно он этого и ожидал. — Тогда как она оказалась опять в твоей постели?

Вопрос-то я задала.... А вот сердце, трепыхнувшись, забилось с удвоенной частотой.

Спокойно... главное не выдать себя. Не показать, как мне это важно.

— Не знаю...

На этих словах я медленно, но необратимо выпадаю в осадок. Вот так! Ждешь каких угодно кошмарных историй, а тебя обламывают!

— В смысле? — подозрительно спросила я.

— В прямом, — хмыкнул он, садясь по-турецки и не сводя с меня насмешливого взгляда. — Марианна наконец-то заметила, что ее лучшая подруга ведет себя, скажем так, немного странно. Вот и пришла поговорить о том, чтобы Алёну никто не трогал, а что именно происходит, я так понял, она не знала. Марианну мало заботило то, что на самом деле чувствовала Алёна. У нее есть потрясающий талант: слышать, но не слушать. В их дружбе не было равенства... как, например, сейчас у вас с ней. Там лидер была она, а Алёна ей подчинялась, шла на поводу. Всегда. Естественно, когда она вышла из тени Марианны, то последняя немного растерялась. Раньше надо было пробовать разговаривать с Алёной, а не тогда, когда припекло и вдруг выяснилось, что не такой уж она и хороший друг!

Я недоверчиво смотрела на Эрденко, уж больно все это походило на ответную "шпильку" в адрес Марианны. Хотя, если подумать — есть с чего. Так что он еще слабенько задел личность своего недруга, да и обличительных слов, я думала, будет чуток побольше. Марианна вот не стеснялась в выражениях, рассказывая про него. И Ник, скорее всего, это знает.

— Не веришь? — насмешливо спросил Ник. — Мне нет смысла врать. Я тебе говорю то, что скажет любой, кто знал о их дружбе.

Мне не очень хотелось говорить о своей подруге за ее спиной. С Марианной у нас были... равноправные отношения. Но это сейчас... Дружбе, как это ни странно звучит, тоже надо учиться.

— А почему именно с тобой? Ведь логичнее было бы пойти с Зораном поговорить? — спросила я, припоминая, что этот момент меня удивил еще тогда и осознанно игнорируя его слова о Марианне.

— А она тебе не сказала? — подозрительно прищурившись, спросил Ник.

— Нет, — покачала я головой, сетуя на то, что сразу не задала этот вопрос.

Ник странно посмотрел на меня, и впервые, наверное, с момента нашего знакомства на его лице отразилась растерянность.

— А что не так? — поинтересовалась я, уже напридумывав себе очередную пачку кошмаров.

— Ирина... Зоран добивался Марианны примерно два года. И даже были некоторые успехи, — холодно улыбнулся он.

— Чего?! — выпалила я, даже не пытаясь скрыть удивление или хотя бы сделать вид, что я была в курсе.

— А это... — вопрос так и не задаю — ступор.

Закрадывается подозрение — а точно ради Алёны Марианна пошла на разговор с Ником?!

— Так... хорошо... — что тут "хорошо" не знаю, но больше ничего вразумительного сказать не могу. — Ладно, Марианна с тобой поговорила. Ты ей отказал...

— Ирина, я считал, что она просто прикрывается подругой, вот и все! — жестко говорит Ник.

— Ты думал, что она боялась конкуренции? — удивленно спросила я.

— Примерно... — неохотно отвечает парень. — Мне вообще тогда все это показалось глупостью. Я особо и в слова Марианны не вслушивался.

— Почему? — непонимающе спросила я.

— Да потому что Зоран любил ее, и она это знала! — Не выдерживает парень и со злостью говорит то, к чему я и сама в принципе могла прийти. — Когда Марианна узнала, что Алёна добивается Полоцкого, то попросила Зорана больше к ней не приближаться. Иначе, как она выразилась, сделает его евнухом. У них были достаточно сложные отношения. Поэтому, когда пошли первые сплетни о нем и Алёне, Марианна не стала разбираться, что из них правда, а что нет, и сразу определила Полоцкого на роль "змия искусителя".

— Она любила его? — поражено ахнула я.

— Спроси у нее, — проговорил Ник, и уголки его губ чуть дернулись в ироничной насмешке. Похоже, что в честном ответе Марианны он очень сомневается.

Я, кстати, тоже сомневаюсь. Она, конечно, многое мне рассказывает, но вот настолько личное... почему-то думается, что если у нее были какие-то чувства, ей больно вспоминать или даже думать о Полоцком. Тут дело обстоит еще хуже, чем с доверием. Если она про Ника так долго тянула, что уж говорить о том, кого она любила. Я так думаю, она только под пытками это и расскажет.

— Хорошо, — легко соглашаюсь я. В любом случае, после таких нюансов я просто обязана с ней поговорить. — Ты мне так и не сказал, как Алёна оказалась у тебя в постели... второй раз, — ехидно добавляю.

— На дне рождении Зорана, — отвечает Ник, устало потерев лоб. — Я вообще не помню тот вечер, точнее большую его половину. Очнулся уже утром, а под боком Алёна спит.

— Ты не помнишь, как занимался сексом? — Вот так, уже даже не смущаюсь.

— Почему же, — улыбается парень, да так обольстительно, что мне становиться жарко, — помню. Но был в том состоянии, что особо не различал...

— Так, будь добр, избавь меня от подробностей, — машу я рукой. — Дальше!

Ого, да во мне прокурор проснулся, или дознаватель — смотря с какой стороны глянуть.

— Ничего, — безразлично пожимает он плечами. — Единственное, попытался намекнуть, чтобы она Марианне не мешала...

ХА! Вот так вот! Ничего — это скорее всего что-то типа: спасибо, милая, секс был чудесный, вон твои шмотки, можешь валить и, да, оставь в покое Марианну, не мешай ее счастью или что-то вроде этого... Ну да... А девушка, услышав имя подруги, расстроилась и пошла резать вены — чудесно!

Не хочу быть богатой — вдруг мне тоже башню так рвать будет.

— Ирина, — в голосе парня слишком много неуверенности и желания чтобы ему поверили. — Я не помню о том вечере почти ничего. Помню, как дошел до комнаты. Там была девушка...

— Алёна, — как во сне говорю я.

— Да, но... ничего против ее воли не было. Я может и последняя сволочь на этой Земле, но не до такой степени, — последние слова он произносит почти шепотом, будто старается убедить не меня, а себя. — Я напился... если бы знал, что это Алёна...

Что-то у меня, наверное, тоже пошатнулись моральные устои. Может, в знак солидарности с женским полом надо возмутиться и обвинить Ника в парочке грехов и тройке преступлений, но я не могу этого сделать. Я уже два с половиной года учусь бок о бок с наследницами приличных состояний. И прекрасно знаю, что если они себе что-то вдалбливают в голову, то тут уже никакие доводы не помогут, да и средства достижения намеченных целей не всегда впишутся в рамки приличий.

— Алёна... — произносит Ник, низко опустив голову, так что челка закрывает глаза. — Знаешь, я ведь ее знал до того, как она поступила в Институт. Она действительно была очень милой и доброй девчушкой, — проговорил Ник, и от его тихого, наполненного воспоминаниями голоса я невольно вздрагиваю.

Догадка накрывает меня словно снежная лавина.

— Она была влюблена в тебя с детства? — все-таки уточняю.

— Да, — говорит он вроде спокойно, но в глазах застывает страх.

Он нервничает. Может, внешне и не видно, но я это чувствую. Все эти неосознанные жесты — обманчиво спокойный голос, холод во фразах, — это явный признак того, что он переживает... боится.

И я даже знаю, чего... я тоже этого боюсь, но сделать уже ничего не могу. Сейчас передо мной сидит тот Ник Эрденко, о котором говорила Марианна. Безжалостный, берущий то, что он хочет, сминающий все границы дозволенного. Хотя нет... судя по всему у него просто нет этих границ. Не знаю, чего он добивался, зачем рассказал... Ведь не обмолвись он о том, что знал Алёну, я бы сама об этом в жизнь не догадалась.

Я обхватываю себя руками. Становиться очень зябко.

— Интересно, для вас вообще существуют такие понятия как дружба, любовь, доверие... уважение? — шепчу я.

— Да, — уверенно говорит Ник.

И почему-то именно на этих словах я начинаю плакать.

Ник обнимает меня за плечи.

— Ирина, я никогда, слышишь, никогда не причиню тебе вред, — тихо, с болью и отчаяньем говорит парень. А может, я все это просто выдумала... Впечатлительная стала...

— Я знаю.

Это правда, я не вру. Я действительно в это верю.

Странно — и вроде пугает меня то как он поступил с Алёной, но не на столько чтобы начать шарахаться от него, как от чумного. А попытка найти в себе хоть какое-то отрицательное чувство к Эрденко, не увенчалось успехом.

— Прости меня...

Простила, Ник... и поняла.

Не будет больше ни тайных встреч, ни поцелуев, ничего. Я осознаю это с такой поразительной ясностью, что хочется взвыть. Стараясь промолчать, я разворачиваюсь и утыкаюсь в его грудь, дабы не начать выяснять отношения, не спрашивать — почему. Потихоньку слезы высыхают, и я просто лежу в объятиях любимого мной человека, но в тоже время понимаю, что он никогда не будет моим.

— Пить хочу, — тихо говорю я.

— Сейчас, — кивает он и осторожно высвобождается из моего захвата.

Он встает, и, кажется, с ним ушло тепло, которое согревало и оберегало меня. Я обнимаю подушку, на которой он лежал, и с удовольствием вдыхаю исходящий от нее еле уловимый тонкий аромат мужского тела.

— Ты коньяк предлагал...

— Уверена? — чуть прищурившись, спрашивает Ник.

— Да.

Он пожимает плечами и подходит к бару. В комнате уже совсем темно. Наверное, поздно уже.

— Держи, — подает он мне пузатый бокал. — Виски.

— Тоже неплохо, — горько усмехаюсь я и залпом выпиваю.

Губу неприятно жжет, когда на нее попадают капли шотландской водки, а в животе происходит будто маленький взрыв. Я откидываюсь на подушку и протягиваю бокал Нику.

— Еще, — лаконично бросаю.

Наливает.

Вторая порция дорогущего вискаря идет на ура. В голове начинает шуметь. Подумав, решаю, что третья будет уже лишней.

— Отвези меня домой, — спокойно говорю я.

Ник отставляет бокал и низко опускает голову, словно задумавшись.

— Ты обиделась? — спрашивает он.

Мне становится смешно... Прислушиваюсь к себе — неужели опять истерика?!

— Нет, Ник, — говорю я, но недобрая усмешка все же срывается с губ. — Я просто не понимаю твой мир.

Интересно, это меня после выпивки так вставило или я банально устала.

— Я знаю, но ты уже в нем — говорит он, и я невольно съеживаюсь. Потому что нет в его голосе ни раскаянья, ни надежды. В нем стальная уверенность.

— Ну, значит, я буду учиться, как остаться человеком при таком раскладе, — усмехаюсь я, стараясь скрыть страх.

— Я помогу, — кивает он.

— Ты?

Эм... я что-то пропустила?!

— Откажешься? — хитро спрашивает Ник. — Учти, у меня много знакомых...

— Ник, — качаю я головой. — Мне это надо будет буквально на пару лет. То есть пока не закончу учебу. А дальше я вернусь в свои привычные палестины и буду там вести мелкие войнушки с бюджетом, зарплатой, работой и остальными мелочами, которые и составляют жизнь, обремененную нехваткой средств.

Мне кажется или в этом во всем много цинизма? Заразный он что ли...

Ник не отвечает. Странно, ну да ладно.

Остается последний вопрос, но ой как не хочется его задавать.

— Ник, скажи, зачем вы приехали?

Парень удивленно смотрит на меня, потом настороженно отвечает:

— На учебу... а что?

— Точно? Прости, но я думаю, что вы приехали, чтобы отомстить Марианне за то, что она сделала... — многозначительно умолкаю, показывая, что знаю всю историю от и до.

На губах парня появляется кривая полуулыбка, чуть издевательская.

— Нет, Ирина, — отвечает он с легкой иронией. — Никто из нас не будет мстить Марианне или еще как-то вредить. Мы здесь только чтобы учиться.

Я смотрю в глаза парню, не отводя взгляд.

Ник откинул со лба челку и чуть более раздраженно продолжил:

— У нас есть тут одно дело... Но оно никак не связано с твоей подругой. Так что, можешь не волноваться, — и опять этот горький сарказм в голосе, будто своим вопросом я его разочаровала. Ну и ладно — я должна знать.

Мы спускаемся вниз, пока Ник проверяет, кто ему звонил, я рассматриваю книги на полках. Занятная у него литература... разношерстная я бы даже сказала....

— Ирин, позвони Марианне, — Ник протягивает мне свой телефон.

Я смотрю на сотовый, но брать его в руки нет никакого желания. Собираюсь с мыслями... надо!

На третьем гудке подруга отвечает.

— Ты...

— Спокойно, — останавливаю я поток нецензурных выражений.

— Ирина? — недоверчиво переспрашивает она.

— Да, — устало подтверждаю.

— Как ты? — осторожно спрашивает Марианна.

Я про себя усмехаюсь, очень хочется сказать — паршиво.

— Нормально...

— Точно? — Ага, не верит. — Ты где?! Давай я приеду...

— Не надо, — быстро говорю я. — Все хорошо, но еще одной душещипательной беседы сегодня я не выдержу.

Марианна молчит, я тоже.

— Нам, наверное, надо будет поговорить, — хмуро говорит она.

— Надо, — соглашаюсь я, — но потом.

— Ирин...

— Слушай, все замечательно, правда. Я жива-здорова. Завтра увидимся, и если хочешь, прогуляем все пары. Но только завтра? Ладно?! Я очень устала, — говорю плаксивым голосом.

Марианна верит... Правильно веришь. Тебе легче будет и мне проще.

— Отлично, — в голосе подруги явно слышатся нотки облегчения.

— До завтра.

— Пока, — кидаю я и отключаюсь.

Кладу осторожно на стол телефон и бессмысленным взглядом обвожу комнату.

— Поговорили? — Ник выглядывает из спальни, застегивая рубашку. Похоже, прошлую я слезами залила капитально.

— Да...

В воздухе словно витает неловкость.

— У тебя что, бук не выключается? — Стараясь скрыть смущение, спрашиваю я.

Парень рассеянным взглядом смотрит на компьютер, а затем улыбается, и от его улыбки мне становится очень тепло и спокойно. Будто это не мы разговаривали наверху, а кто-то другой. И все решенные и не разрешенные проблемы остались там.

— Он работает на благо тебе, — отвечает Ник и, подойдя к столу, разворачивает ко мне монитор. — Смотри.

На экране высвечиваются какие-то странные таблички... циферки...

— Это... ведомости?!

— Ну да, — кивает парень. — Я же обещал помочь.

— Так это ты взял ведомости? — ошарашено спрашиваю я.

— Ты их забыла тогда, я заглянул в аудиторию, увидел и забрал с собой. Дома все приятнее работать...

— А списки?

— Скачал, — хмыкнул парень.

— Как?! — изумилась я.

— У меня много скрытых талантов, — лукаво отвечает Ник.

— Ты еще скажи, что взломал сервер, — скептически говорю я.

— Нет, такие кардинальные методы не для этого случая, — смеется он. — Просто ты, когда входила, код зачем-то сохранила.