В лабиринтах темного мира. Книга 1

— И что хорошего вы получите от того, что будете чирикать? Что вам даст ваше величие? — спросил Вульф. — Сидите на своих бескрайних просторах и занимайтесь собой. Плюньте на всех и наводите порядок в собственном доме. Что вы всё время оглядываетесь назад и по сторонам? Что вы прислушиваетесь к тому, что о вас говорят. Пусть другие прислушиваются к тому, что вы говорите о них. Но я вам помогу. Еще не знаю как, но я вам помогу. Я люблю помогать страждущим людям. Каждый человек имеет право на то, чтобы его желания выполнялись.

Велле замолчал и с какой-то загадочной ухмылкой шевелил своими пальцами, как бы задумывая какую проказу или розыгрыш с хитроумными ходами и неожиданным концом.

— О-о, уже столица началась, — оживился он, увидев букву "М" в лучах трубок неонового света.

— Это метро, — сказал я.

— Метро, — оживился Вульф, — оно еще только строилось, когда я был здесь в последний раз. Сейчас же пойдем смотреть его. Тебе, водила, задание. Избавься от этих, заделай дыру на крыше, помой машину и в десять часов будь у "Метрополя". Вот тебе денежка и не жалей её на хорошее дело, — и он отдал ему выигранные в карты деньги.

— В десять утра или в десять вечера, шеф? — осведомился водитель.

— В десять завтра и не задавай глупых вопросов, — жестко ответил Вульф и провернулся к входу в метро.

— Учтите, у меня нет ни копейки денег, — шепнул я Велле.

— У меня тоже, — беззаботно сказал он и пошел к входу в метро.

Глава 57

Как заправский столичный житель, Велле решительно вошел в вестибюль и направился к сидящей в стеклянной колбе контролерше. Женщина привстала, перекрестилась и не спросила у нас ни пропуска, ни билета, ни депутатского удостоверения.

— Красота, — говорил мой спутник, показывая руками на миллионную отделку вестибюля, — лестница сама идет вниз и не нужно прилагать усилий, чтобы спуститься в Преисподнюю. Обязательно сделаю так же, чтобы никто не мог сказать трагического — оставь надежды всяк сюда входящий. Туда будут не входить, а въезжать. Затем прикажу пиарщикам дать такую рекламу, чтобы каждый только и мечтал о том, как он после кончины своей попадет в мою епархию. А вот и Церберы — охранники подземного царства.

К нам развязной походкой подходили два стража с дубинами демократии на поясе. Так и думалось, что они сейчас скажут — мужик, дай закурить, но старший из них сказал совершенно другое:

— Младший сержант Иванов Теплостанский Третий. Предъявите ваши документы.

И даже козырнули для порядка. Сейчас это козыряние уже отменили. Чего козырять тому, кто отдан в твое полное владение и понукание.

Я слышал, что в столице пропадают люди, которые забыли дома паспорт. Нет паспорта — нет человека. На нет и суда нет. А если его нет, то его нет и искать его нечего. Такое ощущение, что вся страна оккупирована неизвестным врагом и каждый находящийся на оккупированной территории гражданин должен обязательно иметь при себе аусвайс. У меня паспорта с собой не было. Он должен был лежать в номере отеля "Lissabon", но отель построят только через пять лет и поэтому я совершенно не знал, где мои документы.

— А вот, пожалуйста, — вежливо сказал Вульф и протянул стражу увесистый конверт, — это наши паспорта.

Младший сержант достал из конверта два паспорта бордового цвета с огромными вензелями и коронами какого-то царства-государства. Вместе с паспортами лежала пачка новеньких стодолларовых бумажек. Младший сержант на это и глазом не повел, он изучал документы. Деньги взял рядовой страж и встал за спиной старшего.

— Так, — читал старший страж, — Велле Зеге Вульф, гражданин мира и князь темной его части. Андре Севертцев, свободный человек в поисках истины. Где паспортишки купили, граждане?

— А вы посмотрите, в каком государстве нам их выдали и сами решите, захочет ли ваше правительство из-за вас портить отношения с нашим государством? — строго сказал Велле.

В голове младшего сержанта бешено крутились мысли о том, что можно сделать с нами, и не выйдет ли ему это боком. Привыкший рассматривать народ как потенциальных подчиненных, особенно из числа интеллигентов, он хотел поизгаляться над нами, потому что мы стоили намного больше тех денег, что были специально для них положены в конверт.

— Перестаньте напрягать мысли, можете поранить мозги, — с усмешкой сказал Велле, — еще древние китайцы говорили об этом — дао тхоу шан дун нао дай. Это очень опасно.

Вульф забрал паспорта, и мы пошли в сторону платформы. Стоящий позади нас сержант старался закрыть открытый рот и никак не мог этого сделать.

— Не волнуйся за него, — сказал мой спутник, — когда он станет защищать народ, его рот закроется, и он никогда не забудет об этом. А сейчас пусть потренирует мозги с открытым ртом.

— А не шибко ли много им на лапу дали? — поинтересовался я.

— Не много, в самый раз, — усмехнулся Велле, — богат я, казны не считаю, а все не скудеет добро... Хорошо сказано. Вот только не помню, мои это откровения или кто-то об этом уже говорил.

Глава 58

Рядовой страж старался закрыть рот младшему сержанту и это ему не удавалось.

— Петька, закрывай рот, — чуть не плакал рядовой, обняв своего напарника, — смотри, какое богатство нам привалило, целых десять тонн баксов.

Младший сержант согласно кивал головой и из его глаз лились слезы.

Изумленные люди смотрели на обнимавшихся и плачущих стражей и старались потихоньку прошмыгнуть мимо них, чтобы не попасть в число их врагов и в число врагов государства, потому что государство, вся государственная машина — триада в лице министерства внутренних дел, прокуратуры и судей ополчается на тех, кто косо посмотрел на стража.

Эту триаду создал еще Сталин с Берией, но она жива до сих пор. Триада неподсудна и может делать все, что ей вздумается и никто ей не указ, а все входящие в ее состав члены неприкосновенны как депутаты и президенты.

Попытки разделения властей привели лишь к тому, что триада ополчилась на четвертую власть — средства массовой информации и гнобила их так же, как и рядовых граждан, за которых некому заступиться, и у кого нет денег, чтобы откупиться.

— Петька, попробуй, прочитай присягу стража, говорят, что это помогает при всех напастях, — упрашивал рядовой своего товарища, — нам всегда говорили, что если тебе трудно, то нужно про себя или вслух читать присягу. Давай, Петенька, начинай...

Младший сержант согласно кивнул головой и что-то замычал. Наконец, через несколько минут мычания начали пробиваться отдельные понимаемые слова, которые превращали стражника в человека.

— Я, младший сержант Иванов Теплостанский, поступив на службу в стражу, присягаю на верность народам, — уже внятнее заговорил младший сержант. — Клянусь соблюдать Конституцию и законы, уважать и соблюдать права и свободы человека и гражданина, добросовестно выполнять приказы начальников и возложенные на меня служебные обязанности. Я говорю! — закричал он и захлопал ладонями по бедрам, как будто собирался пуститься в пляс.

— Ну, скажи, как правы старики, — радовался рядовой, — присяга, брат, это получше всякого пургена будет. Живи по уставу — завоюешь честь и славу. Дал присягу — назад ни шагу. Верность присяге — закон победы. Народ и стража — одна семья.

— Вовчик, ты просто молодец, — сказал младший сержант и с чувством пожал руку рядовому. — Пошли в отделение. Составим рапорт о происшествии и сдадим иностранную валюту в пользу государства. Пусть ее на сирот истратят, у нас беспризорников сейчас больше, чем после гражданской войны.

— Петька, да ты чё, сбрендил что ли, — удивился рядовой, — от присяги ошалел? Бывает. Вылечился и забудь её нахрен. Ты лучше вспомни, кому и сколько мы должны отдать. Да если мы кому-то вякнем, что взяли десять тонн, так нас тут же пытать начнут, скажут, что был миллион, а десяткой мы рты закрываем начальству. Не поверит же никто. Давай понемножку дадим всем и на этом дело закроем. Ну их всех к черту. Самим деньги нужны. Ты лучше посмотри на гаишников. Вот у кого лафа, а нам в кои-то веки такое добро свалилось.

Младший сержант Иванов подумал и нашел доводы своего напарника резонными.

— Вова, ты прав, — патетически сказал он, — пошли в парк мять и грязнить денежки, чтобы они не выглядели как из-под печатного станка.

Друзья вышли на улицу и в укромном месте перепачкали с десяток купюр грязью и измяли их в руках.

— Пошли руки мыть, а то смотри какие они зеленые, — сказал младший сержант, и они пошли в служебное помещение на станции.

Вечером они закончили смену, сунули, кому нужно, по сотенной купюре и с чувством исполненного долга пошли домой.

Младшего сержанта Иванова арестовали утром, а рядового Вову Волкова в Рязани, куда он уехал на выходной к родственникам, чтобы спрятать четыре с половиной тысячи долларов, доставшиеся ему при дележке.

На очной ставке они подтвердили, что давали деньги своим начальникам и рассказали следователям из федеральной службы безопасности о двух подозрительных иностранцах, хорошо говорящих на русском языке и всучивших им пачку новеньких долларов. Начальники тоже были арестованы за сбыт поддельной иностранной валюты.

Доллары были сделаны отлично, и никто не мог разглядеть их подделку, если бы не один дотошный продавец в винном магазине, получивший квалификацию сомелье, а до этого работавший учителем истории в средней школе. Он посмотрел бумажку на просвет и увидел там водяной знак с гербом Вельзевула — графическим изображением мухи в круге с буквами L B A E. Он и прибежал в участок с найденной им на кассе купюрой. Стражи от греха подальше передали дело в комитет госбезопасности, вернее, в федеральную службу безопасности. ФСБ.

Петю Иванова и Вову Волкова поставили на допросный конвейер и уже через сутки следователи ФСБ пришли к выводу, что стражи больше не знают ничего, но отпускать их не стали, чтобы они не рассказали все своим начальникам, а те из-за рвения не вспугнули представителей неизвестного царства-государства.

Глава 59

— Гражданин мира и князь темной его части, — повторял я про себя запись в паспорте Велле Зеге Вульфа. — Это не всесильная организованная преступность, это нечистая сила. Вот она и есть самая всесильная, и имя ее Легион. Ей подвластны все самые благие начинания. Самые честные люди оказываются ее легионерами, а все самое светлое оказывается самым темным. Она как сумерки, как граница между черным и белым и в сумме оказывается, что черного и его оттенков в несколько раз больше, чем цветов радуги.

Вы никогда не задумывались над тем, что самыми выразительными являются черно-белые фотографии и черно белые рисунки? Это действительно так и черно-белая фотография никогда не исчезнет и не пустит на свое место цветную фотографию. Помяните мое слово. А я оказался в друзьях-приятелях у князя тьмы. Чур меня, — и я попытался, не поднимая рук, совершить крестное знамение, — изыди Сатана!

— Вы что там, Андрей Васильевич, кукиши против меня строите? — спросил, усмехнувшись Велле Вульф. — Чур ваш на побегушках у меня, как и Чуров ваш у ваших начальников.

Кроме того, я здесь у себя дома. Вас это удивляет? А вы никогда не замечали, что у православных священников на крестах наперсных Иисус не распят, а извивается в попытках освободиться от веревок, которыми он привязан к кресту. А не знаете, почему так? Дам ответ вам. Они тоже на меня служат.

Когда-то христианство было едино, а я их разъединил. Дал им григорианский календарь. Астрономы Христофор Клавиус и Алоизий Лилиус установили постепенное смещение по отношению к юлианскому календарю дня весеннего равноденствия, по которому определялась дата Пасхи, и рассогласование пасхальных полнолуний с астрономическими. И католики перешли на этот календарь, а православные нет.

Большевики в 1918 году ввели григорианский календарь. В тот год после 31 января сразу стало 14 февраля. А православная церковь отказалась переходить на новый календарь, утверждая, что она живет по тому времени, по которому жил Иисус. А кто знает, по какому времени он жил, если никто точно не знает дату его рождения? Празднуется примерная дата рождения. Даже я ее точно не помню.

Западные христиане держат великий пост, празднуют Рождество как главный свой праздник, а потом празднуют наступление календарного Нового года и с хорошим настроением приступают к работе.

У нас все наоборот. Великий пост прерывается на Новый год и в пьяном угаре все приходят к Рождеству по старому стилю, продолжая праздновать до средины января, с трудом выходя из запоев и вяло соображая, что же делать в новом году.

Для предотвращения христианского раскола всего-то нужно сделать один маленький шажок — перейти на григорианский календарь и провести совместную рождественскую службу Папы Римского, и патриархов всех православных церквей.

Но этого не будет по причине непомерной гордыни патриархов. А гордыня — это мое качество! — и Велле торжествующе поднял вверх указательный палец.

Погодите, ваши патриархи еще будут такие коленца выкидывать, что оттолкнут от себя часть верующих, оставив около себя только реакционную часть прихожан, которая по всем показателям ближе ко мне, чем к Нему.

Весь ваш парламент — мое порождение. Скажите мне, Андрей Васильевич, в какой стране мира есть такое положение, что если праздник попадает на выходной день, то человеку предоставляется дополнительный день отдыха? Праздник и есть день отдыха. Еще нужно отдыхать от праздника? Праздность губит вашу страну. Нормальные люди бегут из нее, и вы только-только начали просыпаться. Просыпайтесь, я не буду вам мешать. Решайте сами свои дела.

Я насылал на вас монголо-татар. И вы выстояли. Я насылал на вас европейские орды вместе с Наполеоном и Гитлером. И вы выстояли. Я дал вам Ленина и Сталина. И вы выжили. Так живите же, леший вас дери. Никто не даст освобожденья, ни Бог, ни царь и ни герой, добьетесь вы освобождения своею собственной рукой.

Но я буду постоянно с вами. Любой ваш неверный шаг будет усилен многократно. То, что прощается любому западнику, не прощается вам. Вас будут рассматривать как под микроскопом. Чем слабее вы будете, тем больше претензий к вам будет предъявляться.

Пока ваши цари только грабят страну, но в ваших силах избрать тех, кто будет трудиться во славу вашей страны. Чуров не мое, а ваше порождение.

Глава 60

Мы сели в подошедший поезд и поехали в сторону центра. В метро было немноголюдно. Это был тот час, когда начали работу учреждения и фирмы, а работники ночных смен уже добрались до дома, попили чай и легли кто в теплую, а кто и в холодную постель.

Вульф восхищался всем увиденным и обещал, что обязательно сделает свою епархию точно такой же, чтобы мрак перемежался со светлыми местами и мрамором с гранитом.

— И еще я везде поставлю свои памятники и памятники детям и друзьям, — громко говорил он, привлекая внимание немногих пассажиров. — Да, именно так. А на земле я поставлю такие же светящиеся знаки как в М, только перевернутые в W. М — в метро, а W — это ко мне. Открой дверь и оставь надежду всяк сюда входящий. Кто хочет стать богатым? Кто хочет денег? — Велле по-купечески обратился к пассажирам и достал из кармана пачку долларов.