Только твоя...

С прежней злостью выговорил он и даже не посмотрел, а Настя медлить не стала и от машины отошла, а потом и вовсе направилась в противоположную сторону, когда поняла, что Егор надеется на её возвращение. На остановке людей растолкала, споткнулась о камень, который вообще непонятно, откуда взялся, споткнулась, чертыхнулась, а когда обернулась, машины уже не было. Было так противно, что не сдержала слёз, а когда присела на скамью, то и вовсе разрыдалась, внутри накипело. После всего, что она пережила, пока с Самойловым разговаривала, Егор её ещё и виноватой сделал!

На работу Настя не поехала, решила домой вернуться. Подходя к квартире, даже дыхание задержала, надеялась, что Егор уже там... но его не было, он даже к вечеру не появился и стало ясно, как неправильно она сделала, когда решила дверью перед его носом хлопнуть, а потом ещё и уйти. А оттого, что это всё ещё и при водителе произошло, совсем не радовало. Утром на работе появилась, а все замерли, мол, не с шефом приехала, а на такси, но это событие быстро затмила новость о том, что Самойлов просто за смешные деньги продал весь свой бизнес Мохову, а сам уехал. Как оказалось, его здесь хорошо знали, он когда-то основным партнёром Мохова был, а затем решил стать самостоятельнее, и часть бизнеса отделил. Вот только тогда сразу стало ясно, кто среди них был мозгом, а кто руками: у Мохова успехи и достижения были намного значительнее, а теперь и вовсе, он его разорил. Насте оставалось лишь догадываться, каким образом Егор этого добился, а уж от догадок этих и вовсе не хотелось вспоминать о том, что с ней будет, если эта ссора перерастёт в нечто большее.

— Почему меня не дождалась? — Мохов вошёл в кабинет без стука, но я явным намерением выяснить отношения.

— Не знала, что ты заедешь... — Настя даже плечами пожала, не знала, как реагировать, но ругаться не хотела точно.

— Ерунды не говори. Нам язык для того и дан, чтобы мы объясниться друг с другом могли, а не отмалчиваться по углам.

Егор свою воинственную позу ослабил, а потом и вовсе присел перед Настей на корточки, подтянул её за руку, и она подкатилась прямо на кресле. Он на колени её свой подбородок положил и в глаза заглядывал, пытаясь понять степень обиды. Настя под тяжёлым, но не злым взглядом и вовсе расплакалась.

— Не реви. Малыш... я не хотел тебя обидеть. Просто... накипело. Съездил неудачно, а тут ты ещё нервы мотать начала.

— Прости, я больше не буду. — Слёзы рукой смахнула, чтобы макияж не испортить, но продолжила краснеть, внутри всё заклокотало, и губы предательски задрожали.

— Я прошу тебя, не плач. — Егор даже улыбнуться попытался. — Приведи себя в порядок, через час немцы снова приедут, не хочу, чтобы ты без улыбки вышла к ним. Ну! — Егор подбадривая, по носу щёлкнул. — Ты ведь у меня самая красивая. Да?

— Не знаю. — Настя ещё больше разревелась, казалось, что он утешить так пытается, а к своему лицу она вообще критически относилась, поэтому и прозвучало всё как издевательство.

— Тогда я знаю. Ты самая красивая! А самые красивые не плачут. Прекращай!

Егор за подбородок приподнял и в глаза посмотрел, поцеловал крепко и многообещающе.

— Я жду тебя через час.

Ещё раз обнял и вышел, а Настя зеркальце из сумочки достала, слёзы вытерла и лишь возмутилась:

— И что они все во мне нашли!

Потом сама себе улыбнулась и тогда только успокоилась. Всё не так плохо, как она представляла. Жить можно!

С работы в этот день Мохов отпустил её пораньше, чтобы настроение нагулять, а у самого вроде как дел много. Допоздна засиделся, всё размышлял о том, что происходит в личной жизни. Задумался, даже дела не могли отвлечь, так увлёкся, что не сразу заметил Алину в дверях своего кабинета.

— О ком мечтаешь, Егорушка?

Он лениво взгляд на неё перевёл, не удивился, но и не обрадовался.

— А тебе, что, дома уже не сидится?

— Ты же знаешь, я вольная птичка.

— Знаю, знаю, проходи.

Первая улыбка за вечер посетила его лицо. Алина хозяйничала у бара, знала, что он любит выпить после тяжёлого трудового дня. Протянула бокал, а сама села на стол, как раз возле Мохова, ногу на ногу закинула, тоже глоток сделала. Понимающе улыбнулась и наклонилась ближе.

— Что, не радует тебя новая девочка? Домой, вижу, не спешишь...

— Обороты сбавь.

Мохов мгновенно напрягся. Конечно дело не только в том, что о его возлюбленной отзывались не лучшим образом, просто не любит, когда читают его мысли, а Алина этот трюк всегда выполняла на отлично.

— А что я такого сказала?

— А ничего говорить не надо. Молчи лучше.

— Не узнаю я тебя, дорогой. Зачем себя мучить? Не нравится — отправляй восвояси.

— Это ты пришла умный совет мне дать?

— А почему нет? — Бокал свой на стол поставила и рукой по подбородку Мохова погладила, как кота, а он только увернулся недовольно, молчал. — Ты ведь понимаешь, что всё это ненадолго. Захотела девочка красивой жизни, что с того? А ты только шаг к ней, причём семимильный.

— Алина, — головой покачал, угрожающе и брови нахмурил, — я ведь и заткнуть тебя могу.

— Можешь. Конечно, можешь, только не хочешь. — Дерзко улыбнулась и похлопала его по плечу, даже и не думала бояться. — Иначе давно бы уже заткнул. А сейчас молчишь, потому что знаешь, что я права. Ну как в тебя влюбиться можно?

— Это ты сейчас так тонко намекаешь, что я тебе больше не нужен?

Мохов хитро прищурился и на кресле откинулся, наблюдая за бывшей любовницей: сколько раз вот так, на этом столе, их отношения начинались снова...

— Я — другой случай. Помню ещё, каким ты был романтиком, как ухаживал, цветы дарил. В любовь верил... За это наверно и люблю, потому что знаю, какой ты на самом деле. А она что может в тебе любить, сам посуди? Ты ей удобен, как и она тебе. Тебе тридцать шесть, а ты всё за девчонками угнаться хочешь.

— А ты самая умная, да?

— Я самая, самая...

Тихо прошептала Алина, зазывно облизала губы и ловко со стола спрыгнула, со спины подошла. Тонкими руками Мохова за шею обняла и на нём так повисла, красиво отставив свою попу и уложив голову на его плечи.

— Почему ты от меня бегаешь, Мохов? Ведь всегда возвращаешься.

— А ты не жди, я и не вернусь.

— Добегаешься, что тебя и я ждать перестану, к кому тогда пойдёшь?

— Найду кого-нибудь.

Отпираться от Немовой, он даже и не собирался, неторопливо покачивался из стороны в сторону, даже успевал подумать о своём. Грустно улыбался своим мыслям, и её словам.

— Кому ты нужен, со своим характером? Девкам твоим? Не думаю. Прекрати делать глупости, поехали ко мне.

Улыбка медленно сползла с его лица, Алина почувствовала напряжение Егора и открыла глаза, хотя до этого от удовольствия их закрывала, мурлыкая на ушко любимому мужчине. В дверях стояла Настя, смотрела немного растеряно, а когда Мохов от рук своего советника освободился и встал, улыбнулась. Он улыбаться не спешил, внимательно всматривался в её взгляд.

— Не отвлекаю? — Невинный вопрос с милой улыбкой, правда, вызвал немного странную реакцию: у Мохова сомнение, у Алины — презрительную ухмылку.

— Вроде нет, ты как здесь?

Егор не спеша шёл по своему кабинету, всё ещё пытаясь понять, что происходит. Подошёл ближе и расслабился: Настя не злится.

— Не дождалась меня?

— Я не была дома, по магазинам ходила. Звоню тебе — недоступен, а Дима сказал, что вы ещё в офисе, вот и приехала, поторопить.

По пиджаку руками провела, поправляя, а когда Алина подошла, вежливо улыбнулась.

— Добрый вечер.

— Добрый.

На взгляды Немова не поскупилась, вмиг обрисовала ситуацию, показывая своё превосходство. Превосходство во всём: в опыте общения с этим мужчиной, в своём положении в его жизни, в своей незаменимости... и даже в росте и размере груди. Алина была женщиной красивой, высокой, статной. Везде появлялась с высоко поднятой головой, а сейчас сверкала глазами. Напоследок кивнула Мохову, прощаясь, а Настю одарила ещё одним победным взглядом, который больно полоснул по сердцу. Чувствовала, как слёзы на глазах проступили и знала, что они сейчас подозрительно заблестят, поэтому взгляд отвела.

— Едем?

— Да, только бумаги соберу.

Пока Егор возился с документами, удалось с эмоциями справиться, даже нашлись силы на поцелуй, хоть и запоздалый. В лифт вошли и стали друг напротив друга. Настя силилась улыбаться, а вот Егор по-прежнему подозрительно хмурился.

— Хочешь что-то сказать? — Не выдержал он и нахмурился ещё больше, а Настя снова глупо улыбнулась.

— Ты голодный? Я хотела ужин приготовить, но наверно уже поздно — лучше заказать. Ты как?

— Давай закажем.

В машине молчали, в квартиру поднимались так же, на возникшие вопросы, отвечали друг другу односложно. Для Насти его реакция была вполне понятна — она не имела права вот так приходить без предупреждения, ситуация была неприятная для всех, а виновница она. Ужин заказали, даже беседу пытались вести, но та то и дело обрывалась, появлялись недомолвки, неприятные взгляды. Пришло время ложиться в пастель, а выйти из ванной никак не получалось. Вдруг, стало себя жаль, знала, что нельзя жалеть, но как только шум воды в душе услышала, так и не сдержалась, закрылась и страдала, пока её никто не может услышать. Пыталась себя успокоить, но выходило как-то наоборот. Она любовница, не жена и не любимая девушка, должна довольствоваться тем, что предлагают... только вот с этой мыслью смириться, никак не удаётся. Настя видела, что Егор то и дело пристально смотрел, хотел завести разговор, чтобы обсудить сегодняшний инцидент, вот только она к этому не готова. Знала, что услышанное вряд ли обрадует. Он толково объяснит, что это не её дело, а она не сдержится и расплачется, поэтому все слёзы нужно вылить здесь. Закрывала рот ладонью, чтобы всхлипываний не было слышно, вторую руку в кулаке сжимала. Сердце чуть из груди не выскочило, когда в дверь постучали.

— Малыш, ну ты долго? Первый час ночи.

Нельзя сказать, что голос Егора был раздражённый, скорее, взволнованный, пришлось отдышаться, пока слёзы глотала.

— Иду...

Голос сорвался, но он мог и не услышать. Воду резко выключила, взглянула на себя в зеркало и ничего утешительного там не нашла: глаза красные, нос, да и всё лицо, опухшее. Старалась ровно дышать, сосчитала про себя до десяти и дверь открыла. Егор лежал в кровати и внимательно смотрел, поэтому пришлось повернуться к нему боком и быстро прошмыгнуть к выключателю. Только когда свет погас, успокоилась. Под одеяло забралась и слышала только удары сердца. От Егора исходило приятное тепло, он, видимо, не понял, что к чему, потому что ещё минуту лежал недвижимо, но чувствовалось, как взглядом сверлит. Повернулась к нему спиной и свернулась калачиком, а сама прислушивалась, как дышит и замерла, когда Егор к ней подвинулся и сзади приобнял, прижимаясь. Тяжело вздохнул, горячий воздух врезался в её щёку.

— Настя, надо поговорить. — Сухо начал он.

— Я тебя слушаю.

Настя старалась держать себя в руках, прежде чем ответить, сосчитала до пяти, успокаиваясь, поэтому и голос получился ровный и спокойный. Вот только спокойствия этого ненадолго хватило. Егор был напряжён, а его равнодушный тон убивал.

— Я так понимаю, тебя всё устраивает?

Вот этот вопрос был явно лишним, пережить его было сложно, а точнее говоря, невозможно. Снова подкатила обида, ком подступил к горлу, и вместо ответа вылетело лишь очередное жалкое всхлипывание. Настя и сама испугалась такой реакции, а когда над ней навис Егор, пытаясь в глаза заглянуть, то и вовсе вся зажалась. Повисло молчание. Она лежала и не шевелилась, даже не дышала, чтобы никак себя не выдать, а когда он попытался лицо её к себе повернуть, не выдержала: по этой руке его ударила и с кровати скатилась, чтобы в ванной скрыться. Только дверь на замок закрыла, как Егор её с силой дёрнул.

— Что за детский сад?! Настя, выходи.

Сердце колотиться, слёзы катятся из глаз, Настя на пол съехала и больше не сдерживалась.

— Настя! Открой дверь!

Голос Егора становился всё требовательней, он продолжал стучать в дверь. Даже странно, как не пробил их, казалось, что ногами колотит.

— Я сейчас выйду.

— Открой дверь!

— Дай мне минуту, я тебя прошу.

Было слышно, что от двери он отошёл, сразу стало спокойнее, и смогла с пола встать. Умылась холодной водой, чтобы в себя прийти, но внутри по-прежнему всё горело, обида не отпускала. Замок в двери повернула, а выйти смогла секунд через десять, даже было желание, чтобы Егор сам эту дверь открыл, но его рядом не было. В спальне уже горел свет, она была пуста, а дверь открыта. По телу пробежала мелкая дрожь, а следом за ней пробил озноб. В поисках халата, открыла шкаф, а из него вдруг, со страшным грохотом, чемодан вывалился.

— Вещи собираешь? — Хмыкнул Егор за спиной. Он уже стоял с бокалом коньяка в руках, неприятно улыбался, а глаза при этом злые, словно ему изменили, а не он.

— Халат ищу.

— Он на кресле.

Настя и сама от себя не ожидала, но не расплакалась, когда взглядом с ним встретилась, спокойно прошла по всей комнате, минуя Егора, взяла халат, его одела, не спеша, и только потом замерла, ожидая, что же ей скажут.

— Говори.

Егор присел на кровать, смотрел с прищуром, а тон приказной, словно на работе.

— Я не знаю, что ты хочешь услышать.

— Хочу услышать только то, что ты хочешь сказать. Ведь хочешь.

— Нет.

Он зло рассмеялся, бокал на столик поставил, а потом его лицо стало серьёзным, а взгляд опасным.

— Тогда продолжим с того места, на котором закончили: тебя всё устраивает, да?

— Нет.

— Так давай это обсудим. Садись.

Настя на кресло присела, но потом поняла, что зря: теперь от злого взгляда было не спрятаться, пришлось его принять. Снова ждала, пока Егор что-нибудь скажет, сама, правда, боялась начать не с того. А он молчал, с каждой секундой раздражаясь всё больше и больше, голову на бок склонил, губами неприятно жевал.

— Так и будем молчать? — Ответа не дождался. — Хорошо, скажу я. Ты сегодня увидела то, что увидела, но промолчала. Почему?

— А что я должна была сказать?

— Даже не знаю... — Руками развёл, смеясь. — Хоть что-нибудь ты должна была мне сказать, скандал закатить, истерику устроить, просто спросить, что это было, в конце концов.

— Зачем?

— Положение обязывает. — Удивился Егор и на Настю уставился.

— А-а. Да, наверно ты прав. Только вот какое у меня положение... я не знаю.

— А Алина?

— Она твоя любовница, об этом знают все.

Егор подавил в себе смешок.

— Так, допустим. А ты тогда кто?

Настя пожала плечами и взгляд отвела, когда снова на Егора посмотрела, испугалась: лицо у него каменное, глаза злые, уголки губ опущены, вот-вот и он взорвётся, если ответ не услышит.

— Тоже любовница.

Он поднялся и подошёл к креслу, немного постоял, но Настя на него не смотрела, тогда пришлось на корточки присесть, взгляд её ловить.