Снежная Кэрол

— Красиво? Север, вообще, красивый. Бескрайний снег, полярная ночь... а потом весной будет невероятная цветущая тундра... Красивый и жёсткий! Чтобы жить здесь и понимать эту красоту, нужно иметь железное упрямство.

Я поймала его взгляд. Глаза, скоропалительно опущенные в пол, поджатые губы, расслабленные плечи... идеальная линия. В полумраке ночного дома он был сказочно красив. Нет, он и при свете выглядит чертовским красавчиком, просто вот так, когда включены лишь дежурные линейки освещения, а за стеклом кружатся снежные потоки... Я притянула его ближе, целуя в губы. На этот раз он даже как-то уверенней ответил. Осваивается! В конце концов, любому сложно сразу приспособиться в новому месту, не то что новому миру... Но в человеческой природе заложено — приспосабливаться. Привыкать к хорошему, закаляться в трудностях, надеяться на то, что эти трудности когда-нибудь закончатся...

От него пахло какими-то травами и ещё чем-то сильным таким, глубинно природным, не поддающимся описанию, но заставляющим тело переключать внимание на определённые места, эмоции. У кого там в животе бабочки?! Меня всегда приводила в полное замешательство попытка представить себе это самое ощущение. Моё возбуждение — это напряжение внутренних мышц бедер, ягодиц, позвоночника. Это выгнутая спина, отведённые плечи... Наверное, так ведёт себя пантера перед прыжком! Я усмехнулась про себя. Или пантера, унюхавшая в шаговой доступности высококачественного такого пантерного кота (не знаю, как самцы у пантер называются).

На мой смешок Кай распахнул глаза, но не отступил. Умница какой! Волшебный, умопомрачительный умница...

Глава 12. Чудовище

— Кай

Досматривать фильм, а уж тем более такой, у меня не было никакого желания. Так что я, внутри вздыхая с облегчением, последовал за госпожой. И еле успел среагировать, когда на лестнице женщина внезапно пошатнулась. Я машинально придержал её за плечи, с опозданием вспоминая о нетрезвости, а значит — непредсказуемости своей госпожи. Но она лишь улыбнулась, не спеша освободиться из объятий. Что ж, из всего произошедшего можно сделать вывод, что на данный момент у госпожи прекрасное настроение и, как бы это эгоистично не звучало, этим грех не воспользоваться. Хотя... наглеть сильно не стоит всё равно.

Как только я убрал руки, госпожа вполне бодро спустилась вниз и, щелкнув по выключателю чайника, уселась на стол, как ребенок качая ногами. Подавив рефлекс сесть у её ног на пол, я встал чуть сбоку, стараясь не смотреть ей в глаза и поэтому обводя взглядом комнату, в попытках зацепиться за что-то. Закономерно, самым отвлекающим в полутемном помещении оказалась прозрачная стена, за которой все так же бесшумно бушевала пурга. Было немного непривычно не слышать завываний ветра, стекло имело прекрасную звукоизоляцию.

— Красиво? — спросила госпожа. Но, видимо, вопрос был риторическим, так как она сама и ответила: — Север, вообще, красивый. Бескрайний снег, полярная ночь... а потом, весной, будет невероятная цветущая тундра! Прекрасный и жестокий! — от избытка чувств она даже легонько хлопнула рукой по столу. — Чтобы жить здесь, чтобы понимать эту красоту, нужно иметь железное упрямство.

Я немного опешил от таких рассуждений и, на всякий случай, отвел взгляд. Почему-то мне казалось, что последнее предложение было упрёком в мою сторону. Хотя, видит Мать Всего Сущего, как может у мужчины быть железное упрямство? Такой осел долго не проживет.

Приступ философии у госпожи прошел достаточно быстро, и я не успел заметить, как она протянула ко мне руки, требовательно притягивая к себе за рубашку. Как ни странно это говорить, отрезвил меня запах алкоголя во время поцелуя, и я поспешил ответить. Утром ведь она желала от меня именно этого — действий. Тихий стон госпожи подтвердил правильность моих суждений, хотя последовавший за ним смешок заставил насторожиться. Я делаю что-то не так?

Но недовольства в её глазах не было, наоборот, они сверкали возбуждением и весельем. Разорвав поцелуй, госпожа притянула меня ещё ближе, так что мне пришлось облокотиться руками о стол, чтобы не упасть на неё сверху. А она, запуская руки в мои волосы, уткнулась носом мне в шею... Я застыл, как шушерка под веником. Подобное положение не столько неудобно, сколько непривычно. Почувствовав нехватку воздуха, понял, что ненадолго забыл о необходимости дышать, и постарался незаметно вдохнуть поглубже. У лица колыхнулись её волосы и воротник куртки...., тля! Я резко уткнулся в район шеи госпожи, еле сдерживая желание расчихаться. Куртка госпожи очень сильно пропахла... пылью! И еще чем-то техническим. А тут ещё и рука неудачно подвернулась, задев оставленную кем-то чашку с недопитым чаем или тайшу.

Госпожа, видимо, совсем по-другому интерпретировав мои действия, закинула руки мне на шею, прижимаясь ещё ближе и тихо что-то бормоча у меня за ухом. А я с обреченностью следил, как коричневая лужа медленно, но верно, подбиралась как раз к тому месту, где она сидела. Сказать или нет? Хотя... переодеться госпоже точно не помешает, так что сделаю вид, что не заметил.

— Кэрол

Моя покупка навис надо мной всем своим великолепием. Завораживающий профиль... чёткая, жаркая линия губ... упругая фактура мышц на сильных руках... дыхание. Я запустила пальцы в его волосы. При такой длине эти аккуратные локоны практически напрашивались ощущать их под пальцами...

Шумно выдохнув, Кай дёрнулся и уткнулся носом мне в ключицу. А у меня будто тормоза сорвало. Я крепко обняла его за шею, слегка прихватив зубами мочку уха. Чувствуя под пальцами напряжение мышц на спине, горячую кожу... слыша учащённый ритм сердца, сбитое дыхание...

— Ммм, кажется, у меня от тебя крышу сносит...

Блин! Отдернулась я резко. Даже слегка напугав моего классного парня. Чёрт! Видимо, Стефан опять всю ночь кофе пьёт, дописывая очередной проект, и мы своей вознёй опрокинули его кружку. На заднице мокрое кофейное пятно! Чёрт!

Я спрыгнула со столешницы. Выдернула из держателя пару салфеток и принялась вытирать себя и стол. Кай слегка испуганно замер рядом. Чёрт, как не вовремя этот кофе пролился! Сейчас напугается, и опять буду маяться, пробивая культурные разногласия.

Я швырнула мокрые салфетки в мусорку и шагнула к нему. Улыбка, видимо, вышла излишне плотоядной — мой классный парень слегка напрягся и даже, кажется, сделал рывок опуститься на колени, но вовремя спохватился.

Чёрт! Вообще, конечно, этот пролитый кофе мне правильно подвернулся. Иначе я бы не остановилась. А тут совсем рядом комнаты Пола и Рейчел. Вдруг бы кто-то из их детей ночью попить захотел. А тут мы! Чёрт, алкоголь — не оправдание, не так уж много я выпила. Я просто дурею от этого обалденного парня!

Очень целомудренно, едва касаясь (ему тоже стоит немного успокоиться), я поцеловала свою покупку в губы:

— ...И властью инстинктов звериной природы,

Копьём обжигающей страсти пьянящей

Ты сказочный демон любовной породы

Реальность дробишь... Ибо ты настоящий!

Выражение его глаз мне понравилось. Чёрт! Мне всё в нём нравится! Я, как кошка над целым тазом сметаны, одуревшая от желания, в буквальном смысле! Но надо успокоиться. Чай налить, например. Отвлечься. Очень вовремя засигналил чайник. Я выдохнула:

— Кай, достань-ка кружки, вон там, в угловом шкафу. Моя — та, что большая, с надписью "Шеф всегда прав". На Берила тоже одну возьми. Не нужно, чтобы он пьяный по дому шлялся.

Сердце во мне колотилось бешеным галопом. Тело ломало от вынужденного отлучения от столь желанного. Чертовски хотелось секса. Прямо здесь, на столе! Не думая ни о ком! Звериной хваткой! Но не стоит портить репутацию разумного человека только от того, что у тебя вдруг разыгрались гормоны. Как я потом от людей порядок требовать буду?!

Составив кружки с чаем на поднос, я вручила его Каю:

— Ты твёрже на ногах стоишь.

Берил увлечённо следил за происходящим на экране, когда я поставила перед ним чай.

— Надоест полуночничать, ложись у меня, — я махнула в сторону своей спальни. — Мы ушли спать.

Мой зам сфокусировал взгляд на мне, потом обернулся на Кая с подносом с чаем и усмехнулся:

— Ну, вы там только не слишком громко засыпайте.

Я приподняла бровь. То, что старый медведь начал шутить на такие темы, это хороший знак. Отходит! Теперь, главное, не дать ему в запой уйти, и всё будет нормально.

Я усмехнулась:

— Громко, не громко, как получится. Переживёшь, не маленький!

И махнула Каю, призывая следовать за мной в направлении его комнаты:

— Ты ведь не возражаешь, что я у тебя спать останусь сегодня?

— Кай

Когда госпожа заметила что-то неладное, холодная коричневая лужа уже успела хорошо впитаться в её штаны и край куртки. Она резко подскочила, выпуская меня из объятий, и судорожно начала вытирать пятно салфетками. Я даже испытал небольшой укол совести, возможно, надо было сказать ей об этой перевернутой чашке раньше? Неужели ей так дорога эта ужасная одежда из непонятной серо-зеленой грубой ткани? Но с каждой секундой движения госпожи становились все жестче и отрывистей. А уж когда, закончив убирать самые ощутимые последствия, женщина повернулась ко мне с горящими глазами, то где-то на уровне инстинктов промелькнула мысль о наказании. И лишь усилием воли я смог побороть вбитые жизнью рефлексы — встать на колени и просить прощения.

Но запал у госпожи быстро прошел. Оглянувшись вокруг, как будто только сейчас осознавая, где она находится, она нахмурила брови, что-то про себя обдумывая.

Агрессивный настрой быстро спал, сменившись легкой поволокой желания в глазах. Что-то для себя решив, госпожа подошла ко мне и мягко поцеловала в уголок губ. А затем, глядя мне в глаза, тихонько начала читать стихи...

В любой школе для наложников, наряду с правилами поведения и танцами, всегда преподают стихосложение. Красиво выражать свои чувства к госпоже должен уметь каждый хороший раб, а что может быть изящнее пары строф?! Когда-то, будучи молодым, я старался практиковаться в данном искусстве, но, увы, оно ни разу мне не пригодилось. И с годами я вспоминал о нём все реже и реже. За последние же лет пять я не написал ни одной строчки. Навыки давно растерялись, но осталось некое понимание.

Стихи госпожи были, как и весь её мир — неправильные... нет, не так! Они были не венговскими! На Венге никто бы не сказал так о мужчине! Тем более о простом гаремном рабе. А услышать такое из уст госпожи нельзя даже во сне. Мне же... мне никто никогда не читал стихи. Для диких страстей, что иногда происходили в нашем доме, я был слишком обычным. Серая масса, один из множества — не лучший, но и не худший, я был просто неинтересен ни юным госпожам, ни пылким любовникам. Зачем Вы так со мной, госпожа?! Я ведь могу слишком искренне поверить, а разочаровываться будет слишком больно...

Писк чайника выдернул нас из вязкого, будто патока, но столь неоднозначного молчания. Госпожа глубоко вздохнула и переключилась на обещанный чай, попросив меня достать кружки. Неприятно кольнуло то, что чашек пришлось взять три — я уже успел забыть о том заросшем старике в наших комнатах. Хм, в наших... наших с госпожой! Да, мне определенно нравится, как это звучит, пусть только и в мыслях. Собрав поднос, женщина подала его мне, объясняя своё решение моей трезвостью. Смешная она, зачем объяснять?! Как будто бы воспитанный раб позволил госпоже, даже будь она самой трезвой и полной сил, что-то тащить, когда у самого руки не заняты.

Госпожа шла первой и, входя в комнаты, заботливо придержала передо мной дверь. Старик все еще смотрел этот театр абсурда, причем с явным интересом. Не дай Матерь Всего Сущего дожить до такого маразма. Женщина поставила ему на столик кружку с чаем и махнула в сторону своей комнаты. Я застыл изваянием — ЭТО будет спать с госпожой?! Но следующая фраза и реакция мужчины быстро расставили всё по своим местам. Нет, с госпожой буду спать Я! Беззлобное подтрунивание старика и последующий ответ заставили немного подобраться, ведь он, явно, имел в виду крики и стоны. Но причина их возникновения бывает слишком разной. Бррр, я потряс головой, выгоняя из неё непрошеные мысли, госпожа в слишком хорошем расположении духа, чтобы наказывать. Да и пока она ни разу не причинила мне боль. Может, стоит забыть уже о своей паранойе? Хотя, я никогда раньше не считал себя параноиком — скорее реалистом.

— Ты ведь не возражаешь, что сегодня я останусь спать у тебя? — голос госпожи раздался совсем рядом. Я чуть не выронил из рук поднос с двумя полными чашками и недоуменно посмотрел на женщину. Порой она спрашивает такие странные вещи... но все-таки кивнул.

Госпожа улыбнулась и приоткрыла дверь в комнату, впуская меня внутрь. Пройдя вглубь, я наклонился к столу, располагая поднос. Женщина заходить не стала, почему-то так и оставаясь в дверях. Нервничая, я старался изобразить бурную деятельность по расстановке чашек. Но, казалось, с каждой секундой воздух все больше накалялся.

Внезапно дверь резко закрылась, погружая всё в темноту. Тихий шорох шагов, чужое дыхание за спиной и женские руки, обхватившие меня вокруг торса...

— Гейда

Дорогу в полицейский участок малёк мне объяснил, и уже через пятнадцать минут я осторожно входила в самое настоящее местное отделение полиции. Конечно, по пути сюда я успела накрутить себя до предела, а в голове бродил взрывоопасный коктейль из дикого ужаса перед назревающими проблемами и зверской злости на мужа. На мужа я злилась даже сильнее. Как он умудрился, вообще? Что нужно сделать, чтобы человека забрали в полицию? Ведь я четко объяснила, что запрещаю влипать в неприятности? Высеку! Как же я его высеку! Неделю сидеть не сможет. Нет, две!

Неимоверно толстый офицер-мужчина на вахте просканировал мои документы и буркнул: "в пятый кабинет". Я настолько растерялась, что даже свои опасения по поводу всей этой их полиции забыла. Какой такой пятый кабинет? Я что, сама должна его искать тут по всему зданию? Разве в обязанности этого зажравшегося зверька не входит меня проводить? Упомянутый лентяй, который, казалось, уже и забыл о моем существовании, наконец, поднял голову и очень так удивлённо заметил, что я все еще стою тут, у вахты, и злобно сверлю его глазами. Ща, побежала я зайчиком в этих коридорах циферки на дверях рассматривать! Зверёк нехотя добавил:

— Налево, по коридору прямо, слева третья дверь.

Прямо одолжение сделал! Бардак! И это представители власти! Вот что значит допустить до управления мужчин. Дай им волю, они вообще ничего делать не будут!

Я молча развернулась на каблуках и направилась в указанном направлении. Чёрт, надо успокоиться. Это полиция. Это чужая планета. Я уже во что-то влипла, благодаря Ойлейну, а если разойдусь, думаю, проблем серьёзно прибавится.

На мой стук в дверь с табличкой "5" раздалось каркающее "войдите". Я оказалась в тесном неуютном кабинете, который казался еще меньше из-за мужчины, сидящего за столом. Он был таким высоченным, худым, похожим на странную костлявую птицу. Настоящее чудище. Лицо его было неухоженным и не выражало никаких эмоций. Я сглотнула. Холодный взгляд светлых глаз-бусинок, короткий ежик темных волос, чёрная форменная рубашка, костлявые кривые пальцы. Грубо очерченные, словно высеченные из кирпича криворуким скульптором черты лица складывались в весьма недружелюбную, даже пугающую картину.