Вовочка поощрял рвение Чертухина деньгами, вещами и продуктами питания. Пенсионер ходил одетым от и до в "фирму", каждый день приносил домой пакет с продуктами, дефицитными, надо сказать. Жене, детям и внукам пенсионера также перепадало от Вовиных щедрот, поэтому семья здорово не бухтела отсутствием деда дома.

Вчера воскресным вечером, а нет, уже глубокой ночью начинающегося понедельника, Чертухин подвёз Вовочку к общежитию. Традиционно получил от мастера пакет с продуктами, выслушал пожелания от пенсионера и отпустил того отдыхать. Этой ночью пенсионеру придётся спать всего три часа, а потом опять ехать за мастером. Но Чертухин не роптал. Если он спал в салоне "Буханки", то высыпался даже за один час сна, вот такая фантастика. Это дома он и за семь часов сна не высыпался, а час сна в моей миленькой "Буханочке" — и бодрый я, как африканский страус: могу опять много часов сидеть за рулём моей милой девочки. Сейчас, солнышко моё, приедем в гараж — там я тебя протру тряпочкой, посмотрю состояние расходников, потрогаю тебя, прости меня грешного, за радиатор и выхлопную трубу.

Ночью Вовочка пробирался в общагу через один из двух запасных выходов. Ключи от этого хода, Стёпа ему вручила, чтобы мастер не попадался на глаза ночному дежурному. Вовочка, достал ключ и тихо открыл дверь запасного выхода. Та даже не скрипнула. А чего ей скрипеть, если архонт давно её поменял на новое изделие. Ночью в общаге основная дверь запиралась, но один из жильцов, по графику, считался дежурным. Он впускал припозднившегося жильца, а также надзирал над соблюдением тишины в общежитии после 11 часов вечера.

Вовочка на цыпочках крался к логову комендантши, стараясь не попасться на глаза дежурному или дежурной. Наивный чукотский парень. Население общаги давно знало, что мастер Купцов спит с комендантшей в одной кроватке. Мужики посмеивались, женщины исходили на дерьмо. Но, всем постояльцам стало жить лучше, причём кардинально. Во-первых, как подменили злую комендантшу. Теперь она, сверкая улыбкой, порхала по общаге, но ни к кому не привязывалась с глупыми заданиями. Негодяйка — отравляет своим счастливым видом жизнь некоторым дамочкам. Степанида, общаясь с Вовочкой, вдруг узнала от него, что она прекрасна: от таких слов женщина стала неимоверно мягкой, игривой и расцвела на глазах.

Во-вторых, мастер Купцов приводил общагу в порядок. И когда он только время на всё находил? Он отремонтировал все санузлы, добрался до кухонь, что-то делал в подвале. В общаге стало лучше дышать, вот что значит правильная работа вентиляции, каким-то образом исправленная Вовочкой. Почти всегда имелась горячая вода в трубах. Ходили слухи, что бойлерную уберут, а проведут централизованную подачу горячей воды. Уже и траншею начали рыть к зданию.

Мастера Купцова даже живущие в общаге мужики зауважали за его неимоверную работоспособность. Сторонились, но уважали. На женщин его дьявольская харизма действовала убойно, что могло отрицательно сказаться на его репутации. Вовочка наплевал на эту проблему: себя я не переделаю, а репутация — это, всего лишь то, как о тебе думают другие люди. Наши люди — те ещё фантазёры — как напридумают себе что-нибудь о ближнем.

Проскочив коридор, Вова, уже другим ключом открыл "логово" комендантши. Вернее, это уже не "логово", а совместное любовное гнёздышко в сказочном саду райских наслаждений. Через минуту он уже обмывался в душе, а потом ловко забрался под одеяло к любимой женщине. Не верьте сказкам о вечной мужской занятости: каждый мужчина всегда найдёт время на не безразличную к нему женщину.

Ночи барнаульского августа уже прохладные, но Степанида укрывалась тонким одеялом: женщина она горячая, как радиатор. Нежно обняв свою подругу, Вова с трепетным удовольствием ощутил тепло её тела. Стёпа изучила все Вовочкины повадки, а он знал её хотелки. Почему бы и не осчастливить замечательную женщину пару раз, хотя можно и семь раз, ведь до шести утра ещё несколько часов, успею показать женщине настоящую мужскую стать. Податливое тело молодой женщины быстро отозвалось на ласку, и процесс пошёл. Вовочка полностью отдался страсти: главное сделать приятное женщине — а он постарается оправдать её ожидания. Говорят, если перевернуть картинки в Камасутре вверх ногами, то количество поз удвоится. Надо достать эту самую Камасутру и тщательно изучить это пособие по древнеиндийской сексакробатике. К тому же Степанида, как женщина, просто прелесть: она являет собой кладезь нереализованных фантазий. Подруга Вовочки страстная и ненасытная, ей нравится экспериментировать; искусством орального секса она владеет. Если поискать хорошо, то у неё могут отыскаться и другие достоинства. Так чего мы ждём? Начинаем искать её скрытые таланты по распрямлению чакр с помощью древнеиндийского секса. Вай, Степанида, ты даже такое умеешь?

Счастье в жизни всё-таки есть, особенно когда принимаешь действительное за желаемое. Тибетский мудрец Сунь Янь сказал: "Самое лучшее лечебное средство для настоящего мужа — это любовь к женщине и работа". Кто-то сомневающийся переспросил: "А если не подействует?" Сунь Янь ответил: "Увеличивайте дозу".

В целом, превращение Вовочки Купцова в архонта сказалось положительно на существовании многих людей и существ. Пребывали в довольствии Демон и богиня Ирида, исправно получавшие хорошую дозу эмо-энергии; на седьмом небе счастья находился пенсионер Чертухин, влюбившийся в автомашину; на двенадцатое небо счастья занесло коменданта общежития Степаниду Алексееву. Комендантша радовалась жизни и не знала, что её косточки и прочие органы женский коллектив общаги перемывает по двадцатому разу.

Хорошо жилось студентам и пенсионерам, мобилизованным Вовочкой. Кое-кому поведение Вовочки не нравилось, парторгу стройтреста Ларину, например. Парторг считал товарища Купцова выскочкой и тупезнем. В стрессовой ситуации находились многие женщины общежития, посчитавшие, что Вовочка, связавшись со Степанидой, коварным образом разбил им сердце, наплевал в душу и растоптал лучшие чувства. Вы не представляете — как это грустно разочаровываться в радужных ожиданиях. И чего он в ней нашёл? Надо на неё за аморалку в партком написать: разоблачить моральное падение комендантши, устроившей натуральный притон разврата с клубком порока в сердце социалистического общежития. Противно смотреть на радостную физиономию падшей женщины, используемой мужиками для своих сомнительных утех. Пусть партия и комсомол не остаются в стороне от воспитательного процесса по прививке высокой нравственности оступившемуся члену нашего общества, пока не поздно.

Наверное, хорошо жилось в последнее время и трём бомжам, устроенным мастером на непыльную работёнку в баньку, где они и стали обитать. Но бомжи люди специфические: что у них в голове творится, то плохо поддаётся логике простого гражданина. Вова не простой гражданин, а целый архонт, следовательно, не царское это дело копаться в психологии всяких людей со дна социума. Зря Вова не присмотрелся к бомжам, особенно к одному из троих.

В своё время, решая кадровый вопрос на строительстве дома, архонт завлёк в свои сети около десятка студентов института Ползунова, несколько опытных строителей-пенсионеров, товарища Чертухина и трёх бомжиков. Как-то ясным днём недалеко от стройки Вовочка осматривал инфраструктурные объекты, в частности теплотрассу. Вот там он и встретил несвятую троицу чумазых людей, мужского пола, коим и предложил поработать на него некоторое время. Слово "работать" не встретило понимания в команде маргиналов. Пришлось Вове заменить слово "работа" на словосочетание "временное сотрудничество за поесть плюс соцпакет и карьерный рост".

Мужчины самого маргинального вида, сидя на бетонной плите теплотрассы, как раз раскладывали на газетке закуску, набранную, скорее всего, на помойках. Мужчины готовились злоупотребить неким пойлом, добытым по большому блату. Один из них, лысый и крепкий мужик, извлёк из котомки бутылку с мутным содержимым и радостно её разглядывал. Что там налито? ХЗ: не попробуешь — не узнаешь. Поставщик пойла клятвенно обещал, что напиток торкает в полный рост, ну, просто чума.

Наличием лафитников или стаканов они себя не утруждали, считая излишествами. Появление мастера со стройки на несколько минут отвлекло маргиналов от их увлекательного занятия. Мы же интеллигентные люди, чтобы вот так сразу хамить подошедшему парню, отвлекающего, понимаешь, честных фраеров. Почему бы и не поговорить с ним, ведь мы не ссорились. Он на нас не кидается с кулаками, не обзывает, милицией не угрожает. Почему бы не выслушать его предложение, от которого за километр веет кривой схемой.

Распитие непонятной жидкости происходило не просто так, а по причине празднования победы над ненавистными конкурентами, дерзнувшими совершить набег на территорию подконтрольную Ботве и Шпале — тридцатилетним бомжам, успевшим в своей жизни даже "почалиться у дяди". Пролилась кровь, ибо невместно правильным пацанам Ботве и Шпале отдавать свою кормовую базу какой-то залётной сволочи, вконец потерявшей берега. Это наш район: здесь располагается пустырь с теплотрассой, пара несанкционированных свалок, гаражи и большая холодная лужа, овощной ларёк и продуктовый магазин, две помойки и пункт приёма стеклотары, являющийся стратегическим объектом. Место вокруг овощного ларька и приёма стеклотары вызывало слёзы умиления от своего умиротворяющего вида. Оно меблировано примитивными лавочками, кустами облепихи и поломанными ящиками под стеклотару, есть даже железная урна для окурков. Это место, не обыкновенная "рыгаловка", а любимая, и самое главное, мирная среда обитания местных маргиналов разного уровня — от вполне нормальных мужиков до откровенных гоблинов. В стороне от овощного ларька даже общественный сортир имелся, что говорит о высокой культуре района.

Чужого нам не надо и как у других нам не интересно. Мы на чужую территорию не заримся, но и своей земли ни пяди не отдадим: сосите бензин кАзлы залётные.

Банда Ботвы состояла из него самого и правильного пацана Шпалы, примкнувшего к Ботве ещё в период их нахождения за решёткой в учреждении, располагаемом на правом берегу Оби, если чуть не доезжать на электричке до города Новоалтайска. "На свободу" пацаны вышли почти одновременно. Мелкий, но шибко крученный Ботва объявил себя "бугром", так как он уже два раза успел посетить "места не столь отдалённые", а длинный Шпала всего лишь первоходок. Да и сидел Шпала "ни за что", в отличие от Ботвы, получившего статью престижную, ведь он "карманы полировал" зазевавшимся гражданам. Правда на этом поприще Ботва не поднялся: граждане всегда ловили неудачливого крадуна и больно били, а в крайний раз, поймав его на горячем, таки сдали в милицию. Ботва считал себя аристократом преступного мира, чуть ли не законником. Однако преступный мир так не считал и не спешил короновать Ботву в настоящие Иваны.

Длинный, здоровый, но глуповатый Шпала действительно чалился на зоне за чужое преступление. Парня, жителя районного центра Хабары, просто подставили, навесив на него пропажу трёх колхозных кляч. Якобы Шпала, а в миру Михаил Семёнович Булдаков, украл коней из колхоза и продал их алтайцам на колбасу. Это только в советских фильмах рассказывалось о прелестях колхозной жизни, реальность имела несколько иной оттенок.

Пребывание в исправительной колонии — грустная страница биографии Шпалы, но никто ему и не обещал, что "отсидка" — это шоколадный батончик. Пришлось "сидеть" от звонка до звонка. Теперь он свободен, как сопля в полёте.

Освободившись "с чистой совестью", Шпала, вслед за Ботвой, потащил свои кости в Барнаул, соблазнившись обещанием товарища, что жить в краевой столице — это не торчать, как грибу на пеньке, в каких-то задрипанных, прости Господи, Хабарах — здесь молочные реки, кисельные берега и куча лохов, желающих поделиться с пацанами деньгами и прочими благами.

— Ты только не говори никому, что ты из Хабаров, — наставлял Шпалу Ботва. — Не надо им знать о твоём позоре.

Слова Ботвы о красивой жизни в Барнауле оказались некоторым преувеличением. Надежды на лучшую жизнь оказались пустыми, а радужные перспективы — неперспективными. Не срослось почему-то у Ботвы выбиться в люди. Это до Шпалы дошло, когда пришлось обитать в теплотрассе и питаться с помоек. "На зоне" жилось лучше: там хоть и кормили плохо, но регулярно. Плюс от щедрот "смотрящего" Шпала получал немного "грева" с воли. В Барнауле правильных пацанов ни в одну приличную банду не брали, соответственно помощь с "общака" им не светила. Как так-то?

— Деловые люди этого города нас с тобой бздят горохом, — объяснил товарищу местные расклады Ботва. — Мы с тобой для них слишком крутые перцы.

— Ага, — сказал крутой перец Шпала, продолжая рыться в помойке. Шпала пока ещё обладал хорошим здоровьем, но плохой памятью, поэтому излишними мыслительные потугами не страдал. Чем хорош Шпала? Он хорош своей простотой: всё у него понятно и просто, до изумления всё очень просто.

— Мы поднимемся сами, как только распрямим наши крылья, вот тогда и оттянемся по полной без оглядку на законы, — продолжил свою мысль Ботва. Нравится ему в слова подпускать пафос. — Все тётки Барнаула — вот с такими сиськами — станут нашими, а пацаны скиснут от зависти. Мы тут всех поставим, и очень скоро, в коленно-локтевую позу. Главное не лениться. Ленивый сперматозоид в люди не выбьется. Не бойся коллега Шпала своего будущего счастья, пугай его сам. Наше обитание в местах кормления комаров, полевых мышей, крыс и бездомных кошек, то явление временное, посланное нам для закалки характера.

— Мне доктор посоветовал заниматься аутотренингом, — как-то Шпала признался Ботве. Тот проникся.

— Ты ... это ... занимайся, если тебя так штырит, но где-нибудь в кустиках, чтобы детишечки не заметили. И руки после этого мой.

Шпала и не мечтал о лучшей доле, помнил только — до семи лет ему жилось неплохо, а потом его отвели в школу, и жизнь для него превратилась в сплошное бедствие из-за свалившегося на него информационного потока. Считай, детство его прошло зря. От школы плюс только один — она довела словарный запас Шпалы до уровня понимания им сообщений от гидрометеоцентра. Как итог: ни кола, ни двора, ни куриного пера, ни жены, ни детей, ни перспектив. Ни считать же за светлую перспективу завтра сдохнуть в битве против другой банды? Ну, не надо о грустном.

Увы, но для банды Ботвы наступили суровые времена, совсем кислые и дохлые. Дерьмо случается чаще, чем припадает счастье. Жизнь некоторых субъектов — это анамнез под названием "Как всё пошло поперёк борозды".

Вчера на Ботву, прямо возле пункта сдачи стеклотары, считай на мирной территории, наехали два уличных джентльмена из банды Каланчи: полезли в амбиции. Глядя на шапочно знакомых Гусака и Козыря, Ботва понял — к нему подкатили не отличники местной школы, а проклятые конкуренты, желающие создать правильным пацанам кучу совершенно ненужных сложностей. Красавцы, очуметь от них можно: восхотели от нашего блага и себе толику схитить. Гусак щеголял характерно-нагловатым видом и роскошным синяком под глазом; Козырь на лице имел приметный ножевой шрам. Оба субъекта находились на разных стадиях разрушения печени и других органов из-за некоторых излишеств.