— Почему Фрицев? — невпопад поинтересовался профессор.
— Потому что швабы.
— Не любите вы их.
— Я вообще запад не жалую. Слишком он нагло принижает роль России. Кстати, о птичках, помните, вы высказали мысль о многослойности ионосферы? Так вот, уважаемый профессор, примите мои искренние поздравления — многослойность можно считать доказанной, а вот это материалы, — Борис передал Александру Степановичу толстенную папку, которую тот тут же попытался просмотреть.
— Стоп, стоп, все потом, и вообще, вы знаете, почему эта статья выйдет только за моей подписью? — вновь огорошил профессора Федотов. — Потому, что самый высотный слоя я называл 'слой Пи'. И пусть вся просвещенная Европа хоть из штанов выпрыгивает, но это будет 'слой Попова'.
* * *
Военное министерство встретило Федотова в точности, как оно встречало тысячи других посетителей в штатском — блеском эполет дежурного подпоручика и едва заметным пренебрежением во взгляде. Зато в кабинете заместителя начальника инженерного управления саперного департамента отношение существенно отличалось — Бориса изучали.
Первое впечатление едва ли не самое главное. В эти мгновенья многое раскрывается, потому-то так важен правильный настрой посетителя. В той же мере это относится и к принимающей стороне, поэтому липкий взгляд слева и любопытно-доброжелательный справа дали Федотову гораздо больше, нежели хотелось бы хозяину кабинета. Полковник Чижов сидел по центру и никак себя не проявлял. Ну, что значит никак, спокойно-деловое выражение тоже говорило о многом.
Доклад адъютанта по-военному краток: 'Господин полковник, к вам прибыл директор Русского Радио, Федотов Борис Степанович'. Представление принимающей стороны прошло в таком же стиле: полковник Денис Игнатьевич Чижов, офицеры управления капитаны Сокольцев Дмитрий Максимилианович и Михайлов Фрол Николаевич. Капитаны наверняка радисты, а полковник по большей части администратор. Фамилия Сокольцев показалась Федотову знакомой. Среднего роста, круглолиц, темноволос, с аккуратными небольшими усиками.
'Не он ли спроектировал полевую радиостанцию образца 1905 года? А ведь точно, он самый', — об изобретателе Борис узнал совсем недавно.
После представления зазвучали дежурные вопросы о дороге, о погоде в Москве. Казалось бы, зачем эти пустяшные фразы и ответы? Они важны в той же мере, как и первые обязательные 'Да/Нет' при тестировании на полиграфе. Правда, в отличие от детектора лжи, в таких разговорах тестируются обе стороны. К примеру, отсутствующее выражение на лице капитана Михайлов, обдавшего посетителя липкой алчностью, намекало на неуверенность или зыбкость позиции.
Разминка долгой не бывает, и Денис Игнатьевич перевел разговор в рабочее русло:
— Господин Федотов, мы внимательно следим за вашими успехами в деле оснащения связью Флота Его Императорского Величества, но одно дело боевые корабли или станция в Царском селе, и совсем иное подвижные армейские соединения. Хотелось бы услышать, как вы видите эту проблему.
'Грамотно! — искренне матюгнулся Федотов, — Ни одного лишнего слова, а чем недовольны наши оппоненты — ни словечка. Зараза'.
— Господа, с вашего позволения, я кратко обрисую некоторые аспекты...
Трудно ли объяснить обывателю с тремя классами церковно-приходской, о существе радиосвязи? Как это ни странно, нет ничего проще. Достаточно произнести: 'Отсюда слушай, сюда говори, а твой голос донесет радиоволна'. Для особо упертых можно добавить: 'Волна эта, брат Елдырин, открыта в стенах института Его Императорского Величества и не твоего ума дело'.
Перед Федотовым сидели отнюдь не обыватели. Капитаны профильные специалисты, полковник он и есть полковник, но, так или иначе, все знакомы с электротехникой и проблематикой радиотелеграфной связи. С такими можно оперировать языком физических законов. Не было сомнений, что предложения Русского Радио обнюханы со всех сторон и все недостатки давным-давно осмыслены. Не случайно же прозвучало об аппаратуре для войсковых соединений.
О критике Федотов знал. Особенно разорялись Маркони с французами. Не далее чем вчера ему об этом выговаривал профессор Попов. Еще бы не волноваться фирмачам, коль скоро эти русские увели такие жирные заказы. И не где-нибудь, а прямо в Париже! В своих статьях макаронник с шевалье доказывали нецелесообразность замены существующих передатчиков, а в приемнике предлагали установить один единственный ламповый усилитель. Вот она 'истинная' забота о кошельке потребителя, а о том, как искровые передатчики забивают широкополосной помехой эфир..., так ведь пока разберутся, смотришь, мы как-нибудь да обойдем патенты русских.
На войне хороши любые приемы, вот и Федотов не спешил опровергать 'жаждущих', чем изрядно озадачил макаронника. За него это с усердием делали университетские ученые всей Европы — этот народец не мог удержаться от соблазна показать свое понимание физики. В чем же интерес Федотова? Ведь он явно терял лавры первооткрывателя некоторых теоретических положений. Все очень просто и одновременно сложно. Используя технологию непрямого воздействия, Борис заставил западную аудиторию работать на себя. Теперь их ученые бубнили о засорении мирового эфира широкополосной помехой и настаивали на жесткой регламентации. Борису же оставалось только ждать созыва международного союза радиотелеграфистов. Ну, не совсем ждать. В частном порядке он искренне благодарил самых влиятельных ученых, а заодно подбрасывал им выгодные ему нормы электромагнитной совместимости. И ведь в большинстве случаев прокатывало!
Статьи макаронника публиковались в широкой печати, и не знать о них военные не могли, другое дело опровержения — узкоспециализированные университетские издания военные инженеры просматривали не часто.
На этом-то Федотов и построил свою стратегию.
Как и ожидалось, посетитель начал с задач войск в наступлении и обороне. Отсюда естественным порядком выстраивались требования к обеспечению связи. Несколько непривычно прозвучали понятия о ротном, батальонном и дивизионно-армейском уровнях, но и об этом отечественная военная наука так или иначе уже писала. Военным инженерам было приятно услышать о достойной стойкости аппаратуры к климатическим условиям, к вибрациям и о возможности работы в движении.
Капитан Сокольцев с удивлением и одновременно с затаенной завистью рассматривал фотографии работающих на марше военных радистов. Компактная аппаратура, прекрасно подрессоренная кибитка, хорошее освещение. В такой тепло в промозглую осень или лютую стужу, но, главное, это работа в движении! Такого удобства пока никто не предлагал.
Реакция полковника была ожидаема:
— Фрол Николаевич, не могли бы вы озвучить ваше видение проблемы?
Нельзя сказать, что капитан Михайлов не владел предметом, как раз владел, но легкие заминки да излишняя углубленность в научно-инженерную составляющую несколько смазывали картину. В целом же капитан был вполне логичен, предлагая не отказываться от искровых передатчиков, а в существующих приемниках добавить один копеечный усилительный каскад.
Такой подход сулил существенную экономию военному министерству и в точности соответствовал 'передовому' европейскому мнению, выдержки из которого оппонент Федотова приводил по каждому тезису.
Выжидательный взгляд Чижова, агрессивная уверенность на лице Михайлова. Прячет уныние сторонник переселенцев, склонил голову Федотов. Картина Репина маслом: 'Приплыли'.
Если кто-то думает, что тщательно приготовившегося к переговорам зрелого мужчину легко поставить в тупик, тот очень глубоко ошибается. Более того, этот наезд явился следствием грамотной подставы. И вот она сработала, но что дальше? Лупануть со всей дурью — явная глупость. Плести словесный узор, провоцируя Михайлова на высказывание: 'Я сторонник Маркони!' — не смешите мои тапочки, такого Михайлов не ляпнет, да и не факт, что капитан проплачен. Не тот уровень. Скорее, обыкновенный российский доброхот — западник.
Эти рассуждения решили дальнейшее:
— Господа, извините ради Бога, — из саквояжа извлечена подборка статей западных ученых, опровергающих Маркони, — Александр Степанович просил сразу передать, но ... запамятовал я, еще раз извините, — папка легла в руки капитану Михайлову.
Сказано было с едва-едва угадываемой издевкой. Кому она адресована, мог не понять только законченный идиот.
Вторая папка с выкладками Попова легла перед полковником.
— Денис Игнатьевич, в этом документе профессор Попов аргументированно доказывает, что время расцвета искровых передатчиков и когереров фактически позади. В этом с ним полностью согласны западные ученые, — ковок на папку в руках Михайлова, — кроме того, господин профессор убедительно доказывает, что ламповая техника позволяет в сотни раз снизить мощность передатчиков при той же дальности связи. Собственно, в этом и кроется основное преимущество наших лампочек.
Дальше пошли вопросы, почему до сего дня в печати об этом ни строчки, и ответы кивком головы куда-то вверх. Не трубить же о своих подлянках. Сейчас раструбишь, а в следующий раз прилетит птичка 'обломинго".
Финал был прогнозируем. 'Высокие стороны' столковались о демонстрации технических достижений Русского Радио.
О заказах никто не заикался. Рано. Зато Федотов со студенческой поры помнил, что через два-три года в армию хлынут радиостанции.
Полковник же был озадачен просьбой Федотова пригласить на демонстрацию господ Деникина и Корнилова. Буд-то это так просто! Чижов готов был поклясться, что странная просьба была экспромтом, ведь посетитель не знал даже званий героев Русско-Японской войны.
* * *
Канцелярия Адмиралтейства направила Федотова в чертежную Балтийского завода, где его ждал ИО начальника отдела подводного плавания Морского Технического комитета капитан первого ранга Михаил Николаевич Беклемишев. Какая связь между радиотехникой и подплавом мичман канцелярии знал не больше Федотова. Благо хоть догадался выписать пропуск на завод.
По пути Борис ломал себе голову, зачем он мог понадобиться подплаву, коль скоро заказы проходят через строителей. Может, это личная инициатива Беклемишева, и кто такой этот Беклемишев? Не потомок ли покорителей Сибири? Если генотип не сломался, то этот крендель унаследовал крутой нрав и ничего хорошего это не сулило. Досаждала и беспардонность Адмиралтейства — бегать туда по свистку Федотову категорически не нравилось.
В кабинете с окнами на большую Неву переселенца представили двум аборигенам — капитану первого ранга Беклемишевеву Михаилу Николаевичу и заводскому инженеру Роберту Густавовичу Ниренбергу.
Морской офицер выглядел под стать знаменитым предкам. Возрастом около пятидесяти лет, чуть свисающие густые усы, заметная проседь и привычно сведенные брови. Все в облике моряка говорило о своенравном характере, особенно давящий взгляд. Федотов сформулировал короче — 'дуболом'. У таких людей может оказаться изобретательская жилка, страсть к картам или к рисованию. Главное в ином — такой народец стремится всегда и везде подчинить себе окружающих. Борис сам принял на работу двоих 'дуболомов' — там, где требуется держать в руках бригаду простых работяг, лучшего кандидата не сыскать.
На фоне Беклемишева Роберт Густавович смотрелся типичным интеллигентом-ботаником. Аккуратный сюртук и сатиновые нарукавники, в меру короткая черная бородка и лишь руки с едва заметными следами металлической стружки выдавали в тридцатилетнем мужчине настоящего инженера-конструктора.
Обратиться за консультацией к изобретателю радио морякам посоветовал генерал-майор в отставке Тверитинов.
'Неужели, гад, заложил!?' — эта бесхитростная мысль едва не вырвалась наружу.
— Его превосходительство уверил нас, что вы умеете хранить секреты, — вперившись взглядом в Федотова, каперанг дождался утвердительного кивка, — нам хотелось бы понять, можно ли с помощью ваших усилителей поднять дальность связи прибора акустического телеграфирования через воду, изобретенного Робертом Густавовичем.
'Угу, выпячивает Роберта, значит, не безнадежен, — сделал первую коррекцию Федотов, — интересно, и что это за аппарат подводной связи?'.
В начале ХХ века изобретения одиночек сыпались, как из рога изобилия. Преуспел в этом и Ниренберг, предложив в качестве излучателя акустических волн гидравлическую сирену, а в качестве приёмника угольный микрофон и наушники. Клапан открывал и закрывал поток воды, в результате генерировались точки и тире. Ламповый усилитель напрашивался сам собой, но крест на использовании изобретения ставило тройное преобразование энергии и быстродействующая механика -громоздко и ненадежно.
'И что мне делать? В рамках своих знаний Роберт предложил блестящую идею. Пока переусложненную, но это вопрос времени, а вот без двух радистов это кусок железа. М-да, не хочется, но придется критиковать, а чтобы не было обидно поделимся. Один черт самому всего не осилить', — Федотов и сам не заметил, как подперев щеку ладонью, искоса посматривает на схему. Этот жест гостя не понравился. На лице Беклемишева упрямство, на лице Ниренберга растерянность. В отличии от Беклемишева, на него авторитеты действуют.
— Во-первых, позвольте Вас искренне поздравить с красивым решением, поверьте, не льщу! — Борис действительно радовался находке своего собрата по инженерному ремеслу. — Во-вторых, ламповый усилитель после микрофона даст нам полутора-двукратный выигрыш, а с дополнительной фильтрацией можно рассчитывать на двух-трех кратное увеличение дальности. Как говорится, цена вопроса копеечная, а сроки дополнительного проектирования займут не больше месяца.
Федотов выжидательно посмотрел на собеседников.
— Ваши "во-первых" и "во-вторых" подразумевают "в-третьих"? — полученные от Федотова 'плюшки' каперанга явно не удовлетворили, а потому свою фразу он, скорее, прокаркал.
'И какая муха тебя укусила?' — от неспровоцированной агрессии Борис стал заводиться. Будь он кровно заинтересован в заказе, возможно, все сложилось бы иначе, но сделать подарок и получить оплеуху ... такое прощать было нельзя. Сядут на шею и погонять будут.
— Есть и 'в-третьих', к примеру, прямая телефонная связь без всяких морзянок и сирены, но вы, я смотрю, любитель почивать на лаврах?
— Господин Федотов, мы здесь не на светском балу и даже не на рауте, — окоротил переселенца Беклемишев, — давайте, что там у вас с телефоном?
В интонациях едва заметно прозвучала попытка примирения, но ... 'носорог пошел в таранную атаку'.
— А надо ли? — теперь уже Федотов нагло провоцировал каперанга. — Консультацию вы, уважаемый Михаил Николаевич, получили. Схему усилителя и пару образцов на халяву Роберт Густавович от меня поимеет, так что вперед, за орденами!
Растерянность на лице инженера и побагровевшее лица моряка говорили о надвигающемся скандале, и неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не срочный вызов Беклемишева и Ниренберга к начальнику чертежной.
— Ждите! — моряк стремительно метнулся к выходу.
'Ага, паузу взял, козья морда', — мстительно выдал про себя переселенец, а вдогон пробурчал:
