Гоблинам я вернул платформу в целости и сохранности, отмыв от крови, в чем мне помогли гоблинята, на совесть почистив площадку. Я одарил детвору монеткой и указал путь в единственную на весь поселок лавку, что стояла рядом с училищем. Гоблинята умчались за сладостями, а я сдал технику с рук на руки и, поправив оружие и мешочек с монетами, потопал домой.
Пройти решил переулком между домами соседей, сократив путь и как только завернул за угол забора, как увидел, что Горшок и два орчонка что-то выпивают из бутылки и при этом морщатся. Я ускорил шаг — троица меня не заметила — и очень скоро поравнялся с ними. Брат заметил меня и глядя в его косые глаза, я понял, что они пробуют самогон.
— О, Молчун, ты как здесь? — не успел он удивится, как упал в землю с расквашенным носом.
Его товарищи удивленно воззрились на меня. Бутылка плавно перекочевала из руки одного в мою и я демонстративно вылил содержимое на землю. В глазах орков зажегся недобрый огонек, да и братец стал вставать, хлюпая носом и постепенно наливаясь зеленью — типа рассердился.
— Ты что делаешь, гад! — возопил один из них и попытался меня ударить.
Усталость брала свое, ночь не спал, от Зубанов отмахивался, а тут еще какие-то сопляки на меня лезут, хоть и на два года старше. В общем злость сама предала мне сил — я подставил топор лезвием плашмя под удар орчонка, тот завыл от боли — неприятно, когда твои кости ломаются о прочную сталь, обухом ударил в подставленную руку второго, потом пнул его в подколенный сгиб — тот сложился — и добавил сверху локтем по шее. Первый тряс рукой и никак не мог отойти от боли. Братец выпил видно лишнего и его не впечатлила такая скорая расправа — он кинулся на меня как разъяренный волкокабан, забыв про все ухватки и тренировки. Уйти с линии атаки, его кулак проваливается в пустоту, подсечка, второй раз за последнее время он валится на землю и вдобавок крепкий пинок под зад. Все трое отдыхают на земле — даже трясун предпочел прикинуться не боеспособным и шлепнулся на задницу просто за компанию.
— Значит так, сопляки. — Сказал я, встав над ними. — Еще раз увижу как вы за углом выпивку хлещете — отделаю так, что родная мать не узнает, усекли?
— Что, даже меня? — спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.
— А тебя в особенности. — Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. — Где достал? И кто надоумил попробовать?
— Я не обязан перед тобой отчитываться! — рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. — Пусти!
— Ты слышал, что я сказал? — спокойным ледяным тоном спросил я его.
Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.
— Это все Шкет. — Прохныкал Горшок. — Предложил выпить, мы согласились.
— Который из них Шкет? — спросил я, кивая на приятелей.
Те замотали головами и Горшок пояснил.
— Шкет — это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.
— Недавно?
— Да.
— Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. — Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. — А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. — Это уже брату.
— Мама дома. — Тихо сказал он.
Я посмотрел на него.
— Ладно, иди на реку, умойся, хот нет, утонешь еще. — Брат фыркнул. — Сейчас вместе пойдем, отметим мой удачный поход. — Я потряс мешочком с монетами. — Девчонок возьмем, устроим посиделки.
Горшок позеленел.
— Мама говорит, рано еще посиделки устраивать.
— А ты что, пробовал уже? — не понял я.
— Ну-у-у, — протянул братец. — Теперь я понимаю, зачем отцу те картинки нужны были.
Я сразу же понял куда ветер дует. Его приятели стояли и слушали, развесив уши.
— Так, вы двое, потеряйтесь отсюда. — Орки недоуменно переглянулись. — Пошли по домам, говорю, нечего семейные тайны подслушивать. А ты давай, рассказывай.
— Да чего рассказывать. — Горшок стушевался и продолжил, когда приятели ушли. — Одна девочка мне нравится из соседней ступени.
Я кивнул. Половозрелыми орки становятся лет в десять — одиннадцать, так что к двенадцати это нормальный здоровый сильный мужик, который может завести семью и продолжить род. Другое дело, что живут они не так долго, если шестьдесят лет уже очень почтенный возраст. С троллями и гоблинами та же история, только мелочь живет чуть дольше, видно им от эльфов досталось.
— И что? Ты ее позвал на посиделки?
Посиделками у орков назывались общие гуляния у молодежи, которые проходили в строго отведенных местах под присмотров представителей порядка, где юноши и девушки общались и находили общие интересы, слушали музыку. Вроде дискотеки, только без мордобоя (на это служба порядка и нужна) и без громких звуков — исполнителями были сами молодые орки, кто на чем умел играть. В основном в ходу были барабаны и что-то вроде лютни или гитары — струнный инструмент. Мне еще в человеческом обличье медведь на ухо наступил, так что играть я даже не учился, а вот Горшок озаботился этой темой еще на второй ступени и требовал у матери гитару. Теперь понятно зачем.
— Нет. — Замотал головой братец. — Боязно.
— А на речку она с нами пойдет? — спросил я его. — Поговори, с лоб-то не ударит.
— А вдруг не согласится. — Горшок от битья немного протрезвел и стал более-менее разумно мыслить. — Как тогда быть?
Мне бы его проблемы неразделенной любви, сейчас не об этом думать надо, а как вывернуться перед матерью, хотя у нее просто отличный нюх.
— Попытка не пытка, — сказал я. — Попробуй, а то так и будешь ходить вокруг да около. Или хочешь, я за тебя попробую.
— Нет!!! — завопил Горшок. Ну, его возражения понятны, кому понравиться, что за тебя просят.
— Как хочешь, — пожал я плечами. — А вот умыться тебе не помешает, так что дуй-ка ты к колодцу, да смотри там не спались, чтобы твою помятую физиономию много народу не видело.
Горшок просиял.
— Я мигом. — И убежал.
А я побрел домой. Усталость навалилась с новой силой и, отворяя калитку, я услышал девчачий визг, а потом на мне повисла Зорька и потерлась носом о мой нос.
— Ты что это делаешь, паршивка?! — крикнула ей Нилина. — Меня и себя позоришь!
— Так я же от радости. — Девчонка выпустила меня и посмотрела прямо в глаза. — Ты же не обиделся?
Я от проявления такой нежности вообще встал столбом и ударь меня кто-нибудь по затылку, так точно бы тут же вырубил. Нилина смотрела грозно, но даже в ее глазах читалось какое-то облегчение от того, что я вернулся живой и здоровый и даже с монетами. Зорька рассматривала меня как диковинного зверя, случайно залезшего к ним во двор. Я знаю, зачем орки трутся носами и совершенно не ожидал этого от девчонки, которая официально приходится мне сестрой — мама и Нилина заключили "семейный" союз, если его так можно назвать. Теперь все вместе мы одна семья, которая официально установила узы родства.
На пороге дома появилась мама, привлеченная криками и звуками голосов.
— Молчун! — она сбежала с крыльца и обняла меня, что для ее высокого роста было легко — она присела на колено, ее длинные руки гладили мою лысую башку, теребили за уши, словно проверяя, что я не фантом, а всамделишный ее сын. — Живой! Больше не ходи в лес один, и вообще не ходи, дух с ними, с монетами и так проживем.
— Ну, — я побренчал мешочком. — Не все так плохо, как ты придумала. Операция увенчалась успехом, правда не без посторонней помощи, но потом расскажу, а пока хорошо бы отдохнуть и пожевать чего-нибудь.
— Золянка уже накрыла на стол. — Улыбнулась Нилина. — Как будто тебя специально ждали.
— Зорька сказала, что ты сегодня придешь. — Мама смотрела на меня, словно изучая и запоминая каждую черточку. Я зыркнул глазами в сторону девочки, та опустила взгляд.
— Будущее видишь? — прямо спросил я ее.
Мама отстранила меня, переглянулась с Нилиной, потом вздохнула.
— Она только твое видит. — Ответила за Зорьку мать.
— Как это? — не понял я.
— А вот так, — развела она руками. — Сама не знает, как так получается, но ее видения настроены только на тебя. И недалеко, так что, что там дальше узнать не получится, да и нехорошо это, будущее знать, можно оступиться.
— Разберемся. — Я отдал мешочек с монетами матери. — Пойдемте в дом, а то я что-то устал.
— И еще этот оболтус где-то шляется. — Мать уперла руки в бока. — Ну, я ему задам!
— Не надо. — Я махнул рукой. — На сегодня он свое уже получил.
Мама не поняла, а Зорька хитро на меня посмотрела, словно зная, что я устроил взбучку Горшку.
Горный встретил Тень холодным пронзительным ветром и хмурыми тучами, которые цеплялись за многочисленные вершины хребтов и упирались своими наполненными влагой животами в острые пики. Планета была полностью "колючей" — горные цепи торчали даже из океанских вод, образовывая скалистые острова. Вероятно, своим обликом она была благодарна трем лунам-гигантам, одну из которых было видно даже днем. Тень втянул носом воздух, принюхиваясь, вдыхая ароматы нового необычного мира. Везде пахнет по своему и если в Кряже лесной воздух приятно бодрит, в Заводи влажная болотная отдушка заставляет чуть наморщить нос, то здесь холодный ветер приносит с гор свежесть и здорово отрезвляет. Тень сошел с площадки портала и направился к таможенной кабинке, откуда уже вылезал здоровый гхрах-охранник. Путешественники были здесь не редкостью, горнодобывающим компаниям, которых здесь было целых три, постоянно требовались сотрудники и таможня, после уплаты необходимого транзитного сбора, с улыбкой указывала путь в ближайшую контору. Куда Тень и отправился для успокоения бдительности внимательного охранника.
Площадь с порталом была круглой и на ней располагались три конторы найма, торговые представительства с других миров и продуктовые лавки. Стоит ли говорить, что с продовольствием здесь была напряженка — на скалах вообще ничего не растет, чего не скажешь о рудных ископаемых, но камнями сыт не будешь. Тень скрылся в одной из контор, чтобы тут же выйти из нее в другом образе, который нацепил на себя. При должной сноровке, которую он еще не растерял, бегая по лесам Кряжа, это можно было сделать незаметно для окружающих. Выйдя, он свернул на ближайшую улицу, прошагал до питейного заведения, где и устроился за столиком в углу.
В кабаке было немного народу — троица старателей что-то отмечали, парочка дружно работала челюстями, поглощая обед и двое сидели возле раздатчика, который то и дело подливал им выпивку. Все они знали друг друга и на новичка покосились, но спрашивать не стали — необходимо учуру уединиться, так пусть себе сидит, никого не трогает. Тем более, что повышать градус с утра никто не хотел — мигом вылетишь с работы. Во всех мирах строго соблюдался сухой закон, который опять же везде обходили хитроумные ичиги. Тень достал передатчик, настроился на его резонансные колебания, по которым можно было определить вызываемого абонента. Ему повезло, что передатчик не был многообразным — только один номер, пусть и не четкий, но с характерным "запахом", по которому и можно определить куратора. Зря они так сделали, подумал Тень, получив полные сведения об абоненте. Я бы затер все образа, оставив только мысленный слепок, чтобы меня можно было вызвать. А тут полный набор. Или куратор глуп и не боялся исполнителей, или его тоже приговорили на ликвидацию, поэтому серьезно не заморачивались с установкой вызова. Тем не менее, мне же проще. Тень встал, расплатился за тонизирующий напиток, к которому не притронулся и вышел из кабака. Жующая парочка проводила его взглядом, а от раздатчика отлепился один из учуров и пружинящей походкой вышел вслед за Тенью.
Ликвидатор сразу же почувствовал слежку, но пока проявлять беспокойство не стал, а двигался прямо к цели — конторе, где должен был трудится куратор. Топтун позади даже не прятался — так и пер буром за ним, сверля спину взглядом. Тень остановился и резко обернулся.
— Что? — спросил он.
— Не подскажешь сколько время? — нагло спросил тот.
— Время рабочее, топай на смену, а то выговор схлопочешь.
— А ты чего такой дерзкий? — спросил его, сближаясь с Тень, преследователь, а следом за ним вприпрыжку мчались еще трое — двое жевунов и еще один.
Банальный грабеж, подумал со скукой Тень, и ведь никак не успокоятся.
— А вы не боитесь, что служба порядка заинтересуется вашими выходками.
— Это тебе нужно ее опасаться. — Ухмыльнулся бандит. — Мы здесь главные, этот мир наш.
— В каком смысле вы главные? — не понял Тень.
— "Кирка" здесь заправляет всем. — Снисходительно ответил налетчик. — Передатчик отдай, понравился он мне.
— Сейчас, только из кармана достану. — Тень сунул руку в сумку, имитируя, что хочет отдать требуемое, а сам "выстрелил" растопыренными пальцами учуру в глаза.
Тот завопил от боли, потому что мигом ослеп — толстые тренированные пальцы Тени погрузились тому в глазницы, выдавив зрачки и размазав мягкие ткани по коже. В левой руке оказался позаимствованный им игломет и Тень не стал дожидаться, когда же преследователи достанут свое оружие — уж очень характерно у них оттопыривались куртки. Выжал спуск — короткая очередь и вот три тела валятся на улицу, а первый налетчик, кряхтя от боли, отправляется вслед за ними — Тень никогда никого не оставлял в живых у себя за спиной. Привычка, накрепко вколоченная инструктором в учебке. Будучи в охране папаши Древляны, Тень постоянно участвовал в войнах компаний за передел собственности и влияния и таких наглых учуров укладывал пачками. Он, конечно, понимал, что это все забава власть предержащих, но разве с карусели на полном ходу соскочишь? Как итог — четыре трупа за пару рисок. Тень скинул оружие тут же на грудь слепого налетчика, предварительно стерев с него все следы своего ментального образа и отправился дальше. Городок как будто вымер, что он почувствовал, как только очутился в Горном. И только сейчас понял — здесь четко поселился образ страха и отчаянья. Теперь понятно, почему. Надо как можно быстрее добраться до этого чертового куратора.
Здание, где тот работал, располагалось в двух уличных переходах от места стычки — пятиэтажная постройка с большими окнами. Тень уже успел сменить образ на другой и в здание вошел средних лет учур в кожаной тужурке, холщовых штанах и мокасинах с непонятной прической на голове. Охранник на входе встрепенулся и внимательно посмотрел на него, поправив в кобуре лучевик. А он вооружен серьезнее, чем те придурки на улице. Иглометы у всех в ходу, лучевики — оружие гвардии также как энергопушки. Этот поджарит меня как котлету с приличного расстояния. Тень подошел к стойке и обратился к миловидной девушке-учуру.
