Текли секунды, слагаясь в кирпичики минут. Сэм неподвижной статуей караулил у двери. Мегуми ушла вглубь гримерной и, помявшись, села на один из беспорядочно стоявших стульев. Выбивавшийся из-под двери свет коридорных ламп желтым туманом стелился понизу. И только где-то слышалась стрельба, вскоре стихшая.
Наконец, Ватанабэ отлип от стенки.
— Не успели, — тихо сказал он.
— Что? — не поняла Мегуми.
— Они не успели нас найти, — пояснил толстяк. — Снаружи пришла полиция. Их слишком мало, чтобы заниматься нами. Нужно держать выходы и входы в здание.
— Откуда вы знаете?
Сэм криво усмехнулся, что было заметно даже в полутьме комнаты. Свободной от оружия рукой он коснулся головы и постукал пальцами по виску.
— Их сорок один человек. Двадцать один мужчина, девятнадцать женщин и командир. Теперь мужчин уже девятнадцать. Охранники в здании нейтрализованы.
— Кто они такие? — опустив руки на автомат, лежащий на коленях, спросила Мегуми. — Это же захват заложников, так?
— Так, — кивнул Сэм. — Зал взят под контроль, сейчас там устанавливают взрывчатку. В течение часа собираются объявить свои требования.
— Что за требования?
— А вот это самое смешное, — Сэм забросил автомат на плечо. — Тот, кого я взломал, знал об их требованиях какую-то чепуху. Он палестинец и знает, что командир и его помощники потребуют выдачи Дидье.
— Первого председателя освободительного корпуса Крестоносцев в Израиле?
— Его самого. Среди террористов есть группа палестинцев, которые хотят лично посчитаться с ним за разгром Последнего Джихада. Оба трупа раньше состояли в рядах этих фанатиков. Только вот в чем загвоздка...
Толстяк задумчиво потер подбородок.
— Палестинцы и арабы — не единственные в группе. Часть мужчин и женщин — из Индии, воспитанницы и воспитанники секты "разгневанного Махатмы". Часть — вообще из Латинской Америки. Индийцы требуют вывода Крестоносцев с их земли, латиносы — прекращения войны против партизан. Интербригада, честное слово. Труп не совсем понимал, как и почему так вышло. Но объединяет их одно — они ненавидят Союз. Ну, и еще они все идиоты.
Озадаченная Канзаки не сразу расслышала последнюю фразу. Вот оно как повернулось... Арабы, индусы и люди из Южной Америки. Из трех регионов, где все еще было неспокойно после пришествия Крестоносцев и "CDM". Перенаселенная и нищая Индия всегда была проблемой, там часто разгорались гражданские антицерковные и антиевропейские волнения, поэтому контингент Крестоносцев был самым широким. Разоренная во время Последней войны и украшенная сразу двумя зонами отчуждения на манер токийской палестино-израильская область являлась источником террористов и радикалов традиционно, и только после пришествия туда сурового Крестоносца Дидье мощнейшее движение современных федаинов под названием Последний Джихад было разгромлено и притихло. А вот на территориях стран Латинской Америки беспокойства начались только недавно. Напрямую, конечно, Крестоносцы и "CDM" в тамошних гражданских войнах не участвовали, но вот всяческую поддержку режимам, что выражали лояльность к Синоду и Союзу, всячески оказывали. Это и было причиной крайнего недовольства большого числа граждан Боливии, перу и прочих маленьких стран, живших в зоне трети год не прекращающегося конфликта, распадающегося на дюжину конфликтов поменьше.
И вот представители трех проблемных регионов, только два из которых касались Союза напрямую, собрались в театральном центре в Меркури, чтобы выдвинуть совместные требования. Странно это как-то. Никогда еще отдельные группы противников европейской гегемонии не действовали совместно. Они, конечно, могли помогать друг другу по мелочи, но совместный теракт...
Тут она услышала слово "идиоты" и встрепенулась. Разумеется, Ватанабэ мог просто сказануть это просто так, как всегда, паясничая. Но, может быть, он что-то еще узнал?
— Почему идиоты?
— Потому что рядовые террористы искренне верят в то, что захват осуществлен с целью добиться от Синода выполнения их условий. А значит, они идиоты.
— Не поняла, — озадаченно сказала Мегуми. — Почему?
— Да потому что они сами не понимают, в каком терроризме участвуют.
Ватанабэ на миг прислушался к неясным шумам за дверью, затем отшагнул от нее и заговорил чуть громче.
— Терроризм как способ политического управления социумом путем превентивного насилия исчерпал себя еще в конце двадцатого века. Максимум, чего можно достичь такими вот акциями — тактические уступки от правительств. Ты что, думаешь, что Синод действительно уберет Крестоносцев из Индии, стоит им пригрозить убить всех сидящих в зале? Да никогда этого не будет.
— Ну... — она помедлила. — Честно говоря... Не думаю, что в этот раз пойдут на уступки. Раньше же не шли.
— Вот именно. Поэтому требования их — пшик. И разношерстному составу эти требования не помеха. Нет, тут цель явно иная. Не зря они выбрали захват заложников.
— В смысле?
— Все женщины носят на себе пояса со взрывчаткой. Они могли бы просто массово подорваться в разных местах, как на Ближнем Востоке. Но зачем-то собрали группу для захвата. А ведь захват заложников — самый эффектный из терактов. Одновременно, он мало подходит для достижения глобальных целей вроде ввода войск. Максимум — выпустят из тюрьмы кого-нибудь или денег дадут. Нет, тут явно дело не в требованиях. Стоп. Захват заложников создает максимальный резонанс в обществе. Если дать информации просочиться. Не понимаю...
Ватанабэ вновь задумчиво почесал подбородок.
— Что? — пытавшаяся переварить неожиданный ликбез по терроризму Мегуми звучала почти нетерпеливо.
— Какой может быть резонанс, если, наверняка, запретят даже трансляцию с улицы? И запустят поисковые "церберы" в сети? На что они рассчитывают? Если только...
В полутьме гримерной толстяк принялся вертеть в руках автомат. Непроизвольно нащупав на коленях свой, Канзаки снова спросила:
— Что?
— Машинка-то явно не из дешевых. Это же модификация М4, из тех, что выпустили прямо перед появлением магнитного разгона пули.
Сэм отщелкнул магазин и посмотрел на свету, что стелился из-под двери.
— Точно. Пороховые. И М4. А террористы на местах обычно пользуются штучками постарше. Такими вот штуками воюют в основном правительства, закупившие оружие во время кризиса. Пистолеты у них какие?
— "Беретты".
— Ага. Что и требовалось доказать. Тоже не из дешевых. Получается, они снаряжены лучше простых дураков. Значит, что? Значит, их кто-то организовал. Я ведь еще кое-чего не сказал.
— Чего?
— Их главный, некто Ясфир, — трикстер.
— Что?!
Мегуми прямо-таки подскочила со стула, хватаясь за рукоять автомата. Вот это было неожиданно. И страшно. Мало того, что они ворвались в здание с толпой хорошо вооруженных фанатиков и бандитов, так ими еще и руководит самый настоящий ночной кошмар "CDM". Девушка невольно ощутила слабость в коленях. Как бы знатно ни гоняли ее на Окинаве, как бы хорошо ни умела она обращаться с оружием, Канзаки все-таки оставалась живым человеком. Девушкой. И прекрасно понимала, что вдвоем в тылу безумного противника не то, что победить — выжить почти невозможно. Особенно, если руководит Тим противником трикстер, способный в одиночку на то, что не под силу большинству людей. Захотелось выскочить в коридор и со всех ног бежать назад, к служебному ходу, выскочить на улицу и через парк пулей улететь домой. Только и там наверняка уже ждут новые противники, в этот раз — настороже. Хотя... С ней ведь есть Ватанабэ. А ему никакой трикстер нипочем. Вон как ловко двух вооруженных автоматчиков разделал, сам ни разу не выстрелив.
Совершенно неожиданно, вслед за нахлынувшим страхом Мегуми ощутила мягкое, окутавшее захолодевшее тело чувство. Теплое такое чувство, почти симпатию. Симпатию по отношению к Ватанабэ. Странно... Ведь это именно за ним она увязалась сюда. И именно он больше всех окружающих раздражал ее в последнее время. Черт побери, да ведь это из-за него она в Меркури оказалась после жутких приключений! Он во всем виноват! Так с какой стати от него теплом повеяло?! По-хорошему, надо хорошенько врезать гаду по голове прикладом... Только... Не хочется. Потому что тепло... Тепло?
— А-а-апчхи! — звонко чихнула запутавшаяся в накативших эмоциях девушка. За всеми событиями последних минут она совсем забыла, что до нитки вымокла под дождем. И теперь еще простудилась.
— Тихо! — сердитой жабой квакнул Сэм, вновь вслушиваясь в неясные шумы. — Вроде, пронесло.
А Канзаки уже поставила автомат на стул и скидывала куртку. По счастью, освещение располагало к невидимости, и девушка без особых волнений стянула следом свитер. После чего Мегуми сцапала одну из висящих на вешалках тряпок. Наверняка, какое-нибудь сценическое платье, но ей сейчас было не до того. Девушка принялась вытирать намокшие плечи и шею.
— Не хватало еще, — сердито прошипела она. — Чтобы я подхватила воспаление легких во время борьбы с террористами.
Вытершись, девушка с сомнением потрогала отсыревшую одежду. Ноябрьский ливень удивительно быстро промочил насквозь ее тонкую куртку и легкий свитер. Если сейчас уходить, придется надевать что-то из висящего вокруг. Но что это такое будет? В темноте же ни черта не видно.
Ватанабэ, на миг забытый ей, подал вдруг голос.
— Нет, белый цвет тебе не идет.
— Что? — непонимающе обернулась Канзаки. И вдруг поняла, что Сэм стоит у дверей и смотрит на нее. И видит. И говорит о снежно белом бюстгальтере, что остался единственным на ней предметом одежды выше пояса. Холод и сырость мгновенно испарились, когда к голове Канзаки прилила кровь. В темноте нельзя было разглядеть свекольно-красного цвета ее лица, но вот шипение испаряющейся на теле воды уже почти слышалось. — Ва-та-на-бэ!..
Вновь захотелось взяться за автомат. Только не прикладом отходить эту сволочь, а расстрелять без суда и следствия. А он стоял, прислонившись к стенке, и наверняка ухмылялся этой своей вечной кривой ухмылкой. И своими зоркими во тьме глазами разглядывал ее прикрытую белой тканью... Ту самую, про которую любил пошутить, зная, как Мегуми бесится каждый раз... Он пялился на ее грудь!
— Убью... — сдавленным голосом пообещала девушка. И вдруг спохватилась. — Это с каких пор мы на "ты"?
— А? — теперь слегка растерялся Сэм. — Хм... А правда... Не знаю.
Чуть различимо он пожал плечами.
Героически поборов позыв все-таки ликвидировать негодяя посредством расстрела в упор, Канзаки сдернула с вешалки еще какую-то тряпку и прикрылась ей, садясь. Свитер и куртку она развесила на спинках соседних стульев.
— Раз так, — Мегуми успокаивалась. — То и я буду на "ты". Если вы не против.
— Да нет, не против, — ответил стоявший черным столбом Сэм.
— Вот и хорошо, — она разгладила тряпку на груди. — Тогда договаривай. Про трикстера и остальное.
— А что договаривать? Их главный — трикстер, они вооружены не тем, чем могли бы вооружиться простые фанатики, они собраны вместе. И они проводят акцию, рассчитанную на резонанс, которого не будет, если включится цензурная машина. Из всего этого легко сделать вывод: за этим захватом стоит кто-то, вертящийся в тех же кругах, что и наш старый знакомый Фрэнки.
— Думаешь, это те же люди?
— Не знаю. Но сегодняшняя ночь явно будет очень темной.
Глава 2: Танцуя на стекле
Город Меркури
4 ноября
Здание номер два на площади Креста
— Ясно.
Плотно задернутые шторы делали лишенное света помещение еще темнее. Воздух, запертый за толстыми дверьми, бессильно застыл. Из приемной не доносилось ни звука, хотя, вполне возможно, по коридору уже суматошно носились плохо организованные болваны. Те же, кто умел работать, оставались на местах.
Артур Хендрикс искренне надеялся, что работать умеет. А потому сейчас он продолжал восседать за рабочим столом перед мерцающим оком классического монитора, на котором, сменяя друг друга, всплывали окна сообщений. Худой мужчина, обладавший пышной гривой белоснежно-седых волос, сосредоточенно пропускал через себя поступавшие сообщения. Глаза пытались предательски слезиться, но быстро успокаивались стоило лишь чуть прищуриться. Большего не позволяли плотно прилипшие к лицу очки терминала аугментированной реальности.
Руки Хендрикса, облаченные в эластичные черные перчатки, порхали над клавиатурой. Однако длинные и тонкие пальцы аристократа не касались клавиш. Они разворачивали невидимые кубы, передвигали неосязаемые фигуры и разворачивали несуществующие архивы. Перед взором мужчины на фоне монитора вспыхивали графические цветы закрытых файлов, с которых он обдирал лепестки информации. Сверяя объемные изображения, плававшие в пузырьках вспомогательных окон, начальник Восьмого отдела внимательно сверял их с текстом на мониторе, казавшемся сейчас простой плоской дощечкой, плавающей над поверхностью стола.
— Судя по имеющимся данным, в здании около девятисот пятидесяти заложников, — звучал над ухом голос с мягким и округлым акцентом, столь приятным уху англичанина. — Число захватчиков неизвестно.
— Кто присутствует на месте? — не отрываясь от монитора и плавающих вокруг данных, спросил Хендрикс в пространство.
— Полиция уже оцепила район. Мэр и полицейская верхушка уже там.
— Дюкло?
— Судя по всему, уже оповещен. Велика вероятность того, что будут задействованы Крестоносцы.
— Попробует сыграть на рейтингах, обойдя полицейский спецназ?
— Вероятно. Вы будете выдвигаться на место?
— Нет. Присутствие больших чинов осложнит координацию действий полиции. Дюкло тоже не пойдет лично.
— Он пойдет к Синоду. Экстренное собрание начнется в течение часа.
— Политическое животное, — чуть заметно хмыкнул Хендрикс, вспомнив любимую английскую идиому. — Что со зданием?
— Подходы уже ищутся. Полиция начинает искать контакт с захватчиками. Последние полчаса безуспешно.
— Скоро сами объявят. Не теряй контроля, действуй от моего имени.
— Слушаюсь.
— До связи.
Когда голос собеседника смолк, сопровождаемый щелчком разъединения, Хендрикс позволил себе расслабиться: чуть ослабил воротник рубашки. Предстояло очень много работы. Аналитики, понукаемые через терминал AR, едва успевали работать, стягивая к шефу все, что могло помочь. Предстояло понять, что же случилось, зачем, и кто устроил невиданного масштаба теракт.
Такого числа заложников никто не захватывал десятки лет. Чтобы провернуть подобное, требовались даже не месяцы, годы подготовки. Вряд ли кто-то решился бы импровизировать. Нужны были правильные люди, оружие, которое еще нужно переправить и скрыть, разведка... Кто-то серьезный стоял за этим захватом.
И у Артура Хендрикса имелось до крайности неприятное ощущение, что он знает, кто это.
— Чики-кун... — Инори, испуганно съежившаяся, как воробушек, прижималась к Учики, пытаясь сделаться как можно незаметней. Чтобы не видели ее деловито ходившие меж рядов захватчики. — Что же это?
