— Здравствуй, Ролт, — сказал он, присаживаясь на приделанную к стене скамью рядом с узником. — Я вот узнал, что господин барон решил тебя примерно наказать и подумал, а не поговорить ли мне с тобой перед этим.
— Здравствуйте, господин менестрель, — Виктор даже привстал, верный своему принципу: 'Сохраняй вежливость с теми, кто тебе не враг и не друг'.
— Мой слуга многое о тебе рассказывал. А теперь вот еще получил отзывы от воинов, которые ездили с вами в город. И сказал себе, почему бы не взглянуть на дарование.
— Конечно, смотрите, господин менестрель. Может быть недолго смотреть осталось, — Виктор пожал плечами. Он не совсем понимал смысл визита Нартела, но не хотел упускать любую, пусть даже самую призрачную надежду выбраться отсюда.
— Ну-ну, не будь столь пессимистичен, Ролт. Лучше вот сыграй мне что-нибудь. Если можешь, конечно.
— Могу, господин менестрель. Наверное.
— Ну-ка, попробуй, — Нартел без лишних слов осторожно протянул инструмент и медиатор Виктору.
Тот взял мандолину, именуемую здесь варсетой, внимательно посмотрел на нее, потрогал струны и оценил звук. Этот инструмент был гораздо лучше ученического. Гораздо. Хотя, конечно, немного не дотягивал по качеству до фабричного продукта средней руки в его мире. Но Антипов оценил мастерство создателя мандолины. И тут же спохватился. Если он попробует сыграть на ней какую-нибудь музыку, новую для менестреля, то у того возникнет резонный вопрос, откуда Ролт ее знает. А если сын лесоруба еще и скажет, что свободными от рубки деревьев вечерами пишет чудесные мелодии, ярко представляя себе, как их нужно играть, то это будет вообще. У Нартела и так возникнет неприятный вопрос, где Ролт познакомился с варсетой. Но этот вопрос — мелочь по сравнению с новой музыкой.
Виктор принял простое решение — он еще несколько раз потрогал струны, а потом бегло сыграл ту самую нехитрую мелодию из песенки про львов, которую ему показал ученик менестреля. На этот раз получилось даже лучше, чем тогда. Возможно, потому, что Антипов уже привык ее играть, или потому, что инструмент был качественнее.
Нартел внимательно выслушал Ролта, лишь иногда у Виктора создавалось впечатление, что тот порывается что-то сказать, но останавливает себя. А потом менестрель задал тот самый вопрос.
— А где ты этому научился, собственно? — поинтересовался он, когда музыка смолкла.
Но Антипов не дал вовлечь себя в очередную ложь, сложную и опасную разоблачением. В самом деле, как сын лесоруба мог научиться играть на варсете? Лишь под влиянием невероятных обстоятельств.
— Это моя маленькая тайна, господин менестрель. И мне кажется, что я унесу ее с собой в могилу.
Менестрель в упор посмотрел на Ролта, но настаивать на ответе не стал. Виктор мог поклясться чем угодно, что если бы появилась новая музыка, то ситуация была бы совсем иной. А так, навык игры — мелочь.
— А что за песни ты пел по пути из города в замок? — снова спросил Нартел.
— Печальные песни, господин менестрель. Было бы странно, если бы пел веселые.
— Нет, я имел в виду, где ты их слышал? Кто тебя научил?
— Придумал, господин менестрель. Все придумал на ходу.
Нартел бросил на сына лесоруба очередной недоверчивый взгляд и, увидев честные и простодушные глаза, понял, что все равно пока что ничего не добьется.
— Хорошо, Ролт, мы поговорим с тобой в следующий раз. Обо всем.
— Но....
— Я постараюсь объяснить господину барону, что он слегка погорячился, — прервал вопрос Виктора менестрель. — Если не получится, то договорюсь с Мареком, палачом. Он кое-чем мне обязан. Так что, будет больно, неприятно, но несмертельно. Не переживай особенно. Через пару недель уже сможешь ходить.
'О, у меня, оказывается, появляются могущественные покровители, господин Бонасье. Похоже, что не умру. То есть, конечно, умру, но это будет явно не сегодня. Какое огорчение для зрительского зала'.
— О, господин менестрель, благодарю вас! — вскричал Виктор. — Очень рад, что вы столь любезно согласились принять такое участие в моей судьбе! Уже через две недели смогу ходить. Надо же. Вот это — радостная новость.
Нартел снова внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, издевается тот или говорит искренне. И опять натолкнулся на чистый и наивный взгляд.
— До встречи, Ролт, — сказал он. — Поговорим с тобой после.
Когда дверь за менестрелем захлопнулась, Виктор недолго радовался относительно хорошим известиям. Потому что радость получилась какая-то смазанная. Ей трудно было предаваться всей душой.
'Ну вот, господин Чернышевский, какие-то дикари над вашей головой поломают шпагу и подвергнут экзекуции на потеху толпе. А потом, недели через две, вы сможете передвигаться с посторонней помощью. Очень гуманно. Очень. Человеколюбие и всепрощение так и прет. Поблагодарить господина барона перед поркой, что ли? Так, чтобы уже наверняка запороли. Какое позорище.... Эх, вообще не нужно было возвращаться. Но кто же знал?'
Антипов теперь понимал, что выживет, но вот почему-то такая жизнь ему совсем не нравилась. Публичная порка в его глазах представлялась некоей вехой, которая наверняка отделит прошлого Виктора от теперешнего. Отделит и сделает жизнь хуже и беспросветней. 'Отделяться' бывшему студенту не хотелось категорически. Это было против его убеждений и самоуважения.
Однако он недолго переживал. Барон, не желая медлить с наказанием, назначил экзекуцию на тот же день. Поэтому примерно через час после визита менестреля за Виктором пришли.
Двое солдат забрали Ролта и повели его на небольшую площадь перед внутренними воротам. Нурия провожал своего подопечного сочувственным взглядом.
На этой площади было нечто вроде постамента. Иногда там произносились речи и зачитывались распоряжения. Теперь вот конструкция служила в качестве эшафота.
По мере приближения Виктора к месту наказания, его и без того безрадостное настроение ухудшалось еще больше. Помимо вполне ожидаемых опасений получить увечье, он испытывал совершеннейшее омерзение к тому, что произойдет.
Поднявшись по трем скрипучим ступеням, Антипов оказался рядом с коренастым лысоватым мужичком, одетым почему-то в потертый кожаный фартук. Марек был очень плохо выбрит и от него несло чесноком. Палач подтолкнул Ролта к столбу на краю помоста и зашептал на ухо:
— Ты не переживай, парень, я буду не сильно бить, а ты ори погромче. После десятого удара сделай вид, что потерял сознание. Его милость, скорее всего, остановит меня.
'Похоже, что Марека просил за меня не только менестрель, — подумалось вдруг Виктору. — Видимо, еще кто-то..., возможно, даже человек десять, судя по его обходительности. Занятно, конечно, что у меня столько поклонников. Но как же это все отвратительно выглядит! Палач, помост, толпа любопытствующих, барон с кислой миной на лице... досталось ему, бедолаге. Ну ничего, сейчас еще больше достанется. Да и мне заодно'.
— Господин барон! — закричал Антипов, отворачиваясь от столба и пытаясь поймать взгляд хозяина замка. — Разрешите обратиться, господин барон!
— Чего тебе, Ролт? — мрачно отозвался тот. Было видно, что общение с узником не доставляет ему никакого удовольствия.
— У меня есть просьба, господин барон! Я желаю проверить себя!
— Какая просьба, Ролт? Что ты несешь?
— Хочу записаться в дружину, господин барон. Хочу пройти испытание.
Алькерт оцепенел. Вместе с толпой и палачом. Казалось, что несколько секунд вообще никто даже не дышал, такая стояла тишина.
— Ролт, ты чего? Соображаешь, что говоришь?
— Имею право, господин барон!
— Какое еще право?!
— По вашему собственному приказу. Я его наизусть помню, господин барон. 'Любой может пройти испытание немедленно, если светло и враг не стоит у ворот'. Хочу пройти испытание, господин барон! Сейчас ведь не ночь, да и врага вроде бы нет.
Вот теперь публика заволновалась. Люди начали роптать и перешептываться. Виктор поймал удивленный взгляд Кушаря и восхищенный — Ханны. Террок, который стоял в первых рядах, смотрел весьма настороженно.
— Ролт, у тебя нет шансов, — ответил Алькерт после небольшого раздумья.
— Как знать, господин барон! Считаю, что шансы есть! — Виктор ответил моментально. — Разрешите назначить испытание! Слово господина барона крепко! Это всякий знает.
Хозяин замка глубоко вздохнул. Видно было, что он сдерживается из последних сил:
— Вот после наказания и проверишь себя, Ролт.
— Но тогда я не смогу, ваша милость, — возразил Виктор. — По самой простой причине — буду мертв. Нельзя ли сначала испытание, а потом — наказание?
Толпа снова всколыхнулась при этих словах. Антипов угадал правильно: публика жаждала зрелищ, а тут появилась возможность получить двойное удовольствие — сначала избиение Ролта десятником, а потом — еще и палачом.
Барон хотел еще что-то ответить, но поймал взгляд сотника Керрета, который стоял неподалеку, и это, похоже, окончательно вывело его из себя. Виктор был прав в своих выводах — за него просили. Да так, что достали Алькерта очень сильно.
— Испытание, Ролт?! Тебе нужно испытание?! — хозяин замка говорил весьма раздраженным тоном. — Будет тебе испытание! Десятник Рунер примет его. Немедленно, как я и обещал. Вот теперь ты сам выбрал свою судьбу. Плети будут потом... если выживешь.
'О, господин Вольтер, барон, кажется, собирался меня простить. Ну, или смягчить наказание. Великий гуманист, без сомнений. Но жребий брошен, как говорится. Пусть они хоть застрелятся, но так позорно избить я себя не дам и потом. Схватка лучше. К тому же, кто знает, может и продержусь, если очень повезет. А воины здесь — привилегированное сословие. Их не порют'.
Вздох пробежался по толпе. Десятник Рунер был сущим безумцем, душегубом, зверем. Его не допускали не только до экзаменов кандидатов, но и до обучения солдат. Хотя, конечно, личная подготовка десятника была просто великолепна. В прошлом это в значительной мере помогало ему калечить учеников.
Но Виктор принял известие с улыбкой на лице. Ему это все уже настолько осточертело, что он был готов броситься на означенного Рунера даже без тренировочного меча, просто с голыми руками.
Переход от одной площадки до другой не занял много времени. Часы тоже принесли споро. Антипов и глазом не успел моргнуть, как ответственный за его судьбу сменился: вместо палача Марека перед сыном лесоруба стоял худощавый и высокий человек. Жилистый, в засаленной кожаной куртке, с длинными руками, вдавленным носом и гримасой пренебрежения к противнику. Рунер. Местный маньяк.
— Что выбираешь, Ролт? — поинтересовался сотник Керрет, взявший на себя роль неофициального распорядителя. — Меч или копье?
— Я бы предпочел топор, господин сотник, но думаю, что такой выбор не предусмотрен.
— Бери меч, — внезапно встрял в разговор Алькерт. — Эй, кто-нибудь, наденьте на Ролта шлем!
'Надо же, какая забота, — про себя восхитился Виктор. — Его милость собирается продлить удовольствие. А то вдруг я тут раскину мозгами в первые секунды. Нет, барон тревожится и о публике, чтобы зрелище не получилось смазанным. Рачительный хозяин'.
Десятник Нурия приблизился, нахлобучил на сына лесоруба шлем и вручил один из тренировочных мечей.
— Иди на сближение, — быстро шепнул Нурия. — Не позволяй ему избить себя деревяшкой. Он тебе все ребра сломает.
Виктор не успел поблагодарить его за совет, как воин рядом с часами плеснул туда ковш воды. Рунер атаковал незамедлительно. Его меч просвистел совсем рядом с лицом Ролта, а потом впился в плечо. Левое.
Антипов тут же отступил на несколько шагов, а потом, держа в голове совет Нурия, решил ему последовать. И храбро бросился на противника, широко замахнувшись своим мечом. Рунер легко ушел от удара и Виктор почувствовал, как в его живот врезалось что-то типа молота. Он согнулся, прижимая руки к больному месту, но следующей целью десятника было его колено. Молодой человек рухнул на землю, боль застилала глаза, но удар по спине произвел очищающее действие на мысли. Виктор выпростал руку и схватил за щиколотку своего противника. А потом дернул, что было сил, забыв о собственных травмах. Все-таки горячка боя притупляла чувствительность.
Десятник не смог удержать равновесие и тоже упал, а сын лесоруба начал подтягивать его к себе за ноги, словно удав, заглатывающий жертву. Виктор проигнорировал пинок свободной ногой по плечу, относительно слабый удар меча по голове, но резкий захват руками своей шеи не смог выдержать. В глазах сразу же помутнело.
— Время! — раздался голос сотника Керрета.
— Не засчитано! — злорадно сказал, словно выплюнул, Рунер. И с этим трудно было не согласиться — сын лесоруба копошился на земле, стараясь подняться на ноги, но сие действие получалось плохо.
— Вставай и иди получать свои плети, Ролт, — безжалостно произнес барон, глядя как поверженный старается встать хотя бы на четвереньки. Виктор даже уловил в его голосе разочарование. Видимо, тот рассчитывал, что Рунер все-таки убьет наглеца и дело благополучно завершится.
'Не беспокойся, ваша милость, я сейчас облегчу тебе жизнь', — подумал Антипов.
— Прошу назначить испытание, господин барон, — сказал он, с трудом становясь на одно колено.
— Какое испытание? — Алькерт сначала даже не понял, о чем говорит дерзкий сын лесоруба.
— Хочу вступить в дружину, господин барон. Прошу назначить бой, чтобы проверить меня.
— Да ты что?! Тебе мало тут досталось?!
— В приказе вашей милости ничего не говорилось о том, что испытания не могут идти подряд. А слово барона крепко, это все знают.
— Ты и на ногах-то не стоишь, Ролт. Какое еще испытание? — теперь голос Алькерта звучал чуть ли не ласково.
Виктор, кряхтя, поднялся, опираясь на деревянный меч.
— На ногах могу стоять, ваша милость. Прошу назначить испытание.
Барон и сотник Керрет переглянулись. Выражение лиц обоих было еще то. Антипов почти слышал безмолвную речь:
'И что будем делать, ваша милость?'
'Как мне уже надоел этот лесоруб, сотник'.
'Потащим его к палачу, ваша милость?'
'Что-то ты очень добр к нему, сотник. Если он хочет сдохнуть, то зачем ему мешать?'
— Десятник Рунер примет испытание, — отозвался барон. — Часы готовы?
— Да, господин, — ответил воин, стоящий рядом с ними.
— Тогда начинайте.
Виктор увидел, как на лице Рунера расцвела торжествующая усмешка. Уж теперь-то он добьет наглеца, осмелившегося опрокинуть его за землю.
Антипов стоял, выставив вперед меч. Не самое удачное положение, но выбирать не приходится — быстро перемещаться он больше не мог.
Рунер, осклабившись, демонстративно и несильно ударил по мечу противника, а потом, резко уйдя в сторону, сделал выпад, нацеленный в бок Ролта. И попал. Разумеется, попал, но тело Виктора уже пришло в движение.
Антипов не был намерен позволить себя так легко убить. Оттолкнувшись одной ногой, он прыгнул в сторону десятника. И почти что промахнулся, только в последний момент сумел ухватить рукой за куртку Рунера. Ухватил, подтянулся и, не обращая внимания на удары, вцепился другой рукой в воротник. Десятник снова рухнул, но на этот раз оказался сверху Ролта. И из этого положения, выронив меч, начал методично бить его по ребрам. Но удары не были очень сильны — Виктор прочно вцепился в тело противника и отпускать его не собирался, даже обхватил руками за торс, чтобы десятник не смог встать.
