Сын Солнца

Несколько жрецов второстепенных (и не очень) культов. Эти недовольны были практически всем! Представители нескольких провинциальных культов, предки которых когда-то были верховными жрецами в своих государствах, обладая огромной властью и влиянием. В те годы до пришествия 'злобных инков' и знатные люди, и быдло притаскивали им богатые дары, и они могли жить не хуже самих правителей. А принесение в жертву людей позволяло посеять среди народа страх перед могуществом богов. А что сейчас? Жертвоприношения строго нормированы и выдаются раз в месяц, человеческие жертвоприношения теперь полагаются лишь богу Солнца и один раз в год, власти и влияния — чуть больше чем нисколько. Кому ж такое понравится? Быть первым в племенном государстве все ж куда лучше, чем десятым или сотым в 'Стране четырех сторон света'. Но еще лучше — быть первым в Тауантинсуйу. Остается лишь одно — найти способ подвинуть Вильяка Уму, а для этого нужен 'свой' Сапа Инка. Потом останется лишь разобраться с теми конкурентами, что сейчас сидят рядом. Кроме того, возмущение у них вызывало и создание школы, где — неслыханное дело — сам Сапа Инка учит детей черни! Да и вообще все, что сейчас происходит, — попрание нравов и традиций!

Несколько курак, считающих себя незаслуженно обиженных. Их — потомков древних правителей — инки не ставят ни во что! У них отобрали все — власть, землю, львиную часть богатств! Да, кто-то там из них стал чиновниками, кто-то даже 'инкой по привилегии', став частью высшего класса, кто-то сделал карьеру на военном поприще. Но большинство предпочло не делать ничего, лишь иногда исполняя некоторые отведенные им инками ритуальные функции. Ведь так проще — не нужно ни за что отвечать. Инкские законы знали все и не оправдавшего доверья ждало практически одно наказание: смерть. Изредка, правда, использовался и другой вариант — изгнание из страны, но он был, по сути, равнозначен.

Да, общего между ними было мало. Каждый думал о своем, преследовал свои цели. Общим было лишь одно — недовольство нынешним положением и нелюбовь к Уаскару (а то и вообще инкам). На этом-то и держался их временный — на этот счет иллюзий не испытывал никто — союз. Однако сейчас они явно оказались в затруднительном положении. Изначально у всех у них была одна надежда — и она имела точное имя Атауальпа. Нет, они вовсе не мечтали о его победе — в этом случае он рассадит везде своих людей и им, скорее всего, не даст ничего. Им нужно было другое — затяжная война с переменным успехом. Пусть Атауальпа хорошенько потреплет войска Уаскара, нанесет им несколько поражений (сам при этом также понеся немалые потери) и заведет войну в тупик. Тогда можно будет обвинить Уаскара в бездарности как правителя и военачальника, не способного подавить мятеж, и свергнуть его, устроив военный переворот, как это несколько раз случалось в истории инкского государства. Неудачников не любит никто — достаточно вспомнить историю Инки Виракочи, который после победы Пачакутека был вынужден бежать, а его сын Инка Урко, который должен был стать новым Сапа Инкой, был казнен. Назначить марионеточным Сапа Инкой того же Ауку Тупака Уальпу и править от его имени. Или, еще лучше, даже не его, а Манко или даже самого младшего — Паулью. Ну а там уж договориться с Атауальпой о разделе страны...

Вот только теперь их планы рушились — и с каждым днем это становилось все более очевидным. Сначала наместник уну Тальян Уалтопа захватывает в плен и казнит Атауальпу, затем на севере разгорается борьба за власть, окончившаяся победой Руминьяви. Вот только это сильно ослабило китонцев. А тут еще и это...

— Два дня назад часки принес новость, — многозначительно взглянув на собравшихся, произнес Уанка Ауку, — 'армия' Уалтопа нанесла поражение китонцам. Уничтожила почти три тысячи их солдат, не понеся потерь.

В помещение прошел шепоток. Что такое армия Уалтопы — знали все. Пять тысяч дезертиров из северной армии и примерно вдвое большее число ополченцев из племени каньяри. У Руминьяви одних опытных солдат больше будет! Сражение в таких условиях буде означать практически гарантированное поражение. Можно, конечно, действовать из засад — но вряд ли окажутся столь эффективными. Противник ведь тоже не дурак, предварительно тщательно все проверит. А это означало, что, скорее всего, речь сейчас идет о применении нового оружия — тех самых 'громовых труб'.

— Сейчас они под Амбато, — заметил Уанка Ауку, — Если такое продолжится — китонцы останутся без армии прежде, чем доберутся даже до Томебамбы.

— А если нет — то скоро туда подойдет 'громотрубная армия'! — огрызнулся в ответ один из собравшихся

— Думаю, Руминьяви можно списывать, — произнес один из курак племени уанка, — Он нам не поможет.

— Придется ждать нового случая, — прокомментировал это еще один курака, — Ходят слухи, что через три года ожидается возвращение белокожих чужаков?

— Так утверждает сам Уаскар, — со злостью ответил Уанка Ауку, — Правда ли это или нет — то одному Супаю ведомо.

— Ничего, мы подождем, — усмехнулся все тот же курака, — Ждали ж и больше...

— Если тебе дадут дождаться, — Уанка Ауку сегодня был явно не в духе, — А то поймают и бросят к змеям в подземелье.

— Откуда ж кому это знать? — удивился один из жрецов.

— Да откуда угодно! Как будто я не знаю, что кое-кто из вас уже успел засветиться в сотрудничестве с Атауальпой! — взорвался Уанка Ауку, — вот изловят тех, КОГО НАДО — и потащат на допрос. Думаете, они станут отмалчиваться?

— Ну с этим несложно, — усмехнулся курака из племени уанка, — Нужно лишь сделать, чтобы те, кто в курсе дела, НИЧЕГО не могли рассказать...

* * *

(Тауантинсуйу, уну Уамачуко, Уамачуко. 20 мая 1529 года)

К 29 дню Месяца Двойных Колосков 'Громотрубная армия' достигла города Уамачуко, бывшего достаточно важным административным центром Тауантинсуйу — столицей одноименной провинции, где и остановилась на празднование начала нового месяца. И хоть можно было еще день продолжать движение вперед и даже дойти до деревни Кахабамба, расположенного в двадцати километрах к северу, от этой идеи я решил отказаться. Все равно погоды это не сделает — так почему бы не дать армии дополнительный день отдыха. Да и несколько сократить разрыв между 'Громотрубной' и 'Южной' армиями. Да и размещение войск здесь обеспечить проще.

Как раз в этот же день я получил и донесение о втором столкновении армий Уалтопы и Руминьяви. Наместник уну Тальян докладывал, что после захвата Амбато на 19 день Месяца Двойных Колосков (11 мая) 'вождь мятежников' на три дня задержался в городе — дожидался, пока местные жители и тыловики из его армии доставят нужное количество продовольствия для продолжения похода и на 22 день того же месяца (14 мая) двинулся в сторону Риобамбы*(68). За следующие три дня, преодолев расстояние дневного перехода (армия Уалтопы постаралась максимально усложнить путь китонцам, разрушив дорогу в нескольких местах), передовые отряды армии Руминьяви вышли к реке, где держала оборону армия Уалтопы, стараясь не дать переправиться на южный берег. На 25 день месяца (17 мая) противником была предпринята первая попытка переправы, успешно отраженная силами Уалтопы — о чем он и счел нужным сообщить.

— Хорошо, что мы отправили Уалтопе гремучего порошка, — прокомментировал это сообщение Титу Атаучи, — Хотя были б у него громовые трубы — и все решилось бы уже сейчас...

За время нашего похода (да, скорее всего, не только) бывший наместник Куско явно уверовал в силу громовых труб. На учениях, как он рассказывал, они рвали выставленные мишени буквально в клочья — а, значит, то же будет и с противником. Да с таким оружием он и сблизиться с его войсками— не успеет, как уже отправится в гости к предкам!

— А сейчас? — поинтересовался я прогнозом у одного из наиболее знаменитых инкских военачальников.

— Можно, организовывая засады, громить вражескую армию по частям, — ответил Титу Атаучи, — Но всю армию не разбить. Китонцы быстро поймут эту тактику и станут осторожнее.

— И чего нам стоит ожидать? — ради 'сверки мыслей' поинтересовался я.

— От Амбато до Томебамбы десять дней пути. У Уалтопы в условиях, в основном, пассивного сопротивления на этот путь ушло тридцать четыре дня. Полагаю, действия армии дадут отсрочку еще дней в десять, — сделал заключение генерал, — Мы же примерно через тридцать четыре дня достигнем Томебамбы, значительно опередив Руминьяви и отступающую армию Уалтопы, — взглянув на макет местности, Титу Атаучи прикинул перемещения армий, после чего продолжил, — К этому времени они будут примерно в двадцати километрах южнее деревни Чунчи.

— И какое расстояние будет между нами?

— Около шестидесяти километров, — вновь прикинув расстояния по макету, ответил генерал.

'Понятно, — прикинул я в мыслях, — Если посчитать скорость сближения армий как двадцать тридцать километров в день, то это два дня пути. За которые наша армия пройдет примерно сорок шесть километров. То есть достигнет примерно района города Каньяр'. Это если все пойдет как в нашей истории, и Руминьяви решит идти до конца.

— А решится ли Руминьяви идти на Куско? — озвучил я свою мысль, — ведь теперь он должен понимать, что находится в невыгодном положении.

— Кто ж его знает, — неопределенно мотнув головой, ответил Титу Атаучи, — мыслей его не могут знать никакие шпионы.

— А если он решит ограничиться севером? — поинтересовался я.

— Тогда остановится где-нибудь между Тиксаном и Гуамоте, — к моему удивлению генерал даже не взглянул на макет.

— А почему именно там?

— Тут все просто, — Титу Атаучи показал названную местность на макете, — Крайне труднопроходимая местность. Высоченные горы, чередующиеся с многочисленными ущельями и реками. Недаром прежде в тех местах никогда не было дорог... Выбить его оттуда будет очень сложно. Даже при помощи громовых труб.

— Значит, нужно любым путем не допустить захвата этих мест китонцами, — подвел итог я, — Что мы можем сделать для этого?

Остаток дня прошел за обсуждением предварительного плана дальнейших боевых действий, а на следующий день — как в Уамачуко прибудут командующие другими частями армии генералы — был назначен и военный совет. Второй за время пути. Именно там предстояло решить, что делать дальше и разослать соответствующие приказы — после чего можно будет со спокойной совестью отпраздновать начало Месяца Урожая... На котором, по идее, я должен был быть в Куско — лично собирать первый кукурузный початок, указывая тем самым на начало уборки кукурузы. Но, значит, такова судьба — опять придется выполнять эту роль наместнику Куско, которым, однако, на этот раз является не Титу Атаучи, а Майта Юпанки...

* * *

(Юкатан, государство Экаб, окрестности деревни Шаманха. Начало июня 1529 года)

Прошло уже пять дней, как четырехтысячная чектамальская армия встала у крепости белокожих чужаков, однако практически никаких боевых действий не было. Точнее, в первый же день была предпринята попытка выманить испанцев за стены и разбить в поле. Для этого к крепости отправили отряд в тысячу солдат, который должен был имитировать попытку штурма с последующим отступлением, в ходе которого заманить белокожих чужаков в засаду и расстрелять из громовых труб, но ничего из этого не вышло. Видимо, испанцы уже располагали примерными сведениями о вражеской армии и на уловку не купились. Или просто решили не рисковать и отсидеться за стенами, где они находились в более выгодном положении, имея возможность отбиться практически от любого количества вооруженных примитивным оружием индейцев. Но так или иначе попытка осуществления самого простого решения провалилась. А, значит, придется брать вражескую крепость — причем, сделать это так, как получилось с Тулумом, было практически невозможны. Испанцы прекрасно умели воевать и в темное время суток и застать их врасплох можно было и не мечтать.

Против же обычного штурма выступало сразу множество факторов. Во-первых, недостаточная численность. Точнее, теоретически-то она была достаточна — по примерным данным в крепости было лишь около сотни испанцев и примерно пятисот союзников-индейцев. И будь дело в Тауантинсуйу — инкский офицер спокойно отдал бы приказ на штурм. Вот только сейчас противник был лучше вооружен — пусть лишь сами белокожие чужаки имели нормальное оружие, но у чектамальцев его было еще меньше. Да и боевого опыта с его применением немного. Потому их вождь считал попытку штурма самоубийством — испанцы побеждали и в куда более неблагоприятных ситуациях.

Можно было попробовать разрушить крепость артиллерией и лишь потом идти на штурм — но запасов 'гремучего порошка' осталось маловато. Да и, как говорил белокожий чужак, калибр их громовых труб был слишком мал для этого дела. Что еще оставалось? Высадить — хоть тараном, хоть артиллерией — ворота, ворваться внутрь и задавить числом? Тоже вызывало серьезные сомнения. Пусть их было и больше — но испанцы неоднократно громили более крупные отряды. Вообще, по мнению белокожего вождя майя, победить засевших в крепости можно было лишь в обороне — расстреляв из пушек атакующих врагов. Услышав это, инкский офицер лишь презрительно фыркнул, на кечуа сказав Сути Пунчау, что не высоко ж майянский военачальник оценивает боеспособность своей армии.

В конечном счете, военный совет превратился практически в перебранку. Испанец требовал штурма, другие вожди заявляли, что раз их сил недостаточно — нужно оставить в покое эту крепостишку и идти дальше на Экаб. Однако испанец считал это слишком рискованным. Кто-то предложил дождаться чаканпутумцев, сейчас осаждающих город Коба, и устроить совместный с ними штурм. Лишь после очень долгого спора удалось прийти к общему решению и составить предварительный план взятия Саламанки, как белокожие чужаки назвали свой город.

Получившийся план состоял сразу из нескольких частей. Армию было решено разделить на две части, одна из которых должна была, высадив пушками ворота крепости, имитировать штурм через главные ворота, заставив гарнизон выступить на их защиту, с последующим отступлением. Одновременно с тем второй отряд — меньший по численности, но состоящий из вооруженных стальным оружием отборных солдат — должен был взорвать одну из стен и, ворвавшись в крепость, ударить в спину обороняющимся. Для чего нужно было сделать подкоп под одну из стен — это решили поручить рабам — и, оставив пороху на пару выстрелов из двух бронзовых пушек, остальной заложить в качестве заряда...

* * *

(Юкатан, государство Экаб, около города Коба. Начало июня 1529 года)

Моч Ковох, правитель Чакан Путума, смотрел на захваченный город и думал, а имело ли смысл его захватывать. Практически никакой добычи здесь он не получил, за то потери... И ведь говорили ж предки, что штурмовать города — самое последнее дело... А ведь как хорошо все начиналось...

Собрав пятитысячную армию, Моч Ковох прошел через земли Кочуаха (ради чего пришлось дать богатые дары правителю Тихосуко) и с ходу разбил застигнутую врасплох армию Коба, а затем так же захватил окраины города. Однако горожане с сумевшими бежать после разгрома солдатами успели подготовиться к обороне, забаррикадировавшись в храмовом комплексе. В результате его люди были встречены градом стрел и камней с вершин пирамид. Попытка вызвать на бой наместника с армией, как обычно делалось, вызвала у защитников города лишь насмешки. Обычно в таких случаях грабили городские окраины и близлежащие поселения, угоняли в рабство всех, кого удавалось изловить. И поначалу Моч Ковох думал поступить так же — но как раз в это время вдруг пришло сообщение о захвате чектамальцами Тулума — лучшей крепости в этих местах. И тогда и правитель Чакан Путума решил идти на штурм — неужели он хуже военачальника какого-то захолустного городка, лишь по какому-то недоразумению являющегося независимым?