Гуно быстро выглянул за порог, встречаясь взглядом с прогуливающимся возле повозки третьим налетчиком. Тот показал рукой в сторону из которой приехала повозка.
— Исмильдор. Разберись здесь, потом подойдешь, — приказал лысый, быстро направляясь в спальню. Смуглый же, выглянув наружу коротко ругнулся, помянув чью-то мать и пряча ножи в карманы стал спускаться к повозке. По дороге, медленно, но вполне целеустремленно ехали бряцая сбруей и содержимым седельных сумок трое конных. В теплых стеганых куртках поверх без того стесняющих движения калантырей . Дозор.
— За нами увязались на разъезде еще, — тихо заметил, подходя к сообщнику Исмильдор. Он специально встал так чтобы быть спиной к ездокам, словно и не замечая их. — Может, пронесет еще?
— Присматриваются, — тоже делая вид что увлечен разговором сообщил хозяин повозки. — Ну и рыла! По всей земле людей бьют-бьют, эти-то должны в первую очередь перевестись, ан нет! Откуда только берутся?
Заржали, недовольные натянутыми поводьями кони под сочное 'тпрр!' и налетчики одновременно поняли, что не пронесло.
— Кто такие? — раздался переполненный чувством собственной значимости голос, и хозяин повозки входя в роль простодушно улыбнулся в ответ:
— Цирюльник я. А это мой младший брат. Приехали в город, спасаясь от холода и в надежде на звонкую монету.
— Брадобрей стал быть? — недоверчиво хмыкнул горлопан. — Зарабатывать приехал? А что это твой брательник как вкопанный стал?
Пришлось внутренне заледеневшемуся Исмильдору изобразив на лице легкое добродушное выраженье поворачиваться. Пальцы в карманах нежно поглаживали костяные рукоятки.
Интересующийся ими дозорный был дороден, отчего во всех своих одежках казался круглым и краснощек. Прямая линия низко надвинутых бровей с пытливыми глазками присматривающегося к желудю кабана. Тяжелый квадрат лица с провисающим подбородком, широким носом и густыми усиками над пухлыми губами. Деревенский детинушка, за годы ношения оружия выучившийся им махать, но еще более выучившийся делать, как ему казалось, важное лицо.
Раскрытая калитка и распахнутая дверь дома. Исмильдор выругался про себя. А как её закроешь если из дерева торчит пяток 'подарочков'. Хорошо еще что не видно как дело внутри обстоит.
Дозорные судя по бросаемым в сторону дома взглядом начинали этим интересоваться.
— Да вот заказ приобрели. Хороший сегодня день для бритья, — надвинул на глаза пушистую шапку цирюльник. — Сами не желаете? Все в лучшем виде сделаю. Даже за полцены.
Как бы подтверждая свои слова он забрался на повозку и приоткрыл полог, подтаскивая к краю небольшой мореного дерева ларец с инструментами.
— Еще чего, — спешно буркнул дозорный, прошедшись пальцами по усикам. — Не надобно.
Он еще раз посмотрел на Исмильдора. И тронул поводья.
'Пронесло, — тревога отхлынула уступая место вспышке радости, — есть же Боги на свете!'
— Ладно бывайте, господа хорошие. Недосуг нам время попусту тратить, — опасаясь за целостность волосяного покрова на лице распрощался дозорный, поравнявшись с бортиком повозки. — Вы тут только не...
Из недр дома вырвался растекаясь улицей нервный душераздирающий крик. Да такой саднящий душу, что стражи оцепенели вместе с конями. Не пронесло. Руки покинули карманы. Левая посеяла редкий веер ножей — один вошел в руку ближайшего дозорного, два других отскочили от пластины калантыря. Правая — ощетинилась серебристыми полосками, в тот миг когда Исмильдор бросившись к стремени дозорного попытался стащить его с коня.
Цирюльник прыгнул с телеги на толстого усача. Холеные руки со свойственным профессионалам небрежностью перечеркнули лицо и горло дозорного рваным кровавым крестом. Тело сверзилось в окрашивающийся кровью снег.
На этом их удача окончилась. Раненный в руку стаскиваемый с седла дозорный стал бороться с тянущимся к его шее Исмильдором. Но третий вояка, к сожалению сориентировался быстрее чем хотелось бы. Лунообразное лезвие топора с угрожающим свистом пропахало цирюльника по спине. Тот болезненно закричав выгнулся, теряя равновесие и не закрепившись на холке захваченного коня обмяк. Второй удар пришелся в плечо и повалил стонущего налетчика на труп убитого дозорного. В это время Исмильдор с разбитым ударом кулака носом резко встряхнув противника нанизал его на свои ножи и отскочил к заднему колесу повозки, отброшенный конвульсиями оставшись с одним лезвием меж заляпанных чужой кровью пальцев. Третий дозорный неразборчиво рыча отвлекся на смуглого убийцу, задев ему топором руку повыше локтя. Боль прострелила через плечо к голове. Исмильдор крутнувшись на месте схватил за топорище резко дернув на себя. От неожиданности дозорный потянулся влево. На встречу посланного немеющей рукой ножу...
— Мастер Оплетала передает привет, — сказал Гуно Весельчак, оставшись один на один с безглазым чудовищем. Стоявшего в проходе мужичонку наемник походя ударил в лицо гардой-кастетом меча. Не стал даже оружия использовать, заслышав характерный хруст, принятый им за треск шейных позвонков. Теперь похожая на всплывшего брюхом кверху кита туша лежала на полу не подавая признаков жизни.
Как и трое других монстров. Один разрубленный до пояса валялся под своим креслом. Голова второго, вжатого в спинку ударом сапога в грудь, криво ухмылялась с пола. Третий с выломанной кистью, которой при жизни неосторожно попытался ударить наемника возлежал бездыханный аж с четырьмя чудовищными ранами.
Занятый расчленением еще живого четвертого дальногляда Гуно пропустил один важный момент. Хруф. Он оказался более живуч чем казался. И при первой же возникшей возможности с колен бросился в спальню, а оттуда через дверь на улицу.
Свиток остался в потайной комнате, но возвращаться за ним проныра не собирался. Ровно как и продолжать свою работу на Саламата.
'Это не я, — подумает Хруф намного позже. — Не я их привел за собой. Совершенно точно. Кто-то другой подставил зверушек вахрасагэра. Повесят на меня. Все. И предательство, и потерянное послание, и убитых. Нет-нет, возвращаться к Черному не стоит. Ни за что на свете'.
Сегодняшний день, весьма неудачный для помощников Оплеталы, оказался вполне сносным для Хруфа. Во всяком случае Гуно Весельчак совершил непростительную оплошность, от которой не застрахован ни один человек. Он не погнался за сбегающим, занятый дальноглядом. Посчитал, что с ним справятся двое оставшихся на подстраховке. Откуда ему было знать, что цирюльник со страшной гримасой на лице корчится в холодном снегу, умирая от потери крови. А с Исмильдором, зажимающим рану на предплечье прямо на пороге столкнулся Хруф. Удар локтем погасил сознание не ожидавшего нападения смуглого убийцы, позволив тучному человеку с лицом канцелярской крысы спокойно оседлать лошадь одного из убитых посреди улицы дозорных и скрыться в набирающем силу снежном вихре. Начинался буран.
— Да за кого нас тут держат! — возмущался, кипящий горячей желчной злостью Люторад. — Я совершенно не понимаю к чему были те слова о развитии нового поколения магов! Нас не учат ничему кроме ритуалов да редких теорий, которые в реальной жизни магу не собирающемуся чахнуть в капище и не пригодятся даже! Вот что меня бесит так это наглая ложь о том, как мы все важны! Были бы важны не отталкивал бы никто как нерадивых кутят!
Обиженный на весь белый свет он уже второй день изливал свое неприятие ситуации на всех окружающих. Ими неизменно оказывались одни и те же лица. Ибо вынести рядом с собой обладающего сложным характером и непомерной гордыней мага даже в более спокойное время могли только обладающие колоссальным терпением. В Семинарии... как собственно и среди всего рода человеческого таких было крайне мало.
Утонченный с совершенно не брайдерийскими сибаритскими замашками Рез, налил из хрустального графина немного вина и отпив сладко зажмурился:
— Я, я, я, я! Только это и слышу. Честолюбие в каждом слове. Лют, ты так и лучишься негодованием из-за этой обиды. Ах! Мудрый, знающий толк в чародействе Милош посмел усомнится в величии восходящей над Семинарией звезды!
Он хихикая довольно уставился на налившегося пунцовостью Люторада. Цель была достигнута.
— Волшебство уж поди забыл? — ядовито спросила гордость Семинарии у товарища по ремеслу. — Тебе его с успехом заменяет злой язык. Можешь новую школу магии открывать. И название есть — школа Змеиного Языка!
Но давнее прозвище не способно было вывести из себя Реза. Он пил вино и наслаждался бешенством давнего соперника. Именно ощущение чужой безнадежности позволяло юноше демонстрировать такое спокойствие. В душе-то он злился не меньше Люторада. Такая практика пропадает!
— Между прочим оно конечно обидно, но ведь это не главное, — усиленно работая гусиным пером заметила рассудительная Химелла. Единственная девушка в их небольшом коллективе, если не отличников, то уж точно 'магов'. Не волхвов, не шаманов, разжившихся знанием пары новых способов использования волшебства, а собственно магов. Каждый имел собственный, пускай и грубоватый пока, стиль чародейства и был автором пары-тройки различных заклинаний. Не детских фокусов, на которые способны были и первокурсники, а настоящих заклятий.
— Ты бы сел, Лют, а? — душевно попросила девушка. Особый доверительный тон её голоса, вовсе не влиял на то, что все внимание будущей выпускницы было приковано к перепроверке только что написанного. Обложившись книгами, она наиболее ценившая устоявшиеся формы и правила волшебного искусства, занималась любимым досугом. Писала книгу по магии неодушевленных вещей. Магии вооружения, зачарованных клинков и духов сотворенных.
Люторад бросил презрительный взгляд на развалившегося среди вышитых золотистой и алой ниткой подушек Реза и присел на край лавки.
— Вообще-то я согласен с Лютом, — неожиданно выступил самый молчаливый в их компании Демар. Заголосец по крови с черными волосами и глазами он, притягивая заинтересованные взоры молодых горожанок, полностью посвящал себя изучению сакральных наук. А еще у него были очень тесные отношения с Химеллой, но на людях они этого не показывали и в их небольшой компании эта тема была табу. — Дело-то в том, что нас столько времени натаскивали на Поступки с большой буквы. И при этом держали под крылом как цыплят, говоря — вам-де рано! Вы-де маленькие! И вообще вы маги...
— Вот-вот-вот! — тут же завелся снова вскочивший с места Люторад. Возмущаясь и вообще проявляя эмоции он не мог усидеть на месте. — Мы маги! А нас берегут, поглядывая так... с интересом, как на белых ворон! Те же постоянные проверки! А спесь волхвов! И что, что я не знаю всех ста двадцати семи обращений к Огненному Пантеону? Да я и к Лазурному Триумвирату молиться не умею! Я не жрец! Я маг! Да я уважаю традиции своей земли, но не собираюсь ограничиваться их искусством! Не собираюсь столетия корпеть над алтарями в надежде, что Боги ниспошлют мне очередное озарение с новым заклятием! Все высшие волхвы только этим и занимаются! А мне... то есть нам, силу всех Богов мира компенсируют наши собственные способности! Как же...
Он сбился из-за недостатка воздуха в груди, но тут же продолжил:
— Как же нам эти способности развивать? Да еще и не касаясь 'темной' магии!
На него укоризненно посмотрели несколько пар глаз и Люторад вынужденно примолк. Изучением 'темной' магии, самым её азам тайком занимались все кто хотел стать хорошим магом. По крайней мере все посещавшие дополнительные курсы у Эльмеора Огненного как минимум одним глазком просматривали запрещенные трактаты. Исключение составляли только Химелла и Демар. Причем последний под действием уговоров первой. Но все равно говорить о таком считалось неприличным.
И опасным. В Семинарии за использование некоторых заклинаний... даже за возможность их использования, могли наложить Заклятие Цепи на магические способности. Они были первыми выпускниками Семинарии, но тем не менее с их курса двое учеников ушли именно так. Проклятыми навсегда.
— Думаю нам стоит подать челобитную Старейшине, — рассудительно заметил обычно порывистый Борыль. — И попросится на передовую. Это ведь нормально. Воевать за свою страну.
Он придерживался политических мотивов во всех своих решениях. В отличие от той же Химеллы, которая скорее всего по окончании Семинарии в ней и останется на правах преподавателя Борыль — сын одного из бояр Яромира, окажется при дворе государя.
Люторада это всегда раздражало. Вот и сейчас он только фыркнул, отходя к двери. По коридору мимо комнаты отдыха, принадлежащей выпускникам смеясь пробежали несколько младшекурсников. Они соревновались в бегу с небольшим роем огнистых мотыльков, возбужденно размахивая руками и всячески пытаясь увеличить их поголовье.
Молодой волшебник зло скривился и щелкнув пальцами забормотал одну из своих скороговорок. Мотыльки раздувшись до размера крупных яблок полопались крохотными молниями.
— Ну-ка хорош! Тут вам не мамкин дом, колдовать! — строго прикрикнул он на подростков. — Пошли отсюда! Бегом чтоб я вас тут не видел! А то самих мотыльками сделаю!
Вообще-то высшие трансформации — один из краеугольных камней школы Баланса, они знали весьма убого, но верящие по малолетству во всемогущество выпускников школяры горестно завыв сбежали.
— Лют, лют, — усмехнувшись покивал головой Рез. — Выучился дылда детишек пугать! Если такой умный, лучше рассказал бы что там на дальних границах творится. Новости хороши, когда их своевременно узнаешь.
Создание магических артефактов разового использования на основании астрономии, геометрии и простейших ритуалов было одним из любимейших его коньков. Пожалуй единственным в чем Рез превосходил Люторада наголову. Чем гордился безмерно.
И соответственно злил отличника еще больше. Вот и сейчас Химелла только покачала головой, попутно перелистывая страницу, а Демар с Борылем улыбаясь приготовились к взрыву негодования. Но когда Люторад уже изготовился ответить что-нибудь не менее достойное и обидное...
— Детишки, прекращайте свои шалости и глупости, — Эльмеор Огненный, возникши в пафосной позе попирателя дверного косяка с хозяйски сложенными на груди руками и перекрещенными ногами взирал коршуном на выпускников. — Не составляйте заговоров и интриг. У вас еще будут на это каникулы длинною в жизнь. Тут до моего слуха дошло, что Семинария таки отправила доблестный отряд паладинов в бой.
— Оставив нас не у дел. Это Милош все, — совсем по-ребячески наябедничал Люторад. Но тут же опомнился и принял вид приличествующий ситуации. Гордый свободный маг слушает наставника.
— Ну Милош, не Милош, а оставлять молодежь отдыхать за спинами стариков глупо. Как говорится во время войны молодые могут умирать, а старые должны, — в своей любимой манере мрачно пошутил Эльмеор. Выпускники натянуто рассмеялись. — Именно поэтому, не могу пройти мимо ваших несчастных лиц. Я только что от Старейшины. Выбил у него пару мест... в общем, господа маги, сегодня мы с Шагельдом отправляемся вдогон остальным. И берем с собой по двух выпускников ассистентов.
Он обвел победным взглядом лишившееся дара речи собрание. И неожиданно ощерился:
