Зеркала судьбы. Изгнанники.

— Успокойтесь, пожалуйста, и продолжайте, — ровно сказал обвинитель.

Что за бред?! Как он такое мог видеть, когда нож так и остался в теле Алишера! Ну, по крайней мере, до того момента, как меня оглушили, он оставался там. И что значит: "случайно оказался в коридоре"? Парень лгал. Зачем? Мы даже не были знакомы, значит, никаких личных счетов у него ко мне не имелось. Подкуплен? На него кто-то надавил?

Студент сделал глубокий вдох и продолжил:

— Он заметил меня и попытался напасть. Я хотел достать его Воздушной стеной, но эльф был слишком ловок: от заклятия увернулся, а нож выронил. Затем появился... — он испуганно запнулся, — Протерий. Он приказал мне бежать к ректору, что я и сделал. Больше я ничего не видел.

— Милорд ректор, этот студент посещал вас в тот день примерно после восьми тридцати вечера? — обратился обвинитель к главе академии.

Чародей лишь кивнул в ответ.

— Вы можете быть свободны. У обвинения больше нет к вам вопросов, — сказал усатый.

Бедняга, чувствовавший себя неловко, быстро удалился.

Обвинение, обвинение... А где же моя защита?

Дальше все происходило как в театре безумцев, поставивших спектакль только для одного зрителя. Действие казалось абсолютно нереальным, наигранным, но, надо заметить, хорошо отрепетированным. Свидетели сменялись с такой же скоростью, как сменяются актеры-статисты в постановках. Я не считал, сколько их было. Но все они в один голос утверждали, что я находился в плохих отношениях с профессором Алишером. Один рассказывал, что видел, как я с ним ругался, другой говорил, будто слышал от меня, что я хочу отомстить преподавателю. Верхом оригинальности стало повествование одного студента, который, по его словам, наблюдал за мной, когда я покупал в оружейной лавке тот самый нож.

Смущало еще одно обстоятельство. Почему после первого свидетеля не выступил Протерий, чтобы подтвердить его слова? Да и в зале суда дядьку я не увидел.

Поток свидетелей наконец иссяк. Обвинитель кашлянул в кулак и обратился к ректору:

— Милорд, разрешите вызвать того, кто проводил расследование этого дела, дабы предоставить неопровержимые улики вины Вэй'иллоского. Уверяю вас, после этих доказательств вы не будете сомневаться в том, какой приговор вынести.

И снова ректор только кивнул. Язык проглотил, что ли?

— Уважаемый профессор Ремиел Иль'марейский, прошу вас занять место свидетеля.

Чеканя шаг, к трибуне подошел мой преподаватель по управлению элементами природы. Как обычно на нем был костюм темно-зеленого цвета, похожий скорее на военную форму, и солдатские сапоги. В отличие от других профессоров академии, Ремиел не переносил чародейские мантии. Я уважал этого эльфа. Хоть он и бывал жесток со своими студентами, но дал нам гораздо больше знаний, чем все остальные преподаватели академии вместе взятые. Неужели и он даст какие-нибудь глупые показания против меня? Если остальных свидетелей можно было подкупить или просто надавить на них, то в благородстве профессора Ремиела я не сомневался. Он никогда бы не поступил подло.

— Говорить я буду кратко, изложу только факты, — тем временем начал Ремиел. — Я лично руководил расследованием этого дела. Для начала хочу сообщить, что мы нашли владельца лавки, в которой было куплено орудие убийства. Этот человек утверждает, что нож приобрел эльф. Замечу, что профессор Алишер Ибн Хаади был привязан к стулу за ноги гибкими побегами, выращенными прямо из мебели. Я преподаю у эльфов академии и знаю магический почерк каждого студента, потому могу с уверенностью сказать: это работа Лэйариела, — кивок в мою сторону. — И в заключение хотелось бы добавить, что на ноже был обнаружен отпечаток ауры Вэй'иллоского. Все данные запротоколированы.

Не дожидаясь, пока ему позволят уйти, профессор Ремиел покинул трибуну и сел на свое место.

— Да что за мортовщина здесь вообще происходит?! — закричал я и... и не услышал собственного голоса.

Один из магов, стоявших по бокам, сильно сжал мне локоть, давая понять, что дергаться не стоит.

Я слышал все, что происходило в зале, но сам не мог произнести ни слова. Значит, кто-то наложил на меня заклятие безмолвия. Из-за кучи амулетов, ограничивающих мои возможности, я даже не почувствовал этого.

Тем временем его магичество Борей Алафирский поднялся из кресла. В зале сразу наступила полная тишина. Ректор свысока окинул всех тяжелым взглядом. Глаза наши на секунду встретились, и мне показалось, что маг слегка улыбнулся. Нет, почудилось, наверное... Когда чародей заговорил, лицо его было совершенно бесстрастным:

— Обстоятельства дела ясны как светлый день. Посовещавшись, я и господа судьи решили, что подсудимый виновен в совершенном преступлении и приговаривается к высшей степени наказания...

Неужели казнь?!

— ...К высшей степени наказания для мага! — заключил ректор. — Печати четырех путей и десяти годам заключения!

Послышались удивленные возгласы, зал зашептался.

— Приговор будет приведен в исполнение через неделю, считая с сегодняшнего дня. На этом заседание объявляется закрытым. Уведите преступника.

С момента оглашения приговора у меня будто выбили весь воздух из легких, лишили тело скелета. Мозг напрочь отказался воспринимать действительность, тело не слушалось. Все дальнейшее было покрыто какой-то блеклой дымкой. Смутно помню, как меня вывели: здание суда, залы, карета, расплывающийся пейзаж — и вот я очнулся в камере, будто и не было этого чудовищного представления.

В чувство меня привел скрежет металла, возвестивший о том, что ужин подан.

Что вообще происходило на суде? Предельно ясно, что все это было подстроено. Но зачем? Решили быстро найти козла отпущения? И как, как меня вообще могли приговорить к ТАКОМУ за преступление, которого я не совершал?!

Печать четырех путей... Нет страшнее наказания для мага. В мире есть только четыре вида магии: стихийное волшебство, магия Листвы, шаманство и некромантия. Печать блокирует их все. Сведения о том, кто ее придумал, затерялись в веках, известно лишь, что изобретена она была очень давно. Эти чары просто-напросто отрезали любое существо, обладающее силой, от источника. Можно сказать: — Ну и что, живут же себе спокойно другие — те, кто не был рожден магом. — Но это не так. Любой, кто коснулся источника, уже не является обычным представителем своей расы. С этого момента как будто открывается второе дыхание, и для выживания нужен не только кислород, но и магия. Если перестать дышать — погибнешь, если перережешь связь с источником — тоже, только не так быстро. Все зависит от силы воли обреченного. Одни проживали месяц, другие год. Максимальный срок — десять лет. Большинство просто кончало жизнь самоубийством. Теперь и мне суждено было сгнить в камере, умереть от истощения.

Есть, конечно, не хотелось. Поэтому, не притронувшись к еде, я опустился на койку и попытался уснуть. Но и сон ко мне не шел. Я просто лежал и смотрел в стену. Через некоторое время мой разум погрузился в какую-то полудрему. Глаза были открыты, но сознание блуждало далеко. Провалялся я довольно долго, а когда очнулся, в камере уже было совсем темно. Из своеобразного транса меня вывел странный звук, нарушивший ночную тишину камеры. Это было похоже на легкое царапание чего-то острого о камень. И доносился этот шум из-под пола. Может, крысы? Я встал и подошел к каменной плите, находившейся посредине камеры. Звук доносился прямо из-под нее. Присев на корточки и наклонив голову, я стал прислушиваться к странному шуму. Он становился все отчетливее, будто приближался из глубины. Затем плита резко дернулась вверх. От неожиданности я отскочил назад и шлепнулся на пол, больно ударившись копчиком.

Прямоугольный камень начал медленно подниматься, и когда он оторвался от пола, я увидел то, что его двигало. Это были сплетенные корни какого-то дерева. Действуя, словно огромные могучие руки, они аккуратно, без лишнего шума, положили плиту справа от образовавшейся дыры и сразу нырнули внутрь, обдав камеру фонтаном земляных комьев.

От удивления и (чего уж таить) страха я так и замер, сидя на полу и наблюдая за отверстием. Вдруг оттуда появились уже настоящие руки с длинными тонкими пальцами и уцепились за край плиты. Затем показалась присыпанная землей голова с коротко стриженными светлыми волосами.

— Здравствуйте, Вэй'илосский.

Мара

В шесть утра я уже стояла перед кабинетом Атиуса. Вчера маг ничего не сказал ни о времени, к которому положено явиться, ни о месте, где он будет меня ждать. Поэтому я рассудила, что лучше прибыть раньше, чем опоздать. Ну, а отыскать кабинет главы охранной службы было и того проще. Поймала в коридоре заспанного лакея, он меня сюда и привел.

— Входи, Мара, — раздался из-за двери негромкий голос.

Комната, в которой я очутилась, ничуть не напоминала о должности Атиуса. Ни тебе оружия на стенах, ни доспехов по углам. Но и излишней роскошью кабинет тоже не блистал. Так, безликое какое-то помещение. Белые стены, серая мебель, длинные шкафы со стеклянными дверцами, сквозь которые видны были корешки многочисленных книг. Маг сидел в углу, в кресле с высокой прямой спинкой, которое даже на вид было неудобным. Закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, он с улыбкой наблюдал за мной.

— Я доволен, — сказал он, — не будучи оповещена о времени, ты пришла рано. И не стала отговариваться незнанием. Кстати, теперь я буду обращаться к тебе по имени и на ты. Не против?

Я молча покачала головой. В языке орков не имеется разделения на "ты" и "вы", так что я долго вообще не могла понять смысла такого обращения.

— Ты тоже можешь не утруждаться церемониями, — продолжал Атиус, — все мы делаем одно дело, и бывает, что иной раз не до субординации. Поэтому я общаюсь с подчиненными запросто...

Казалось, маг еще долго мог разглагольствовать на эту тему, но в дверь постучали.

— Ага, вот и твой напарник на сегодня! — улыбнулся Атиус, — думаю, ты будешь приятно удивлена.

И он не ошибся: при виде смуглой улыбающейся физиономии Ала — своего товарища по школе мордобоя — я искренне обрадовалась.

— Мы набирали охранников, а Вельш дал ему отличные рекомендации, — пояснил маг. — Итак, ваше первое задание... — Он достал из ящика стола толстый запечатанный конверт и подал его мне. — Эти бумаги вы должны доставить в Хадар, графу Чиприано. Это личная корреспонденция. Назад повезете деньги. Срок вам до завтрашнего вечера. Поскольку вы новички, с вами отправляется... да хоть Буч. Вопросы есть?

— Нет, — хором ответили мы.

Я не стала уточнять у мага, где находится этот самый Хадар. Не зря же мне дали в напарники Ала, который был местным жителем и не раз хвастался, что знает Арвалийскую империю так же хорошо, как свою собственную кухню. Да и этот самый Буч тоже наверняка с дорогой знаком.

— Если нет, то у вас час на сборы. Это на расходы, здесь двадцать крионов. — Маг передал мне небольшой кошелек. — Ал, на конюшне тебя ждет оседланная лошадь. Мара, думаю, предпочтет ехать на своем жеребце. Ступайте. Ах, да. Перед отъездом загляните к портному, пусть снимет мерки. Когда вернетесь, форма графской охраны будет готова...

На кухне веселый повар выставил перед нами завтрак, больше похожий на званый обед. Еды в доме графа Стоцци не жалели. Плотно перекусив, мы заглянули к портному, мастерская которого находилась в пристройке к особняку. Потом разошлись, чтобы взять оружие, и встретились уже на конюшне.

— Отличный конь! — приговаривал молодой конюх, подводя меня к стойлу Зверя. — Правда, злой немножко. Чужих не жалует...

Словно в подтверждение этих слов, жеребец недовольно фыркнул и посмотрел на меня с укором, будто говоря: "Ну, и где ж ты шлялась? Я же переживал!"

— Он просто волновался, — пояснила я, седлая коня. — Ничего, теперь постараюсь сама за ним ухаживать.

Неподалеку Ал выводил из стойла уже оседланного мощного рыжего жеребца.

— Смотри-ка ты, такого красавца для меня не пожалели! — восхищался он.

— Далеко до Хадара?

— Если сейчас выедем, то завтра к обеду должны добраться, — ответил Ал. — Это еще смотря по какой дороге. Если по старой, то и к утру успеем. Но лучше бы по главному торговому тракту. Чуть медленнее, но вернее.

На выезде из графского двора нас ждал Буч — плотный широкоплечий мужчина в черной форме охранника.

— Что так долго? — бормотнул он вместо приветствия, посылая лошадь вперед.

Мы тронулись бодрой рысцой — как я успела узнать, имперские законы запрещали быструю езду по городским улицам. Буч ехал чуть впереди, даже спиной умудряясь выразить простую мысль: он здесь старший, а мы — лишь неопытные новички. Меня его поведение нисколько не раздражало. Все правильно. Никто не обязан принимать нас с распростертыми объятиями, пока мы не покажем свои воинские умения. А вот Ал, похоже, злился.

— Не нравится мне все это, — говорил он, ничуть не заботясь о том, что Буч мог его услышать. — Если эти бумаги — всего лишь личная корреспонденция, то какого морта к ним приставили аж троих охранников? Могли бы с голубиной почтой послать или как все, с курьером.

— Ты же слышал, назад мы повезем деньги.

— Тогда почему охранников так мало? — тут же вопросил напарник.

— Может, и денег мало, — пожала я плечами.

— Тогда зачем же три охранника?!

— Разговорчики! — рявкнул Буч.

Мы выехали за город. Впереди лежал широкий тракт, запруженный телегами, подводами и целыми обозами. По обочинам в обе стороны двигались пешие путники. Я решила уже, что и тут не получится отвести душу в скачке, но Буч указал на узкую ровную полосу в нескольких шагах от обочины. Эта дорога, по которой лишь изредка пролетали верховые, шла параллельно тракту.

— Почтовая, для государственных нужд, — пояснил парень.

Мы провели в пути весь день, остановившись всего один раз на обед в придорожном трактирчике. Ничего особенного не происходило: никто на нас не нападал, не пытался остановить. Ал, похоже, забыл о своих подозрениях. Атик ушел за горизонт, на землю опустились холодные осенние сумерки. "Пора бы уже остановиться на ночлег", — подумала я. Словно подслушав мои мысли, Буч указал на виднеющийся впереди длинный двухэтажный дом.

— Постоялый двор. Заночуем там.

Вывеска на сером здании гласила: "Веселый путник". Рядом был изображен коренастый, похожий на гнома бородатый мужичок, растянувший рот в блаженной улыбке. В одной руке он держал дорожный посох, другой обнимал пузатый пивной бочонок. Веселым был не только путник на вывеске, но и сам хозяин этого заведения. Видно, дела у него шли отменно — очень уж удобно был расположен постоялый двор.

— Два криона за комнату, — жизнерадостно сообщил он — ужин в стоимость не входит.

Я хотела было взять одну комнату на всех, но Буч запротестовал:

— Бери две! Это позволяется. Ты ведь женщина...

— Деньги вперед, — заявил хозяин, — сами понимаете, дорога...

Пожав плечами, я отвязала с пояса кошелек и принялась отсчитывать крионы. Вдруг на моей ладони блеснул желтый круглешок. Леон. Странно. Наверное, Атиус положил его по ошибке. Решив вернуть монету по возвращению, я опустила ее обратно в кошелек.