labirint.4

Внезапно Дедал рухнул на пол и забился в агонии. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Жгучая боль сжала мне горло, казалось, что шею стянули обручем из раскаленного железа. Дыхание мое прервалось, в глаза нахлынула тьма.

Я проснулся в темноте, мои судорожно стиснутые ладони были прижаты к горлу.

— Перси,— окликнул меня Гроувер с другой кушетки.— Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я старался дышать помедленнее, чтобы справиться с удушьем. Я не знал, как ответить на этот вопрос. Только что я видел, как тот, кого мы ищем, великий Дедал, убил своего племянника. Как я могу хорошо себя чувствовать? Мерцал экран невыключенного телевизора, его голубой свет заливал комнату.

— Сколько... сколько сейчас времени? — прохрипел я.

— Два часа ночи. Я не мог заснуть и смотрел канал «Природа».— Гроувер беспокойно заерзал на своей кушетке.— Я так скучаю по Можжевелке.

Я протер глаза, прогоняя остатки ужасного сновидения.

— А-а, ну понятно... Не переживай, вы скоро увидитесь.

Гроувер печально покачал головой.

— Знаешь, какое сегодня число, Перси? Я видел по телевизору. Сегодня тринадцатое июня. Прошло семь дней, как мы оставили лагерь.

— Как семь? — изумился я.— Не может быть.

— Время в лабиринте идет гораздо быстрее,— напомнил мне Гроувер.— В первый раз, когда вы с Аннабет очутились здесь, вам показалось, что вы провели в лабиринте только несколько минут. Но на самом деле прошел целый час.

— Точно, ты прав.— Тут меня осенила новая мысль, и я понял, что его беспокоит.— Истек срок твоего договора с Советом копытных старейшин.

От волнения Гроувер сунул в рот пульт дистанционного управления, откусил кончик и принялся жевать.

— Я не успею ничего сделать,— прошамкал он сквозь недожеванный пластик.— Как только я вернусь в лагерь, Совет отберет у меня лицензию. И больше никогда не позволит отправиться на поиск.

— Мы попытаемся их убедить,— пообещал я.— Попросим, чтобы тебе дали дополнительное время.

Гроувер нервно сглотнул.

— Они не пойдут на это. С каждым днем положение становится все тяжелее и тяжелее. Мир гибнет, Перси. Его природная сила... Знаешь, я просто чувствую, как она увядает. Мне необходимо разыскать бога Пана.

— Ты непременно найдешь его. Я в этом не сомневаюсь.

— Ты всегда был мне хорошим другом, Перси.— Гроувер смотрел на меня грустными козлиными глазами.— А то, что ты сделал сегодня — спас животных на ферме Гериона — было поразительно. Я... я хотел бы хоть немного походить на тебя.

— Ерунда,— быстро оборвал его я.— Не говори глупостей, пожалуйста. Кто у нас настоящий герой, так это ты.

— Не-ет, какой из меня герой. Я стараюсь быть им, конечно, но...— Он вздохнул — Перси, я не вернусь в лагерь, пока не отыщу бога Пана. Я просто не могу. Ты понимаешь меня, правда же? И я не смогу встретиться с Можжевелкой, если меня постигнет неудача. Мне стыдно перед самим собой.

Его голос был таким жалобным, что у меня на душе заскребли кошки. Мы с ним многое пережили вдвоем, но в таком состоянии мне его видеть еще не приходилось.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем.— Я попытался утешить его.— Не может быть, чтобы ты не добился успеха. Ты ж всегда был козленок-герой, правда? И Можжевелка знает это, и я знаю.

Гроувер зажмурил глаза.

— Козленок-герой,— чуть слышно и как-то подавленно прошептал он.

После того как он заснул, я еще долго не мог забыться. В другом конце гостиной голубой экран телевизора, показывавшего канал «Природа», тускло освещал головы чучел на стенах — охотничьи трофеи Гериона.

На следующее утро мы отправились к загону, чтобы попрощаться с Эвритионом.

— Нико, ты мог бы пойти с нами,— выпалил я неожиданно для самого себя.

Наверное, это я из-за того сна и мальчика Пердикса, который так сильно напомнил мне Нико.

Он отрицательно покачал головой. Не думаю, что хоть один из нас хорошо спал в эту ночь, но хуже всех выглядел Нико. Глаза у него припухли и покраснели, щеки цветом могли соперничать с мелом. Он все время кутался в черную накидку, которая прежде наверняка принадлежала Гериону, так как была на три размера больше того, что нужен нормальному взрослому человеку.

— Мне нужно время, чтобы подумать.

Его глаза избегали моего взгляда, но по тону Нико я чувствовал: он все еще сердится. То, что его сестра пришла из Царства мертвых ради того, чтобы встретиться со мной, а не с ним, не слишком его обрадовало.

— Нико,— окликнула его Аннабет,— Бьянка хочет, чтобы у тебя все было хорошо.

Она положила руку ему на плечо, но Нико вывернулся, сбросил ее и зашагал по дороге прочь. Может, конечно, у меня просто разыгралось воображение, но я отчетливо видел, как сгустился вокруг него утренний туман.

— Я беспокоюсь за него,— сказала мне Аннабет.— Если он опять станет слушать советы призрака царя Миноса, ему несдобровать.

— У него все наладится,— прозвучал голос подошедшего к нам Эвритиона. Пастух переоделся и теперь блистал чистотой. На нем были новехонькие джинсы, чистая ковбойка, а борода расчесана до последнего волоска. К тому же он надел на себя Герионовы сапоги.— Пусть останется здесь и соберется с мыслями. Когда это произойдет, он придет в норму, обещаю.

— А с вами что будет? — спросил я пастуха. Эвритион поскреб сначала одну шею Орфа, потом другую.

— С нынешнего дня дела тут, на ранчо, пойдут маленько по-другому. Никакого жертвенного мяса для корма скоту. Может, стоит ввести в рацион соевые пироги, над этим надо подумать. И еще я намерен поладить с этими конями-мясоедами. У меня родилась мысль выступить с ними на следующем родео.

Представив это, я слегка содрогнулся, но пожелал ему удачи.

— Ага,— отозвался Эвритион и сплюнул в траву.— Я слыхал, что вы сейчас отправляетесь на розыски мастерской Дедала?

— Вы поможете нам? — Глаза Аннабет вспыхнули от радости.

Эвритион упорно не сводил пристального взгляда с пастбища, и я понял, что его смущает эта тема — не очень-то ему легко говорить о мастерской Дедала.

— Понятия не имею, где он может быть. Может, Гефест знает?

— Да, нам и Гера так сказала,— кивнула Аннабет.— Ну а Гефеста как найти?

Эвритион молча потянул какую-то штуку из-под воротника своей рубашки. Это было украшение — гладкий серебряный диск на серебряной же цепочке. Посередине на диске имелось небольшое углубление, по форме похожее на отпечаток пальца. Сняв диск с шеи, он протянул его Аннабет.

— Время от времени Гефест появляется в наших местах,— объяснил он.— Присматривается к скоту, изучает его повадки для того, чтобы изготавливать бронзовые автоматоны. В прошлый раз я... ну, мне случилось сделать ему небольшое одолжение. Помог устроить фокус с моим отцом Аресом и богиней Афродитой. И в знак благодарности он дал мне эту цепочку с диском. Сказал, что если он мне однажды понадобится, то с его помощью я смогу найти его. Диск выведет меня к его кузнице. Но только один-единственный раз.

— И вы даете его мне? — недоверчиво переспросила Аннабет.

— Да на что мне какие-то кузницы, мисс? — Эвритион отчего-то покраснел.— У меня и тут дел выше крыши. А вы просто нажмите кнопку, и диск вас приведет куда нужно.

Аннабет тут же так и сделала. Диск мгновенно ожил, и у него выросли восемь металлических ног. Аннабет вскрикнула от ужаса и выронила его на землю.

— Паук! — закричала она.

— Она, гм... немного боится пауков,— степенно объяснил Гроувер пастуху.— Последствия одной старой распри между Афиной и Арахной.

На физиономии Эвритиона отразилось неподдельное смущение, и он принялся извиняться. А паук тем временем переполз через ограду и почти скрылся в лесу.

— Быстрей, ребята,— позвал я.— Эта штука не будет никого ждать.

Хоть Аннабет не очень торопилась присоединиться к пауку, но выбора у нас не было. Наскоро попрощавшись с Эвритионом, мы устремились прочь от скотного загона. Тайсон проделал для нас дыру в заборе, и мы быстро оказались в лабиринте.

Хотел бы я, чтобы к этому паучку у нас был поводок. А то он так быстро удирал по туннелям, что большую часть времени я даже его не видел. Если б не отличное чутье Тайсона и Гроувера, мы бы не знали, каким путем он нас ведет.

Мы пробежали мраморным туннелем, свернули влево и чуть не свалились в пропасть. Только благодаря тому, что в последнюю минуту Тайсон подхватил меня и оттащил назад, я туда не сверзился. Туннель продолжался, но перед нами на добрую сотню футов вперед зияла бездна — мрачная пропасть под ногами и железные скобы на потолке над ней. Механический паук преодолел уже почти половину скобок, перепрыгивая с одной на другую с помощью металлической паутинной нитки.

— Обезьянья дорожка,— догадалась Аннабет— Всегда великолепно по ней лазала.

Она подпрыгнула, уцепилась за первую скобу и, раскачавшись, перекинула руку на вторую. Вот ведь как, испугалась крохотного паучка, но играет со смертью, пробираясь по обезьяньей дорожке. Поди разбери этих девчонок!

А Аннабет уже добралась до противоположной стороны пропасти. И теперь опять бежала за пауком. Я последовал за ней. Когда я добрался до конца дорожки и оглянулся, то увидел, что Тайсон взвалил Гроувера на спину и запрыгал вслед за мной, едва прикасаясь руками к скобам. В три прыжка он преодолел все расстояние и, нужно сказать, очень вовремя, так как от двойной тяжести Гроувера и моего братишки последняя скоба тут же оторвалась и рухнула вниз.

Мы продолжили путь и скоро наткнулись на скелет, скрючившийся в одном из туннелей. На нем истлевали остатки мужской сорочки, хлопчатобумажных брюк, а на шее все еще болтался галстук. Но паук тут не задержался. После этого мне пришлось ползти по куче каких-то деревянных обломков, и когда я посветил на них фонариком, то увидел, что это сотни разломанных пополам карандашей.

Скоро туннель привел нас в большую комнату. Ослепительный свет заставил меня на минуту зажмуриться. Как только мои глаза привыкли к нему, я увидел, что и здесь были скелеты. Дюжинами они валялись на полу перед нами, некоторые совсем давнишние, и их косточки уже побелели, другие — явно недавнего происхождения. Эти были более крупными. Конечно, вонь от них не шла ни в какое сравнение с вонью Герионовой конюшни, но пахли они тоже не слабо.

И только потом я увидел чудовище. Эта тварь стояла на блестящей платформе в другом конце комнаты. Она обладала телом огромного льва и женской головой. Волосы ее были туго стянуты сзади в пучок, лицо не слишком красивое, но так сильно накрашенное, что оно сразу напомнило мне училку пения в третьем классе. К груди чудовища был приколот синий значок в виде ленты с надписью: «Данный монстр считается образцовым экземпляром».

— Сфинкс! — прошептал Тайсон.

Я сразу догадался, отчего он так испугался. Когда мой брат был маленьким, в Нью-Йорке на него однажды напал сфинкс, из-за чего он по сию пору носит на спине шрамы.

С обеих сторон от сфинкса горели прожекторы, и единственный вход в туннель располагался как раз позади блестящей платформы. Механический паук прошмыгнул между лапами монстра и был таков.

Аннабет двинулась было следом за ним, но тетя-сфинкс зарычала, и на ее человеческом лице показались клыки. Почти одновременно позади нас и сфинкса опустились решетки, преградив нам путь в обе стороны.

И в ту же минуту злобная ухмылка монстра превратилась в обворожительную улыбку.

— Добро пожаловать, наши удачливые соискатели! — воскликнул сфинкс— Прошу приготовиться, мы начинаем игру «Отгадай загадку!»

Откуда-то с потолка послышались оглушительные аплодисменты, будто там находились невидимые громкоговорители. Лучи прожекторов обежали комнату и, отразившись от платформы, высветили скелеты на полу.

— У нас потрясающие призы! — продолжал вещать сфинкс— Правильный ответ — и они ваши. Одна неудача — и я вас съем. Итак, кто будет первым?

Аннабет схватила меня за руку.

— Давай, я первая,— прошептала она.— Я знаю, о чем она хочет спросить.

Я не стал с ней спорить. Конечно, мысль о том, что чудовище сожрет Аннабет, не могла мне сильно понравиться, но я рассудил так: если сфинкс станет загадывать загадки, то из нас четверых она лучше всех сможет разгадать их.

Аннабет вышла на помост для участников игры и тут же наткнулась на валявшийся там скелет в школьной форме. Она пинком отшвырнула его с дороги, и скелет, гремя, покатился на пол.

— Извини,— сказала Аннабет ему вдогонку.

— Милости просим, Аннабет Чейз! — вскричала тетя-сфинкс, хоть Аннабет еще не называла своего имени.— Вы готовы разгадывать загадки?

— Готова. Загадывайте.

— Вообще-то загадок будет двадцать,— веселым голосом добавила тетя-сфинкс.

— Как двадцать? Раньше вы загадывали одну!

— Да-да, но, видите ли, стандарты изменились. Для того чтобы победить, вам следует отгадать двадцать загадок. Разве это не замечательно?

Аплодисменты то разражались громом, то разом смолкали, будто их включала и выключала чья-то невидимая рука.

Аннабет бросила на меня встревоженный взгляд, я ободряюще кивнул.

— Ладно,— сказала она сфинксу.— Я готова. С потолка грянула барабанная дробь, глаза сфинкса вспыхнули от волнения.

— Название столицы Болгарии?

Аннабет недоуменно нахмурилась, и я решил, что она села в лужу. Это был ужасный момент.

— София,— ответила она,— но...

— Верно! — Гром аплодисментов по команде. Женщина-сфинкс улыбнулась так широко, что во рту ее опять сверкнули клыки.— Позаботьтесь о том, чтобы ваш правильный ответ был записан в опросном листке номер два карандашом.

— Чего-чего?

Аннабет выглядела озадаченной. Но тут перед ней появились брошюрка и заточенный карандаш.

— Кроме того, давая ответ, вам необходимо говорить четко и не покидать пространства, отмеченного кругом,— продолжало чудовище— Если вам придется стирать написанное, стирайте полностью, а то счетная машина не сумеет прочитать ваши ответы.

— Какая машина?

Сфинкс ткнула куда-то лапой. Позади одного из прожекторов виднелся бронзовый ящик с уймой каких-то шестеренок и рычагов, и с большой греческой буквой Н, то есть «эта», сбоку. Ясно, автограф Гефеста.

— Теперь следующий вопрос...— начала было тетя-сфинкс.

— Одну минуту,— запротестовала Аннабет.— А как же ваш вопрос о том, кто ходит утром на четырех ногах?