* * *
Очередной день полный суеты, подошел к логическому завершению, и обитатели квартиры разошлись по комнатам. Питер же, решив воспользоваться возможностью, оккупировал ванную, до краев заполнив ее горячей водой и густой душистой пеной.
Натруженные мышцы, быстро размякли и расслабились, напряженные нервы успокаивались чуть медленнее. Опущенные в воду крылья, сперва отозвались легкой болью, но привыкнув к температуре, теперь не доставляли никаких неудобств, (хоть после ранения, они и потеряли часть чувствительности, но и оставшегося объема ощущений, более чем хватало).
Облокотившись на бортик ванной, волшебник глубоко вдохнул и медленно выдыхая закрыл глаза. Как он точно знал благодаря магическим маячкам, Голди сейчас находится в комнате Лонга, и они вряд ли тратят время на сон. Отношения между единорожкой и пони развивались стремительно, и позволили им обоим оправиться от недавних потерь и испытаний... и пусть в глубине души грифона вспыхивала ревность, там же появилось ощущение, будто все происходит именно так, как и должно, а потому вмешиваться не следует. Однако, никакие ощущения не помешали "хвосту", намекнуть своему самому упорному ученику, что если он обидит сестренку, то в один не столь прекрасный день, может лишиться пары ненужных конечностей.
"сестренка... а ведь я действительно воспринимаю ее как члена семьи. Никогда бы не подумал, что такое возможно".
С единорожки, мысли плавно переместились на остальных членов их маленькой компании, каждый из членов которой в кратчайшие сроки добился некоторых успехов в избранном направлении магии. Сам Питер, считал себя универсалом с пробелами в некоторых дисциплинах, впрочем как и все выпускники лучшей в Англии магической школы... его же сожители, уверенно становились узконаправленными специалистами, (хоть до гордого звания "специалист", каждому из них следовало проделать еще очень долгий путь). Хорошо это, или плохо, сказать было сложно, но очевидно, что если бы сам "хвост" останавливался на каком-то одном направлении волшебства, то о создании слабой, (по меркам прошлого мира), но полноценной школы, можно было и не мечтать.
Универсал никогда не добьется таких же успехов, как узко направленный специалист, зато в сложных ситуациях, он становится полностью самодостаточным. Правда мастера чар или трансфигурации, могли бы поспорить с этим утверждением... но ведь это мастера! В одной стране, их можно было пересчитать по пальцам рук.
Мысли вновь вернулись к школе, строительство которой завершалось, и это значило сразу две вещи: нужно готовиться к ритуалу пробуждения алтаря, а так же обучение группы предоставленной советом "зеленой зоны", пора подводить к концу. За прошедшее время, удалось научить представителей четырех рас, выполнять по паре десятков простых чар, (в большей степени бесполезных), а так же вложить в их головы минимальное понимание трансфигурации, и мысль о том, что при желании и наличии сил, можно добиться почти любого результата. При личных встречах, Стар Блюз прямым текстом заявил, что грифоны очень хотят породниться, и ради этой цели оставляют в столице как Серу, так и Караи, и даже предлагают создать свой собственный клан, если уж волшебник настолько не хочет становиться одним из "стальных когтей".
Пока что, удавалось отговариваться занятостью школой и собственными исследованиями, но звериная часть души, чувствовала рядом с собой самок, и постепенно подтачивала и без того не самую крепкую волю.
Щелкнул замок на двери, и в ванную комнату вошла Скарлет. Единорожка была одета в белоснежный халат, не опускающийся даже до колен, а в руке держала свою волшебную палочку, при помощи которой и открыла дверь. Самодовольно усмехнувшись, девушка убрала концентратор в карман, и перешагнула через порог.
— не помешаю?
— ты что-то хотела? — Как-то реагировать на вторжение было лень, а потому грифон даже не вздрогнул.
— мне не спалось. — Две узких ладони легли на плечи Питера, и начали их поглаживать и мять, постепенно усиливая давление. — Я подумала, что тебе сегодня одиноко, и поэтому ты тоже не спишь.
"ммм... приятно".
— Скарлет... — Начал было "хвост", но пальцы единорожки заставили клюв захлопнуться, крепко сжав его кончик.
— шшш... никакой романтики или обязательств. — Прошептала девушка, склонившись к голове мужчины.
Пальцы отпустили клюв, но волшебник не стал ничего говорить, а потому ладони вскоре вновь заскользили по мокрой шкуре грифона, то опускаясь на грудь и плечи, то по шее поднимаясь на голову и массируя макушку. Приятные ощущения заставили прогнать все мысли и сомнения, полностью отдаваясь наслаждению.
Сняв с себя халат и повесив его на крючок прикрепленный к стене, единорожка неспешно залезла в ванну, и удобно устроилась на ногах грифона, повернувшись к нему спиной. Слегка толкнув мужчину локтем, она требовательно произнесла:
— твоя очередь.
С трудом соображая, что от него требуется, Питер накрыл плечи Скарлет своими ладонями, и начал осторожно их разминать. Постепенно, он стал действовать все более уверенно, и вскоре его руки уже блуждали по всей спине подруги, изучая все изгибы ее тела, и время от времени вызывая сдержанное хихиканье.
Внезапно единорожка извернулась, разворачиваясь мордочкой к партнеру, и вцепившись пальцами в плечи, прикоснулась губами к клюву. До этого момента, Грифон вообще сомневался, что с клювом возможно целоваться, но девушка, умело работая языком и вовлекая его язык в свой "танец", легко разрушила все сомнения.
Сердце стучало все громче, кровь прилила к голове, (и не только к голове), руки волшебника сомкнулись на талии Скарлет, прижимая ее тело к своему, а клюв скользнул к шее, слегка прикусывая ее. В ответ на это, тонкие руки обхватили голову, а затем раздался довольный шепот:
— ну наконец-то... не останавливайся.
Где-то через пол часа, они перебрались в спальню Питера, а успокоились лишь спустя еще два часа. Лежа в своей постели, и обнимая руками и крыльями усталую девушку, волшебник пытался найти в своей душе сомнения или угрызения совести... но совесть благоразумно молчала, и даже наоборот, какое-то ощущение подсказывало, что все происходит именно так, как надо.
"и чего я столько времени терпел? Если грифонам так хочется получить от меня пару детишек, они их получат... но только на моих условиях".
Крепче прижав к себе единорожку, "хвост" зарылся клювом в ее растрепанную гриву, и провалился в сон.
* * *
От нетерпения и страха, руки била мелкая дрожь, мысли в голове метались как обезумевшие пчелы, возбуждение и прилив сил, сменялись слабостью в ногах, только лишь затем, что бы мышцы вновь наполнились силой. Волшебник не чувствовал себя так с тех далеких пор, когда ему пришлось сдавать первые в жизни экзамены, к которым он оказался не готов.
Башня будущей школы, наконец была достроена: все пять надземных и два подземных этажа, прошли строгую инспекцию, и строители получили высший бал за проделанную в кратчайшие сроки работу. Теперь Питеру предстояло провести ритуал пробуждения алтаря, и уже на следующий день, можно будет заселять в комнаты первых учеников. Проблема же заключалась в том, что "хвост" хоть и знал, что нужно делать, но сам лично в подобных событиях не участвовал, а потому дико нервничал.
"хорошо хоть под мантией моего состояния не видно... а-то о каком либо авторитете, можно было бы забыть".
Одним из условий проведения ритуала, была особая одежда, (свободный черный балахон с глубоким капюшоном и широкими рукавами, скрывающими кисти), второе же обязательное условие, заключалось в том, что действие должно начаться в полночь.
— пора. — Тихо произнес Лонг, одетый в точно такой же балахон, а в его руках находилась плетенная из прутьев корзина.
Этот пони был единственным, кто кроме Питера, должен был находиться в башне во время пробуждения алтаря, и причиной этому было то, что волшебнику необходим ассистент, что бы в нужное время подавать требуемый инвентарь. Вопрос о кандидатуре на эту роль, даже не поднимался, так как ритуалистикой вплотную занимался только один ученик, (да и полезно ему будет просто находиться рядом с источником большой силы).
Запалив фитиль свечи, грифон зашагал к темному проему входной двери. Все остальные, кто в эту ночь решил пожелать успеха двум чародеям, (Голди, Скарлет, Смог, Сера, Караи, Стар Блюз и несколько телохранителей так и оставшихся "безымянными"), остановились на границе поляны, где стояла башня.
"если сегодня не получится, попытаюсь завтра... да о чем я думаю! У меня все получится... не может не получиться".
Глубоко вдыхая ночной воздух, "хвост" с каждым новым шагом чувствовал себя все увереннее, а после того как позади оказался дверной порог, появилось ощущение чьего-то присутствия, и заинтересованного взгляда. Жутко захотелось обернуться, скинуть капюшон и попытаться найти неизвестного наблюдателя, и только понимание того, что все эти действия будут бесполезны, помогло удержать себя в руках. Шаги Лонга стали звучать громче, да и его дыхание становилось все более шумным, что говорило о том, что и пони ощущает нечто ему непонятное и неприятное.
Вот уже и лестница в подвал показалась, и огонь свечи начал трепетать словно от порывов ветра, которого в башне быть не могло. Грифону пришлось сконцентрироваться на фитиле, и передать в него немного своей манны, что бы не остаться в полной темноте. Можно было конечно достать волшебную палочку, но ощущение приходящее откуда-то изнутри, отчетливо говорило что этого делать нельзя.
Первый подземный этаж встретил посетителей тишиной и холодом. Огонь свечи потускнел, круг света сузился, а тьма наоборот сгустилась как будто желала поглотить вторженцев. Чужой взгляд стал более внимательным, и от этого по спине побежали мурашки, заставляя непроизвольно шевелить крыльями.
Спустившись на второй подземный этаж, волшебник и его ученик оказались в просторном темном зале, в центре которого из пола на высоту полуметра, выступал гранитный пятиугольник, заранее покрытый символами.
"Мордред, ну почему же я не запомнил ни одного подходящего светлого ритуала? Почему все "пожиратели смерти" были помешаны именно на темной магии?".
Позволив неуверенности на мгновение прорваться в разум, грифон почувствовал волну постороннего недовольства, а еще голода. В одну секунду его как будто обнюхали, и попробовали на вкус...
"нужно взять себя в руки. Я не могу отступить или допустить ошибку, только не сейчас".
Свеча была оставлена на последней ступеньке лестницы, и оба мужчины молча зашагали к алтарю. Питеру показалось, что в подвале стало еще холодней, а в дальних углах началось какое-то шевеление. Кто-то другой, мог бы сказать что в только что построенной башне, просто не может быть никаких существ кроме насекомых и случайно забежавших мелких грызунов... но у магии было свое мнение на многие вещи, и хоть ее нельзя было назвать разумной в привычном смысле этого слова, но это не мешало ей подстраивать мелкие каверзы, что бы проверить силы одаренных.
Корзина опустилась на пол, и Лонг откинув крышку, достал из нее два обыкновенных камня, удобно легшие в большие ладони. Питер, из той же корзины выудил первого из пяти кроликов, и замер ожидая начала.
Пони шумно вздохнул, и в первый раз ударил камнем о камень, высекая немелодичный звук. В это же время грифон исторг из горла медленно нарастающее рычание, вытянул над алтарем руки с жертвой, и одним движением оторвал зверьку голову, заставляя хлынувшую кровь пролиться на поверхность гранитного пятиугольника.
По подвалу пронесся порыв холодного ветра, и свеча оставшаяся на ступеньке лестницы, в последний раз мигнув, беспомощно погасла, оставляя мужчин в полной темноте. Звук ударов камней, стал чаще, (из-за волнения, Лонг не мог выдерживать прежний ритм), но это уже не волновало "хвоста", который неожиданно начал ощущать все, что находилось вокруг него, будто видел своими глазами сквозь тьму.
Из горла продолжало вырываться хриплое, неровное рычание, не имеющее ничего общего с современными заклинаниями, и даже теми речитативами, которые использовали маги тысячу лет назад. Инстинкты подсказывали, что нужно делать, как нужно двигаться и о чем просить... а еще они говорили, что для обращения к силе, эту силу нужно встречать с открытым лицом, не показывая своего страха.
Пара секунд, звук рвущейся ткани, и разорванный балахон полетел на пол, а обнаженный грифон раскинул в стороны руки и расправил крылья, продолжая утробно рычать, как бы говоря, "вот он я".
До ушей доносился неровный ритм ударов камней, под ногами мерно пульсировала пентаграмма, уже не первый день накапливавшая магическую энергию, а гранитный пятиугольник казался бездонной дырой, в которую уходила вся накопленная сила. Из углов за происходящим наблюдали бесформенные тени, готовые в любой момент рвануть в атаку, и поглотить наглецов, посмевших потревожить их покой.
"ты голоден? Так ешь".
Подскочив к корзине, Питер выхватил оттуда второго кролика, (судорожно задергавшегося в когтистых пальцах), и протянув руки над гранитным камнем, разорвал зверька напополам.
Порыв холодного ветра пронесся по подвалу, стук камней на секунду прервался а затем возобновился с новой силой. От каждого "тук", по пространству проходила невидимая волна, заставляющая воздух дрожать.
"мало... нужно больше".
Один за другим, оставшиеся кролики были убиты, а ненасытный камень впитал их кровь, и продолжал требовать еще. Звезда под ногами уже буквально пылала, казалось что она впитала всю энергию, которая только была в городе и его окрестностях, и теперь была готова выплеснуть ее на свободу. Ответ на вопрос, "почему пятиугольник перестал поглощать магию?" стал очевиден сразу же, как только была сформирована мысль, "ему нужна кровь".
"но ведь жертв больше нет".
Взгляд грифона проскользил по всему пространству подвала, и остановился на дрожащем пони, непрерывно стучащим двумя камнями друг об друга.
"а правда ли жертв нет?".
Перед внутренним взором появилась картина того, как Питер ударом когтей, рассекает живот Лонга, а затем опрокинув его на гранитный пятиугольник, ударом руки пробивает грудную клетку и вырывает сердце. Внутреннее ощущение говорило, что если волшебник сейчас нападет, то победа будет за ним... но это будет неправильно.
"почему неправильно? Мне нужна кровь... камню нужна кровь и я должен ее дать".
Зажмурив глаза и тряхнув головой, "хвост" с усилием начал вспоминать. Сперва он вспомнил имя этого пони, затем еще одного, (очень похожего, но уже мертвого), а затем в памяти "всплыла" заплаканная мордочка желтой единорожки с белой гривой и сапфировыми глазами.
"Голди? Почему она плачет, кто посмел...?".
Волна злости "смыла" наваждение, и память рывком вернулась к волшебнику, позволяя осознать то, что он чуть было не совершил, находясь в состоянии опьянения силой. Глаза жутко болели, все тело гудело, пентаграмма под ногами пульсировала угрожая взорваться, а из горла вместо рыка, вырывался тихий хрип.
