Страж морского принца Кн. 1

Вода била в лицо, но не так сильно, как ожидала Джиад, хотя все равно пришлось пригнуться к салту, оперевшись на специальный выступ сложного седла.. Впрочем, и плыла она не слишком быстро: рыжий то и дело вырывался вперед, описывая большие красивые изгибы вокруг башен, и Дару, как приклеенный, держался немного позади и слева от него. Кари плыл рядом с Джиад — тоже слева. После очередного круга, который Джиад старательно повторила за рыжим, тот соизволил остановиться, и она тоже плавно натянула поводья, заставив салту замереть.

— Господин Кари, вы с братом лучше владеете левой рукой, чем правой? — спросила Джиад, поворачиваясь к охраннику.

— Конечно, — слегка удивился тот. — А у людей разве не так?

— Нет, — пришел черед Джиад удивляться. — Совсем наоборот. На земле почти все — правши. Я просто заметила, что вы всегда плывете слева, хотя лоур держите в правой руке.

Кари кивнул:

— Да, левая рука должна быть свободна — для оружия. У людей — наоборот? Забавно. Но, госпожа Джиад, вы тоже держите лоур в правой.

— Как показали, так и держу, — пожала плечами Джиад, глядя, как приближается светло-серебристый салту принца. — Мне все равно, я обеими владею одинаково... Господин Кари, я понимаю, что это не мое дело, но можно вопрос? Разве давать принцу дурманное зелье не означает причинять вред королевской крови? Кто же тогда мог это сделать?

Перед ответом Кари немного помедлил, но все же отозвался нехотя:

— Если бы мы знали. Каи-на Ираталь весь дворец перебрал по ракушке, опросил и слуг, и наложниц... Одно ясно, в городе он эту дрянь добыть не мог. Хоть мы и опозорились, не распознав гарнату вовремя, но службу несли честно, поверьте...

На этот раз по молчаливому соглашению во дворец они вернулись задолго до заката. И снова разделились: Джиад под присмотром Кари отправилась к себе, рыжий в сопровождении Дару поплыл к отцу.

В комнате Джиад опустилась на ложе, чувствуя приятную усталость во всем теле, и подумала, что еще немного — и силы полностью восстановятся. Чудесная штука эта тинкала: выпила несколько глотков, а будто здоровенный кус мяса съела. Лечат здесь на славу: и рана почти зажила, и внизу давно не кровит.

— Думаю, через пару дней можно снимать все повязки, моя госпожа, — ответил на её мысли Невис, подплывая к ложу с очередной порцией лекарства и каким-то свертком. — У вас все замечательно заживает, как на маару.

— А у нас говорят: как на собаке, — улыбнулась Джиад. — Что это?

— Ваша одежда, — торжественно сообщил целитель. — Его величество распорядился. Он считает, что вам будет удобнее в том, что похоже на ваш привычный наряд.

— Да! — выдохнула Джиад, разворачивая то ли тонкую кожу, то ли плотную ткань. — Хвала богам, штаны!

Штаны, явно сшитые по мерке её собственных, но из чего-то вроде темной парчи, светлая шелковая рубашка с коротким, до локтя, рукавом, пояс... Взвешивая на ладони тяжеленный, из ажурных золотых звеньев пояс, Джиад закусила губу. Высыпала на ложе содержимое небольшого мешочка: пара огромных бриллиантов в роскошной оправе — серьги, россыпь самоцветов на дюжине золотых цепочек — ожерелье, кольца и перстни, массивный браслет, странно короткие и толстые цепи...

— Это на ноги, — невозмутимо подсказал Невис крутящей их в руках Джиад.

— Понятно... И что из этого я должна надеть?

— Всё, — удивленно сказал целитель. — Вы же избранная наследника, следует одеться сообразно вашему положению.

Джиад задумчиво сгребла сияющую россыпь, не поместившуюся в сложенные ладони, пропустила сквозь пальцы бесценным дождем. И спокойно сообщила подплывающему из дверного проема принцу:

— Я не жертвенное дерево у храма, чтобы столько всего на мне развешивать.

— А тебя кто-то спрашивает? — раздраженно, но как-то вяло откликнулся принц. — Здесь хоть голой плавай, а на охоте будет большая часть двора. Ты должна выглядеть достойно.

— Достойно — и вот это, — кивнула Джиад на кучку драгоценностей, — разные вещи. Сколько и чего наденет ваше высочество?

— А мне-то зачем? — искренне поразился принц, хлопая красивыми длинными ресницами. — Я загонщик: с меня все просто послетает.

— С меня тоже, — выразительно пообещала Джиад. — И будет очень жалко. Так что не надо заставлять.

То же самое она безмятежно-ровно повторила приплывшему вскоре королю, вызванному едва не плюющимся от злости рыжим. Повторила, глядя в глаза и не чувствуя ни малейшей вины за то, что упирается в такой, казалось бы, ерунде.

— Но почему? — растерянно вопросил король, медленно колыша хвостом у ложа, с которого в этот раз Джиад почтительно встала. — Все каи-на будут носить не меньше украшений!

— Потому что никто даже на миг не решит, будто что-то из этой роскоши принадлежит мне и было принесено с земли, — терпеливо и как могла вежливо объяснила Джиад. — Да и за высокородную меня принять сложно. Поэтому надень я чужие украшения — и насмешек над простолюдинкой с земли, дорвавшейся до королевской сокровищницы, не избежать. Ваше величество, мне и так будет непросто, давайте не дарить вашему двору лишний повод почесать языки.

— Понимаю... — протянул через несколько долгих мгновений король, глядя на нее с каким-то новым выражением в глазах. — Что ж, похоже, вы найдете, что сказать тем, кто спросит, почему на вас вовсе нет украшений, не так ли?

— Полагаю, найду, — позволила себе тень улыбки Джиад.

— И не стоит, наверное, просить вас молчать о том, о чем не следует знать никому? — полувопросительно-полуутвердительно сказал король. — О том, как вы встретились с Алестаром и что было потом...

— Об этой истории лучше молчать с самого начала, — ровно ответила Джиад, проглотив так и лезущее на язык, что если бы кое-кто вел себя, как подобает, ей бы не пришлось врать, покрывая чужие грехи. — Но если понадобится, я придумаю, что сказать.

— Вон тот браслет, — после еще несколько мгновений молчания сказал король. — Вы наденете его, госпожа Джиад, потому что он обручальный. Пока вы не в браке, браслет носится на предплечье правой руки. Нигде за пределами этой комнаты отныне без него не показывайтесь. Остальное — как пожелаете. И благодарю вас за мудрость и терпение.

Слегка склонив голову, он повернулся и выплыл из комнаты. За спиной фыркнул Алестар, и до Джиад дошла волна от его хвоста, шлепнувшего по ложу. Присев, Джиад сгребла с постели бесценную красоту, мимолетно полюбовавшись игрой света в гранях камней, ссыпала обратно в мешочек и вручила бережно принявшему его Невису. Покрутила в руках браслет — тяжелую массивную полосу золота, украшенную крупными рубинами цвета голубиной крови, неимоверно дорогими и редкими.

— Это обручальный браслет моей матери, — послышался за спиной какой-то бесцветный голос рыжего. — Она... ушла к предкам. Не тебе бы его носить, но так решил отец. Потеряешь или повредишь...

Он осекся, явно не зная, что сказать.

— Да примут светлые боги душу ушедшей, — тихо сказала Джиад, поднося браслет к губам и касаясь ими холодного металла. — Не потеряю.

На охоту здесь выплывали затемно. Джиад, разбуженная спозаранку, открыла глаза, мгновенно, как по тревоге, сбросив сон. Рядом рыжий быстро застегивал сбрую из прилегающих к телу кожаных ремней; волосы он еще с вечера сам заплел в плотную круглую косу и теперь просто свернул ее и подколол на затылке широкой пряжкой, чтоб не болталась. Неодобрительно поджимающий губы Невис — целителю затея с охотой явно не нравилась — поднес им горячей пряной тинкалы, тщательно перевязал Джиад и лично подвесил ей на пояс небольшой кожаный кошель, пояснив:

— Синие — от боли, зеленые — при кровотечении. То есть кровить не должно бы, но вдруг... Все-таки целый день в седле. Если что, скажите охране, и вас тут же отвезут домой. Днем обязательно поешьте. И осторожнее, умоляю.

— Куда уж осторожнее, — улыбнулась ему Джиад. — Мне и шагу лишнего ступить не дадут.

— И не надо, — хмуро подхватил рыжий. — Кстати, до места поедешь за спиной у Дару. В темноте все равно никто не разглядит, а салту по ночам пугливые. Рванет ещё куда-нибудь...

— Хорошо, — пожала плечами Джиад, застегивая тот самый богатый пояс, что, подумав, решила надеть: очень уж тот на вид сочетался с браслетом. — Как скажете.

— Вот бы ты всегда такой покладистой была, — мечтательно протянул рыжий, толкая тяжеленную дверь и ожидая, пока Джиад проплывет под ней.

— Жди, когда жемчуг зацветет, — отозвалась Джиад, весь оставшийся вечер учившая с Невисом, как правильно и вежливо здороваться, просить извинения или прощаться, и что значат те или иные поговорки.

Больше они и словом не обменялись. В кромешной тьме ночного моря Джиад устроилась позади Дару, крепко взявшись за кожаные ремни на мускулистом торсе охранника. Кари прицепил к своему зверю поводок её салту. Тесно, как могла, прижавшись, Джиад вместе с Дару наклонялась на поворотах, запоминая всем телом, как и насколько это делает иреназе. Море гудело в ушах, давило внутрь, лезло в глаза, так что она закрыла их, уткнувшись лицом в каменное плечо, прикрывшее от напора воды. Мелькнула мысль: хорошо, что рыжему в голову не пришло усадить её с собой — Джиад даже вздрогнула от омерзения.

А потом море как-то сразу посветлело, и салту остановился, а рядом показались в молочной сумеречности еще два рыбозверя с седоками: Кари легко было узнать по могучему развороту плеч, а Алестара по посадке, и впрямь особенно щеголеватой даже на её неопытный взгляд.

— Пересаживайся, — бросил принц, не глядя в её сторону. — Кари проводит и останется с тобой. Много не болтай... И так представляю, что ты наговоришь.

— Могу изобразить немую, — готовно предложила Джиад, соскальзывая со спины чужого салту и подплывая к собственному. — А еще слепую, глухую и парализованную. Тогда все точно поймут, почему я на тебя польстилась.

Она так и не поняла, кто издал этот звук проглоченного смешка. Не кто-то из братьев же? Но и Алестар... А, неважно! Море вокруг наливалось бирюзовым светом, становясь бесконечным и таким прекрасным, что дух захватывало. Джиад, оказывается, плавала на самом краю неизмеримо огромной впадины с дном, усеянным обломками скал. Немного дальше от обрыва их ждали. Кари тронул своего зверя, и Джиад уже привычно взмахнула лоуром, следуя за ним туда, где виднелась сплошная темная масса, по мере приближения распадающаяся на отдельные силуэты.

— Позвольте приветствовать вас, светлейшая и драгоценнейшая госпожа избранная наследника, — очень церемонно сказал кто-то еще невидимый. — Да пребудет с вами благодать Троих.

— Да пребудет с вами благодать Троих, светлейшие каи-на Акаланте, — ясно и громко отозвалась Джиад, останавливая салту, как только смогла различить лица, множество любопытных лиц, обращенных к ней. — Теплого моря, великодушного неба, далекой земли для всех вас.

Она отчетливо слышала шепотки и тихие разговоры, не только видя, но кожей чувствуя, что стала перекрестьем не одной дюжины взглядов. Что ж, это пустяки. Стоит лишь представить, что истинная цель — да вот хоть Кари! А она, Джиад, снова лишь молчаливая тень, щит между нанимателем и любой опасностью. Кто замечает тень? Взгляды скользят по ней или проходят насквозь.

Глава 14. Охотничьи забавы

Пара дюжин длинноволосых, действительно с головы до хвоста увешанных драгоценностями иреназе, среди которых только по чертам лица можно было различить мужчин и женщин, глядели на нее со спин парящих салту, растянувшись широким плотным полукругом, и Джиад ответила спокойным взглядом, уже зная — спасибо Невису — что опускать глаза здесь признак вины или покорности.

— Говорят, что двуногих уже триста лет не бывало в наших водах, — с нагловатым задором сказал кто-то звонким девичьим голоском.

Джиад нашла взглядом смазливое личико, обрамленное длинными золотистыми кудряшками, слегка улыбнулась:

— Все в воле богов, госпожа...

— Миалара, — томно отозвалась кудрявая красотка. — Миалара каи-на Акаланте. А вы...

— Джиад. Джиад ири-на Аруба, — вспомнила Джиад, как будет правильно.

— Ири-на-а? — с показным удивлением надула пухлые губки Миалара. — О, госпожа Джиад, не сочтите за оскорбление, но если уж наш принц решился найти себе пару с земли, неужели он не мог запечатлеть высокородную?

От молодых иреназе, постепенно сбившихся в тесную стайку, так и плеснуло испуганной волной шепота, тут же оборвавшегося жадной тишиной. Несколько хвостатых заметно старше держались в стороне, молча ожидая и не сводя с нее внимательных взглядов — это Джиад почувствовала еще более явно.

Выдержав томительную паузу, она неторопливо разомкнула губы, роняя слова все так же медленно и увесисто:

— Истинно драгоценные камни сияют не только в золотой оправе, но и среди простой гальки. Полагаю, его высочество Алестар достаточно благороден и родовит, чтобы делать выбор по своему желанию, а не для того, чтобы возвыситься за счет чужого рода. Не так ли, госпожа Миалара?

Волна гомона! Право, как дети с их жадным любопытством и бездумной жестокостью. Джиад улыбнулась про себя. 'Скрывай правду за правдой', — гласит сутра храма.

— А как вы познакомились с его высочеством?

У паренька были темно-русые волосы и худое остроносое лицо. Не все иреназе красавцы, значит. Не снимая маски улыбчивой уверенности, Джиад безмятежно ответила:

— Случайно. Мой король потерял в море перстень, и принц Алестар великодушно помог найти его.

— Да? А говорят...

Что именно говорят, не смог, похоже, вымолвить даже бойкий язычок не унимающейся Миалары, и Джиад возблагодарила наставников за выучку и крепко вбитое: ты не потеряла лицо, пока не позволила себе это.

— Кто-то всегда что-то сплетничает, — сказала она скучающе. — И вот забавно: чем меньше у болтунов своих дел, тем больше их заботят чужие. Мой наставник говорил, что если про тебя не врут хотя бы раз в день, значит, ты уже умер, прожив бесполезную жизнь.

На этот раз захихикали не только среди молодых, от старших тоже донесся негромкий одобрительный смех, а затем спокойный низкий голос:

— Ваш наставник очень мудр, госпожа Джиад. Скоро начнется охота, и будет не до разговоров, но пока простите нам наше любопытство. Правда ли, что вы воспитывались в храме?

— Это так, — согласилась Джиад.

— Жрица? — ахнул кто-то. — Троих или Глубинных?

— На земле иные боги, — Джиад чуть пошевелила поводьями, устраиваясь в седле удобнее. — Мы чтим Троих, но верований много, и каждый народ почитает своих богов. Мой господин — Малкавис, повелитель гроз и битв.

— Жрица Малкависа, — повторил тот же приятный голос, и Джиад отметила, что даже молоденькие болтуны не перебивают его. — Истинная редкость. В чем считается ваша плата, госпожа Джиад, в серебре или уже в золоте? И сколько зарубок у вас на рукояти?

— О, вы знакомы с порядками храма? — медленно спросила Джиад, пытаясь сообразить, хорошо это или плохо. — Я еще слишком молода для золота, его время придет лишь через три года. Но рукоять у меня вторая.

— Господин Ираталь, — возмутился рыженький не-красавец, — нам тоже интересно! Причем тут серебро и золото? Что за рукояти?