Ано

Дойдя до трамвайных путей, которые пересекали улицу, он заглянул в кафе "Лыковая дамба", где выпил кофе с коньяком. Посидев немного, он поинтересовался у соседа по столику, сколько времени, и, выяснив, что до окончания первой смены на заводе "Нормаль" оставалось чуть более часа, решил прогуляться до Нижегородского кремля.

Выйдя к Вечному огню и посмотрев вниз, на слияние двух рек, Сергей вдруг подумал, что всё в этом городе со временем меняется, но всегда остается та красота, которая открывается взору человека, когда он смотрит вниз, на слияние двух рек. И безжалостное время не в силах повлиять на нее. Он вдруг подумал, что эту саму красоту вот так же, как и он, могли видеть и Максим Горький, и Фёдор Шаляпин, и Валерий Чкалов.

Насытившись хорошими эмоциями, Сергей отправился на площадь Минина, чтобы сесть на сорок пятый экспресс. Он хотел сначала съездить к Светлане и в первую очередь проститься именно с ней.

* * *

— Света, — Сергей окликнул ее около подъезда.

Она обернулась к нему.

— Привет. Ты как здесь оказался?

— Тебя жду.

Она непроизвольно оглянулась, боясь, что это мог услышать кто-то ещё:

— Поднимешься?

Курилов утвердительно кивнул головой.

Только когда они сели в лифт, Светлана спросила его:

— Что-то случилось?

— Нет.

— Сереж, ты извини. Просто ты мне не позвонил и не предупредил, что приедешь сегодня, и я, увидев тебя, подумала, что, может, что-то произошло.

— Свет, я ненадолго. Мне надо тебе кое-что сказать, — он не стал дальше говорить, поскольку лифт, дёрнувшись, остановился на седьмом этаже.

Только когда Сергей прошел следом за ней в квартиру, он договорил незаконченную фразу.

— Я проститься пришел.

— Проститься? — переспросила она:. — Ты что, уезжаешь?

Он кивнул головой.

— Да, уезжаю.

— Надеюсь, не на Север, — с легким сарказмом спросила она, имея в виду ситуацию со своим мужем.

— Нет, не на Север. За границу. Давай присядем? — и, не дожидаясь ответа, он протиснулся мимо нее на кухню.

Светлана прошла следом и присела рядом с ним за кухонный стол.

— Может, тебя покормить?

— Нет, спасибо. У тебя коньяка не осталось?

Она развернулась к холодильнику и, не вставая с места, открыла дверцу, с внутренней стороны которой стояла полупустая бутылка.

— Что-нибудь порезать на стол?

— Не надо. Ты лучше рюмки достань.

Курилов, смерив взглядом остатки спиртного, быстро разлил его по рюмкам и сразу же убрал пустую бутылку под стол. Положив ладонь на ее руку, он посмотрел ей в глаза:

— Спасибо тебе, Светок. Мне было хорошо с тобой. И не только в постели.

Она молча сглотнула неожиданно подкативший к горлу комок.

— Я хочу, чтобы у тебя осталась обо мне хоть какая-нибудь память. Это тебе, — он достал маленькую палехскую шкатулку и положил перед ней.

— Спасибо, Сереж, — еле сдерживая близкую слезу, ответила она.

— Прости, но мне надо идти. Проводи меня, — он хотел быстрее закончить это прощание. Ему было бы тяжело смотреть на её слезы.

В прихожей Светлана, вдруг вспомнив о чём-то, быстро удалилась в комнату. Вернувшись, она протянула Сергею солнцезащитные очки, которые он уже надевал, когда приходил к ней в гости.

— Я тоже хочу, чтобы у тебя сохранилась память обо мне.

— Спасибо, — он наклонился и поцеловал ее в губы.

Светлана тут же обвила его шею рукой, страстно целуя Сергея.

Немного отстранившись от нее, он снова произнес:

— Извини, но мне надо идти.

— Ты, правда, уезжаешь навсегда?

— Да.

— И мы никогда с тобой не встретимся?

— Никогда.

— Тогда выполни мою последнюю просьбу, пожалуйста, — она умоляюще посмотрела на него. — Я хочу запомнить тебя на всю жизнь. Твой запах, твои руки и каждую частичку твоего тела. Пожалуйста, не говори мне "нет".

Сергей посмотрел в ее умоляющие глаза и, улыбнувшись, произнес:

— У нас с тобой есть всего два часа.

* * *

Когда Федор открыл дверь, Сергей поднял на уровень головы только что купленную у таксиста бутылку водки и, не объясняя ничего, молча прошел в его квартиру.

— У тебя закуска есть? — уже из комнаты крикнул ему Сергей.

— Найдем. А что за повод-то?

— Уезжаю я скоро. Навсегда. Понимаешь?

— Ты серьёзно? — Федя явно не поверил Сергею.

— Серьёзней не бывает.

— И куда ты уезжаешь?

— Слушай, ты за закуской пойдешь или без неё пить будем?

Фёдор отправился на кухню готовить яичницу с помидором и зеленым луком. Когда он появился в комнате со шкворчащей сковородкой, на столе уже стояли большие стопки, наполненные до краев.

— Давай сюда ставь, — Курилов заученным движением расстелил на столе сложенную вчетверо вчерашнюю газету.

— Подожди, я сейчас хлеба и зеленого лука принесу, — Фёдор снова умчался на кухню.

Сергей достал свой подарок и, не разворачивая, положил на краю стола.

Федя сразу обратил внимание на сверток. Он показал на него пальцем и поинтересовался:

— Это тоже закуска?

— Не угадал, — Сергей, улыбнувшись, качнул головой. — Это мой сюрприз.

Фёдор заинтригованно посмотрел на сверток и подвинул его к стене.

— Ну что, Федя, давай выпьем за мой скорый отъезд, — Курилов поднял свою рюмку.

— Так ты куда все-таки уезжаешь? — уже, наверное, в третий раз спросил его Фёдор.

— За границу, — ответил Сергей и, шумно выдохнув, выпил.

— Я почему-то так и подумал. А когда выезжаешь?

— В эти выходные.

— Ты же на турбазу собирался?

— Правильно. Я на базу отдыха съезжу на один денек и прямо оттуда отправлюсь за границу. Но куда конкретно, я тебе сказать не могу. Сам понимаешь, почему.

Фёдор, сделав серьезное лицо, кивнул головой в знак согласия.

Курилов, глядя на своего друга, вдруг грустно улыбнулся.

"Эх, Федька, Федька! Ты даже не представляешь, как мне не хочется расставаться с тобой".

Тот, увидев погрустневшие глаза Сергея, решил, что эта смена настроения связана со скорым отъездом с Родины.

— Я бы тоже грустил, если бы из страны надолго уезжал, — Федя таким образом попытался успокоить Курилова.

— Ты даже не представляешь, насколько мне не хочется уезжать отсюда, — та искренность, с которой Сергей произнес эту фразу, еще больше растрогала Фёдора.

— Серега, а ты не уезжай.

— Я бы не уехал. Но я не могу остаться. Здесь уже живет человек, который занимает моё место, и если я останусь, то это может нарушить всю последовательность событий и, как написано в инструкции, последствия могут быть просто непредсказуемыми.

Фёдор, поняв из сказанного только то, что речь шла о какой-то инструкции, сделал умное выражение лица:

— Понимаю, служба есть служба.

"Ни хрена ты, Федька, не понимаешь. Ты думаешь, я на разведку работаю?" — по-доброму подумал Курилов, глядя на друга.

— Давай-ка налей еще, и я тебе кое-что скажу, — Сергей подвинул свою стопку ближе к центру стола.

Выпив еще одну, Курилов решил нарушить несколько пунктов инструкции.

— Вот что, Фёдор. Слушай меня внимательно и не перебивай. Всё, что ты сейчас услышишь, постарайся запомнить и по возможности использовать дальше в своей жизни. Это может тебе пригодиться.

— Ты о чем, Серёга?

— Я же сказал, не перебивай. То, что я тебе сейчас буду рассказывать, это не выдумки и не бред. Просто в силу специфики моей работы я знаю гораздо больше, чем ты. Итак, слушай. Когда изберут нового Генерального секретаря ЦК КПСС, который будет моложе остальных, с лысиной, на которой будет родимое пятно, то начинай готовиться к большим трудностям. Если у тебя есть родственники в Беларуси, то сделай всё, чтобы они переехали оттуда в центральную часть страны до восемьдесят шестого года, там может случиться большая беда. Не верь тому, что будут говорить с экрана телевизора. Начинай копить деньги прямо сейчас, а в восемьдесят девятом году сними со сберкнижки всё и своим родным скажи, чтобы сделали то же самое. Если сможешь, покупай на эти деньги что-нибудь ценное, лучше всего ювелирные изделия или золото. Покупки делай в комиссионках, там все стоит дороже, но зато потом ты мне спасибо скажешь. Это поможет тебе пережить первые годы смутного времени. Ну, а там как пойдет, — закончив свой монолог, Курилов посмотрел на Фёдора, который сидел округлив глаза.

— Ты это серьёзно?

— Абсолютно, — ответил Курилов и, чтобы сменить тему разговора, протянул руку к свёртку, лежащему на столе.

Развернув серую оберточную бумагу, Сергей протянул Фёдору кожаный ремень.

— Это тебе.

— Зачем? — искренне удивился он.

— У тебя когда день рождения?

— Так он уже давно прошел.

— Вот видишь, я тебе на твой день рождения ничего не подарил, так что держи. Это от чистого сердца, — Курилов положил перед ним подарок.

— Серёг, ну зачем все это? Что я, сам, что ли, купить ремень не могу?

— Федь, вот когда ты меня к себе пригласил пожить, ты же думал не о том, что, сдав свой угол, ты на мне денег заработаешь? Ты ведь просто хотел помочь мне? Ведь так?

— Так, конечно.

— Вот и я, когда тебе этот ремень в подарок покупал, думал только об одном. Что у меня теперь есть настоящий друг — Фёдор Скворцов, и поскольку я скоро навсегда уеду из страны, то хочу, чтобы у него осталась обо мне хоть какая-нибудь память.

От этих слов Федор даже немного смутился.

— Спасибо тебе, Серёга, за то, что ты меня считаешь своим другом, — он взял в руки кожаный ремень и растянул его. — Знаешь что? Я его носить не буду, он у меня действительно будет лежать как память о тебе и как напоминание о нашей дружбе. И по этому поводу я предлагаю тост. За нашу мужскую дружбу, — Фёдор с радостью взял бутылку, чтобы наполнить стопки.

Курилов, глядя на то, как его друг разливает водку, думал про себя: "Если ты еще будешь жив в две тысячи десятом году, то я тебя обязательно найду".

Глава двенадцатая

Враг государства

* * *

Антон Кухарский нажал на кнопку звонка отдела КГБ по Московскому району. Через несколько мгновений дверь приоткрылась, и на пороге появился молодой человек в белой рубашке с коротким рукавом. Молча оглядев Антона с ног до головы, он сухо спросил:

— Вы по какому вопросу?

Кухарский достал из внутреннего кармана свое удостоверение и, развернув его, показал дежурному по отделу.

— Я из Канавинского района. Насчет меня должны были позвонить.

Сотрудник в белой рубашке посмотрел на удостоверение и, распахнув шире дверь, так же сухо сказал:

— Проходите в третий кабинет. Вас уже ждут.

В третьем кабинете было всего два рабочих стола, за одним из которых сидел худой лысоватый мужчина средних лет.

— Здравия желаю, — Кухарский прошел к столу и протянул руку для рукопожатия.

— Доброе утро. Климов Сергей Ильич, — представился лысоватый, пожимая протянутую руку.

— Кухарский Антон Георгиевич. Можно просто Антон, — так же коротко представился сотрудник Канавинского отдела.

— Мне сообщили, что у вас есть вопросы относительно той информации, которую мы вам отправили?

— Да. Скажите, вы сами ездили в отдел кадров авиационного завода или делали запрос? — Кухарский не стал говорить, относительно кого шла речь, поскольку полагал, что Климов это уже знает.

Тот спокойно выслушал своего визави и так же спокойно произнес:

— Антон, ничего, что я без отчества? Тебе придется меня ввести в курс дела, поскольку запрос готовил мой товарищ, который вчера убыл в очередной отпуск. А я, наоборот, только три дня назад как из отпуска вернулся.

Кухарский понимающе кивнул головой и неторопливо пересказал историю с Куриловым.

Климов, молча слушая, что-то записывал на листок.

— Теперь понятно. Что вы планируете предпринять? — спросил он Кухарского.

— Я хотел бы вместе с вами проехать в отдел кадров авиационного завода и на месте выяснить все еще раз. Возможно, там могли что-то напутать.

— Тогда поехали.

Когда двое сотрудников покинули кабинет и пошли по коридору, выстланному красной дорожкой, в комнате, где находился коммутатор и пункт технического контроля помещений, дежурный сотрудник выключил записывающую аппаратуру. Посмотрев на счётчик, который показывал отбивку записи, он открыл дежурный журнал и сделал короткую запись. "Третий кабинет, 1 июля, служебный разговор Климов — Кухарский (Канав. отд.), время начала 10-57, оконч. 11-05, счетчик (253)". Закрыв журнал, он убрал его в сейф, как того требовала внутренняя инструкция.

* * *

Сегодня была пятница, последний рабочий день. Курилов с самого утра был в приподнятом настроении. Еще бы, всего каких-то полдня, и он отправится на базу отдыха, где должно произойти его возвращение обратно в будущее. Он еще не знал, каким образом он сможет это сделать без второй пилюли, но то, что он должен обязательно быть в субботу на турбазе, Сергей чувствовал всем своим существом.

Понимая, что времени остается очень мало, он первым делом сбегал в профком и получил свою долгожданную путевку. Потом он прошелся по цеху и оформил все незакрытые наряды у рабочих. После этого он решил попрощаться с теми людьми, которые стали ему близки за последнее время. Первым делом он пошел к начальнику цеха.

— Александр Иванович, разрешите?

— Проходи, — Макеев махнул рукой Курилову.

— Я попрощаться пришёл, — прямо в лоб начал Сергей.

— В смысле? — Макеев не понял эту фразу.

— Александр Иванович, я сегодня на базу отдыха уезжаю. Вы же знаете, что отъезд на три часа назначен. Может, вы меня отпустите после обеда? А то мне надо вещи еще успеть собрать.

— Ах, ты в этом смысле. Ну, тогда к табельщице подойди, скажи ей, чтобы пропуск на тебя разовый выписала.

— Спасибо вам, Александр Иванович, за всё и за советы ваши правильные тоже спасибо. Удачи вам. Прощайте, — Курилов махнул рукой недоумевающему начальнику цеха и удалился из его кабинета.

Оформив пропуск, он вернулся на свое рабочее место. Зайдя в комнату ИТР, Курилов, дождавшись, когда Леночка Анисимова выйдет из кабинета, отправился за ней следом.

— Лена, — он окликнул ее на лестничной площадке.

— Да, Сергей Александрович, — она повернулась к нему.

— Леночка, вы ради бога меня извините за тот бред, который я вам сейчас буду нести. Но мне очень хочется, чтобы у вас в жизни всё складывалось хорошо. И главное, чтобы роды прошли удачно. Спасибо вам за всё, что вы для меня сделали. Вы очень хороший и чистый человек. Прощайте, — Сергей пожал ее ладонь.

— Сергей Александрович, вы что, прощаетесь? — она растерянно смотрела на него.

— Да, Леночка. Я сегодня уезжаю очень далеко.

— Куда?

— На базу отдыха, на Горьковское море, — Курилов не решился сказать ей всю правду.

— Сергей Александрович, разве можно так шутить, вы же знаете, что мне нельзя волноваться, — она укоризненно посмотрела на него.

— Простите меня. Я действительно болван, — Сергей моргнул, отчего Леночка непроизвольно улыбнулась:

— До понедельника.

Пока Курилов шел до проходной, он думал о том, что жизнь сделала ему большой подарок, сведя его с такими прекрасными людьми, рядом с которыми ему было хорошо.