Маркетолог@ - Часть #2 "Живой Журнал"

-Ир, всё. Больше не могу. Давай спать. -Я вью уютное гнездо у неё под боком.

-Давай, спи, -отвечает Ира и, закинув за голову тонкие руки, задумчиво смотрит в потолок. Там квадратики и полоски света играют в прятки с тенями. Но мне почему-то кажется, что тени прячутся лучше, чем свет, поэтому и выигрывают.

-Ир, ты спать собираешься, или как?

-Или как, -Самойлова ушла от меня в какой-то свой мир. -Андрей, я о маме думаю.

-И -что? -осторожно спрашиваю я.

-Грустно. Знаешь, мне было всего четыре года, когда она и папа уехали. Ни она, ни отец больше не вернулись. -Ира продолжает разглядывать потолок.

-Если хочешь, то расскажи мне, -предлагаю я. На самом деле, мне не очень интересно, но и обижать мне её не хочется.

-Знаешь, когда мама уезжала, я не хотела её отпускать. А мама засмеялась. Сказала мне, что у них с папой есть ангел-хранитель. И что он защитит их. -Ира поворачивается ко мне. -Знаешь, Андрей, а я видела этого ангела.

'Она что, бредит? Или -это вполне реальный человек?'

-Ну и как он выглядел? -осторожно спрашиваю я.

-Я.. ну, если честно, я не очень его помню, -Ира хмурится. -Ну, он был такой высокий. Знаешь, такой... ну, одним словом, как принц из 'Тысячи и одной ночи', -Ира смущённо смеётся. -Я не помню его лица, зато остро помню своё первое впечатление от него. Он был каким-то несгибаемым. Очень сильным и независимым... а еще я поняла, что он очень любил мою маму. Любил по-настоящему -так, как любят в жизни всего один раз. Я поняла это по его взгляду. Так смотрел на мою маму только мой отец. Но папа знал, что он любим. А этот мужчина любил мою маму без взаимности. Любил, потому что сам этого хотел, потому что сам когда-то так выбрал... Порой мне кажется, что у моей мамы и у этого мужчины могла быть какая-то немыслимая история любви -такой, что никогда не заканчивается.

-Ага. И ты это всё поняла в четыре года. -Я всё-таки не смог удержаться, чтобы не подколоть её.

-Нет. Конечно, нет, Андрей. Я поняла это много позже, когда уже выросла. Но и в четыре года я видела, я чувствовала, что этот мужчина действительно любил мою маму... Поверь мне, дети любовь всегда чувствуют, а взрослые не всегда понимают. Просто дети живут на грани реальности. Дети жадно ловят все впечатления, потому что только-только приходят в этот мир... Ты разве не замечал, что чем старше мы становимся, тем ярче вспоминаем свои первые эмоции? Первую любовь, первую боль... свой первый опыт?

-Замечал, -с неохотой вынужден согласиться я. Ира внимательно смотрит на меня, и, спохватившись, я натягиваю на лицо привычную маску невозмутимой насмешливости. Самойлова вздыхает и отводит глаза в сторону:

-Ну вот и я иногда вспоминаю своё детство. И того мужчину я тоже не могу забыть. Знаешь, от него исходила какое-то невероятное обаяние. Он покорял, с первого же мгновения брал в плен одним только взглядом... Одной улыбкой он делал этот мир лучше. Немного похоже на то, как ты привязываешь к себе, -Ира горько усмехается. -Только ты подавляешь, а тот мужчина -он был другим. -Снова пауза и выразительный взгляд, брошенный в мою сторону. -Знаешь, я тогда спросила у мамы, как зовут этого её ангела. А мама улыбнулась. Сказала, что его имя на букву 'С' -как 'секрет'. И ушла с ним... Больше я маму не видела. Мне сказали, они с папой погибли.

'На букву 'C'. 'С' -как Симбад...' -от этой мысли я дёргаюсь.

-Что с тобой? -Рука Иры заботливо ложится мне на грудь. -Что-то болит?

-Нет, ничего не болит. Слушай, Ир, а скажи мне, этот мужчина -это не мог быть твой дядя Саша? -предельно осторожно спрашиваю я, чтобы не напугать её. -Ну, тот самый Дядьсаша Фадеев, который меня на английский отправил в ваш дом и потом неустанно сдавал тебе меня со всеми потрохами? Это не он был?

Самойлова растерянно смотрит на меня. Но, подумав, расслабляется и отрицательно качает головой:

-Нет, Андрей, это точно не он. К тому же, я знаю, как звали маминого ангела. Однажды подслушала, -смущается она. -Мама называла его 'Омега'.

Я сажусь. В моей голове образуется вихрь из миллиона вопросов, главным из которых является следующий: тот ли это 'Омега', который в восемьдесят третьем году объявил в розыск пропавшего брата Иры?

-Ир, а ты настоящего имени этого 'Омеги' случайно не знаешь? -ровным, почти скучающим тоном спрашиваю я. За то, как я сейчас играл, я бы и двух Оскаров себе не пожалел... Вру: мне тошно её обманывать.

-Нет, его имени я не знаю, -с сожалением говорит Ира. -У мамы я побоялась спрашивать: я же тогда подслушивала... Но, когда мама умела, я задала этот вопрос бабушке. А та только глаза отвела и сказала, что 'Омега' исчез вместе с мамой... Андрей, а кстати, ты с дядей Сашей ещё общаешься?

-Что? -Приходя в себя, тру ладонями лицо и смотрю на неё. -Да, конечно, общаюсь. Почти каждый день вижусь. Он же... в общем, он дружит с моей матерью.

-И это всё. Да? -насмешливо говорит Ира.

-А что ещё? -поднимаю брови я.

-Ну-ну, -пробормотав это, Ира отворачивается от меня и скатывается в клубок, лежа спиной ко мне.

-Ир, -прошу я, -ну забудь ты это всё. Спать пора: полвторого ночи. -Я прошёлся пальцами по её бедру, поцеловал ямочку на пояснице -одним словом, утешил. -Теперь будешь спать?

-Не надо, не напрягайся. -Ира отстраняется от меня. -И кстати, прости меня за эти мои откровения. Зря я вообще затеяла этот разговор. Просто иногда мне трудно справиться со своим одиночеством. Слишком много призраков в тишине: родители меня бросили. Потом бабушка умерла... Все, кого я любила, ушли... Все, кого я могла любить, мне лгали... Я просто очень долго жила одна, замкнувшись в своём мире... Но это вовсе не означает, что я нуждаюсь в твоей жалости или во вранье.

'Ах, так ты у нас, значит, самая-самая честная? Ну что ж, Самойлова, давай мы с тобой кое-что проверим.'

-Ир, а скажи откровенно, когда именно ты поняла, что я найду тебя в Москве? -Я встаю и отправляюсь за сигаретами. Потом присаживаюсь на подоконник, прикуриваю и слежу за красной точкой из обожжённой бумаги и табака. Открываю балконную дверь. Тянет дождём и прохладой: всё, как мне нравится. И я слушаю, как дождь выстукивает по стеклам балкона своё первое скерцо.

-А почему ты это спросил? -Самойлова старательно кутается от меня в одеяло.

-Ир, да оставь ты покрывало в покое. Твое тело уже не тайна для меня. И моё для тебя, кстати, тоже. -С иронией наблюдаю за женщиной. -Ты, Ир, пожалуйста, на меня смотри, когда мы с тобой разговариваем. Вот-вот, прямо мне в глаза -как ты этого не любишь... -Делаю глубокую затяжку и насмешливо замечаю, как растерянно моргает Самойлова. -Ну-ну, я тебя слушаю, правдивая ты моя, -подначиваю я Красную Шапочку. Та задумалась, помедлила, покусала губы, а потом в её глазах появилась знакомая мне искорка.

-Ну, то, что я предполагала, это скорей из разряда теории вероятности, Андрей, -вдохновенно начинает Ира. -Просто я попыталась разделить число благоприятствующих событию нашей встречи исходов на число всех элементарных равновозможных исходов, и...

Нет, эта женщина точно невыносима. Ещё пару часов назад я был готов придушить её за вранье, а сейчас мне просто смеяться хочется.

-Что? -замечая моё фырканье, невинно спрашивает эта девочка-лиса. -Может, мне перестать рассказывать?

-А может, тебе перестать морочить мне голову? То ты намекаешь, что я -проходимец, каких поискать, воспользовавшись цитатой из Ильфа и Петрова. То, подбираясь к разговору про шрам, выдаешь мне строчки из По и Моэма. Теперь, вместо того, чтоб прямо ответить на мой вопрос, приплетаешь сюда Ферма и Паскаля. Ага, те еще теоретики в области создания кодов и шифров... Что, пытаешься просчитать мою реакцию? Ничего у тебя не выйдет, Маркетолог. Балда ты, Красная Шапочка. -Я наклоняюсь и шутливо тяну Ирку за ногу.

-Даѓ-а? Ну ладно, твоя взяла... Ишь, какой умник выискался. Казанова с Теплого Стана, вот кто ты. -Ира хихикает, но через секунду становится серьёзной. Кутаясь в покрывало, она садится на кровати напротив меня. -Андрей, ты меня послушай...

-Только этим и занимаюсь, душа моя.

-Нет, ты послушай серьезно. -Самойлова ещё медлит, но явно собирается идти до конца. -Да, ты правильно угадал: я ещё в Лондоне знала, что ты найдёшь меня. Потому что я... В общем, я никогда тебя не забывала.

-Да ладно. -Я безмятежно выпускаю колечки изо рта.

-Нет, не 'да ладно'. -Повозившись и завернувшись в покрывало, точно в римскую тогу, Ира устраивается на подоконнике, бок о бок со мной и упирается подбородком в согнутые колени. -Помнишь, как ты подошёл ко мне на том мосту?

-Как не помнить: домогался до девушки в кедах, а та оказалась стер... Медузой Горгоной.

-Кем-кем? -фальшиво смеётся Ира. -Ну, знаешь, у тебя и сравнения порой... Вообще-то, когда ты подошёл ко мне, то я очень обрадовалась. Я думала, что ты меня вспомнил. Ну, или вообще... нашёл меня специально.

-Ага, -я не поддаюсь на её провокацию, -это я тебя в Москве специально нашёл. И ты это знаешь.

-А -почему нашёл?

-А я слегка недоверчив и предпочитаю не ждать милости от природы.

-Что ты сказал? Что 'ты слегка недоверчив'? -Ира с сарказмом оглядывает меня. -Исаев, не льсти себе: ты вообще недоверчив. Ты же никому не веришь, -Ирка грустно вздыхает, -даже не знаю, и почему ты такой...

'Зато я, Ира, знаю. Частью это -твоя школа, а частью -школа Симбада.'

-Там, в Лондоне, -между тем раздумчиво продолжает Самойлова, -я действительно очень обрадовалась, когда увидела тебя. Но когда я заметила в твоих глазах омерзительную пустоту и невероятную уверенность, что я, как и все, вприпрыжку побегу за тобой и сделаю всё, что ты хочешь... когда я, наконец, сообразила, что ты просто не узнал меня, то... в общем, я даже передать тебе не могу, кем я себя почувствовала.

-Красавицей среди пиратов? -любезно подсказываю я.

-Нет, Андрей. Пустым местом.... Так со мной еще никто и никогда себя не вёл. Ну, я и разозлилась. Взяла, да и врезала тебе так, как могу, чтобы привести тебя в чувство. Чтобы заставить тебя вспомнить меня. Единственное, к чему я не была готова, так это к тому, что ты так быстро придёшь за мной. Ты поэтому нашёл меня сегодня?

'Опять -двадцать пять...'

Тушу в пустой пачке окурок. Спрыгиваю с подоконника, сажусь на кровать и, уперев подбородок в ладони, молча смотрю на Иру. Мне нравится, как она выглядела при солнце и как она смотрится в лунном свете. Точно бледно-желтый сироп обливает её шею, руки, плечи, растекается по спине и остаётся в белых волосах, распавшихся на крупные, мягкие пряди.

-Ир, скажи, а сразу всё это нельзя было мне сказать, да? Обязательно было надо выставлять меня на эмоции и делать из меня зверя? Что, так секс круче?

Самойлова поднимает брови:

-Сказать сразу, Андрей? А как ты это себе представляешь? 'Привет, милый, я так тебя ждала, вот ты и пришёл. Ах, какое счастье...'. А потом что? Празднуя воссоединение, улечься с тобой в кровать, чего ты с самого начала и добивался? Переспать, как ты того и хотел, а потом дождаться, когда ты предельно вежливо укажешь мне на дверь и навсегда распрощаешься? Ты бы ведь так сделал, да? -Я молчу. Но молчание -знак согласия... -Ну нет, Андрей, это больше не моя история... У меня, знаешь ли, хорошие инстинкты с точки зрения самосохранения.

-Инстинкты просто отличные, что и говорить, -киваю я. -Благодаря этим инстинктам у тебя опыт в постели, как у инженю . Уж прости за откровенность.

-А тебя это как-то напрягает, да? -Ира вымученно улыбается.

-Нет. Откровенно говоря, мне это даже нравится.

-Учителем себя почувствовал? Как тогда, с поцелуем? -Самойлова зло прищуривается.

-Опять не угадала. Просто с таким опытом, как у тебя -а вернее, с полным его отсутствием -ты не сможешь сыграть то, что ты на самом деле не чувствуешь. А мне нравится, как ты на меня реагируешь, вот и всё.

-И что теперь? Будешь вить из меня веревки?

-Да, -смеюсь я, -буду. Иди сюда. -Похлопал рядом с тобой по постели.

-Не получится, -отрезала Самойлова, -я уже давно не та девочка, которой ты морочил голову на 'Алексеевской'.

-Это я тоже заметил, -киваю я. -Вот только убивать тебе, Ира, по-прежнему хочется тех, кто тебе не безразличен. Да?

Самойлова, не мигая, смотрит на меня.

-А тебе? -шепчет она. -А тебе, Андрюша?

'А мне, Ира, всегда хотелось убивать только тебя...'

-Иногда хочется, -равнодушно отвечаю я. -Но в последнее время хочется этого всё реже и реже.

-А -почему?

'Да потому, что я давно уже пустой изнутри: я же любил тебя, Ира. Любил по-настоящему. Но я влюбился в тебя слишком рано и чересчур сильно, и эта любовь выжгла меня до костей, до остова, оставив лишь пепелище. И по сравнению с тем, что я чувствовал к тебе, всё теперь -звёздная пыль, тлен и ржавчина.'

Но я пожимаю плечами и говорю:

-Ир, да какая разница? Я же не спрашиваю тебя, почему ты здесь, со мной, а не со своим Зайкой?

-Какая разница, говоришь? -нажимает голосом Ира. -А для меня есть разница. Скажи мне, вот ты сегодня признался, что когда-то любил меня. А как это было?

-А если я соврал? -усмехаюсь я. -Давай предположим, я просто хотел сделать тебе приятное.

Ира внимательно смотрит на меня. Потом качает головой:

-Нет, ты не врал. Ты, как я заметила, лгать вообще не любишь, а чужое враньё чувствуешь за версту и на дух не переносишь... У тебя, Андрюшечка, другой грех: ты любишь играть в прятки. Или -просто отмалчиваться. Но молчание -это тоже ложь. Даже ещё хуже. -Пока я перевариваю сказанное ею, Ира узит зрачки: -Ну, так как это было? Так, муки оскорблённого самолюбия, или же ты любил меня так, что выть в голос хочется, а прийти ты не можешь, потому что понимаешь: человек, который тебе нужен, уже выбрал своё одиночество? И ты ничего не сможешь изменить, и теперь всё, что тебе остаётся, так это просто взять и убраться с его дороги? Так у тебя так было?

'Так? Нет, не так. У меня ведь не твоё сердце, Ира... Но теперь, благодаря тебе, мне будет и так тоже -и даже ещё хуже, потому что к воспоминаниям о том, что испытывал к тебе я, добавится понимание, что ты любила так же сильно, как любил тебя я, но -кого-то другого. И всё, на что я могу рассчитывать теперь, так это осколки твоей, давно разбитой кем-то, души... Жаль. Впрочем, эта правда наконец-то избавит меня от иллюзий. И завтра утром мы с тобой расстанемся тихо-мирно...'

-Нет, Ира, у меня было не так.

-А как? -упрямо допытывается она.

-А никак.

-Но...

-Всё, Самойлова, хватит. Давай на этом и остановимся. Потому что наше прошлое к нашему будущему уже никак не относится.

-'Не относится'? -Ира внимательно смотрит на меня, а я вижу, как её синие глаза темнеют, как напрягается линия рта, как заостряются скулы. -Жаль, что ты так считаешь, Андрей... А хочешь, я расскажу тебе, как я в первый раз влюбилась? -Я отворачиваюсь. -Хочешь расскажу? -настойчиво предлагает Ира.

-Нет, не хочу.

-Тебе это точно понравится, -уверяет она. -Я тебе обещаю. Однажды...

-Ир, -потеряв всякое терпение, говорю я, -я не хочу слушать про тебя и твоего Митю-Зайку.