— Ну и вонища! — не выдержала Сорью.
На неё смотрели две пары перепуганных глаз.
— Где Кимура?
— Выскочила куда-то, — пролепетала Като.
— Кажется, в туалет, — добавила Йошида.
— Надеюсь, она там ненадолго. Рассказывайте.
Выслушав сбивчивый рассказ, Аска успокоилась — всё прошло легче, чем она ожидала.
— Всё с вами ясно. Где эта... А, Кимура-сан, вот и ты!
Хикари оглянулась — в дверях стояла Юмико, такая же бледная и перепуганная, как и её подруги.
— Значит, так: вы двое идёте в душ при спортзале. Там сейчас никого. Помоетесь — и по домам. Кимура-сан, проводи.
— А как же класс? — неуверенно ответила Юмико. — Мы ведь дежурные, а тут...
Аска махнула рукой.
— Ерунда, справлюсь.
— Ты?
— Хорошие люди должны помогать друг другу, верно? — Аска подмигнула Юмико. — И запомните главное: никаких действий против Аянами или Сина. Иначе в следующий раз кровью дристать будете. В понедельник не забудьте извиниться перед новенькой. Скажете, что были неправы, погорячились, хотели за меня заступиться, то-сё. Придумайте что-нибудь.
— А ты?
— Не ваше дело. Выметайтесь! Шмотки не забудьте. И не наследите по дороге!
Долго уговаривать никого не пришлось.
Проводив удаляющуюся троицу взглядом, Хикари повернулась к Аске.
— Ты что, и правда собираешься...
— Закрой дверь, — перебила её Сорью. — Нет, с другой стороны. Я позову тебя, когда закончу. Не обижайся.
— Пожалуйста, — староста пожала плечами.
Буквально через минуту, Хикари даже не успела как следует разобидеться, дверь открылась.
— Заходи, — кивнула Сорью.
В классе царили идеальный порядок, чистота и сумрак — тёмные плотные шторы были полностью опущены. Воздух был прохладен, свеж и почему-то пах медицинским спиртом. Староста прошла в центр классной комнаты и огляделась.
— Потрясающе. Как ты это сделала?
— Да уж не руками, — загадочно ответила Аска.
— Всё стало совсем как новое! — Хикари восхищённо вертела головой, точно турист на экскурсии.
— Перестаралась немного, — Аска не сводила со своей подруги серьёзного оценивающего взгляда и явно что-то прикидывала про себя. Решала.
— А зачем ты закрыла шторы?
— Чтобы никто не видел, как я это делала.
Хикари подошла к шкафам у задней стены.
— Слушай, тут вообще ничего не видно. Включи свет, пожалуйста!
По классу разлилось ровное золотое сияние, отбросив на стены размытые тени от стульев и парт.
— Спасибо, — сказала староста прежде, чем успела сообразить, что возникший свет совсем не похож на обычное электрическое освещение.
Сзади раздались неторопливые шаги, и её вдруг обдало холодной волной липкого иррационального страха. Аска приближалась, и вместе с ней приближался источник яркого золотого света — староста определила это по движению теней. Ей стало по-настоящему страшно. Так страшно, что она не смогла бы даже закричать. Вечер, пустая школа, странные события, перепуганные одноклассники и теперь — эти жуткие шаги за спиной.
— Хикари, — негромко позвала её Сорью.
Староста медленно, как в кошмарном сне, повернулась и увидела Аску в двух шагах от себя. Портфель выпал из её ослабевших пальцев.
— Хикари, — повторила Аска. — Мне очень нужна твоя помощь.
Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Переступив босыми ногами через огромного плюшевого тигра на полу, Аянами отложила фен и щелчком раскрыла свою мобилку. Номер был незнакомым.
— Алло?
— Рэй! Привет, это я, Синдзи! — счастливому обладателю новенького сотового явно хотелось поделиться радостью с окружающими. — Ты сейчас где?
— Под домашним арестом на все выходные, — прижав плечом телефон к уху, она подвернула рукава длинной белой рубашки.
Он рассмеялся:
— Представляешь — я тоже! Мне тут мобильник наконец-то купили, записывай номер!
Аянами улыбалась — у Синдзи появилась новая игрушка, и она радовалась вместе с ним.
— Не нужно. Ты мне позвонил, номер остался в памяти, — она с ногами забралась на диван, подвинув плюшевых зайца и медведя
— Ах, да. Я и забыл. Кстати, я проверил то, о чём мы говорили. Ну, в старом блоке города, помнишь? В общем, пещера есть. Всё, как и в прошлый раз.
— Плохо.
— Ерунда. Прорвёмся! — бодро отозвался Синдзи.
Немного помолчали.
— Давай я тебе сброшу номер Аски, а ты мне — номер Кадзи, — предложил Синдзи.
— Хорошо. Только сначала скажи — тебе родители обо мне что-нибудь говорили?
— Ничего.
— Совсем-совсем ничего?
— Э-э... Совсем-совсем, — соврал Синдзи.
— Странно. У меня сложилось впечатление, что мои очень сильно настроены против тебя.
— Ну, учитывая, сколько и чего я наговорил Акаги-сан — вполне объяснимая реакция. Надо бы и правда зайти, извиниться.
— Хорошая мысль, — Аянами задумчиво потрепала за ухо плюшевого зайца. — Знаешь, я сегодня рылась в семейном архиве и кое-что нашла — свидетельство о рождении, документы на удочерение и вместе с ними — не подписанный компакт-диск.
— И что там?
— Мои старые медицинские карты. Свидетельство и документы оформлялись в Киото. Причём тогда, когда мне уже было два года. А вот медкарты заполнялись с момента рождения до двух лет. Как меня только ни обследовали, ты даже представить себе не можешь. Самое интересное, что это происходило не в Киото.
— А где? — спросил Синдзи, уже догадываясь, каким будет ответ.
— Здесь, в Токио-3.
Уютно устроившись в кресле, Акаги Наоко перевернула очередную страницу книги. Хорошо! Всё-таки классика есть классика. Пусть даже это классика детектива.
В дверь осторожно постучали.
— Мам, ты не спишь?
— Нет. Заходи.
Наоко отложила в сторону томик с похождениями Эркюля Пуаро. Наверное, она и правда была сегодня слишком резка с Рэй. А Мисато права. Сама она и не заметила, как выросла и похорошела её приёмная дочь.
— Что случилось?
— Мам, я хочу спросить — где я родилась?
Та-а-ак! Это ещё откуда? Тоже Икари постарался?
— В твоих документах указан Киото, — сухо ответила Наоко.
— Я не об этом.
— В дальнейшей жизни для тебя будет иметь значение только то, что написано в официальных документах.
— Мама, меня сейчас интересуют факты, а не официальные документы.
— Зачем тебе это? Прости, мне непонятна причина твоего интереса.
— Я сегодня разбирала семейный архив, и нашла компакт-диск со своими медкартами.
Наоко тяжело вздохнула. Прикрыв глаза, помассировала переносицу.
— Н-да. Давно собиралась его выбросить, всё руки не доходили.
— Расскажи, пожалуйста.
Наоко давно была готова к этому разговору, хоть и надеялась, что он никогда не произойдёт. Она помолчала, собираясь с мыслями. Ладно, что уж теперь поделать. Пусть лучше Рэй услышит всё от неё, чем от кого-то другого.
— Хорошо, слушай. Восемнадцать лет назад был начат эксперимент в рамках проекта "Е". Здесь, в Токио-3. В ходе эксперимента были синтезированы около сотни искусственных тел, из которых впоследствии собирались делать пилотов для проекта.
— Что это — проект "Е"? Я читала, что министерство обороны отбирает кандидатов из детских домов, чтобы готовить из них элитные войска. Проект "Бамбуковая роща", кажется. Был ещё скандал в прессе — медицински неоправданные хирургические вмешательства и применение неапробированных препаратов. Это тоже их программа?
— Нет, военные тут ни при чём. Это была наша собственная разработка. Совершенно секретная, извини. Из двух десятков активированных образцов нормально начал развиваться только один. Ты. Остальные просто разложились. Не активированные решили не трогать, пока не станет ясно, в чём проблема. Тебя начали обследовать.
— Я человек? — перебила её Рэй.
— Смотря что называть человеком, — Наоко, хоть и боялась этого вопроса, не стала уклоняться от ответа. — Если дело только в происхождении — то, безусловно, нет. Если во всём остальном — то, безусловно, да. Через год всем стало окончательно понятно, что ты — обычная маленькая девочка, которая, кроме происхождения, ничем от остальных не отличается.
— А потом?
— Потом... Я как-то сидела вечером в операторской. Было уже поздно, почти все разошлись по домам. Работа не клеилась, устала как собака. В личной жизни тоже... Плохо мне было, одним словом. Сижу пригорюнившись, жалею себя, чуть не плачу, дурочка. И тут зашла ты. Юй иногда брала тебя погулять по штаб-квартире, хоть Гэндо и был против этого. Ты подбежала, упёрлась об моё колено, чтоб не упасть, а сама в глаза заглядываешь. Сочувственно так. И конфетку мне протягиваешь. На, мол, тётя, не плачь! Тебя там не баловали, только Юй иногда приносила что-нибудь вкусненькое. С людьми ты вообще не сходилась — пряталась или просто игнорировала. А меня как-то сразу приняла. Может, потому, что мне тогда было так же плохо, как тебе. И всё.
— Что — "всё"?
— Я перестала воспринимать тебя как объект эксперимента. Я устроила скандал. Я потребовала, чтобы тебя, наконец, отпустили. Бесполезно, конечно — надо знать нашего командующего. Но зато он разрешил мне гулять с тобой по улицам. Ты до двух лет не видела солнца и голубого неба. Когда я первый раз вынесла тебя на улицу, солнечный свет напугал тебя. Ты сначала закрыла глазки ручками, потом обхватила меня за шею и спрятала лицо. А я тебя гладила и тихонько рассказывала обо всём вокруг. Потом ты немного привыкла, начала осматриваться. У нас была игра — ты показывала на что-нибудь пальчиком, я это называла, а ты пыталась повторить. "Это, Рэй-чан, солнышко." "Со-нись-ко!" "А это — птичка." "Птись-ка!"
Рэй слушала, затаив дыхание.
— Вот. А потом я тебя украла, — Наоко тихо рассмеялась, вспоминая безумные деньки.
— Как это?
— А вот так. Вынесла, как обычно, погулять. Все уже привыкли и вопросов не задавали. Зашла в супермаркет, его тогда только построили, вышла с другой стороны — и на вокзал. Машину пришлось бросить. Только нас и видели. Я вернулась в Киото, оттуда позвонила Икари и пригрозила, что если он прикоснётся к тебе хоть пальцем, то MAGI до ума будет доводить сам.
— И он что — сразу согласился?
— Нет, конечно. Возмущался, призывал к порядку, даже пытался угрожать. Но в конечном итоге — да, согласился.
— Странно. Совсем на него непохоже, — недоверчиво заметила Рэй.
— Ты его знаешь? — удивилась мать.
— Я? Н-нет. Синдзи рассказывал кое-что. И вообще — люди, облечённые властью, не стесняются ею пользоваться.
— Это правда. Но наш Икари, отдадим ему должное, политик и дипломат. Ему были очень нужны MAGI, следовательно — ему была нужна я. А мой характер он прекрасно знал. Кроме того, он отлично понимал, что ни я, ни ты от него никуда не денемся. Мы заключили сделку — я работаю с нейрокомпьютерами в Киото и NERV, а он не трогает тебя.
— Так вот почему ты постоянно ездила туда-сюда.
— Именно. Два года назад я вернулась сюда насовсем и узнала, что ты — кандидат номер один для тестирования систем проекта "Е".
— И ты опять устроила скандал?
— Нет, потому что номером два значилась дочь наших коллег Сорью Аска Цеппелин, а номером три — его собственный сын Икари Синдзи.
— Расскажи о проекте, пожалуйста.
— Извини, не могу. Не волнуйся — со временем всё сами узнаете. Уже совсем скоро. И ты, и этот твой не в меру горячий приятель.
— Он недавно звонил — хотел зайти, извиниться. Прости его, пожалуйста. Он хороший.
— Да я всё понимаю, — отмахнулась Наоко. — Какая-то, понимаешь, ведьма оскорбляет его девочку! Надо же кинуться грудью на амбразуру! Прикрыть, защитить и всё такое. Нормальный мужской рефлекс, на самом деле. Опыт и чувство меры придут с возрастом. Если у него есть хоть капля мозгов, конечно. Кстати, я сегодня действительно вышла из себя. Извини. Но ты тоже должна меня понять — я ведь этой ночью чуть с ума не сошла.
— Прости. Я была уверена, что ты на вечеринке.
— А ты ему, похоже, по-настоящему небезразлична.
— Думаешь?
— Ха! Ты не слышала его голос по телефону! Но извиниться пусть заходит. Формальности должны быть соблюдены.
Рэй наклонилась к матери и обняла её.
— Ну-ну, это что ещё за нежности, — фальшиво запротестовала Наоко.
— Мам, знаешь, ты у меня самая классная!
— А что, кто-то сомневался? — Наоко счастливо засмеялась.
Изначальный мир. 1 августа 2016 (Минсюку. Семейство Ватанабэ)
Восход солнца застал их во внутреннем море, над северо-восточным берегом острова Юге. Икари Синдзи нервничал — к этому времени они обычно уже возвращались в монастырь, а сейчас их могли заметить.
— Что это, как думаешь? — спросила у него Аянами Рэй. Прямо перед ними, в двух десятках метров от берега, расположилось двухэтажное здание. Окружное шоссе было проложено выше и глубже по территории острова, к дому от него шла неширокая асфальтовая дорожка.
— Похоже на минсюку, — Синдзи догадывался, почему Рэй так заинтересовал этот вариант — до ближайших строений несколько сотен метров поросшей кустарником и деревьями пересечённой местности, песчаный пляж перед минсюку закрыт с одной стороны невысоким скалистым выступом, с другой — россыпью валунов.
— А что это?
— Ну... что-то вроде домашнего пансионата или отеля. Ты никогда не бывала в таких?
Рэй отрицательно покачала головой.
— Я никогда не покидала Токио-3.
Подумав, она поправилась:
— Только в "Еве".
— А мы три... то есть уже четыре года назад ездили с дядей и тётей на неделю к морю. Останавливались вот в таком же минсюку. Мне понравилось — уютно, тихо, готовят вкусно.
— Похоже, дела у них идут не очень хорошо, — Аянами показала на воткнутый в землю перед домом плакат c надписью "Продаётся" на японском и английском языках.
— Будут деньги — обязательно купим. Слушай, давай возвращаться — светло уже.
Рэй предостерегающе подняла руку.
— Нас видят.
— Ну, вот! Я же говорил!
— Разверни крылья. За мной, — не дожидаясь ответа, Рэй подлетела к одному из окон на первом этаже.
В небольшой комнатке на низкой, видавшей лучшие времена, кушетке лежал маленький мальчик в коричневой хлопчатой пижаме. Рядом стоял столик на коротких ножках, заставленный флаконами, баночками и всякими медицинскими причиндалами. На полу, рядом с кушеткой, высилась внушительная стопка книг. В одном из углов комнаты, рядом с дверью, прислонилось к стене сложенное инвалидное кресло, в противоположном углу обосновался старенький телевизор.
Мальчик уже не спал. Он лежал неподвижно, разглядывая неожиданных гостей серьёзными чёрными глазёнками.
— Нам нужно попасть в комнату, — сказала Рэй.
— Что с ним? — спросил Синдзи, открывая переход.
— Позвоночник. Последствия травмы плюс воспаление плюс ещё по мелочи. Главным образом травма, всё остальное — последствия. У него сейчас обострение, боль разбудила его.
В комнате пахло медикаментами, и это смутно напомнило Синдзи жилище Рэй в Токио-3. Он покосился на неё, но та никак не отреагировала на обстановку.
— Привет, — тихо поздоровалась Аянами.
— Здравствуйте, — вежливо отозвался мальчик. Он с трудом выговаривал слова, но его речь оставалась чистой и не по-детски правильной. — Вы — синигами?
