| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И тогда я ему яйца-то куделькой и перетянул... куделька-то жарко горит...
Потом открыл глаза, ясным взором посмотрел на Костю и сказал:
— Попа зови.
Пока Мыш гонял за попом в соседнее село, Микеша, сжимая своей горячей рукой Костину ладонь, сказал:
— Всё, последний мой час пришёл. Слушай сюда. Как придёшь на заветное место, увидишь три знака. О-шо-шо, пошо, пошо. Так и пойдёшь, первый знак увидишь десную, пойдёшь, дойдёшь до него — пойдёшь шуюю. Так и дальше. Сам поймёшь, на другие знаки не смотри, сгинешь. Ключ возьми у меня с шеи.
Привезли попа, Костя вышел из избёнки. Вот как оказывается, о-шо-шо, пошо, пошо. Правый знак, левый, правый... "п" — прямо. Криптографы, однако.
Поп вышел из дома и сказал:
— Преставился раб божий Михаил.
Лицо у попика было, мягко говоря, ошеломлённое. Уж в чём перед смертью исповедовался дед, теперь уже никто не узнает. Всхлипывал Мыш, прижавшись к Косте, а он гладил его по голове и приговаривал:
— Ну, всё, всё. Успокойся.
У самого тоже было тяжело на душе — ушла с концами целая эпоха. Старика похоронили, тётки организовали какие-никакие поминки, в общем, всё как у людей. На четвёртый день Костя напялил болотники и отправился на разведку. Белка трусила рядом, а Мыша на этот раз они оставили дома. Что же там такого оставил ему в наследство Микеша? О-шо-шо, пошо, пошо, как бы не сбиться с тропы.
Примерно через час, вымотавшийся и взмокший от напряжения, Костя добрался сквозь болото к острову. И там он увидел три полутораэтажных барака, стоявших буквой П.
Сами здания, неопределённо-древние, оказались сложены из могучих дубовых брёвен, да ещё и на каменных фундаментах из известняка. Костя отпер замок на двери и осторожно зашёл внутрь. Первое помещение оказалось конюшней. Он поднялся по скрипучей, рассохшейся лестнице на второй этаж. В доме было подозрительно сухо, несмотря на то, что остров находился посреди болота. Горницы, светёлки, лавки, столы. Полати, печи, сундуки.
Костя открыл один из сундуков, с трудом подняв крышку из дубовых плах, обитую полосами железа. Протянул на себя богато расшитую шубу. Ткань под его руками расползлась, с прогнивших ниток на пол посыпался жемчуг. Он понимал крышки сундуков, и ошалело глядел на эти богатства. Просто тупо шёл по помещениям и один за другим открывал сундуки. Наконец дошёл до того места, где лежали последние два мешка, те самые, которые Костя принёс с последней добычи. В одном триста двадцать рублей, во втором — триста пятьдесят. Понятно, что Микеша даже перед смертью сюда всё тащил. Костя открыл последние сундуки. Один был набит доверху серебряными монетами, а другой — золотыми.
Костя вышел во двор.
— Зачем? — растерянно спрашивал он. — Зачем эта корейковщина? Сидеть на миллионах и питаться пареной репкой?
Тут Костя понял, что старик был сумасшедшим. Тихим сумасшедшим маньяком, подвинутым на идеалах своей далёкой молодости. Хранителем разбойничьего общака. Ждал, до самого конца ждал, что хоть кто-нибудь вернётся, что, может быть, кому-нибудь удастся вырваться. Так и не дождался и отдал всё Косте, надеясь, что тот приумножит разбойничье богатство, восстановит порушенный воровской порядок. Может быть, когда Костя принёс ему первую отвоёванную дань, поверил, что у него появился преемник. Или заставил себя в это поверить. И, не появись Костя, он тянул бы до последнего, выращивая себе смену, воспитывая Мыша в лучших традициях былых героев. Растёр ладонями лицо, пытаясь понять чувства такого уровня.
Достал из рюкзака последнюю пачку сигарет, распечатал её и закурил, с надеждой осознать своё богатство. Сумма никак не осознавалась. "У нас две беды", — думал он, — "когда нет денег, и когда есть деньги".
Пошёл снег, вдалеке зашумел ветер в вершинах деревьев. "Надо валить отсюда, пока не началось", — подумал Костя. Насыпал себе в рюкзак золота и серебра, немного, килограмм двадцать пять, и пошлёпал домой. Уже возле самой деревни порывом ветра его качнуло. До Рождества оставалось три недели, и начиналась первая в этом году серьёзная метель.
Глава 11
Песталоцци Александровского уезда. Ноябрь-декабрь 1725 г.
Школа, превращавшая воспитание юношества в дрессировку зверей, могла только отталкивать от себя и помогла выработать среди своих питомцев своеобразную форму противодействия — побег, примитивный, еще не усовершенствованный способ борьбы школяров со своей школой. Школьные побеги вместе с рекрутскими стали хроническими недугами русского народного просвещения и русской государственной обороны. Это школьное дезертирство, тогдашняя форма учебной забастовки, станет для нас вполне понятным явлением, не переставая быть печальным, если к трудно вообразимому языку, на каком преподавали выписные иноземные учителя, к неуклюжим и притом трудно добываемым учебникам, к приемам тогдашней педагогии, вовсе не желавшей нравиться учащимся, прибавим взгляд правительства на школьное ученье не как на нравственную потребность общества, а как на натуральную повинность молодежи, подготовлявшую ее к обязательной службе. Когда школа рассматривалась, как преддверие казармы или канцелярии, то и молодежь приучалась смотреть на школу, как на тюрьму или каторгу, с которой бежать всегда приятно. Ключевский, Лекция LXIX.
— Темой сегодняшнего урока будет рычаг. Записываем. Рычагом называется любое твёрдое тело, которое может вращаться вокруг неподвижной опоры. Рычагом первого рода называется рычаг, в котором точка опоры располагается между точками приложения сил. Пример — безмен или журавль в колодце. Рычаги 2 рода, в которых точки приложения сил располагаются по одну сторону от опоры, по-русски называются вагой. Пример — жердина, которой мы приподнимаем тяжёлое бревно.
Саша с трудом подавил зевок и продолжил:
— Кратчайшее расстояние между точкой опоры и прямой, вдоль которой действует на рычаг сила, называется плечом силы. Чтобы найти плечо силы, надо из точки опоры опустить перпендикуляр на линию действия силы. Что такое перпендикуляр, кто мне напомнит? Михаил!
— Perpendicularis — суть прямая, пересекающая данную прямую или плоскость под прямым углом.
— Хорошо, Михаил, садись. Григорий расскажи неучам, что такое прямой угол.
— Э-э-э... — замычал отрок.
— Можешь идти домой и больше здесь не появляться.
Саша протёр свои красные от недосыпа глаза.
— Первое письменное объяснение рычагу дал две тысячи лет назад Архимед, связав понятия силы, груза и плеча. Записали? Прекрасно. Теперь разберем условия равновесия и практический пример.
Александр устал. Просто нечеловечески устал. Он уже трижды проклял своё обещание Трофиму учить отрочество всяким механическим наукам, но, раз обещал, то оно конечно. И теперь тянул лямку с обречённостью вола. И это помимо того, что приходилось воевать с самим Трофимом, с кузнецом Вакулой, с отцом Онуфрием, и ещё три раза в неделю вести математику в девичьей школе Свято-Успенского монастыря. Поддался на уговоры матушки Манефы, смалодушничал, не захотел портить отношения. Шайтан вас всех побери, просвистели полимеры, мать вашу за ногу, а теперь мучаются сами, и Сашку мучают.
Про полимеры он узнал недавно, в беседах с отцом Онуфрием. Краткая, так, сказать, история провала становления народного образования в отдельно взятом регионе, хотя Сашка подозревал, не только в нём одном. Вкратце, пока шла переписка между Адмиралтейством, Синодом, Владимирской Епархией и воеводой по поводу того, кто должен организовывать школу и кто будет в ней учиться, присланный из столицы учитель, выпускник навигацкой школы, чудом не помер с голоду и удачно свинтил взад. В итоге, ни школ, ни учеников. Оттого и подрядила мать игуменья Сашку в учителя, посредством матушки Манефы.
Поначалу Шубин никак не мог решить, в каком объёме читать лекции трофимовским ученикам, да и самому Трофиму. То ли начинать с курса физики для средней школы, то ли сразу, без математики, давать механику в её прикладном значении. После долгих и бесплодных мучений, в один из приездов в Романово, посовещался с Ярославом. А тот процитировал:
"Философия определяется как логика, физика и этика. Первая заключает в себе всю филологическую часть человеческого ведения, то есть, грамматику, риторику с пиитикою и диалектику. Вторая, именуемая "философия естественная" заключает все науки естественные. Третья, "философия правная" заключает в себе юридическая, экономическая и социальные науки, венец которых составляет политика — "царственная мудрость". Таким образом, в понятии о единой философии заключается зародыш факультетского разделения образования, которое, однако, не лишается чрез то значения общего образования; оно существенно едино, как тройственное проявление единой мудрости".
— Вот такая нынче академическая наука. Кстати, от этого до сих пор в западных странах нет понятия, "кандидат каких-то там наук", как в России. У них все "доктора от философии", PhD. Кандидаты, в общем, в доктора.
— Ладно. Я всегда говорил о преимуществах политехнического образования перед академическим. Пойдём от частного к общему, нефик ремесленникам голову забивать риторикой, — принял решение Саша.
— Не угадал, — ответил Ярослав, — я всегда тебе говорил, что основа основ — академическое образование, а не однобокое политехническое. Ф-ф-у, ПТУ, одним словом. Европе пятьсот лет как работают Университеты и там как раз и учат философии с физикой.
— А что за университеты то были, не смешите мои тапочки! — съязвил Саня.
— Система накопления, сохранения и распространения не только информации, но и методов мышления. Это школа. Оттуда и вышли и Бэкон, и Ньютон, и Бернулли, и Лейбниц с Галилеем. А с развитием книгопечатания распространение знаний вышло на новый виток. Учёных мало, но они уже могут обмениваться результатами исследований. Новые становятся на плечи предыдущим, а рукописи перестали уничтожаться. М-да. А у нас первую типографию попы загнобили. Я имею в виду Ивана Фёдорова. А ведь он вот здесь начинал, в Александрове, при Иване Васильиче. Только теперь появились, и то... хрен подступишься. Частная типография была одна, и та, вроде, скончалась. У потомков владельца надо бы, по-хорошему, выкупить права на типографию, только денег нет. Одна надежда, что Костя привезёт.
Саша приостановил прения, потому что Ярослава снова могло занести в неудобоваримые эмпиреи.
— Всё равно, в этих Университетах копили, хранили и распространяли заблуждения. Одни метеориты Парижской Академии чего стоят. Мне-то что делать? С чего учить?
— С того и учи. Тех, которые читать-писать умеют, проверишь знания, и сразу физику начнёшь преподавать. Форсированными темпами, с упором на самоподготовку. Пятилетку за три года, чо, — и засмеялся, — нет, только механику. И это уже будет прорывом. Потому что, мил мой друг, закон сохранения энергии ещё не сформулирован. И нет такого понятия, как энергия, хе-хе! Слову "сила" придаются различные значения. Путались в показаниях и Майер в 1842 году, и гражданин Гельмгольц ажнык в 1847, называя силой или величину, которую мы теперь называем силой, или величину потенциальной энергии, или, наконец, отождествляя понятие "сила" с понятием "энергия" вообще. Ты будешь первооткрывателем! И пиши сразу учебник, как я. Проведи черту между понятиями сила, работа, мощность и энергия. Человечество тебя не забудет!
Насчёт человечества Саня не заблуждался, а жить нужно было сейчас и здесь. В итоге Саша пошёл по самому простому пути. То есть, решил, что те, кто хочет учиться — выучатся, а кто не хочет — так флаг им в руки. И стал просто читать лекции, перемежая их, по мере возможности, с практическими занятиями. Получилась помесь школы с ПТУ. Трифоновы работники, которые мало что понимали, но упорно продолжали сидеть, и Онуфриевы чернецы. Монахов подогнал брат келарь, видать тоже захотел иметь своих механиков в монастыре. Впрочем, его понять можно. Периодически появлялся сам Онуфрий, понаблюдать, не произносится какой ли крамолы в адрес православной церкви, засиживался, увлечённый Сашкиными лекциями.
Однако случилось то, что и должно было случиться. Слухи о школе просочились по разным щелям в мокром и стылом Александрове, пробрались за стены монастыря, шёлковыми нитями оплели окрестные поместья. Дважды Саша получал предложения, от которых, в общем-то, не отказываются, поработать домашним учителем у помещиков, но он деликатно увиливал. В конце концов, до него добралась и матушка Манефа, что ещё более способствовало увеличению циркулирующих слухов о новых гуманных методах обучения. Тогда уже к Сашке стали приходить простые посадские, с просьбой взять малолеток в ученики. И тут Сашка не сплоховал, провёл небольшой кастинг и взял пятерых мальцов в возрасте от пяти до десяти лет на обучение. По существу, он получил в своё распоряжение рабов на пятнадцать лет, по уговору. Пять лет учёбы и десять лет на отработку. И вот этими-то мальцами он занялся всерьёз. А Трофимовским читал физику и геометрию, тоже не без задней мысли.
— Так, — продолжил урок Саша, — домашнее задание. Какого веса бревно сможет подважить мужчина весом пять пудов, если отношения плеч рычага составляют один к шести. После перерыва приготовиться к геометрии.
"Где мне найти своего маркиза Гвидобальдо дель-Монте", — думал Саня, — "спонсора какого-нибудь?" Со спонсорством было негусто. А с этой учёбой получалось так, что ему все должны. Только проку с этого было мало — долгами сыт не будешь. Да ещё и Трифоновы ученики стали посматривать, не уйти ли к Сашке под руку, видели, что учёба у него совсем другого свойства, нежели у столяра. Саня бы и их забрал, но это грозило полным разрывом отношений с Трифоном. Рано пока было разбегаться, только-только по-человечески работать начали. Но такой возможности не исключал.
Да, с Трифоном, вроде, разрулили все тонкие места. Особенно поначалу, когда Саня заявил, что прежде, чем делать станок, надо сделать "Универсальный Конный Привод". Тут у Трофима случился кризис в понятийном аппарате, пришлось помаленьку, не сильно травмируя, растолковать, что это такое. Концепция универсальности плохо приживалась на почве, в которой властвовало штучное, эксклюзивное производство — лавки и столы. Но те лавки можно было без боязни использовать в качестве тарана, а из столов делать крепостные ворота. И все одинаковые, проверенные временем конструктивные решения, похожие друг на друга, как однояйцовые близнецы. Так что Трифон и команда готова была делать конные приводы, но — уникальные. Штучные. К каждому стану — свой, уникальный привод. И станы тоже собирались сделать уникальными. Это противоречило всякому Сашкиному опыту и будущей концепции индустриального производства. Они бы так и бодались до посинения, если бы у Трофима не сломался токарный станок. И тогда Саня чуть ли не силой продавил решение не ремонтировать рухлядь, а сделать нормальную вертельню. То есть, тот самый высокопроизводительный станок с человеческим лицом. С суппортом, к-хм... конечно же, он по-русски называется педесталец, или поддержка, на другой случай.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
