Вредность - не порок

Назвать этот вечер тихим и спокойным нельзя было даже с очень большой натяжкой. Зима, баловавшая нас в последнее время исключительно хорошей погодой, наконец решила проявить характер. И как назло избрала для этого именно тот день, когда мы тронулись в путь.

Никаких вестей из Совета долин мы так и не дождались. Из чего можно было сделать только два вывода: либо у них и без нас проблем хватает, либо плевать они на нас хотели (что, впрочем, одно и то же). Так что Алекс самым наглым образом присвоил себе право решать дальнейшую судьбу Ардрады и временно, пока все не разрешится, оставил там в качестве своих наместников прибывших с Любой и Дармиром оборотней.

Лично мне Эхтор, глава оборотничьей пятерки, понравился сразу. Это был уже довольно пожилой мужчина, седовласый, сероглазый и коренастый, с довольно спокойным выражением лица. И обманчиво добродушный. Такой и народ успокоит, и, в случае надобности, по зубам надает. И, что самое главное, эти два случая между собой не перепутает.

Любу с Дармиром Алекс тоже порывался оставить в Ардраде, а Габриэль — "случайно" забыть, но они оставляться-забываться категорически отказались, и теперь их лошади мерно переставляли копыта где-то за моей спиной. Лапус, на которого я все еще демонстративно обижалась, сладко дрых где-то в безразмерной торбе.

Ранние зимние сумерки уже сгустились довольно плотно, а никакого мало-мальски годного для ночлега места нам пока что не попадалось. С каждым часом становилось все холоднее. Ледяной ветер заставил нас плотно закутаться в плащи, а снег, пригоршнями летящий прямо в глаза, вынуждал натянуть капюшоны едва ли не до подбородка. Так что видимость хромала: в полутьме мне еле-еле удавалось различить белоснежный круп кобылы Фабиэля, с какой-то своей эльфячьей радости увязавшегося с нами. Мол, ему все равно по пути, а вместе — оно безопаснее будет.

От мерного покачивания в седле меня отвлек треск раздвигаемых веток. Я вздрогнула и огляделась. Да разве ж в такой темноте что-то разглядишь?! Впрочем, мой слух тоже больше не уловил ничего необычного. Да и мои спутники сохраняли спокойствие. Наверное, и вправду прислышилось.

Ладно, это нервное, — "успокоила" я себя. Совсем довели бедную меня, изверги! Ох, чувствую, по возвращении домой еще с месяц буду отпиваться успокаивающим настоем...

— Апчхи! — раздалось откуда-то сбоку.

Я не выдержала и натянула поводья. Нет, это точно не глюк. Ехавшие за мной Дармир и Люба тоже были вынуждены остановиться. А через минуту, наверное, заметив исчезновение "хвоста", чуть поодаль притормозили и все остальные. Я сотворила приплюснутого светлячка (уже не кривобокий, и то радость!) и послала его в сторону, откуда доносился чих.

У раскидистой ели с горсткой тонких хворостин в зазябших руках стоял ребенок — мальчонка лет семи на вид, в драной куртке, уже коротких ему штанишках и заношенных сапожках. Короткая шапочка черных волос серебрилась от снега. В широко распахнутых, глядящих прямо на меня глазах сквозил испуг, но вздернутый подбородок говорил о явном нежелании признаваться в этом.

Первым молчание нарушил Алекс.

— Ты чего бродишь по лесу в такую темень? — строго спросил он.

— За хворостом, — малыш выразительно потряс охапкой веток. — Дяденька, помогите довезти, здесь совсем близко! — заканючил он.

— Конечно, деточка, — мягкосердечная Люба тут же протянула к нему руки. — Иди сюда.

Мальчонка окинул ее оценивающим взглядом и сообщил:

— Не-а, с тобой не поеду.

А затем подошел ко мне и умоляюще посмотрел снизу вверх. Я даже приоткрыла рот от такого нахальства. Ну, это ж надо! Не поедет он с ней! А у меня что, на лбу написано "извоз капризных детей"?

Пришлось нагибаться и втаскивать его в седло. К счастью, мальчик оказался совсем легким. Пока я устраивала капризное дитятко впереди себя, изволил проснуться Лап и забурчал себе в усы что-то насчет не в меру сердобольной хозяйки. Ревнует, что ли?..

— Может, твои родители разместят нас где-нибудь на ночлег? — спросил практичный Алекс.

— Конечно! — уверенно заявил мальчик.

— Еще чего не хватало, чтобы я, Фабиэль эль Фиритиэль, благороднейший из благородных, высокороднейший из высокородных, просился на ночлег к каким-то селянам! — проворчал себе под нос эльф.

Но ехавший впереди него Габриэль все равно услышал.

— Слушай, ты, благороднейший из высокороднейших, если тебя чем-то не устраивают селяне, могу прикопать до утра в ближайшем сугробе, — прошипел ангел. — И если ты сейчас не заткнешься, сделаю это с огромным удовольствием!

Эльф надменно задрал уже посиневший от холода нос и громко, чтобы всем было слышно, спросил у Алекса:

— Алексэрт, зачем вы, Властелин, таскаете за собой всякую шваль?

Хоть я уже давно перестала бояться Габриэля, сейчас даже меня проняло. Ощущение такое, словно тебе на голову выливают ушат ледяной воды. Габриэль резко дернулся в сторону разом сникшего эльфа, но был остановлен обманчиво-спокойным голосом Властелина.

— Не надо. Он того не стоит.

Похоже, в Фабиэле наконец проснулось чувство самосохранения, иначе с чего бы он молча стерпел явно брезгливый тон Властелина?..

— Тебя как зовут? — я переключила внимание на восседающего впереди меня ребенка. Он прямо-таки излучал важность. Небось, никогда еще верхом не ездил.

— Мишка, — мальчонка "незаметно" попытался ткнуть локтем все еще брюзжащего кота. Но безразмерная сумка уберегла кошака от тычка, так что заткнуться он не соизволил.

Совершенно не умею общаться с детьми. Просто не представляю, что с ними делать. Да и опыта общения с этими представителями рода человеческого у меня нет. А откуда ему взяться, когда я почти всю жизнь провела в блаженном (только сейчас это осознала!) уединении.

Но надо же с чего-то начинать. Вот я и решила начать с чего-то хорошего. В конце концов, доброе слово каждому приятно.

— Хорошее имя для мальчика.

— Совсем дура?! — возмутилось дитятко. — Я девочка! — и для особо тупых разъяснила: — Ми-хе-ли-на.

Я растерянно похлопала ресницами, но что возразить не нашла. Вот всегда со мной так!.. Девочку от мальчика отличить не смогла.

Можно подумать, на ней написано!..

Через несколько минут мы въехали во двор полуразвалившегося дома. Хотя, двором полукруг довольно подгнившего забора назвать было сложно.

Да по сравнению с этой лачугой даже мой сгоревшей домик хоромами покажется! Крыша подгнила, покосилась так, что казалось, будто дом натянул ее, словно шапку, по самые окна, и в любой момент угрожала обвалиться. Стекол в окнах давно не было, их заменили фанерки, дребезжащие при малейшем дуновении ветра. Некогда высокое крыльцо напоминало теперь груду трухлявых поленьев. В общем, жуть!

— Ксень, отомри, — отвлек меня от тоскливого созерцания нашего пристанища Лап. — И осчастливь уже какого-нибудь из своих кавалеров!

Я перевела взгляд вниз и придушенно хрюкнула. В шаге от меня стояли Алекс и Фабиэль и оба протягивали мне руки. И глядели, выжидательно так. Ой, чего это они, а?!.

Честно говоря, первым возникшим у меня желанием было совсем противоположное — вцепиться в лошадиную гриву да еще и ноги поджать. Но, конечно же, ничего подобного я делать не стала. Вместо этого я, сделав вид, словно не заметила предложенной помощи, самостоятельно соскользнула на землю и направилась к дому.

Но не смогла удержаться, чтобы не оглянуться. В конце концов, женского любопытства еще никто не отменял. Фабиэль стоял с такой миной, словно с трудом сдерживался, чтобы не высказать мне много доброго и светлого о своем эльфячьем величии и самой большой ошибке в моей жизни. А Алекс... Алекс снял с седла Мишку и вместе с ней зашагал в сторону дома.

Нет, ну какая же я все-таки дура! И с чего я только взяла, что он протянул руку именно мне? Тоже мне, леди нашлась! А еще этот кот, чтоб ему...

Я послала все эти глупости к лешему и, гордо задрав нос, пошла в дом. Правда, чуть не свалилась с крыльца, когда моя нога провалилась в труху, но на этот раз с помощью никто не спешил, так что пришлось выравниваться самой.

Внутри дом понравился мне еще меньше, чем снаружи. И дело было даже не в ветхой обстановке, запахе сырости, который оказалось не под силу изничтожить даже гуляющим от щели к щели сквознякам, или беспардонно разлегшейся у очага мыши. Нет, просто мне здесь было как-то неуютно. И объяснить причин своего странного ощущения я не могла даже себе.

— А родители твои где? — недоуменно спросил Алекс Мишку. Дурацкое все-таки имя для девочки!

— Так померли, — пожала худенькими плечиками она и покрепче обвила тоненькими ручонками шею мужчины. — Еще весной.

— Как же ты здесь одна? — всплеснула руками Люба.

Девочка снова пожала плечами и ничего не ответила.

Оправившись от шока, хозяйственная Люба развила бурную деятельность. И уже через несколько минут в очаге живенько затрещал огонь, прогоняя противную сырость, и все, кто оказался в пределах досягаемости, были пристроены к делу: Габриэль отправился за водой, Дармир — расседлывать и кормить лошадей, меня припрягли к приготовлению ужина, а эльфа (тут я просто снимаю перед ней шляпу!) Любе как-то удалась отправить за хворостом, потому что того, что собрала Мишка, оказалось явно недостаточно.

Наскоро поужинав гречневой кашей с кусочками неизвестного, но от этого не менее вкусного, мяса, мы стали готовиться ко сну. Хозяйская кровать досталась Любе и Дармиру, как самым старшим (не по положению, а по возрасту). Эльф улегся на узенькой кушетке, а Мишка полезла на печь. Нам же — в смысле, мне, Алексу и Габриэлю — пришлось расстилать одеяла прямо на полу. Я даже опомниться не успела, как оказалась посередине. Ну и ладно, так даже теплее, — решила я. Да и мышей можно было уже не бояться. Пока мы ужинали, мой кот успел устрашить их до нужной кондиции, и теперь до утра эти твари вряд ли высунутся.

Слева от меня устраивался на ночлег ангел. Вернее, устраивал свою ханатту. Я удивленно приподняла бровь. Он что, даже спит с ней?!

— Знаешь, привычка спать с ханаттой иногда может спасти от многих неприятностей, — усмехнулся он, поймав мой заинтересованный взгляд.

— А привычка спать с женой еще и доставляет удовольствие, — в тон ему сообщил Дармир. За что и схлопотал от Любы подзатыльник. Но не угомонился. — Не повезло тебе, Ксюша. Одни Властелины да ангелы кругом — что с них возьмешь? Один нормальный мужик, да и тот эльф, — еще один подзатыльник.

Измотанная дорогой и непогодой и убаюканная мирным потрескиванием огонька, я уснула сразу, как только моя голова коснулась скрученного валиком и подложенного под голову вместо подушки плаща. Но, как оказалось, ненадолго.

Проснулась я от холода. И это несмотря на то, что огонь еще не погас. Уже намного более короткие, язычки пламени все еще облизывали очаг, создавая вокруг него небольшой круг света.

Я поежилась. Это был совсем другой холод. Не физический, но от этого не менее ощутимый. Словно дыхание спящих здесь людей заледенело. И неестественная тишина, мертвая, одинокая и гнетущая, слышная только магу. Сердце словно тронула чья-то ледяная рука. Нечто похожее я ощущала, когда сидела рядом с мертвой бабушкой. Но тогда я не слишком прислушивалась к ощущениям извне, боли хватало и внутри.

А потом появились они... Белесые тени, казалось, соткались прямо из воздуха и зависли под потолком. Повисели минутку, словно приглядываясь к нежданным гостям, и разлетелись.

Это были именно тени, даже не привидения. Те даже на первый взгляд более оформленные, четкие. А сейчас над нами реяли просто белые клочья, словно белесые мазки, сделанные нетвердой рукой неизвестного художника. Но основная разница между ними заключается в другом. Привидениями становятся по доброй воле, когда человек по какой-либо причине сам не желает переступить через грань. А тени... они просто не могут уйти, как бы не хотели. Их держит в нашем мире некая сила, намного более значимая, чем просто их желания. И помочь здесь может только хороший маг, устранив фактор, мешающий переходу. Стоит ли говорить, что я таковым не являюсь?..

Когда одна из теней пронеслась прямо над моим носом, едва не задев меня, я не выдержала и вскрикнула.

— Хорош орать! — довольно бодренько проворчал рядом Габриэль. — Спать мешаешь.

От злости (хотя, скорее со страху) я заскрипела зубами. Вот паразит! Готова поспорить на что угодно, он даже с закрытыми глазами их прекрасно чуял.

— А ты еще можешь здесь спать?! — ехидно усомнилась я.

— А ты предлагаешь садиться мемуары писать?!. Или полетать с ними за компанию? — колко фыркнул ангел и отвернулся. Убить его мало!

Я старательно попыталась последовать его примеру, но ничего не получалось. Носящиеся над душой — в смысле, над головой — тени сильно нервировали. Было холодно и страшно. В конце концов я пришла к выводу, что перспектива сойти с ума от страха меня не прельщает, и, просверлив взглядом равнодушный затылок Габриэля, решила поискать сочувствия в другом месте и принялась тормошить Алекса.

Но этот даже проснуться не соизволил. Только проворчал что-то невнятное сквозь сон и, придвинувшись поближе, опустил тяжелую руку мне на талию. Как ни странно, но меня это успокоило. И почему он всегда на меня так действует?

Окинув комнатку еще одним взглядом, я решила: ладно, пусть летают. Ничего существенного тени нам сделать не смогут при всем желании, разве что так, настроение подпортят. Так его и так хорошего здесь давным-давно не бывало.

Перекатившись на бок, я уткнулась носом в теплое плечо Алекса. Последним, что я запомнила, прежде чем окончательно провалиться в сон, были жесткие пряди под моими пальцами.

Утро для меня оказалось тяжелым. Причем в самом прямом смысле этого слова.

Все еще сонная, я попыталась потянуться — получилось не очень. Потяжелевшее за ночь одеяло сильно сковывало движения. Зато грело, а для вечно мерзнущей меня это было самое то.

Это что же получается, камушком меня решили придавить, чтоб не убежала, что ли?! — моя ехидность проснулась раньше меня.

По осторожным шагам, тихим голосам и лязганью посуды я поняла, что пора вставать, и честно попыталась выбраться из-под одеяла. Вышло как-то неубедительно — вконец обнаглевшее одеяло зашевелилось, заворчало и еще сильнее навалилось на меня. Я возмущенно пискнула, разлепила глаза и с трудом выдавила:

— Совсем совесть потерял?! А ну слезь с меня!

Алекс мгновенно проснулся, скатился с моей многострадальной тушки и довольно смущенно проговорил:

— Извини, я не нарочно...

— Решил все-таки меня придушить?

Он смутился еще больше. А что, таким он мне даже нравится. Без своего прохладного спокойствия и властилинистости. Подловила все-таки...

— Нет, погреть, — тихо сознался Алекс. — Ты дрожала.

Ну вот как, скажите, можно на это чудо серенькое злиться?! Лично у меня не получается. Ну и ладно.

На завтрак, плавно перетекший в обед, Люба решила запечь единственную оставшуюся в живых до этого дня утку. Из чего я сделала вывод, что девочку мы забираем с собой. Интересно, а ее кто-нибудь спросил?