Звериный подарок

Фраза повиновения рвалась наружу. Уставившись в лица венценосной пары я открыла рот и... промолчала.

Они... мне улыбались. Почему?

— Правитель, Мать, — я поклонилась, как научила Верея и замерла. Не понимала, что их так... обрадовало?

Слева у стены сидели волки. Мрачные, даже не поворачиваясь, можно ощутить излучаемый ими холод. Я не оглянулась.

Правитель Литовай поднялся и медленно поклонился.

— Здравствуйте, Дарена. Вижу, мы уже заочно знакомы?

— Да, Правитель. Мне сообщили ваши имена и правила поведения.

От тут же уселся назад, непроницаемый, как будто кресло окружала стена, отрезающая от окружающего мира. Лицо Матери вдруг стало меняться, от радости к удивлению. Видимо, ей не приходится часто следить за проявлениями своих эмоции и нет почти неосознанной привычки скрывать мысли, как у Правителя. Мать коротко указала в небольшое пустое кресло рядом с собой, куда я, предварительно поблагодарив за оказанную честь, уселась.

— Дарена, задам вопрос за рамками этикета. Вы выглядите... не очень счастливой. Вам у нас не понравилось?

— Что Вы, очень понравилось. Мне выделили комнату, о которой можно только мечтать, портной собирается сшить мне полный гардероб, княжна любезно предложила присоединиться к своим урокам. И даже Верея... у меня никогда не было служанки. Вы очень добры ко мне.

Все это я проговорила на едином дыхании. Видимо, мое лицо не очень соответствовало словам. Главное — не расплакаться, не сейчас. Не прощу себе слез! Даже не вздумай, зло ругала себя и помогло — слезы отступили.

Мать тем временем внимательно смотрела на волков.

— Дарена, может мальчишки Вас обидели? — спросила наконец. — Вели себя... нетактично?

— Что Вы! Они спасли мне жизнь. И всегда были предельно вежливы.

Не сообщать же, в самом деле, что нетактично вела себя именно я.

Правду говорят — никогда не поймешь соседа. Что уж говорить о совсем чужом народе. Что не так? Они ждали чего-то другого, Мать явно удивлена моим поведением. Правитель глубоко задумался, замкнулся, спрятался в коконе внутри кресла. Может, я должна что-то сделать? Пытаюсь вспомнить слова преподавателя, Вереи. Нет вроде, ничего не забыла. Что же не так?

— Вы, наверное, очень скучаете по своим родным? — мягко спросила Мать, как будто решив вдруг какую-то загадку.

С удовольствием киваю. Отличная причина моего странного, на их взгляд, поведения. Я, конечно, очень скучаю по братьям и Маришке, по Аленке, но боль по ним — ничто по сравнению... с другой.

— Возможно, Ваши родственники согласятся приехать к нам в гости или даже остаться здесь насовсем? Поговорим об этом немножко позже, когда решится один назревающий военный конфликт. — Мать как будто погладила жалостью своего голоса. — Я вижу Вам сейчас тяжело переносить формальные встречи. Можете идти.

Даже вздох облегчения не удалось сдержать, не очень вежливо получилось. Ничего, пусть спишут на мою тоску по дому.

Волки за все время аудиенции не сказали ни слова. Можно представить, что их там и не было.

Верея ждала меня на выходе и пошла впереди, но у комнаты я ее остановила. Сказала, что ужинать не хочу и захлопнула за собой дверь.

Задвижка была как новая, кто-то потрудился ее починить, заодно сделав гораздо крепче. Спасибо этому человеку, с закрытой дверью мне как-то спокойнее.

Прошло несколько дней. Мне привезли первую партию одежды. Я взяла в руки платье, совершено простое, без изысков платье, какие все здесь носили. Ни пышных юбок, ни корсетов, без бантов и бисера, без единой ленты или кусочка кружева. Совершено неприхотливый покрой. Взглянуть было бы не та что, если бы не материал. Гладкая матовая легкая ткань, усыпанная мелким выпуклым рисунком, ничего подобного в жизни не видела. Из такой ткани и мешок будет смотреться произведением искусства. На моих руках лежала мелкая ветвистая красота, живая вьющаяся травяная стена. Тогда, держа в руках это платье, я впервые за эти дни плакала.

На приглашения Власты присоединится к урокам я отвечала твердым отказом. Подаренную мне энциклопедию флоры и фауны звериных земель я оставила на столе и больше к ней не прикасалась. На следующий после аудиенции у Правителя день княжна пришла ко мне и сказала прямо:

— Дарена, мне бы хотелось стать Вашей подругой. Но вижу, мое общество не очень-то Вам приятно. Скажите, что я делаю не так?

Дома мое окружение любило общаться намеками да двусмысленностями, не говоря уже о княжеской семье. А тут, как я давно убедилась, предпочитают объясняться напрямик и ждут таких же откровенных ответов. Иногда это очень неудобно, это вынуждает пользоваться привычными дома методами. Сказать ей правду я не могу. Вру.

— Дома осталась единственная близкая подруга, которую я пока не готова никем заменить.

— Я подожду, — строго говорит Власта, коротко кивает и удаляется.

Придет время и она вернется. И эта отговорка уже не поможет. Как же все решить? Надо собраться с силами и выяснить, в конце концов, зачем меня привезли. Но не у Радима. А может... меня отпустят? Может, если я попрошу Мать, меня просто отпустят домой? Объясню, как здесь тяжело, скажу почти правду, столько правды сколько смогу, а остальное придумаю? Обману... Даже так, пусть даже так!

Уехать. Отпустят. Какая сладкая мысль. И какая... страшная. Ведь Радима рядом уже не будет, даже принадлежащего другой.

Радим. Он приходит каждую ночь. Сидит на полу под дверью, прислонившись к дереву спиной и молчит. Слышу только дыхание. А иногда разговаривает... со мной. Говорит такие слова, так ласково меня называет, не думала, что мое имя можно так переиначить. Повторяет и повторяет его без конца.

Комната становится очень маленькой, голос очень тихий, но все равно достает в любом уголке. Мечусь между стен, не в силах перестать слушать и все время хочется крикнуть: 'Уйди, ты разве не понимаешь, что уже ночь и я сплю'! И не могу. Меня изматывают эти ночные баталии, стыд оттого, что я дала ему повод, а теперь чего удивляться, что он хочет воспользоваться моим предложением, единственное, что не дает открыть дверь.

Он уходит только под утро, когда сил совсем не остается и я все-таки возвращаюсь к кровати, забираюсь под одеяло и проваливаюсь в полусон.

Верея не понимает, почему я с трудом поднимаюсь только к обеду. Думает, наверное, что все человеческие девушки такие ленивые да ко всему равнодушные. Без увлечений. Полумертвые. Так и рождается уверенность в неполноценности чужих рас.

Когда мы с волками пересекаемся в замке, на меня даже не смотрят. Стараются быстрее уйти. Дынко не произнес ни одной пошлости, именно это удивляет больше всего. Казалось, ни одна трудность не способна потягаться с его умением тешиться на пустом месте. Тем страшнее.

По вечерам я пытаюсь что-то решить. Сколько времени я помнила деда Атиса? До сих пор. Как долго мне было больно? До сих пор. Но все равно, теперь он просто живет в памяти и не разбивает каждым своим появлением жизнь вдребезги. Значит и с потерями можно научится существовать. Пусть не сразу, и не так просто, как с дедом, но можно. Если... если Радим перестанет ко мне приходить, я смогу со временем прийти в себя. Но как это сделать? Не жаловаться же Матери или Правителю? Не говорить же ему напрямик? Мол, не приходи больше, ты меня убиваешь. А он скажет, ты о чем вообще? И близко не подходил. Ведь может... и правда не подходил, а все это — лишь мое воображение. Может и дверь потому не открываю, боюсь увидеть... пустоту.

Волки

Три следующих после приезда дня Правитель провел с тройкой и Старейшинами, пытаясь построить план встречи делегации дивов, прибывающей через несколько дней.

Радим слушал их разговоры и очень старательно пытался разобраться в словах. Теперь он каждое утро с завидным упорством повторял все те действия, которыми был заполнен в прошлом почти каждый день его жизни: встать, одеться, умыться, спуститься к завтраку, переговорить с теми, кто ждет в кабинете. Тренировка или занятие, о котором приняли решение в кабинете. Обед, снова дела, ужин, обсуждение с другими планов на завтрашний день, сон.

Ни на чьи вопросы он не отвечал. Когда Ждан и Дынко в очередной раз спорили, не лез. Со Жданом вообще не разговаривал.

Мысли текли удивительно неспешно.

Глава 16. Люна-са

Однажды Верея пришла раньше обычного. Подобрала какой-то крючок к защелке на двери и теперь может открыть ее снаружи. Заходит, как к себе домой и стягивает с меня одеяло.

— После обеда приезжает делегация белоглазых, — возбужденно сообщает, вытаскивая меня из кровати в холод и сырость комнаты. — Куча аристократов во главе с самим Паа, это личный советник императора. Так что будут давить сильнее обычного.

— В смысле? — проявляю интерес. А то вдруг замолчит и не будет такого журчащего фона, как ее голос?

— Белоглазые всегда едут с одной целью — получить то, что хотят. Будут наседать и душить, пока наши не сдадутся и не выполнят всех их требований. Раньше у белоглазых не очень-то получалось, а сейчас даже никто не знает, как все закончиться. Все вокруг слишком нервные... ты еще тут. Спишь.

— Я уже проснулась, видишь же.

— Я не о том. Вообще, знаешь, — она вдруг посуровела, — так и хочется иногда тебе... врезать.

Ничего себе утро ясное! Моя служанка хочет мне... врезать?

— А, забудь, — резко говорит, — я помню, что ты всего лишь человек. Хотя и люна-са.

А что? Сама виновата, предлагали же рассказать, так нет, все оттягиваю со своими тайными страданиями. Может из меня получится отличная жертва, которую с благосклонностью примут боги и на звериной земле, наконец, воцариться мир и покой. И во мне, может, воцариться... на том свете.

— Верея, иди-ка ты отсюда! — представленное зрелище, где я, закутанная их неповторимой тканью, вхожу в темную пещеру к какому-нибудь чудовищу, придало моему голосу новые свирепые нотки. Верея бросила мои вещи на кровать и вышла. У двери правда отчетливо пробурчала: 'Дура'.

— И дверь за собой закрой! — крикнула ей вслед.

А кровать-то еще не успела остыть, одело только найду. Вот оно, больше ничего не помешает спать дальше. Надо бы дверь подпереть, но вставать уже лень. Надеюсь, она нескоро придет.

Верея вернулась в обед с подносом еды и с надутым видом решительно сдернула с меня одеяло. Я молча сопротивлялась, но она оказалась сильнее и в конце концов стащила меня на пол, так что ничего не оставалось, кроме как одеться и пообедать.

Когда приходит посланец от Правителя, мы с Вереей хмуро переглядываемся. Она как раз заявила, что намерена занять меня чем-то полезным и затащить на урок географии к Власте, а я предупреждаю, что буду драться до последнего и все равно не пойду.

Правитель решил все по-своему. Наши планы, конечно, ничто по сравнению с его приглашением на приватную беседу.

— Ничего, впереди еще много времени, — не сдается Верея, с грохотом захлопывая за мной мою собственную дверь! Что ж за служанка такая? Хочет врезать, дерется и воспитывать пытается. Такую бы... подругу. Да уж, горничная из нее никакая, а подруга очень даже ничего получится.

Правитель один, в той самой комнате, где я встречалась с ними впервые, стоит спиной к двери и смотрит на огонь в камине.

— Правитель Литовай, — приседаю.

— Дарена, — кивает и приглашает сесть. Опускается в то же самое кресло, которое и в этот раз превращает его в отсутствующего здесь человека.

— У меня не очень много времени, вы не против, если мы обойдем разговоры о здоровье и погоде и сразу приступим к делу?

— Конечно, я только за.

— Прекрасно! Итак, Дарена, сегодня к нам прибывает делегация дивов. Крупная делегация, серьезная и опасная. Они будут требовать для себя определенных уступок, на которые мы никак не можем пойти. Дивы тщательно выбирают время приезда, отлично чувствуют чужие слабости и не раздумывая ими пользуются. Я вынужден сделать все возможное, как Вы понимаете, чтобы защитить наши интересы.

— Да, конечно, я понимаю.

Внезапно кресло перестает его отгораживать. В серых глазах мелькает какая-то странная неуверенность, которую он тут же приглушает. Каждое его слово теперь звучит так, словно ему приходится заставлять себя их произносить.

— Я должен лишить их веры в нашу главную слабость. Сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, я представлю им невесту Вожака. Выберите себя платье попроще, Дарена, это их... злит. Сын говорит, Вы еще не готовы, но я решил дальше не тянуть. Дивы должны понять, что в этот раз серьезно просчитались. Не сможете подготовиться к вечеру — ничего страшного. Но завтра утром Вы будете представлены делегации. Все понятно?

Он... что он только что сказал? Я буду представлена как... невеста? Я? Но какая же из меня невеста Вожака? Невеста Ждана?! Неужели мне недостаточно?

Ничего сказать не могу, Правитель молча кивает, резко поднимается и уходит. Поставил меня в известность. Не может быть, что меня из-за этого сюда везли, я не верю. Какая из меня невеста? Я же... полукровка, никто!

Заходит Верея и ведет в комнату. Вот и комната. За окном дождь, его шелест должен успокаивать, если слушать долго. Под ногами твердое дерево, но кажется, я вот-вот провалюсь куда-то вниз. Меня везли, чтобы выдать замуж? Не может быть. Такого просто не может быть!

Дождь меняется, становясь то сильнее, то наоборот, почти совсем прекращаясь. Приезжает делегация, несколько роскошных экипажей, украшенных золотыми гербами, несколько всадников в одинаковых блестящих темной зеленью плащах. Их встречают какие-то люди, лиц отсюда не разглядеть. Я не верю. Все быстро мельтешит перед глазами, как будто ускоряется. За что? Дождь — единственное, что не пропадает, так и оставаясь за окном. Не верю. Постепенно на улице темнеет, все труднее разглядеть, как вода ручьями течет по булыжникам, скапливаясь в разного размера лужи. Нет...

— Я слышал, Правитель с тобой говорил? — раздается голос за спиной. Такой... невозмутимый. Равнодушный.

— Ждан! — бросаюсь к нему, как будто это последнее, что не дает утонуть в дожде за окном. Он даже вздрагивает, но поддерживает рукой, чтобы я не упала.

— Ждан, скажи что это... неправда?

— Правда, — жестко отвечает.

— Зачем? Но зачем? Я же... никто! Полукровка, без денег, власти, важных родственников. Зачем я тебе?

— Ты — люна-са. Ты можешь быть только женой. Никакие деньги, власть, ничего не идет в сравнение с тем, что может сделать люна-са. — Такой голос, такой безжалостный, почему?

— Что я могу?

— Хм, ну примерно отвечу. Можешь... сделать счастливым. А можешь... замучить. Иссушить. Убить.

— Это неправда! Я не могу ничего такого. Ждан, зачем тебе этот брак? Я знаю, ты меня не любишь. Мы не будем счастливы! Я тебя не люблю!

Он тут же крепко хватает меня за локоть, выворачивая чуть ли не до боли.

— А кого ты... любишь? — шипит голос, совсем не похожий на Ждана. Он же... хороший, никогда не видела его таким страшным. Даже когда убивал. Не верю, не такой!

— Никого.

Он нервничает, сглатывает.

— Прекрасно, значит, все получиться. Вот если бы твое сердце было занято, я бы подумал. Теперь уверен, из нас выйдет отличная пара. Со временем привыкнем друг к другу. Дети пойдут, тоже неплохо. Вижу, ты сейчас не готова показываться делегации. До утра еще есть время, отдыхай.