| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Плохо. Очень плохо. В Мираке и его окрестностях меня знают, но все равно, придется туда отправиться. Потому что сам так пожелал.
Шани вспрыгнула на стол, прошлась по карте шуршащими шагами, ткнулась в мою руку пушистым боком и тревожно мявкнула. Да, лапа моя, я снова собираюсь уходить. Ненадолго, но далеко. И уйду, как только передам тебя под опеку Ксаррона и... закончу последнее из порученных мне Рогаром дел.
— Ладно, иди отдыхай, чародей, а то еле на ногах держишься, — разрешил я Мэтту, но добавил небольшое задание: — Только прежде найди Бэра и пришли ко мне. Хочу с ним поговорить.
— Будешь ругать? — предположил маг.
— Там поглядим.
Белобрысый кивнул, направился к дверям, и уже с самого порога тихо попросил:
— Не ругай его сильно.
Я хотел сказать, что не буду усердствовать, да и вовсе не собираюсь выказывать недовольство или прочие дурные чувства, но промолчал. Вообще-то, выволочка лучнику не повредила бы, но... Мне нужно беречь силы. К тому же, мои мысли сейчас где-то на пути к Гаэллену, в трех милях от которого на Лесном тракте стоит трактир "Багровый голубь", а там...
Бэр вошел в комнату, остановился на втором шаге от дверей и застыл, не произнося ни слова. Синие глаза, немного потускневшие, смотрели мимо меня.
Я присел на край стола, поглаживая теплую кошачью шкурку: Шани, чувствуя скорое расставание, намеревалась не терять времени даром и урвать столько ласки, сколько сможет.
Иное молчание может длиться вечно. К примеру, молчание близких людей, которые понимают друг друга без слов, или молчание любовников, расходующих силы на совсем иные вещи, нежели растворяющиеся в воздухе ничего не значащие вереницы звуков. Но между командиром и подчиненным или наставником и учеником молчания быть не должно.
— Как самочувствие?
Бэр устало кривит губы:
— Вы желали что-то приказать?
Уф-ф-ф... Досадно, когда не знаешь ответа на загадку и тычешься во все темные уголки подряд. И вдвойне досадно, когда разгадка лежит перед тобой, осталось только протянуть руку, взять ключ и открыть шкатулку чужих переживаний. Досадно потому, что работа подошла к завершению, и самое лучшее — поиски, потери и обретения — вот-вот закончится. Очень трудно делать последний шаг: заманчивее снова прянуть в сторону, нагородить новых ошибок и заняться их исправлением, продлевая удовольствие от изящных, тщательно продуманных и уже проверенных решений. Возможно, я бы так и поступил, если бы у меня в распоряжении было больше времени.
— Я желал поговорить.
— И только?
В исполнении Мэтта эти слова прозвучали бы язвительно. Хок спрашивал бы с обидой. В голосе Бэра не послышалось ничего, кроме равнодушного спокойствия и готовности принять любой ответ. Что ж, мне почти все ясно. Все, кроме точки отсчета.
— Ненавидишь меня? Пожалуйста. Осуждаешь? Твое право. Но хочу напомнить тебе кое о чем... Обязанности. Как ты думаешь, они у тебя имеются?
— Я выполняю приказы, — сообщили мне, четко выговаривая каждую букву.
Да, выполняет. Причем, наиболее соответствующим намерениям приказывающего, а не переиначивая на собственный лад. Заслуживающее восхищения достоинство, однако, чтобы поскорее добраться до сердца, нужно не гладить, а колоть, верно? Вот и уколем:
— О, в этом можно было убедиться! Со скрипом, конечно, но выполняешь. Тогда объясни мне другое: почему такое простое действие, как исполнение приказа, рвет тебя на куски?
Впервые с момента появления в комнате Бэр перевел взгляд на меня, и синие глаза затуманились недоумением.
— Нет ничего проще и приятнее, чем следовать чужим указаниям, когда сам не можешь решиться ни на вдох, ни на выдох. Но ты, похоже, уверен в обратном?
— Я...
— Вот скажи мне, что ты собирался делать? Спасти принца? Допустим, тебе бы позволили действовать по собственному усмотрению. И? Что именно должно было произойти? Только подробно опиши каждый свой шаг.
Лучник нахмурился, показывая, что считает мои вопросы неуместными и несвоевременными, но поскольку был готов выполнять приказы, ответил:
— Выстрелил бы.
— В среднего мертвяка, разумеется? А зачем?
— Стрела пробила бы его руку, и он отпустил бы принца.
Я грустно вздохнул.
— Не отпустил бы: он же не чувствует боли, а его плоть вовсе не обязательно сохранила прежние свойства. Нужно было отрывать кисть целиком, а это вряд ли удалось бы.
— Почему?
— Спросишь потом у Мэтта, он подтвердит: на мертвяках было нагружено столько заклинаний, что предсказать исход возможного сражения не смог бы и самый знаменитый прорицатель. Кроме того, наличествовали усугубляющие положение обстоятельства... Ты знаешь, что dou Лигмун умер?
— Да.
— И когда узнал? До похищения принца?
Бэр отрицательно качнул головой.
— А тем не менее, смерть, произошедшая в стенах дома, была на руку похитителям, потому что их силы только увеличились. Но речь даже не о них... В твоем луке живет дух умершего, не забывай. Не знаю, что могло случиться, если бы стрела, сорвавшаяся с его тетивы, встретила бы на своем пути поднятого мертвяка. Может быть, обошлось бы без неожиданностей, а может... Опасности подвергались все мы.
Впрочем, по-хорошему боялся я не столько неизвестных последствий, сколько огласки: если некромант и тот, кто натравил на шекку бродячего духа, хоть мельком связаны между собой, соприкосновение райга и мертвяков указывало бы на мой след яснее ясного.
— Но ты не уверен? Не уверен полностью?
О, снова переходим на дружеское общение? Отлично!
— Конечно, нет.
— Значит, у меня был шанс спасти принца?
Признаю:
— Небольшой, но определенный.
— Тогда почему ты не дал мне попробовать?
— Я плохо объяснил? Опасность была слишком велика.
— Но его высочество... Разве он оказался не в большей опасности?
— Его жизни ничто не угрожало и не будет угрожать, поверь. Некромант похитил принца не для убиения на алтаре и прочих душегубных глупостей: жизнь мальчика будет тщательно оберегаться, потому что мертвый он не представляет никакой ценности.
Бэр слушал внимательно, напряженно следя за каждым движением моих губ и за выражением глаз. А когда я замолчал, лучник сделал вывод, достойный опытного воина:
— Ты отправишься за ним.
И ни тени вопроса во взгляде, одни только уверенность и убежденность.
Улыбаюсь:
— Конечно.
В голос прорывается растерянное отчаяние:
— Тогда зачем...
— Зачем был отдан приказ, хочешь спросить? Почему я не мог сразу сказать, как собираюсь действовать? Ты и сам мог бы ответить.
Интересно, угадает ли лучник самую главную причину? Вряд ли. Потому что не сможет постичь всю глубину расчетливой корысти моих намерений. Я и сам, когда пытаюсь разглядеть дно сего колодца, ужасаюсь. И восхищаюсь тоже. В конце концов, если не научиться любить себя, как можно полюбить весь остальной мир?
Бэр кусает губу, обдумывая варианты, потом предполагает:
— Не было времени?
— В точку! Но я все же хочу извиниться.
— За что?
— Не за грубость, не обольщайся! Право приказывать у меня есть. Но я по незнанию причинил тебе боль, верно? Может, откроешь секрет? Что тебя мучает?
Лучник отводит взгляд.
— Говори, как есть. Смеяться не буду. Обещаю.
— Наверное, это глупо и только кажется, но... Когда мне что-то приказывают, и я исполняю, все становится только хуже!
Любопытно. Заноза сидит именно здесь?
— Чуточку подробнее, прошу тебя.
— Понимаю, что должен подчиняться, что солдат всегда должен слушать командира, что... И я никогда не сомневался в приказах! Но их исполнение всегда приносит беду. Все началось с того самого раза, когда... Помнишь? Мне велели тебя привязать. Я подчинился, хотя и чувствовал: не нужно этого делать. И чем все закончилось? Тогда мне впервые стало по-настоящему страшно, понимаешь? Не я придумывал и решал, как действовать, но делал-то я! И потом еще несколько раз... Да почти всегда: мне приказывают, я исполняю, а кто-то страдает. Не по моей вине, но из-за меня.
Действительно, противоречие. Почти неразрешимое. Парень осознает, что не несет полной ответственности за свои деяния, но вина не слушает доводов разума, продолжая глодать свою жертву. Прогоним мерзавку? Попробуем.
— Все верно, что ты говоришь. За результат исполнения приказа отвечает тот, кто его отдает. Исполнитель не должен брать на душу груз чужих ошибок, и ты не бери. И знаешь, почему? Потому что любое событие не бывает только плохим или только хорошим. Оно всегда и то, и другое. Вот, к примеру, тогдашняя месть принца. Да, боли было предостаточно. Страданий — тоже. Но они помогли мне многое понять. Познакомили с замечательными людьми. Подарили настоящих друзей. Я вот не могу с уверенностью сказать, что твоя исполнительность обернулась бедой... Да и сейчас все обстоит вовсе неплохо: благодаря тебе мы знаем, где искать принца, и я его непременно верну, целого и невредимого. Но кроме того, я смогу уничтожить некроманта, который угрожает многим и многим жизням. Так что, прежде чем переживать, подумай, а так ли уж много горя ты приносишь? Может, происходит ровно наоборот?
Синий взгляд светлеет от надежды.
— Но его высочество... Ему ведь было больно. И будет. Разве нет?
Грожу пальцем:
— А вот эту заботу оставь мне: принцу полезно почувствовать немножко боли. Согласен?
Лучник неуверенно улыбается:
— Наверное, ты прав.
— Обещаю, все пройдет, как должно. А тебе пожелание на будущее: продолжать и дальше добросовестно исполнять приказы. Только командиров выбирай таких, которым доверяешь сам или которые заслужили свое право приказывать.
— И которые пользуются этим правом только по крайней необходимости, но уж если она случилась, забирают себе всю власть из нерадивых рук! — раздается с порога долгожданный голос, задорный и веселый, словно его обладатель не трясся только что в карете и не прибыл на поле недавнего боя, хотя рассчитывал найти местечко для отдохновения.
* * *
— Тебя следовало бы примерно наказать. Поставить к позорному столбу и прилюдно высечь.
Низенький толстячок с носом, ставшим после зимы еще краснее (наверное, от солнечных лучей, хотя опыт подсказывает: совсем по другой причине) несколько раз неторопливо прошагал по комнате из угла в угол, остановился у окна и с наслаждением втянул ноздрями свежий лесной воздух. Маска "милорда Ректора", как всегда, была исполнена безупречно, за исключением меленькой детали: гладкая лысина не блестела от пота. Конечно, не все обязаны в летний день терять драгоценную влагу посредством выступления ее на коже и последующего испарения, но люди, обремененные объемистым животиком, потеют чаще и больше, нежели худые.
— Государственная измена нынче совсем упала в цене?
Ксаррон, смешно склоняя голову набок, повернулся ко мне.
— О чем ты говоришь?
Недоуменно парирую:
— А ты?
— О прегрешениях и наказаниях.
— И я о них же.
Кузен недовольно надул щеки:
— И какое место в них занимает преступление против государства?
Совсем перестаю понимать, в какую сторону направился разговор.
— Ты сказал: меня нужно наказать. Так?
Короткий кивок.
— По моей вине похищен младший принц. Так?
Подобие кивка.
— Значит, при моем участии совершено покушение на королевскую семью, то бишь, государственная измена. Но предлагаемое тобой наказание слишком мягко, не находишь?
Ксаррон наклонил голову на другой бок, вздохнул и одарил меня очередным откровением:
— Государства будут рождаться и умирать много раз. Если Западному Шему уготована гибель, она придет раньше или позже, и один человек не сможет помешать предначертанному. Зато поспособствовать — с легкостью! Особенно в деле разрушения себя самого.
Пауза, и голос "милорда Ректора" почти сорвался на крик:
— Недоносок умственный, ты что творишь?! Сколько дней не снимаешь Вуаль?
Э... Вот, в чем дело. А я-то думал...
— Не так и долго: как выехал из Антреи. Дай-ка, сосчитаю...
Ксо укоризненно выплюнул:
— Не надо! Сам знаю: восемь дней.
Если знает, следовательно, о дате моего отъезда кузену сообщили немедля. Тот же Паллан постарался, наверняка, сразу после моего с ним прощания.
— И?
— Тебя сейчас выпороть или чуть погодя?
Не люблю, когда Ксо становится серьезным: сие обстоятельство означает, что меня ожидают неприятности непредсказуемого характера.
— За что?
— Какого рожна ты ее вообще нацепил? Получил мое послание вместе с виграммой? О чем там говорилось? "Береги себя". Не принца, не оболтусов этих недоученных, ни кого-то еще, а СЕБЯ! Неужели не ясно?
— Но я же должен был...
— Должен? — Ксаррон фыркнул. — Должен? Кому и что на сей раз ты задолжал?
— Тебе. Одну штуковину.
Снимаю с шеи шнурок, на котором болтается мешочек с "коконом мечты" и протягиваю кузену. Целый вдох, а то и больше "милорд Ректор" смотрит на доставленную по назначению посылку, потом берет ее из моих пальцев и рассеянно стискивает в кулаке.
А еще спустя вдох скорбно замечает:
— На тебя невозможно даже позлиться всласть. Рассказать же кому — не поверят... Вот уж, в самом деле, и от недостатка ума страдаешь, и избыток жить мешает.
— Ксо, да в чем дело? Объясни же, наконец!
Кузен опустил подбородок, прибавляя к уже имеющимся складкам еще одну, и спросил, обращаясь преимущественно к половицам:
— Скажи, что ты мне привез?
— Посылку от твоего приятеля, уж не знаю, насколько близкого и дорогого.
— Хорошо. А что представляет собой эта посылка, ты знаешь?
— Да. "Кокон мечты". Природный артефакт, стоящий уйму денег.
— Очень хорошо. А то я уже начал бояться... Продолжим. Назначение "кокона" тебе известно?
— В общих чертах. Считается, что он может исполнить любую мечту.
Ксо еще ниже опустил подбородок.
— Любую мечту. Вдумайся в эти слова, Джерон. Мечту. ЛЮ-БУ-Ю. Вот у тебя, к примеру, мечта имеется?
Хм... Глупый вопрос. Конечно, имеется. Всего одна, но самая заветная. Больше всего на свете я мечтаю избавиться от своего проклятия. Но к чему клонит кузен?
— Да. У меня есть мечта. Но какое отношение она имеет к...
Ксаррон схватил меня за плечи, встряхнул и выпалил, глядя глаза в глаза:
— Ты держал в руках средство для исполнения мечты, и не воспользовался им?! Джер, ты еще больший идиот, чем можно было представить!
Действительно. Что мешало мне пожелать и... Стать таким же, как мои родичи. Войти в круг семьи заслуженно и достойно. Взлететь в небо, расправив крылья. Увидеть все волшебства мира и научиться творить свои. Стать настоящим драконом, а не жалкой тенью. Я мог все это получить? Мог? Так почему же не захотел?!
Потому что взялся исполнить поручение. Исполнить в лучшем виде, невзирая на трудности и опасности. Готов был подарить чудо кому угодно, но тщательно берёг от самого себя. Вот ведь дурак...
— И у меня бы получилось? "Кокон" способен на подобное? Он смог бы меня... изменить?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
