Неправда

Это сон моя милая, радуйся, это лишь сон!

Это вечный закон, моя радость, и хочешь не хочешь —

Я огонь в этой жизни беспечной. Я вечный огонь.

Я пытаюсь спасать сквозь безумие высохшей ночи

Но спасая других оказался собою сожжен.

Как хочу я порвать путы дней, километров и мыслей.

Но ненужные злые дела мне подножки сулят.

Обречен сам собою на поиск ненужного смысла

Гильотина судьбы приготовлена, верно, не зря.

Но мечта есть мечта, а ее не поймать в эти сети.

И ладони пытаются спрятать от мира глаза.

Я смеюсь над бессилием раненой верою смерти.

А за маской стекает налитая страхом слеза.

Посмотри на деревья, с них скользкое время стекает.

Я тебя бы вознес до небес, но там нынче беда.

Посмотри наше время старуха косой подметает.

Вот и кончилось песня, а с нею и наши года...

— Хорошо поёшь! — раздался вдруг за спиной чей-то голос. Гитара жалобно застонала, свалившись на землю, а Лешка схватился за меч и оглянулся. Иронично улыбаясь на него смотрел тот самый, утренний мужик в черном: — А вот с мечом обращаться совершенно не умеешь.

— Научусь еще. — Буркнул Леха, пристально разглядывая незваного гостя.

— Если успеешь, — парировал тот.

— Что убивать пришли? — ладони у Лешки вспотели. Как разбудить ребят? Заорать?

— Почему сразу убивать? — удивился незнакомец.

— А что вчера ваш Слава хотел сделать?

— Девлета мы уже наказали за излишнюю инициативу. Негоже так к гостям древней Тавриды относится. Можно присесть? — вежливо поинтересовался мужчина.

— Садитесь. — Подвинул ему чурбак Лешка.

— Спасибо. Меня зовут Тенгиз. А тебя, кажется Алексей, так?

— Допустим. И что?

— Я приехал, чтобы принести свои извинения за действия нашего неофита.

— Вина хотите? — неожиданно для себя предложил Лешка.

Тенгиз слегка приподнял левую бровь, но согласился:

— Не откажусь.

Лешка налил ему половину своей кружки. Тенгиз пригубил чуть-чуть, и протянул кружку Лешке. Студент сказал традиционное: "За знакомство!" и тоже отпил глоток.

— Алексей, Вы поверьте нам, мы и правда не собирались причинять вам вред. — Начал разговор пришелец. — Так получилось. По неопытности Девлет не смог распознать в вас своих.

— Своих? Что значит своих?

— Для нас все те, кто занимается магией, свои, понимаете.

— Какой-такой магией? Ничем мы не занимаемся... — изобразил было удивление Лешка, но Тенгиз нетерпеливо перебил его:

— Ах, Алексей, не делайте такой глупый вид. Вам это не идет. Давайте не будем тратить наше время на нелепые отговорки.

— Тогда поясните, — смутился Лешка. — Для кого это "для нас"?

— Мы — это "Орден Золотого Дракона". Мы по крупицам собираем древнее знание наших предков.

— Мусульман, что ли?

— Почему только мусульман? И христианские гностики, и буддийские святые, и откровения даосов интересны нам. Просто каждое отделение нашего ордена, приспосабливаясь к местным условиям, принимает обычаи и имена местности. Здесь я Тенгиз, в России был бы, например, Тимофеем, в Китае каким-нибудь Си-анем...

— А в Греции Тезеем? — сыронизировал Лешка.

— Возможно. — Не улыбнулся Тенгиз. — Но в данной ситуации скорее Тифием.

— А это еще кто?

— Ах, юноша, я так вам завидую. У вас впереди так много неизведанного. Тифий — астролог, аргонавт. Он провел корабль, будучи кормчим между Симплегадами и спас Аргонавтов от многих несчастий. Так вот, Девлет еще не посвящен в этот круг, поэтому его поведение может показаться несколько эксцентричным.

— Ни чего себе эксцентрика! Мертвых вызывать, это что по-вашему, цирковой жанр? Из-за него одна наша девушка попала в больницу.

— Цирковой жанр — это эквилибристика. А вашей подруге ничего не угрожает. Девлет! Подойди сюда.

Из темноты вышел вчерашний проводник. Нос его напоминал огромную вздутую сливу. Хорошо ему все-таки Анька съездила!

— Извиняйся перед Алексеем. — Строго сказал Тенгиз.

— Простите. — Буркнул угрюмо Слава.

— Не так. По-настоящему! — рассердился его патрон, походивший сейчас на крестного отца сицилийской мафии.

Девлет упал на колени и ткнулся лбом в пыльную землю.

— Прости меня, светлейший, ибо не ведал я что творил!

— Вот уж и не ведал... И не передо мной тебе извиняться надо. Перед Ольгой. Это она из-за тебя пострадала. — Погрозил ему кулаком Лешка. — Ладно, прощаю, но если еще раз дорогу перейдешь — сильно пожалеешь.

В глазах Тенгиза мелькнула усмешка, но он подавил ее и сделал мимолетный жест рукой, после чего Слава-Девлет бесшумно исчез в темноте.

— Зачем вы пришли? Извиниться и успокоить нас? — пристально, как только мог, посмотрел на гостя Алексей.

— Не только. Еще мне хотелось бы поговорить с вами по поводу цели вашего приезда сюда.

— Ну какая у нас цель... мы же туристы, вот и пошли в поход.

— Вы не просто туристы. Вы еще и маги. Причем, потенциально очень сильные. А маг просто так не появляется в каком-то месте. Даже если он и не осознает этого. Его приводят мистические силы, чтобы он, возможно, лишь одним своим появлением смог бы деформировать ту реальность, в которую попал.

— Что, простите? — Алексей действительно не допонял слова Тенгиза, но тот был терпелив, на этот раз, как китайский мандарин:

— Изменить реальность, предотвратить катастрофу или наоборот, спровоцировать ее, найти артефакт или уничтожить его. Когда как. Но в нашем случае, главное, что случайностей нет. Ибо все взаимосвязано в этом мире с мирами иными. Поэтому я и задаю этот вопрос: зачем вы здесь?

— А сели я не отвечу?

— Что ж. Тогда мы не сможем ничем вам помочь. Мы в курсе, что вы ищите какой-то артефакт. Я хочу вас предупредить, что по законам магии истинным владельцем является не тот, кто найдет его, а тот, кому принадлежит та земля, в которой он был найден.

— Эти законы вы устанавливаете?

— Разве Ньютон установил закон всемирного тяготения? Разве Коперник приказал Солнцу встать в центре Вселенной? Мы не устанавливаем эти законы, мы открываем их. Если вы нарушите законы природы, то природа вас и накажет. Если вы нарушите законы Магии, то Магия вас и убьет.

— А как же сказки и мифы, Аладдин лампу нашел и пользовался ей как угодно и ничего.

— В сказках не все открыто любопытным взглядам. На то они и сказки. Между прочим, в настоящем варианте, никакую лампу он не находил.

— Да? Не слышал...

Тенгиз закрыл глаза и по памяти процитировал:

— "Что же касается его отца, Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата, то он продавал все, что было у него в лавке, и там осталось лишь немногое, и между прочим один мешок. И Ала-ад-дин развязал мешок, и оттуда выпал камень, наполняющий горсть, на Золотой цепочке, и он был о пяти сторонах, на которых были написаны имена и талисманы, похожие на ползающих муравьев. И Ала-ад-дин потер эти пять сторон, но никто ему не ответил, и он сказал про себя: "Может быть, этот камень простой оникс?" и он повесил камень в лавке"

— И что было дальше?

— Алексей, я не Шахразада, а вы не царь Шахрияр. Когда-нибудь, в более спокойные времена, найдите сказки "Тысячи и одной ночи". Вы читаете в оригинале?

— Нет. — Смутился Алексей.

— Тогда почитайте в переводе Михаила Салье. Его язык наиболее близок к оригиналу.

— Никогда не слышал, что у этих сказок есть какое-то другое прочтение.

— Вы, Алексей, еще многого не слышали в своей жизни. Так что же вы мне скажете?

— Ничего. Ваш человек напал на нас, причем вызвал для этого нежить, вас я вижу первый раз. Приведите мне хотя бы одну причину — почему я должен вам верить?

— Вряд ли я смогу это сделать. Вам или придется поверить мне на слово или заплатить очень высокую цену за вашу находку.

— Какую цену?

— В магии только одна цена — жизнь и душа.

— Это уже две, как минимум.

— Одна. Так как жизнь и душа — это одно и тоже. Без души вы не сможете жить, не правда ли? А вечная смерть это смерть не только для тела, но и для души. Причем в первую очередь для души. Вы уже сталкивались с зомби?

— Только в ужастиках.

— Эти фантазии — ерунда, по сравнению с реальностью. Тело живо, а души нет. Оно двигается, обеспечивает свой минимум необходимых биологических потребностей, даже общается на уровне оперативной памяти, совершенно рефлекторно. Но управляет этим телом чужой разум. Это ужасно.

— Да уж. Нет с такими мы еще не сталкивались.

— Так какой ответ вы мне дадите, Алексей?

— Нет.

— Ну что ж, — Тенгиз поднялся с чурбака. — Я сочувствую вам. Впрочем, мне кажется, что мы еще встретимся с вами. Завтра я снова появлюсь и мы продолжим наш разговор.

— Если мы еще будем здесь.

— Не здесь, так в Ялте, не в Ялте, так в Симферополе. Дальше вы вряд ли сможете выбраться.

— Не надо нам угрожать и запугивать тоже не надо!

— Ну что вы Алексей, еще раз повторяю, что мы не хотим вам, что бы вы пострадали. Сейчас мои телохранители окружили вас, достаточно одного моего жеста и вы упадете с разрезанным горлом. Если бы это было необходимо, мы сделали бы уже это. Но я пригубил вино из одного бокала с вами, — и Тенгиз покосился на эмалированную кружку, — а по нашим законам это значит, что я доверяю вам, и не смогу сейчас — выделил он жестким тоном слово — причинить какой-либо вред. Прощайте, Алексей. Хотя почему, прощайте, до свидания! Жаль, что мы ник чему не пришли. — И Тенгиз растворился в ночи.

— Нет уж, прощайте и вам! — крикнул ему вслед Лешка. Но услышал тот или нет, осталось неизвестным.

"Что ж они все по ночам-то приходят?" — подумал Лешка. — "Вот не спится... Хотя с другой стороны, время скоротал в приятной беседе. Интересно, а какие истории об Али-Бабе и Синдбаде-мореходе? Неужели и тут не всю правду мы знаем?" — лениво скользили мысли. Он со вздохом посмотрел на часы. До конца дежурства оставался еще час. Начинало потихонечку светать и ужасно хотелось спать.

Лешка встал, походил, размявши мышцы, закурил. Потом, долго размышлял глядя на бутылку, полную лишь на четверть. Пить или не пить — вот в чем вопрос. Потом махнул рукой и отхлебнул прямо из горлышка.

Стояла такая мертвая тишина, что казалось заложены уши. И любой звук воспринимался как радость — где-то собака залает, или сова угукнет кому-то. Лешка подумал, стоит ли говорить ребятам об этом разговоре, и решил, что не надо. Переживаний и так хватает, вот выберемся из Крыма, тогда и расскажу им. Но маленьким червячком, где-то за грудной клеткой шевелилось смутное чувство сомнения — а вдруг этот Тенгиз прав? Хотя с чего бы ему верить? Да ладно, махнул сам себе рукой Лешка. В конце концов, Володя прикроет.

Лешка уже почти допил вино, как открылась дверь домика и вышла Аня.

— Чего проснулась?

— Не знаю. — Ответила она. — Проснулась и лежу как дура.

Лешка зевнул.

— Иди-ка спать. Я начну завтрак готовить. Чего хотите?

Лешка пожал плечами:

— Не знаю, готовь что хочешь.

— Тогда я сварю кашу рисовую и компот из сухофруктов. Хорошо.

— Ага. А жалко что сейчас не июль. Тогда бы из свежей алычи компот сделали бы. Она здесь как сорняк растет.

— Нам бы такой сорняк.

— А у нас есть, смородина называется. Растет где попало, а для местных, наверное, тоже экзотика. Ну я пошел. — Сказал Лешка и допил оставшееся после Тенгиза в кружке вино. Чего добру пропадать!

— Спокойной ночи!

— Скорее спокойного утра!

12. 7 мая 1994 года. Суббота. Украина. Крым. Пещерные города Эски-Кермен и Мангуп-Кале.

Иногда кажется, что только прилег, как уже надо вставать. Причем когда ложился, спать совсем не хотелось. Но только голова коснулась подушки и Лешка сразу провалился в темный сон без сновидений. И вставать оказалось невероятно трудно.

Он пошатываясь, вышел на улицу.

— Что, похмелье? — улыбнулась Аня.

— Недосып. — Мрачно ответил Лешка. — У нас кофе есть?

— Только ячменный с цикорием.

— Гадость какая... Ну давай ячменный с цикорием. А Мишка где?

— В озере плещется.

И точно, Мишка, довольный как тюлень, плескался в мутной воде небольшого пруда.

— Вылазь, — махнул ему Лешка, — нас ждут великие дела!

— Сейчас! — крикнул ему в ответ купальщик и тоже помахал рукой.

— Аня, есть новости из Центра?

— Пока ничего. Книга пуста. Но нашего сообщения тоже нет.

— Жалко. — Сказал подошедший Мишка, вытирая мокрые волосы. — Узнать бы, как там Оля.

— Мне кажется, что все нормально. — Сказала Аня. — Да и что с ней может случиться. Она же под двойным наблюдением.

— Может быть... — почему-то сказал Лешка.

— Что значит "может быть"? Тебе что, опять откровение какое-то пришло?

— Да нет, какое откровение, — слукавил Лешка, — просто так вырвалось. Беспокоюсь очень.

Надеюсь сегодня увидимся.

— Я тоже надеюсь. — Ответила ему Аня. — Давайте завтракать?

Сборы после завтрака были недолгими. Они не брали с собой рюкзаки, собираясь вернуться к вечеру. Из всех вещей они взяли с собой только меч, книгу и плащ.

Уже по дороге Леха подтрунил над Мишкой:

— Жара такая, а ты плащ тащишь. Оставил бы! Маскироваться вроде бы не собираемся.

— В Чуфут-Кале тоже не собирались. А пришлось.

— Да уж... — передернул плечами Лешка. — Неприятная была ночка.

— Смотрите, какая скала интересная! — перебила их Аня, когда они подходили уже к самому городу.

И впрямь, у самой дороги лежало огромное каменное яйцо. Похоже, оно было выдолблено изнутри — виднелись проемы окна и дверей. Ребята зашли внутрь и обалдели.

На противоположной входу стене сквозь пыль и грязь проглядывали фигуры трех всадников с копьями.

— Кто это? — шепнула Аня.

— Не знаю! — тоже шепотом ответил Лешка.

— Может быть это покровители Эски-Кермена? — тихо произнес Мишка.

Лешка пожал плечами.

— Вот варвары какие... — вздохнула Аня и провела рукой по фреске. Поперек лиц всадников кто-то плеснул то ли битумом, то ли черной краской. — И ведь специально тащили сюда... Зачем?

— Может быть, опять сатанисты какие-нибудь?

— Может быть.

— Ну что, пошли?

— Пошли.

Они поднялись вверх и влево по тропе и вышли к крепостным воротам — узкому, вырубленному в скале проходу. Перешагнув через какую-то выпуклость в дороге они вышли на главную улицу, в откосах ее скальных стен виднелись отверстия пещер.

— Вот, блин, жили же люди! В камнях же, наверняка холодно и сыро! — воскликнул Мишка.

— Зато безопасно. И красиво! Смотри какой вид! — сказал ему Лешка когда они вышли на южную сторону плато. Где-то далеко на юго-западе угадывались смутные постройки какого-то селения.

Чуть-чуть спустившись вниз они попали в большое помещение с проемами во всю стену. У дальней стены из камня было выдолблено кресло, а рядом полукруглая скамья. Потолок опирался на три столба. А раньше было, похоже четыре.