— Здрасте, — культурно поздоровались наши эстонцы с нашими мелкими. Девчонки спрятались за нами. Смелая Рита даже показала им язык, потом ей стало интересно, и она начала из-за меня выглядывать. Увидев это, я рассмеялась. Тем временем мелкие эстонцы (ну как "мелкие"... примерно нашего с Иркой возраста) отступорились и стали с интересом наблюдать за происходящим. Подушка перегнулся через забор и стал заглядывать вниз.
— Будет как в прошлый раз, донаклоняешься! — предупредила его я.
— Не будет, — покачал головой Подушка, выдавая себя с потрохами движением рук. — Блин!
Он покрепче вцепился в забор и стал смотреть вниз.
— Если что, за на заборе повиснешь? — спросила я.
— По-моему, если что, я упаду вместе с ним.
Подушка пошатал забор, тот с удовольствием пошатался и поскрипел. Подушка поскорее убрал от него руки и ретировался к кипарису.
— Сомневаюсь, что кипарис выдержит.
— Причем тут кипарис. Если что, за Одеяло уцеплюсь. Упадем вместе!
— И упали они вместе, — хихикнула я.
— Я не буду с ним падать! — воскликнул Подушка. — И летать учиться!
— Развод и девичья фамилия? — прикрывая рот, очень тихо сказала мне Ира.
— Хуже... — ответила ей так же я.
— Что может быть хуже?
— Хватит шушукаться! — в один голос воскликнули парни.
На нас окрик не произвел никакого впечатления, зато подскочили их мелкие. Тоже, видать, шушукались. Мы расхохотались, а мелкие неожиданно для нас поменялись полями. Теперь эстонцы стояли около нас с Ирой, а наши девчонки перебрались поближе к Подушке с Одеялом. Я заметила, что Рита как-то нехорошо смотрит на Подушку, тот даже стал озираться. Я потыкала ему пальцем вниз. Он добросовестно осмотрел свои ноги и, наконец, заметил Риту!
— Привет! — радостно воскликнула она, рассматривая Подушку, перевела взгляд на Одеяло, не вдохновилась его хмурой физиономией и продолжила таращиться на Подушку.
Вскоре парень не выдержал:
— Что ты на меня так смотришь?!
— О! Ты еще и по-русски разговариваешь? — поразилась Рита.
— И не только разговариваю, — ответил ей Подушка.
— А что еще? — тут же спросила Рита.
Чаша моего терпения переполнилась, и я загоготала в голос, поразив всех окружающих. Смеясь, я повернулась назад, увидела мелких эстонцев.
— О господи! — я вздрогнула и повернулась обратно.
— Йес! — Подушка сделал характерный жест "йескающего" человека.
— Именно это, и по-русски! — еле выговорила я сквозь хохот.
До Иры дошло сразу, она набрала побольше воздуха, схватила за голову и стала хохотать. До Риты тоже дошло, теперь она не просто смотрела на Подушку, но и что-то прикидывала в уме, хохоча. До Подушки тоже дошло, но что-то свое, и он только осуждающе покачал головой. До остальных не дошло ровным счетом ничего. Рита нарезала круги вокруг Подушки, осматривая его со всех сторон, парень замучился крутить головой, следя за ней.
— Голова не закружилась? — спросила Рита.
— Привычка! — покачал головой Подушка. — На такой высоте привык.
— Мм... пониженное давление, жарко, наверное, то есть холодно, — пробормотала Рита.
Мы с Иркой снова принялись хохотать. Из-за наших спин выбрались эстонцы, и я позавидовала Ире, которой снова пришлось задирать голову, мне же пришлось ее наклонить. А мне блондинистый достался... хех... А у Ирки повыше... и черненький... ха, карие глаза! Слава богу, мне карие не достались. У моего ближе к зеленому.
Мы долго разглядывали друг друга. Мне надоело, что на меня смотрят снизу, и я наклонила голову, дико зыркая свысока. Эстонец стушевался.
— Спорим, у тебя есть кто-то старший, — сказала я.
— Сестра, — кивнул он.
— У меня тоже. Все они такие, — сказала я. Кажется, до парня не дошло, что я сказала. — Да заткнись ты, да заткнусь я.
Эстонец совсем прижух.
— Да это я так, говори, сколько хочешь, — поспешно заверила его я.
— Ты так и будешь молчать? — не выдержав, спросила Ира.
О-о, ей, похоже, еще больше тормоз достался.
— Ты так и будешь на меня смотреть!
— Как? — не понял тот.
— Подушка, объясни ему! — попросила Ира.
Подушка послушно сказал что-то по-эстонски, но явно не то, что хотела Ира. Скорее, что-то типа "Она немного того, нужно быть терпимее". Эстонец переварил.
— Правда? — удивленно спросил он у Иры.
— Нет, не верь. Он все врет! — тут же заверила его Ира.
Подушка что-то сказал ему по-эстонски, хохоча.
— Ты сказал "Она еще и отрицает", — сказала я. Подушка поперхнулся смехом и вытаращился на меня.
Тут я заметила, что вторая мелкая, тоже, кстати, Рита, нехорошо поглядывала на Одеяло, который самозабвенно лицезрел небосвод. Та-ак, сейчас что-то будет.
— Он, наверное, сказал что-то типа того, что я шизофреничка, — сказала Ира.
Подушка выпал в прострацию. Видать, угадали.
— Кто? — не понял ее мелкий эстонец.
— Не дружу с головой, — пояснила Ира.
— Ага, — простодушно кивнул тот.
Ира злобно зыркнула на Подушку, тот отшатнулся и скорчил рожицу. Рита с открытым ртом смотрела на Подушку. Наверное, подумала "Такой большой, а все еще рожи строит".
Ире эстонец надоел совсем, и она развернула его в сторону кипариса, дабы тот не разглядывал ее. Эстонец добросовестно принялся рассматривать открывшийся ему пейзаж. Я от своего по-простому отмахнулась. До него дошло.
Подушка с нарастающим беспокойством следил за Ритой, та все еще внимательно на него смотрела.
— Ты что как на меня смотришь? — спросил он.
— Как? — о, бедная девочка, от эстонцев заразилась.
Подушка задумался.
— Хорошо, что ты не повар, — нашелся парень.
— Я патологоанатом, — сказала Рита.
— Это кто? — спросил Подушка.
— В морге работает, — пояснила Рита.
— О-о-о, — ужаснулся Подушка. — Кто хочет быть летчиком, кто космонавтом, кто патологоанатомом.
— Поваром... Патологоанатом — это тот же повар, только не готовит.
— Ну, тогда и повар это тот же патологоанатом, только готовит! Готовит это... бе-е-е, — сказала я.
Все рассмеялись, а Рита решила залезть по Подушке.
— Что ты по мне, как по кипарису! — спросил Подушка.
— А как по кипарису? — спросила Рита.
Парень подсадил ее на ветку. Тем временем другая Рита швырнула в Одеяло лизуном. Он какое-то время ничего не чувствовал, потом поднял руку и нащупал лизун.
— А-а-а-а-а! — завопил он на всю округу, отшвырнул от себя лизун и с ужасом уставился на нее.
— Что же ты мою сколопендрочку обижаешь? — спокойно спросила Рита.
— Кто? — переспросил Одеяло, все еще таращась на лизун.
— Сколопендрочку! — ответила Рита и подсунула ее под нос наклонившемуся Одеялу.
— А-а-а-а-а! — дубль два разнесся еще дальше.
— Вот дает! Я — второе сопрано, и то таких нот не беру. А он! Вообще класс! Первое сопрано отдыхает! — уважительно протянула Рита.
Первая Рита тем временем проворно залезла по кипарису и уставилась на Подушку, будучи теперь с ним на одном уровне. Парень забеспокоился еще сильнее. Наверное, сравнивал ее характер с Иркиным.
— Высоко! Снимешь? — спросила она у него.
Подушка легко снял ее оттуда и был весьма удивлен ее маленьким весом. Одеяло тем временем дергано оглядывался по сторонам. Рита, опущенная на землю, решила провести еще один эксперимент. Она прошлась по ногам Одеялу.
— Ай! — подскочил тот.
Она прошлась по ногам Подушке, он не шелохнулся. Ну да, непробиваемый он у нас. Она прошла еще раз, потом попрыгала.
— Не наступай на ногу, — спокойно сказал парень.
— Я на ней полтора часа прыгала! — воскликнула Рита.
— Ну... — философски пожал плечами Подушка.
Рита задумалась над новой пакостью, дабы Подушка все же сразу среагировал. Вторая Рита плюнула на Одеяло и отправилась придумывать пакость Подушке. Они стали о чем-то шушукаться.
— Девочки, бесполезно, я все равно слышу, — сказал им Подушка.
— Мм? С такой высоты не слышно! — запротестовали девушки.
Из космоса точно не слышно!
— Я скрипач, — пояснил им Подушка.
— Пошли, отбежим на километр, уж тогда не услышит, — предложила Рита, и девчонки ушли к дверям столовой, которыми им тут же и досталось.
— Я там не буду больше стоять! — сказала Рита, возвращаясь.
Подушка всполошился и медленно отступал к лавочке. Я отправилась следом, чинно вышагивая, Ира так же, за нами Одеяло, чеканя шаг. Мы с Ирой переглянулись, прыснули в кулак и бросились к лавке наперегонки. Я добежала первая, уселась на лавку, а при приближении Иры улеглась на лавке (все равно сидеть неудобно, низко).
— Вот сейчас на тебя сяду!
Ира попыталась сесть, я тут же ткнула ее, да посильнее, в то самое место, которым она собиралась на меня сесть. Ирка подскочила, налетела на Одеяло и отбежала еще на два шага. До меня дошел Подушка.
— Что-то мне лавочка не по росту, — сказал он.
— Ха, она даже мне не по росту! — усмехнулась я. — И даже Ире. Не говоря уж об Одеяле. А какие у вас в Эстонии стандарты?
— Ну, в рост среднестатистического эстонца, — прикинул Подушка.
— О-о! — опешила я.
— Ну, в ширину, — поспешно уточнил Подушка, разводя руки в стороны как раз на ширину лавочки.
— Хм... я думала, ширину измеряют немного по-другому критерию, — хмыкнула я. — Хм... в рост... Ха-ха-ха!
— ОЛЬГА! Дашь сегодня сесть! — воскликнула Ира.
— Эх... низковато, — сетовал Подушка.
— Вот урна как раз по росту, — хохотнула я.
Подушка смерил меня и урну презрительным взглядом, тут же вернулся к урне и посмотрел на нее удивительно сочувствующе.
— Ее переворачивать придется, — сказал он.
— Зачем? Чем тебя эта дырка смущает? — спросила я.
— Пошире как раз будет, — добавила Ира.
— Вот именно. Провалюсь! — сказал Подушка.
— Да вроде бы нет, — Ира по хозяйски осмотрела фигуру Подушки. — Не должен!
— Хм! — обиженно фыркнул парень.
Одеяло заступорился.
— Давайте лучше Одеяло туда посадим! — предложила я.
Одеяло удивленно вертел головой. Мы с Подушкой одновременно изобразили Одеяло, Ира удивленно потупилась, распахнув глаза во всю ширь. Я тут же изобразила ее.
— Раз, два, три, — скомандовал Подушка, и мы с ним изобразили Иру одновременно.
Ира рассмеялась, Одеяло не понял. Как все предсказуемо! Тут вернулись мелкие.
— О! Какая я маленькая! Как раз по росту! — ужаснулась я и вскочила с лавочки. Ее тут же заняли! Ромашка!
— Урна осталась свободной! — сообщила мне Ира.
Я хмыкнула и нагло уселась к Подушке на колени, причем получилось так, что села я спиной ко всем и лицом к урне. Подушка осторожно меня потыкал, Ира потыкала сильно, я развернулась и показала ей язык.
— Это было мне? — спросил Подушка.
— Ну ладно, — я развернулась качественнее и показала язык адресату.
Я осмотрела все, что мне было видно, и вперила свой взгляд в урну (слава богу, не погребальную). Подушка аккуратно попытался меня повернуть. Я вцепилась в эту саму урну. Он еще раз попробовал.
— Тебя что, вместе с урной? — спросил он.
— Нет, оставь урну на месте! — покачала головой я.
— Тогда отпусти ее!
— Ну уж нет! — от возмущения я взмахнула руками, и Подушка тут же этим воспользовался. Через мгновенье я сидела ко всем лицом.
— Здрасте, — ошалело сказала я.
— Молчу, — сдержалась Ира.
— Немая? — уточнила я.
— Немая, — кивнула Ира.
— Что? — удивился Подушка.
— Ударение переставь, — сказала я.
— Немая, — предложил свой вариант Подушка.
— Другого ударения нет?
— Немая, — сказал парень.
— Ну!
— Не мая!
— О-о! "Немая" в смысле "не разговаривает", — не выдержала Ира.
— А-а! — дошло до Подушки.
— Чё-о это? — подал голос Одеяло. Ну, чисто копытное!
— То-о это! — передразнила его Ира.
— Зорька! — в одни голос с Иркой воскликнули мы.
— Мы в Лазурном, — попытался уточнить Подушка.
Я еле сдержала смех. Все нормальные коровы — Зорьки, а он у нас Лазурька! Глазурька, ромашка!
— Цыганка!
— Дочка, Ночка! Букет! — перечислила я.
— Ага, у меня тоже Букет был!
Мы рьяно обсуждали коров, эстонцы эстонились. Особенно их потрясала Иркина фраза "Неплохо доилась!". Кажется, Одеяло воспринимал это на свой счет. Я на пробу разок сказала.
— Удойная была!
Подушка остолбенел.
— Не надо на меня так сбоку коситься. Меня это нервирует! — рассмеялась я.
На слове "стельная" до Подушки, наконец, дошло, что речь идёт о коровах, и он принялся хохотать. Они, видать, к себе примеряли! Одеяло все еще был в непонятках, Подушка смеялся уже над ним.
— У нас классные коровы были в деревне! Длинношерстные на хвосте, красивые, все репьи собирали и со мной делились. Очень они меня любили!— сказала Ира.
Тут лик Одеяла просветлел.
— Вы меня с коровой сравнивали! — взвился эстонец.
— Нет, мы тебя не сравнивали с коровой, — покачала головой Ира, Одеяло воспрял. — Мы тебя сравнивали с быком!
Одеяло подскочил, Подушка уткнулся лбом мне в плечо и подхихикивал.
— Что, совсем? — спросила у него я.
Он покивал, не отрываясь от процесса.
— Хо... с одной стороны быки, с другой — жеребцы! — вздохнула Ира.
— А мы тогда кто? — спросила я.
Подушка тут же назвал нас по-эстонски.
— Вот не надо, не надо! — взвилась я.
— Я это по отношению к Ирке сказал, — тут же оправдался Подушка.
— Козочки-розочки! — перевел Одеяло.
Коза-дереза! Подушка напомнил, что он это сказал по отношению к Ире. Та возмутилась, что ее обозвали дважды, и окрестила парней баранами. Я обернулась и увидела, что к нам направляется Капитошка, ведя с собой эстонских мелких.
— Волк и семеро козлят! — выдала я. Я подскочила и направилась в их сторону.
— И ты — самая главная коза, — хохотнула Ира. — Э! Ты куда? Э? Правда, что ли, к семерым козлятам пошла?
— Нет! Я к волку! — ответила я, оборачиваясь, и гордо удалилась. — Капитошка! Капитошка! Концерт-то сегодня будет?
— А? Ага! — кивнул он. — Привет!
— Ага! — кивнула я.
Эстонцы, ведомые вожатым, на меня покосились.
— О, теперь я понимаю, почему наши от них шарахаются! — тяжко вздохнул Капитошка. — Как же они тупят!
— Ну, это мелкие. Ты со старшими не общался. Они еще больше тупят. Больше знают, больше смыслов, дольше зависают! — сказала я.
Подушка удивленно уставился на Капитошку.
— Что-то мне не нравится, как он на меня смотрит! — ужаснулся вожатый.
— Как повар или патологоанатом? — спросила я.
— По-моему, и то и другое совмещает! — сказал Капитошка.
Я ушла с Капитошкой, оставив остальных в недоумении. Зашли в столовую, стали шумно обсуждать тупость эстонцев и способы от нее избавиться. Пришли к выводу, что их нужно подкармливать сахарком, когда доперло, и сильно ругаться, если не дошло. Порешили на том, что они быстро научатся делать вид, что дошло, и успокоились на этом. В столовой повисла тишина. Мы с Капитошкой заозирались.
— Все умерли, — сказала я.
— Ага, и мы одни остались, — согласился он.
— О-о! Не дай бог! — ужаснулась я.
