Консерватория: мелодия твоего сердца

Мэтр Ханлей Дойл зашел в приемную и приветственно кивнул девушке.

— Здравствуйте, оллемаУалтар. То есть леди Уалтар.

— Можно и оллема, — улыбнулась Делма. — Мне тоже так привычней, мэтр Дойл.

Мужчина усмехнулся и посмотрел на предмет, нарезавший минуты на строго одинаковое количество отрезков.

— Помнится, у Милдред на том же месте стояли часы. Прекрасная работа знаменитого мастера. Всегда очень точно показывали время. Но звучали в точности как ваш метроном. От их тиканья спасу не было. Кстати, именно из-за них, насколько я помню, лорд Двейн стал закрывать дверь в свой кабинет.

— Ритм помогает мне лучше настраиваться на работу, — улыбнувшись, пояснила секретарь и поинтересовалась:

— Вы к лорду Двейну?

— Да. Он у себя? — подтвердил свои намерения Ханлей Дойл.

— Да. Я доложу о вас.

Делма Уалтар покинула свой секретарский пост и, коротко постучав, зашла в кабинет первого проректора, чтобы доложить: 'Лорд Двейн, к вам мэтр Дойл', а затем выйти и сделать приглашающий жест. Мужчина благодарно кивнул и зашел в кабинет. Секретарь аккуратно закрыла за ним дверь.

— Проходите, мэтр Дойл, присаживайтесь. Что вас привело ко мне?

Лорд Маркас Двейн, стоящий у окна, выжидающе смотрел на преподавателя. Ханлей Дойл занял предложенное ему место и ответил:

— Лорд Двейн, меня беспокоит оллам Грейнн Бойл.

Усталое выражение стекло с лица первого проректора, в глазах зажегся настороженный огонек.

— Я слушаю.

Мэтр Дойл кашлянул и произнес:

— В прошедший выходной я видел оллама Грейнна в городе. Он общался с неким молодым человеком. Но потом, когда оллам ушел, к его приятелю подошел другой человек очень подозрительного вида, я бы даже сказал разбойничьего. После короткого разговора этот субъект отправился вслед за нашим студентом.

— И что произошло дальше? — напряженно поинтересовался лорд Двейн.

— Не знаю. Я не смог последовать за ними, они оба затерялись в толпе, — признался преподаватель.

Первый проректор прошел к своему креслу, опустился в него и вздохнул.

— И вы считаете, мэтр Дойл, что есть повод для беспокойства... — пробормотал сам себе Маркас Двейн.

— Меня беспокоит, что за одним из наших студентов увязался явно преступный субъект. А учитывая личность студента и его прошлые заслуги...

Договаривать преподаватель не стал, все и так было понятно.

Первый проректор усталым движением потер переносицу.

— Грейнн Бойл... Грейнн Бойл... Это даже не головная боль, а заноза в... — мужчина опустил ладонь на стол и хмуро продолжил. — Как один человек может усложнять жизнь стольким его окружающим?

Ханлей Дойл понимающе невесело усмехнулся. Он помнил, чем обернулось прошлое приключение Грейнна Бойла. Избалованный богатый юноша, полностью уверенный в собственной исключительности и безнаказанности, своими выкрутасами накликал настоящую беду. И не только на себя. В итоге разбирательств и бюрократических выволочек было столько, что впечатлений хватило на весь последующий после инцидента год. Оллам вернулся завершать обучение спустя четыре с половиной года, и первые месяцы казалось, что молодой человек усвоил преподанный ему судьбой урок. Он был тихим, замкнутым. По углам не шуршали шепотки о бесконечной чреде его пассий. Но теперь неугомонный оллам снова норовил вляпаться в неприятности.

— Не сидится нашему студенту спокойно, — сочувствующе произнес преподаватель.

— У него шило в ... — лорд Двейн раздраженно сжал губы, а затем продолжил, — а мне потом разгребать последствия его приключений.

Ненадолго в кабинете повисла тяжелая тишина, а после первый проректор устало вздохнул и произнес, посмотрев на преподавателя:

— Благодарю за информацию, мэтр Дойл.

Ханлей Дойл кивнул и поднялся со своего места, намереваясь покинуть кабинет, когда Маркас Двейн снова к нему обратился:

— И еще. Учитывая все обстоятельства, могу ли я рассчитывать на ваше содействие в случае неблагоприятных обстоятельств? Мне бы не хотелось привлекать к внутренним проблемам консерватории посторонних лиц.

— Конечно, лорд Двейн. Можете на меня рассчитывать.

Первый проректор благодарно кивнул, а мэтр Дойл покинул кабинет начальства. Когда за ним закрылась дверь, лорд Маркас Двейн откинулся на спинку кресла и едва слышно произнес:

— Быстрее бы закончился этот учебный год. Остается надеяться, что оллам Грейнн закончит свое обучение со второй попытки без происшествий и не станет испытывать мои нервы на прочность каждые четыре года.

* * *

Адерин. Такая мягкая, теплая. Его руки обнимают ее стройную фигурку. Скользят от талии к затылку, чтобы зарыться в пшеничное золото волос, пропускать длинные пряди сквозь пальцы. Его руки касаются ее кожи, белой, нежной, гладкой. Ее запах окутывает его и пьянит. Его губы накрывают ее собственные, приоткрывшиеся навстречу. Адерин. Его руки с силой прижимают ее тело к груди. Ладонь находит шею, доверчиво открытую, чуть сжимает. Глубоко внутри начинает тихо звенеть тонкая струна. Она вздыхает. Он ощущает ее вздох на своих губах. Улыбается. Громче. Его губы становятся напористей, жестче. Она вздрагивает. Он чувствует привкус крови, металлический, как у струн его скрипки. Проводит языком по ее прокушенной губе. Нижней. Его ладонь на ее шее сжимается еще сильней. В глазах напротив зажигается страх. Тугая натянутая жила звенит все громче, все беспокойней. Он чувствует удовольствие. Свое? Чужое? Он хочет прекратить, но его ладонь снова перемещается на ее затылок, чтобы собрать пряди пшеничного золота в кулак, сжать, потянуть. Ее голова отклоняется, в глазах — слезы. Ее взгляд умоляет остановиться, а из горла вырывается вскрик. Волна наслаждения — своего? чужого? — прокатывается по телу. Громче. Нужно громче. Он склоняется к ее губам, дарит им легкие поцелуи. Тот же подарок достается и белой трогательно хрупкой шее. Он спускается ниже, к ключицам, а затем перебирается вправо, к округлому, мягкому плечу. Он знает, что собирается делать. Струна где-то в глубине звенит, не переставая. Он не может остановить происходящее. Его зубы обнажаются, он проводит ими по белой коже. Слышит сдавленный всхлип. Громче. Оскаливается.

Грейнн Бойл проснулся от того, что упал с кровати. Он поднялся, потер ладонью лицо и сел на постель. Нервным движением взъерошил волосы и едва слышно пробормотал:

— Какого мрака? Больной извращенец.

Молодой мужчина с силой выдавил воздух сквозь сжатые зубы в беззвучном стоне. Утреннее солнце играло первыми лучами и зайчиками на полу его комнаты. Оллам не замечал радости раннего светила. Он снова поднялся с кровати и стал быстро одеваться. Ему не хотелось оставаться в этом помещении ни единой лишней секунды. Воздух. Сейчас ему нужен был воздух.

Обувшись и закинув футляр со скрипкой за плечо, Грейнн покинул свою комнату. Ему сейчас же нужно было что-то сделать. Оставлять все как есть он не мог и не хотел. Оллам быстрым шагом направился к женскому общежитию. Двери, конечно, были еще закрыты, так что молодой человек, не став ничего выдумывать, принялся тарабанить по дверному полотну. Через несколько минут створка распахнулась, и за ней показалась растрепанная, заспанная и очень недовольная госпожа Кин, в шали, накинутой поверх халата.

— Что за шутки? Оллам, вам заняться нечем с утра пораньше? Вы знаете, который час? — напустилась на него почтенная женщина. Ее глаза сверкали праведным гневом.

— Госпожа Кин, — Грейнн Бойл прервал поток обличительной речи комендантши женского общежития

Пожилая женщина вопросительно посмотрела на него, проглотив остальную часть гневной отповеди.

— Мне нужно видеть Каэли Муррей.

— Прямо сейчас? Оллам, она еще спит! Все еще спят! Кроме меня, потому что вы своим стуком меня разбудили, и вас, мраком выдернутого с кровати с утренней зарницей! Что за срочность? — комендантша не скрывала своего негодования.

— Пожалуйста. Это действительно срочное дело, — тихо произнес Грейнн, смотря в глаза раздосадованной женщине.

Фыркнув, госпожа Кин пробурчала:

— Ждите здесь.

После чего с недовольным хлопком закрыла дверь.

Повторно дверь распахнулась через четверть часа. Из нее вышла Каэли, на ходу собирающая и закалывающая волосы. Взглянув на друга, она нахмурилась и спросила:

— Что произошло Грейнн?

— Мне нужна твоя помощь, — с силой выдавил из себя признание молодой человек.

Спустя полтора часа Грейнн Бойл сидел на сцене, свесив с той ноги. Смычок лежал рядом. Скрипку он уютно устроил на коленях. Оллам легко водил пальцами по струнам.

— Ну что? — спросил он у девушки, продолжая рассматривать музыкальный инструмент.

— Как я и говорила. Все в порядке, — ответила Каэли, закрывая крышку рояля.

Она встала с винтового табурета и подошла к молодому человеку, чтобы устроиться рядом с ним. Оллам покачал головой.

— Почему тогда...

— Это был сон, Грейнн, — перебила его девушка. — Просто кошмар. Пойми, если бы я была не уверена в том, что ты поборол влияние целиком и полностью, я бы не написала лорду Бирну, и ты бы не был допущен к учебе. Ты это ты. На тебя ничто не влияет, кроме твоих собственных мыслей, стремлений и страхов.

— Сон... — прошептал Грейнн Бойл.

— Сон. Просто дурной сон. Такие с каждым случаются, — Каэли улыбнулась и положила руку ему на плечо. — Видимо, она нравится тебе больше, чем ты сам готов признать.

— Нравится... — мужчина невесело усмехнулся. — Она мне не нравится.

— Брось, Грейнн, сколько можно отрицать очевидное? — дочь Тигана Муррея легко шлепнула друга по руке.

Молодой мужчина повернул к ней голову, поймал взгляд и повторил очень серьезным, даже обреченным тоном:

— Она мне не нравится, Каэли.

После секундной заминки девушка кивнула и тепло улыбнулась.

— Но ведь это хорошо.

— Не в моем случае, — Грейнн Бойл хмыкнул и поднялся со своего места. — Особенно сейчас.

Поблагодарив подругу за помощь, он положил скрипку в футляр и покинул актовый зал консерватории, сопровождаемый внимательным взглядом Каэлеа Муррей.

Совсем скоро должны были начаться занятия. Консерватория с каждой минутой становилась все более живой и шумной. Студенты, словно новая кровь, наполняли ее иссохшие на ночь вены. Грейнн ненадолго заглянул в столовую позавтракать, а затем, дождавшись пожеланий приятного аппетита от мастера Аодха, решил подняться на третий этаж, чтобы скоротать время до начала занятий в музыкальном кабинете.

Уже выходя из столовой, в коридоре он неожиданно для себя наткнулся взглядом на девушку, о которой всеми силами пытался не думать. Адерин была задумчива и немного бледна. Она направлялась в столовую. Когда их взгляды пересеклись, девушка едва заметно вздрогнула и опустила глаза. Грейнн дернулся было вперед. Ему не нравилось, что Адерин не хочет смотреть на него, не нравилось, что она содрогается от одного его вида. Оллам хотел остановить, объяснить, сказать хоть что-нибудь, что заставило бы ее вновь посмотреть на него без жестокого разочарования во взгляде. Но он не успел. Неизвестно откуда прямо перед ним выросла стройная фигурка Делмы Уалтар, секретаря первого проректора.

— Оллам Грейнн, лорд Двейн ожидает вас в своем кабинете.

Грейнн Бойл искривил губы в вежливой улыбке, и кивком выразил готовность следовать за девушкой. Подняв голову, он снова попытался отыскать взглядом лицо Адерин, но той уже не было в коридоре.

Десяти минут хода до проректорского кабинета вполне хватило, чтобы маска на лице молодого мужчины снова стала монолитной, без единой трещины, через которую могли бы просочиться эмоции.

Зайдя в приемную, Делма подошла к другой двери, постучала, открыла и доложила хозяину кабинета: 'лорд Двейн, оллам Грейнн Бойл', после чего сделала приглашающий жест самому молодому человеку, о котором шла речь, предлагая войти в помещение.

Грейнн мазнул по секретарю быстрым незаинтересованным взглядом — маленькая задорная флейтистка-второкурсница оказалась хватким профессионалом, других первый проректор на работу не брал, кто бы мог подумать — и прошел мимо девушки, заинтересованной в нем немногим больше, чем он сам. Дверь за ним закрылась, едва слышно щелкнув.

Лорд Маркас Двейн сидел за столом. Его внимательный взгляд был холодным и цепким. Помимо него в комнате присутствовал еще двое: мэтр Ханлей Дойл, он стоял у окна и был хмур и явно чем-то встревожен, и незнакомый мужчина средних лет, высокий, жилистый, с наголо обритой головой, короткими рыжими усами и цепкими карими глазами. Незнакомец был одет в темно-зеленые цвета городской стражи.

— Проходите, оллам Грейнн, присаживайтесь, — обратился к посетителю первый проректор, отмахнувшись от вежливых приветствий.

Грейнн занял предложенное ему место и посмотрел на лорда Двейна. Все его внимание было приковано к первому проректору, остальных присутствующих он предпочел не замечать, пока этого не потребует ситуация. К тому же, они сами старательно изображали стеллажи с книгами, явно не собираясь вмешиваться в разговор, пока их об этом не попросят.

Первым начинать разговор Грейнн Бойл не собирался. Внутри вспыхнул огонек раздражения, тревоги и опасения. В прошлый раз беседа в близком составе не принесла ему ничего хорошего. Впрочем, в прошлый раз он получил по заслугам.

— Оллам Грейнн, я был вынужден пригласить вас побеседовать. С недавних пор у меня вновь появились причины переживать за вас, — Маркас Двейн сделал паузу. Скрипач удивленно приподнял брови.

— Вы, студент выпускного курса, не смогли закрыть ансамблевый зачет, — принялся пояснять причины своего беспокойства первый проректор

Грейнн Бойл промолчал, не воспользовавшись новой паузой, приглашающей его к ответу. Он не собирался оправдываться, хоть, в его представлении, облажался в этом вопросе, прежде всего, сам проректор, прекрасно знающий проблемы своих 'особых' студентов и не проконтролировавший этот вопрос. Хотя его винить глупо. Каков был шанс, что, выбирая из всех олламов консерватории, преподаватели умудрятся сколотить ансамбль из двух людей наиболее неподходящих друг другу? Или чрезмерно подходящих... зависит от того, с какой стороны рассматривать ситуацию.

— Но не только это внушает мне беспокойство, — продолжил Маркас Двейн и обратился к незнакомцу из городской стражи. — Капитан Крэйг, вы не могли бы показать олламу Грейнну бумагу?

Мужчина мягким, почти неслышным шагом подошел к студенту и протянул тому лист. Грейнн Бойл взглянул на бумагу. Его губы слегка сжались, а глаза сузились в легком прищуре.

— Вам знаком этот человек, оллам Грейнн? — обратился к нему первый проректор. Глаза лорда Двейна пристально следили за реакцией студента.

— Почему вы задаете мне этот вопрос? — поинтересовался молодой человек, отводя взгляд от листа.

— Потому что почти неделю назад этого мужчину видели, идущим вслед за вами. И это был последний раз, когда его видели живым, — вместо Маркаса Двейна ответил мужчина из городской стражи.

Грейнн Бойл высокомерно вздернул бровь и ответил:

— Кто видел?

— Я видел, оллам Грейнн. Надеюсь, вы не станете сомневаться в моей зоркости или памяти на лица, — донесся от окна голос мэтра Дойла.